Обнаженная красота поцарапанных небес

      Шаги увязали в свежем снегу. К счастью, к вечеру хотя бы прекратило так сильно мести, погода успокоилась и смилостивилась над ними. Хелен все равно выматерилась сквозь зубы, когда поднялся ветер. Казалось, было ничуть не холодно, но ее пробирало даже в накинутой наспех шубке. Хелен стиснула зубы и продолжила идти.       Эстер нашлась под первым же деревом — не пряталась, просто хотела сбежать ото всех, чтобы ее не достали, не донимали очередными обвинениями и оскорблениями. Хелен понимала ее желание сбежать. Но проклинала выбор места для побега, потому что даже в верхней одежде в саду было неуютно, что говорить о легком домашнем платье?       Хелен посмотрела на нее со смесью сочувствия и укора, с одной стороны, жалея, с другой — осуждая за необдуманный поступок. Эстер шмыгнула носом, виновато отвернулась, вытирая мокрые от слез щеки.       — Не могла найти более приятное место? — проворчала Хелен, оценивая расстояние до дома. — Пойдем скорее, иначе твоими замерзшими кулаками скоро можно будет забивать гвозди.       Эстер не отозвалась, крепче обхватила себя за поджатые ноги, сильнее уткнулась носом в колени. В такой позе было удобно и переживать угнетенное состояние, и отогреваться. Она была как лиса, свернувшаяся в клубок.       — Ты что там, замерзла окончательно? — Хелен наклонилась к ней, дотронулась до лба — ледяной — и покачала головой. — Рыжик, ну ты чего, заболеешь ведь.       — Плевать, — холодно отчеканила Эстер, ее голос дрожал, но не от мороза. — Они будут рады, если я сдохну.       — Глупости не говори, — строго осадила ее Хелен, — обо мне ты подумала?       — Мы обе знаем, что в конце концов ты выйдешь замуж, а я останусь ни с чем, — Эстер печально усмехнулась, и Хелен видела, как она сильно впилась ногтем в кожу — из свежей ранки тут же хлынула тонкая струйка крови. — Это было ошибкой с самого начала. Не стоило тебе сюда приезжать, не стоило нам… — Эстер осеклась, чтобы прокашляться. — Я — ошибка. Мне не прекращают об этом напоминать.       Она повернулась к особняку, светлому пятну с горящими окнами в темной ночи. Это место Эстер никогда не называла домом, пускай и жила здесь всю жизнь. После теплого семейного ужина Хелен понимала, почему.       — Теперь из-за меня о тебе…       Хелен не дала ей договорить, шикнув.       — Ты меня ни к чему не принуждала.       Эстер покачала головой и ничего не сказала. Когда стало понятно, что возвращаться в дом она действительно не собиралась, Хелен протянула ей руку.       — Встань хотя бы, — Хелен помогла подняться, потому что шевелилась Эстер с трудом, — отморозишь самое дорогое.       Эстер даже коротко усмехнулась, но почти сразу же замолчала, застучав зубами. Хелен отряхнула ее от снега и раздраженно поморщилась от собственного бессилия, невозможности помочь подруге, которая так нуждалась в ней, у которой не осталось ни одного близкого человека кроме нее, Хелен. Такое положение было ей приятно, но ответственность, возлегшая на Хелен, ее мучила.       — Будь по-твоему, — Хелен внезапно сняла с шеи теплый шерстяной платок, накинула его окоченевшей Эстер на голову, подвязала под подбородком. — Хочешь торчать на улице — вперед, — Хелен поежилась, когда сама оказалась на морозе без шубы, набрасывая ее на чужие плечи. — Изволь страдать в тепле.       — А как же ты? — растерянно спросила она, ведь Хелен пожертвовала собственным комфортом ради нее — такого от подруги Эстер не ожидала.       Хелен только пожала плечами, скрестив руки на груди — в одном домашнем платье было чертовски холодно.       — П-перек-к-кантуюсь, — равнодушно отмахнулась она.       Эстер вздохнула, поймала ее под руку и скорее повела к дому. Хелен мысленно улыбнулась под ворчание Эстер — ее план сработал.