Змеиное логово

      Это было необычно: Дамблдор пришел раньше обычного и, казалось, погрузился в глубокие размышления, внимательно изучая какие-то бумаги. Кивнув в знак согласия, он встал из-за стола, его решимость вызывала напряжение у всех слизеринцев, находившихся в кабинете.       Подойдя к столу Гарри, он встретился с его недоброжелательным взглядом.       — Мистер Малфой, можно с вами поговорить? — произнес Дамблдор, его голос звучал уверенно.       — Говорите, профессор, — ответил Абраксас, не проявляя особого интереса.       — Я бы хотел обсудить это с вами наедине, — настойчиво продолжал профессор, словно ведя сложную беседу с упрямым ребенком.       — Нет, — резко отрезал Малфой.       — Вы хотите, чтобы я озвучил это при всех? — Дамблдор нахмурил брови.       — Обсуждать нечего, — холодно произнес Абраксас. — Я совершенно не понимаю, о чем идет речь.       — Я уже написал Лорду Малфою, он в курсе, — произнес мужчина, его голос звучал спокойно. — Остались считанные часы, а может, и минуты до его появления в кабинете директора.       В этот момент раздался голос Реддла, словно с него слетела маска, которую он носил семь лет.       — Вы сейчас угрожаете, профессор, — произнес он с ледяным презрением.       Рука Поттера лежала на изголовье палочки, готовая в любой момент отразить атаку и послать ответное проклятие.       — Я не собираюсь сражаться со студентами, — ответил профессор, выделяя последнее слово с явным раздражением.       — Имейте в виду, что я напишу отцу о ваших методах, профессор, — заявила Вальбурга, с презрением взглянув на него.       Полный ненависти взгляд Лестрейнджа скользнул по мужчине.       — И я напишу! — добавил он. — Не школа, а какой-то беспредел. Давно пора менять руководство!       Дамблдор поджал губы, но не имел права запрещать студентам отправлять письма своим семьям.       — Тема нашего занятия «Огненные формы»,— произнес он, стараясь вернуть внимание к уроку.       Атмосфера в кабинете была накалена до предела. Хорошо, что темой урока был не газ, а то мог бы произойти большой взрыв.       Гарри наклонился к Малфою и тихо спросил:       — Ты как?       — У меня всё отлично, — ответил Абраксас с легкой усмешкой. — А вот Дамблдор открыл ящик, полный ядовитых змей. Если чистокровные семьи решат сместить его и директора с поста, их никто не остановит.       Поттер, задумавшись, продолжил:       — Ты готов встретиться с отцом?       Блондин вздохнул и, немного помедлив, сказал:       — Наверное, да. Он сам говорил, что мне уже пора задуматься о помолвке. Если не одобрит, придется как-то жить дальше...       Юноша грустно закончил фразу, и в его голосе прозвучала нотка печали.       Как только прозвенел звонок, в дверь заглянул домовой эльф замка.       — Мистер Малфой, вас просит подойти директор Диппер, — произнес он с поклоном.       Абраксас кивнул, и эльф исчез так же быстро, как и появился. С тяжелым вздохом он собрался с мыслями. Реддл, заметив его состояние, повернулся к нему и сказал:       — Главное, помни, что ты Малфой.       На лице Абраксаса появилась легкая улыбка. Гарри, наклонившись ближе, шепнул:       — Надеюсь, не придется в срочном порядке готовить яд. Ему бы лучше настояться, а то Дамблдор может что-то заподозрить.       С этими мыслями Малфой покинул помещение и направился в кабинет Диппета.       Постучав в кабинет, он услышал нервное и громкое:       — Войдите.       Юноша хмыкнул и, словно легкий ветерок, впорхнул в кабинет, сохраняя свою гордость и демонстрируя, кто является истинным наследником одного из самых древних родов Магической Британии.       Директор, нервно потирая руки, произнес:       — Мистер Малфой, присядьте.       В кабинете уже находился Лорд Септимус Малфой, стоящий у кресла, но не садящийся в него. Он беспокойно скользил серыми глазами по сыну и, облегченно выдохнув, произнес:       — Зачем вы тратите мое драгоценное время на всякую ерунду? Я вижу своего сына и не вижу поводов для беспокойства.       Диппет, прикусывая губу, выглядел обеспокоенным — возможно, у него шок.       Септимус, обращаясь к отпрыску, сказал:       — У тебя шок?       Абраксас, покачав головой в знак отрицания, лишь усмехнулся.       — Если вы решили выставить меня идиотом, — продолжил Септимус, — то вы очень сильно об этом пожалеете!       Диппет, стараясь сохранить спокойствие, добавил:       — Сейчас должны прийти профессор Дамблдор и профессор Левен.       — И что? Вы мне прикажете ждать?! — воскликнул сиятельный Лорд, его голос звучал как гром.       Абраксас, казалось, наслаждался сценой, словно находился в театре, куда его матушка любила водить его в детстве.       В дверь снова постучали.       — Войдите! — произнес директор, его голос звучал уставше.       В кабинет вошли упомянутые ранее профессора.       — Доброе утро, — произнес Левен, его тон был дружелюбным и располагающим.       Дамблдор кивнул всем присутствующим, его взгляд излучал спокойствие. Септимус, не отрываясь, вглядывался в Антуана, который, в свою очередь, отвечал на его изучающий взгляд, полный взаимного интереса.       Септимус хмыкнул, нарушая тишину:       — Зачем сюда привели студента? Где этот ваш извращенец, любитель помладше?       Антуан насупился, его лицо выражало недовольство и обиду.       Абраксас не удержался и хихикнул, добавляя большее напряжение в атмосферу.       — Профессор Левен прямо перед вами, Лорд Малфой, — тихо произнес Диппет, стараясь восстановить порядок в кабинете.       — Я слышал, что к вам пришел преподавать Мастер зелий и член Гильдии, — произнес Лорд, его голос звучал с легким налетом иронии.       — Я уже три года как Мастер и член Гильдии, — с гордостью ответил Антуан.       Септимус, с новой волной интереса, начал внимательно рассматривать юношу.       — Как вы сказали, вас зовут, профессор? — с озорным прищуром поинтересовался он.       — Антуан Левен, — произнес Левен, раздраженно, но с достоинством.       — А второе имя не поведаете? — продолжал допытываться Септимус.       — Антуан Мордред Левен, — ответил тот, не скрывая своего благородства.       — Очень интересно, — заметил Лорд, его глаза блестели, словно он выиграл в лотерею все состояния Блэков. — Отлично, Абраксас! — обратился он к сыну. — Нравится?       Юноша с явным удовольствием кивнул.       — Значит, берём. Есть ли еще вопросы на повестке? — спросил Септимус, его тон становился все более серьезным.       Дамблдор, чувствуя себя неловко, попытался вмешаться, искал поддержку у директора, который, казалось, был готов спрятаться под стол.       — Вас не смущает, что он преподаватель вашего сына? — произнес Дамблдор, его голос дрожал от волнения.       — Менее чем через полгода это уже не будет иметь значения, — отрезал Лорд Малфой, его раздражение нарастало. — Что-то еще?       — А спросить самого Левена не хотите? — заметил профессор, его голос был полон надежды.       Септимус хотел вернуть взгляд к молодому профессору, но тот уже исчез. Его взгляд метался по кабинету и наткнулся на цель: Антуан присел на подлокотник кресла, где сидел Абраксас, нежно взяв его за руку в жесте защиты.       — Есть ли еще вопросы? — произнес Септимус, размахивая руками. Никто не решался сказать что-либо еще разъяренному лорду.       — И кстати, ты же не планируешь, Мордред, работать здесь дальше? — спросил он, его голос звучал угрожающе.       — Нет, мне здесь не нравится ничего, кроме вашего сына, — ответил Левен легким голосом, его уверенность лишь подливала масла в огонь.       Септимус был более чем доволен ответом.       — Значит, потом решим, помолвка будет в Белтайн. Мне это очень нравится. Так и сделаем, — заявил он с решимостью.       — Осенью, — вставил Абраксас, его глаза светились.       — Что? Помолвку хочешь осенью? — удивился Септимус.       — Свадьбу, — ответил наследник с улыбкой.       — Правильно мыслишь, Абраксас, — произнес мужчина с одобрением. — Малфои всегда получают самое лучшее.       Антуан, под пристальным взглядом окружающих, наклонился к уху блондина и тихо произнес:       — Осенью? Это будет великолепно, зайчик, я люблю тебя.       Абраксас казался самым счастливым человеком в этой комнате, хотя, конечно, сразу после Септимуса. Лорд уже строил грандиозные планы для шикарной свадьбы, укрытой тоннами цветов и озаренной счастливой улыбкой сына. Мысли Септимуса уносились далеко вперед — до внуков, до будущего, которое только начинало складываться.       — Нужно начать заряжать родовой камень, — размышлял он, полный надежд. — Мне нужно много внуков и внучек.