Во всем виноват Ким Сынмин?

ЧанБин выходит из ванной в халате и вешает одежду на стул, за неимением шкафа. Он сушит волосы полотенцем и рукав халата сползает с поднятой руки, открывая предплечье. Мышцы перекатываются под гладкой кожей и взгляд Чана прилипает к ней, как примагниченный. Во рту скапливается слюна. Звук сглатывания в тишине комнаты привлекает внимание Со. Он оборачивается, рука прекращает движение и останавливается в поднятом положении. Взгляд Чана начинает метаться по комнате, в надежде, что ЧанБин не заметил, насколько он голодный. Но Со никогда не отличался особой внимательностью, он не замечает ничего странного, поэтому просто идет к кровати и садится с противоположной от Бана стороны, продолжая сушить волосы, которые без должной укладки начинают завиваться в локоны. Матрас продавливается под тяжелым весом и полотенце из рук ЧанБина пропадает в какое-то мгновение. Он оборачивается за разъяснением, но его отворачивают назад сильные руки. Чан тянется к голове Со и продолжает начатое им. — Ты чего? — спрашивает ЧанБин, принимая неожиданную заботу. — Мы же так часто делали, когда жили вместе во время учебы в универе, помнишь? — Чану стоит огромных усилий не запустить пальцы в непослушные влажные пряди, но он сдерживает себя. Как и тогда. Как и всегда, когда они просто друзья. — Я помню, конечно. Но буквально утром мы были врагами, а сейчас ты мне сушишь волосы. Тебе не кажется, что это как-то слишком быстро? — Просто мне хочется наверстать упущенное время. Ты не хочешь? Я могу перестать. — Нет. Продолжай. — Я уже практически закончил, — Чан делает еще несколько движений. — Вот, забирай. Чан отдает ЧанБину полотенце и встает с кровати, направляясь в ванную. Хлопает дверь, слышно, как включается вода. Чан выходит из ванной и по примеру ЧанБина вешает одежду на стул. Со сидит на кровати, поджав ноги по-турецки. — Моя очередь. — Что? — Чан поворачивается и пояс халата слетает, видимо завязанный слабо. ЧанБину открывается вид на стройное тело с рельефом мышц — Чан тренажерку не забросил. Раньше они туда вместе ходили. Собственно, Чан туда Со и затащил как-то, а тот и втянулся со временем. Чан перехватывает пояс и завязывает заново, затягивая туже нужного, но чтобы уж наверняка. — Я говорю, моя очередь волосы сушить. Иди сюда, — ЧанБин хлопает ладонью по кровати рядом с собой и Чан идет как загипнотизированный. Он отдает полотенце в протянутые руки и садится, немного наклоняя голову назад. Младший на какое-то время замирает с полотенцем в руках, замечая каплю воды, что катится по шее вниз. Он провожает ее взглядом до тех пор, пока она не скрывается за воротом халата. ЧанБин ловит себя на том, что не дышит. Он резко втягивает воздух и закашливается. — Эй, ты чего? — Чан поворачивается с беспокойством в глазах. — Ничего, все нормально, поперхнулся просто, — машет ладонью ЧанБин, с трудом восстанавливая дыхание. — Повернись, я все сделаю. Руки младшего аккуратно массируют кудри полотенцем. У Чана волосы тоже вьются и это еще одна деталь, что делает их очень похожими. Это странно, но у них на самом деле очень много общего — они любят одинаковую еду, одинаковые жанры фильмов и книг, оба жаворонки и трудоголики. С самого начала знакомства в старшей школе они сложились вместе, как пазл. Без особых усилий сдружились настолько, что иногда забывались и ходили друг к другу как к себе домой. Через полгода родители уже привыкли, что у них появился еще один ребенок и присутствие дома одного без другого воспринималось как нечто странное. Нельзя было найти людей, настолько погруженных друг в друга, как они. Та ссора из-за контракта сломала их дружбу, каждый из них будто потерял часть себя. Они выходили из этого долго и болезненно. И вот, когда уже все более-менее привыкли к чувству потери, оказалось, что все было зря и этого можно было избежать. Если поговорить. И услышать. — Хён, — Чан дергается от неожиданности. Он уже забыл, когда слышал это обращение от ЧанБина. — На самом деле я очень соскучился. — Я тоже, — выдыхает Чан вполголоса. — Правда? — Угу. Мне очень тебя не хватало. — И что теперь? — Ну, мы же решили начать все с начала… если живы останемся. — Кстати, об этом, — ЧанБин заканчивает и несет полотенце в ванную. — Ты думаешь, нас отпустят? — Не вижу смысла нас тут держать. Если это было ради того, чтобы мы не смогли подписать контракт. Что является лишь нашими догадками. — А если нет? Если это не из-за контракта? — В этом случае… я не знаю. ЧанБин возвращается из ванной и садится рядом с Чаном. Их колени соприкасаются, но Чан этого не замечает, он выглядит погруженным в свои мысли и только в голове у Со настоящая паника. Он думал, что за столько лет его чувства если не прошли, то притупились как минимум, но, похоже, что он ошибался, они разрослись даже еще больше, потому что раньше они могли спокойно спать вместе, обнимаясь, и никому и в голову не приходило, что это может иметь какой-то сексуальный подтекст. А сейчас просто касание бросило его в такой жар, что казалось еще минута и ЧанБин начнет плавиться. Он резко отодвигает бедро и это не проходит незамеченным для Чана. — Что-, — Чан хочет задать вопрос насчет увиденного, но не может его сформулировать правильно. Он теряется, и так и закрывает рот, не произнеся ничего. ЧанБин выглядит немного испуганным и Бан не находит ничего более логичного, чем протянуть руку, чтобы успокоить прикосновением. Со замечает это и инстинктивно отодвигается еще дальше, оказываясь в итоге на противоположной стороне кровати. — Все хорошо? — спрашивает, наконец, Чан и наклоняет голову, отчего отросшая прядь, не закрепленная какими либо средствами для укладки, падает ему на глаза. Он смахивает ее рукой, но это не помогает. Тогда он заправляет ее за ухо и ЧанБин судорожно сглатывает, резко подскакивая с кровати и направляясь к холодильнику. — Все нормально. Просто выпить захотелось. Тебе налить? Чего покрепче? — голос у Со какой-то сухой, шелестит будто ветер в пустыне. — Да, чего покрепче. И со льдом, если он там есть. — Вроде есть, — ЧанБин открывает маленькую морозильную камеру и достает пакет с колотым льдом. — Виски подойдет? — Хотя, стоп, нет, не надо крепкое. Я там вино видел, лучше вино. Красное. Спустя два часа и полторы бутылки вина оба немного пьяные и даже слегка веселые. Обсудив все, что произошло в промежуток времени, когда они не общались, Чан снова возвращается мыслями к СынМину. Этот парень не выходит у него из головы. — Бинни? — Ммм? — Напомни мне, как так получилось, что СынМин стал у тебя работать? ЧанБин задумывается. Это произошло довольно давно, но память все еще хранит те события, потому что они напрямую связаны с человеком, который ему очень нравился и нравится до сих пор. С СынМином они познакомились в универе. Младший был желторотым первокурсником, а Чан с ЧанБином учились уже на последнем курсе. Парни возвращались из библиотеки, откуда их выгнали по причине позднего времени. Сделать все идеально было не просто их девизом, а жизненным кредо, поэтому в библиотеке они пропадали почти все свободное время. В ноябре темнело уже довольно рано и небольшую группу парней в тени арки они могли бы и не заметить, если бы не приглушенное «Блять» и глухой удар упавшего тела. СынМина они отбили, раскидав троих невысоких отморозков как котят, за что получили сухое «Спасибо» и поклон. Младший думает, что на этом все закончится, но он не знает Чана. Помытый, накормленный и переодетый в чистое, СынМин сидит на диване в гостиной, закутанный в плед, и пьет чай с бергамотом маленькими глотками из огромной кружки. Его глаза бегают с одного лица на другое. — Оставайся сегодня у нас, — нежно говорит ему Чан и поправляет упавшую на лоб челку. — В общежитие тебя все равно уже не пустят, поздно. Да и смысла нет, на улице темно, холодно и дождь. Младший молчит. С одной стороны приятно, что о тебе беспокоятся, а с другой, это выглядит очень странно, ведь он совсем не знает этих двоих. Учитывая, как ухмыляется второй, от чего у СынМина от страха немного сводит живот, ведь тот выглядит как машина для убийства, с этими своими мускулами и пронзительным взглядом. И ту драку в арке он видел достаточно хорошо, хоть и лежал на грязном асфальте, прижимая к пострадавшему боку рюкзак. Чан перехватывает тревожный взгляд, направленный на своего лучшего друга и понимает причину беспокойства младшего. Он улыбается и заверяет СынМина, что ЧанБин мухи не обидит, он даже пауков из ванны выпускает на улицу, что уж говорить про людей. СынМин согласно кивает на предложение остаться и на следующее утро получает полноценный завтрак от ЧанБина. Как-то так совсем незаметно, они втроем начинают проводить много времени вместе. ЧанБин, действительно, оказывается мягким медвежонком, совсем не страшным и ужасно тактильным. И все вроде идет хорошо, пока в один момент СынМин не ловит себя на мысли, что именно он чувствует к этим двоим. Причем, не к кому-то из них, а именно к двоим сразу. Понимание этого накрывает его паникой, но он берет себя в руки и заталкивает свои желания максимально глубоко. Ровно до тех пор, пока ему не выпадает шанс получить должность в компании ЧанБина. — Я подробностей не знаю, просто пришел утром, а там он, за столом моего помощника. С ним так легко было работать! Ты же знаешь, я и так свою работу люблю, а тут появился еще один повод. — И вы сошлись? — Ну да. Это странно? — Вовсе нет. Мне всегда казалось, что он к тебе неровно дышит. — Знаешь, мне казалось тоже самое, только насчет тебя. Он на тебя иногда так смотрел, что я чувствовал себя третьим лишним. — Такое я не замечал. Долго вы встречались? — Довольно долго, около года. — Ого! — Чан разливает по бокалам оставшееся вино и залпом отпивает половину. В голове немного шумит от выпитого, но это даже приятно. — Приличный срок. А ушел он почему? — Мне он сказал, что у тебя условия лучше и зарплата больше, но я думаю, тут что-то другое. — И вы не встречались, после того как он уволился? — Представь, нет. Он даже номер телефона сменил. Ну, я и решил, что раз он так хочет, то пусть так и будет, и не стал его разыскивать. В конце концов, если бы он хотел, он бы сам пришел, — ЧанБин допивает остаток из бокала и ставит его на тумбу возле кровати. — А у вас как все было? — Да практически так же. Правда, у меня он работал на другой должности. И встречались мы месяцев восемь. А потом он так же пропал. Я тоже не знаю, где он сейчас. Последнее, что я слышал от него «Устал работать на других, хочу стать самостоятельным». И больше я его не видел. — Вот уж не думал, что он такой человек-загадка, — смеется ЧанБин. — Надеюсь, у него все хорошо. — Я тоже надеюсь, — Чан откидывается на спинку кровати и ЧанБин повторяет его движение, устраиваясь рядом. — Ну так ты не ответил на мой вопрос. — Какой? — Кто кого трахал? — Боже, — Со закатывает глаза и устало вздыхает. — Тебе это знание зачем? — Ответь просто, мне любопытно. — Ты такой-, — ЧанБин не может подобрать подходящий эпитет и снова вздыхает. — Ладно, скажу. У нас не было четкого распределения. Все зависело от настроения. Доволен? — Угу. — А у вас? — Что? — У вас как было? — Почему ты думаешь, что я тебе скажу? — Бан хитро улыбается и прикрывает глаза. — Это останется нашей маленькой тайной. — Это-, — ЧанБин хлопает глазами в удивлении от коварности старшего, — это нечестно! — Смирись. — Ах, ты! — Со набрасывется на Чана, просовывает руки под халат и начинает его щекотать. Они дурачатся как в детстве, сотрясая тишину комнаты смехом и внезапными выкриками, пока Чан не валится на ЧанБина в изнеможении, оказываясь чрезвычайно близко. Воздух мгновенно электризуется и, кажется, будто маленькие невесомые искры проскакивают между ними. Алкоголь все еще гуляет по венам и происходящее кажется немного нереальным. Откуда-то берется смелость сделать то, о чем думал уже давно, но в трезвом виде никогда бы себе не позволил. Или может это сама ситуация с неопределенностью, когда вопрос жизни и смерти решается тем, о ком ты не знаешь и ты не можешь на это решение повлиять. Кто знает, что именно было причиной того, что губы Бана так правильно легли на губы Со. Пусть это останется одной из нераскрытых тайн вселенной.