somewhere in between

События развиваются относительно быстро. Луи теперь не стремится сбежать, да и технически он не может так просто это сделать. Рано утром в понедельник они с Гарри подписали документы, подтверждающие их союз, так что, если у них ничего не получится, придется подать официальное заявление. Доминант явно настроен оптимистично, и это вселяет в Луи надежду. В честь того, что их отношения достигли нового уровня, Луи освобождает день и приглашает Гарри на обед, чтобы они могли обсудить основные правила. Пока ничего серьезного, но хоть что-то. Луи до сих пор стыдно за тот раз, когда он напился, но хотя бы ему хватило смелости откровенно рассказать о том, что его по-настоящему беспокоило. Сабмиссив дал понять, что не хочет быть обузой, что он готов учиться. Подписанные документы делают все происходящее более реальным, что одновременно и обнадеживает, и пугает. С одной стороны, Гарри не может просто взять и уйти. С другой стороны, Луи тоже не может. Томлинсон, конечно, не удержался и заехал утром в офис просто потому, что не мог оставить работу. Но Найл по-доброму посоветовал ему вернуться домой и довериться своей команде. Луи берет еду навынос и возвращается в пентхаус, где должен встретиться с Гарри. Сабмиссив быстро принимает душ и сушит волосы, затем надевает брюки и футболку — самые простые вещи в его гардеробе. Он заканчивает раскладывать еду по тарелкам, когда раздается звонок, а затем доносится хриплый голос Гарри. — Луи? Это я. — Поднимайся, — говорит Луи с непринужденной улыбкой, нажимая кнопку домофона. Он оглядывается, чтобы убедиться, что все в порядке, вытирает ладони о бедра и машинально поправляет волосы. Стук в дверь заставляет его замереть, и, резко вздохнув, Луи поворачивает ручку. — Привет, — Гарри улыбается, переступая порог. Он наклоняется и целует его в щеку, отчего по телу Луи бегут мурашки. — Ты прекрасно выглядишь. — Привет, — тихо отвечает Луи, — ты тоже. Он проводит Гарри экскурсию, показывая каждый уголок (за исключением дальнего коридора), после чего они усаживаются за обеденный стол. Доминант восхищается его домом, и у Луи кружится голова от комплиментов. Когда они обсуждали визит Гарри по телефону, тот упомянул, что хочет обсудить кое-какие идеи насчет их динамики, но Луи не видит у него с собой папки или бумаг. Томлинсон наливает им обоим по стакану воды, пытаясь скрыть проснувшуюся нервозность, садится напротив него и делает глоток, жестом предлагая ему начинать. — Есть четыре принципа, которые я попрошу тебя запомнить, — начинает Гарри. — Честность, терпение, общение и связь. Луи кивает и пытается очистить голову от лишних мыслей, чтобы лучше воспринимать новую информацию. Поведение Гарри сразу же меняется, но не кардинально. Не настолько, чтобы он казался совершенно другим человеком, как некоторые его бывшие, которые по какой-то причине думали, что это возбуждает. Гарри просто серьезен и искренен. — Первое и самое важное — ты должен быть честен со мной. Я хочу раздвинуть твои границы. Иногда тебе будет некомфортно. И если ты не признаешься в этом, то ты можешь испугаться, испытать настоящую боль. Пообещай мне, что всегда будешь откровенно говорить о своих чувствах. — Понимаю, — говорит Луи. Он доволен, что пока все запомнил. — И то же самое касается меня. Если мы начнем сессию и я почувствую, что что-то идет не так, я всегда дам тебе знать. Цветовая система — это быстрый и простой способ дать друг другу понять, что мы чувствуем. Всего одно слово, и мы либо продолжаем, либо замедляемся, либо полностью останавливаемся. На случай, если у тебя во рту кляп или ты по какой-то причине не можешь говорить, можно договориться о физических сигналах. Луи поднимает брови. Он никогда не слышал, чтобы доминанты использовали цвета. Он даже не думал, что это возможно. — Что, если тебе что-то нравится, а мне нет? Гарри делает глубокий вдох и на мгновение отводит взгляд, размышляя над ответом. — Я не думаю, что смог бы насладиться сессией, если бы знал, что ты несчастлив. Мы бы остановились, обсудили то, что тебе конкретно не понравилось, и в следующий раз попробовали что-нибудь другое. Всегда можно пойти на компромисс. — Хорошо, — Луи кивает. Он выпрямляет спину и наклоняется вперед. — Также тебе нужно набраться терпения. Иногда ты будешь сомневаться, и мне нужно, чтобы ты доверял мне. В основном у меня всегда есть план для тебя, для нас, ничего не произойдет быстро, — объясняет он. — Также терпение означает, что ты не жадничаешь и не просишь больше того, что ты можешь выдержать. Нам всем приходится с чем-то справляться, будь то травма, неуверенность из-за прошлых отношений… — Гарри замолкает и смотрит в сторону затуманенным взглядом, скрещивает руки на груди в защитном жесте. — Важно то, что мы оба учимся и, надеюсь, сможем вырасти в наших отношениях, — заканчивает он с легкой улыбкой. — Последние два — это связь и общение. — Разве это не одно и то же? — Не совсем, — отвечает Гарри, качая головой. — Общение — это о честности, доверии друг к другу. Это о возможности открыто поговорить со своим партнером о том, что тебе нравится, а что нет. О том, что ты хочешь попробовать, а что нет. — А связь? Что это тогда? — Луи не осознает, как заинтригованно наклоняется ближе. Гарри мягко улыбается, когда замечает это, в его глазах вспыхивает любопытство. Луи краснеет, но не отстраняется. — Связь… Я пытался донести это до тебя в первый день. Я приведу пример, но не для того, чтобы вызвать у тебя чувство вины. Мы разобрались, нет никаких обид. — Я понимаю, — Луи неуверенно кивает. — В тот день, когда мы ездили к тебе в офис, ты помнишь, во что я был одет? Луи поджимает губы и пытается представить себе Гарри. Он лежал на его коленях во время порки и даже не может вспомнить, какого цвета были брюки. — На тебе был костюм. Темно-синий, твой любимый, с серым галстуком. Ты нервничал. Твой голос несколько раз срывался, когда ты представлял меня коллегам, руки тряслись. Ты так сильно прикусил губу, что в уголке выступила кровь, — говорит Гарри спустя минуту, когда сабмиссив смущенно молчит. — Я… — Луи разевает рот. — Опять же, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, — напоминает ему Гарри. — Но я был связан с тобой. Исходя из твоего языка тела и того, как ты говорил, я понимаю, почему так получилось. Иногда бывает трудно найти эту связь, — продолжает он, — а иногда вовсе не удается. Иногда возникают недоразумения, или мы ссоримся из-за мелочей, которые не имеют никакого значения. Важно то, что мы всегда можем вернуть эту связь. Если мы сможем быть в гармонии друг с другом, — Гарри делает паузу, многозначительно поглядывая на Луи, который ковыряет заусенец, — все будет намного проще. Гарри нежно проводит кончиками пальцев по тыльной стороне ладони. — Если мы поссоримся, то первое, что я сделаю, это заставлю нас сесть и поговорить. Ты расскажешь мне, что ты чувствуешь, а я расскажу тебе, что чувствую я, и мы будем честны. И если все гораздо серьезнее, то нам придется набраться терпения. — Ты же не станешь просто наказывать меня? — Я никогда не буду наказывать тебя, не обсудив все сначала. И я всегда буду спрашивать твой цвет и подробно объясню, что из себя будет представлять твое наказание. Даю тебе слово, Луи. Медленно кивнув, он делает глубокий вдох, прежде чем выдохнуть, обдумывая всю информацию. Кажется, ничего слишком сложного, и «правила» Гарри совсем не такие, какими он их себе представлял. До этого момента Луи думал, что доминант лишь создавал видимость комфорта и притворялся слишком добрым, пока не получил согласия сабмиссива. Но Гарри честен и открыт. Ни разу он не сказал чего-то, что противоречило бы его обещаниям или вызвало у Луи чувство неловкости. Втайне Томлинсон все еще ждет, когда подобное произойдет, но в то же время старается оставаться оптимистом. — У тебя есть какие-нибудь вопросы ко мне, милый? — Гарри приподнимает бровь, его голос по-прежнему нежный, спокойный. — А что насчет жилья? — А что? — Ну, обычно… по идее я должен переехать к тебе, но… — он замолкает. Луи снова нервничает, потому что знает, что уже было слишком много компромиссов, и все они направлены в его пользу. Ему разрешили продолжить работать, поэтому он чувствует себя обязанным переехать к Гарри. — Луи, я имел в виду именно это, когда говорил, что не заставлю делать то, что тебе неприятно. Я считаю, что нам следует жить вместе, но я не вижу проблемы, если я перееду к тебе, а не наоборот. — Правда? — Луи садится прямее, не в силах сдержать радостные нотки в своем голосе. — Ты бы переехал ко мне? — Конечно, — Гарри улыбается, глаза блестят в свете люстры. — Тебе здесь удобно, да? — Очень, — выдыхает Луи. — Тогда решено. Как только ты захочешь, я перееду. — Я… спасибо, — говорит он, искренне потрясенный тем, как ему повезло. Каким-то образом Гарри постоянно удается доказывать, что он неправ. Гарри встает из-за стола и выдвигает стул, садясь рядом и разведя руки. Луи с готовностью принимает объятия. — Тебе не нужно благодарить меня за это, любимый. Я пытаюсь сделать всё как можно проще для тебя. — У тебя получается, — шепчет Луи, уткнувшись ему в плечо. С каждым действием Гарри Луи становится всё легче и легче. С него слоями спадают годы закоренелых мнений о том, каким должен быть дом или саб, навязанные идеи, предвзятые убеждения из-за страха одиночества и слишком большого количества назойливых мужчин в прошлом. Он чувствует себя легче, чем когда-либо, и впервые его это не пугает. — У тебя получается, — повторяет он, потираясь щекой о мягкую ткань. Гарри только крепче прижимает его к себе и выдыхает.

***

За неделю до переезда Гарри Луи готовит дом к переменам. Он считает, что уже давно пора навести порядок, выбросить старое и освободить место для нового. Он без проблем разбирается со спальней, ванной и гардеробной. В гостиной даже не нужно особо что-то менять. Однако, когда Луи добирается до другого конца пентхауса, он замедляет шаг. Комната в дальнем конце коридора привлекает его внимание. Он застывает в дверном проеме и пытается представить, как он ею пользуется. Такие комнаты сейчас довольно популярны, хотя они сильно различаются по размеру, цвету и наполнению. Иногда в ней просто стоит кровать, иногда она оборудована так, словно там собрались снимать порно, а иногда остается совершенно пустой. У Луи что-то среднее между этим. Он был гораздо увереннее в себе, когда проектировал ее. Вдоль стен расположены черные стеллажи для хранения всего, что может понадобиться для сессий с партнером… с доминантом. Ему особенно нравится пушистый, мягкий ковер, так что, если Луи когда-нибудь придется встать на колени, больно не будет. Каждая деталь, от шелкового постельного белья до специальных ремней, прикрепленных к столбикам кровати, была изготовлена на заказ. Луи знает, что он не сможет вечно держать эту комнату в секрете. Если он, как задумал, сделает из гостевой спальни кабинет Гарри, тому придется проходить мимо нее каждый день. Он также не может просто так запретить доминанту заходить в нее, хотя знает, что тот прислушается и не станет нарушать его границы. Луи придется преодолеть себя. Это всего лишь комната. Он просто должен войти в нее и все. Это легко. Вот только он так и не решается это сделать. Луи качает головой, вздыхает и расслабляет плечи, морально готовясь к столь важному для себя шагу. Это всего лишь комната. Он начинает нервничать еще сильнее, дыхание учащается и сердце ускоряется. Повинуясь внезапному порыву, Луи зажмуривается и сжимает кулаки, а затем быстро заходит. На секунду он застывает на месте. Луи чувствует, как вокруг меняется температура: в коридоре прохладно, а здесь воздух, спертый из-за того, что дверь всегда закрыта. Ноги утопают в ворсе ковра, и возникает ощущение, что он плывет. Затем Луи открывает глаза, осматривается, делает глубокий вдох и, спотыкаясь, стремительно выходит, чуть не растянувшись на полу. Значит, еще рано. Он попробует в другой раз.

***

Удивительно, но Гарри не так уж сильно влияет на привычный ритм его жизни, пропадает лишь болезненное чувство одиночества. Гарри встает рано утром, чтобы приготовить завтрак, пока Луи одевается (он был потрясен, узнав, что сабмиссив обычно пропускает утренний прием пищи), и он потрясающий на кухне, словно шеф-повар. Их графики отлично совпадают, что тоже немало беспокоило Луи. Они возвращаются домой с работы почти в одно и то же время, так что пара вместе ужинает, отдыхает и ложится спать. В постели между ними нет неловкости, никто не нарушает границы, и им комфортно вместе. Луи забыл уже, каково это, когда кто-то спит рядом. Проходит целая неделя, и Гарри предлагает обсудить их прогресс в пятницу вечером после ужина, и от этого Луи сильно волнуется. Логически он понимает, что все просто чудесно, но не может избавиться от всепоглощающего чувства вины. Он знает, что счастлив, но счастлив ли Гарри? Луи старается как можно меньше думать об этом и сосредотачивается на работе, даже задерживается на час, зарывшись в бумаги. Когда солнце начинает садиться, он решает, что больше не может оттягивать неизбежное, надевает пиджак и возвращается в пентхаус. Ужин, как и обычно, когда готовит Гарри, вкусный. Луи забывает обо всех тревогах, пока доминант не убирает со стола и не наливает каждому по бокалу вина. — О чем ты хотел поговорить? — спрашивает Луи и прочищает горло. — Не нужно так переживать, — уверяет Гарри, читая бедного саба, как открытую книгу. — Я просто хочу обсудить с тобой кое-какие идеи. — Ладно. Гарри берет бокал и делает небольшой глоток, и Луи тут же за ним повторяет, чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки. — Я считаю, что мы подходим друг другу, — начинает Гарри, делая глоток вина. — Все было прекрасно, и мне понравилось жить с тобой. Ты доволен сложившейся ситуацией? — Мне тоже очень понравилось, — говорит Луи, но замечает странную эмоцию в зеленых глазах напротив и начинает паниковать. — Ты не доволен? Что-то не так? — Нет, нет, пока все замечательно, — поспешно заверяет он. — Я хотел предложить тебе немного углубиться в наши роли. — Что ты имеешь в виду? — Ну, для начала, когда ты приходишь домой с работы, тебе стоит преклонить передо мной колени. — П-преклонить? — заикается Луи, приподнимая бровь, на щеках появляется румянец. Это довольно распространенно среди пар, только среди тех, где партнеры на сто процентов чувствуют себя комфортно друг с другом, знают свои границы и выстроили крепкие отношения. Луи в целом не против, но это как-то слишком быстро. — Да. Я знаю, это звучит немного… тяжеловато, но я считаю, что это отличный способ научить тебя передавать контроль, — когда Луи молчит и смущено обдумывает сказанное, Гарри мягко улыбается и продолжает: — Ты генеральный директор собственной компании, Луи. Ты проводишь большую часть своего дня в режиме босса, отдавая приказы и делегируя полномочия — и у тебя это прекрасно получается. Но покинув офис, ты не переключаешься. Томлинсон открывает рот, чтобы возразить, но не может даже придумать, что сказать. Луи часто приносит работу домой, а иногда проводит за бумагами всю ночь напролет. Из-за этого нарушается график сна, что в свою очередь делает его раздражительным, и, когда он приходит в офис на следующий день, это влияет на все встречи и собеседования. В течение многих лет он пытался сбалансировать работу и отдых, но, похоже, у него это так и не получилось. Гарри сделал паузу, чтобы дать ему время подумать, но потом сделал глоток вина и продолжил: — Встать на колени — хороший способ снять с твоих плеч необходимость все контролировать. Ты можешь прийти домой и передать контроль мне. Это усилит наши роли, и ты сможешь найти баланс между работой в офисе и домом. — Хорошо, — медленно произносит Луи. — Мы можем… мы можем попробовать. — Я хочу убедиться, что ты не против, прежде чем ввести какую-либо практику на регулярной основе. Обещаю, — улыбается он, и Луи отвечает тем же. — Подожди, как бы ты хотел, чтобы я тебя называл? Я имею в виду, во время сессии. Просто Гарри? Гарри поджимает губы и запрокидывает голову, задумавшись на мгновение. — Я не против, но, думаю, нам следует придумать другой вариант. Это поможет разграничить сцену и реальную жизнь. — Сэр? — предлагает Луи. — Иногда, — кивает Гарри. — Но лично мне такое обращение наряду с «мастер» и «хозяин» кажется безличным, если только мы не участвуем в напряженной сессии. Давай оставим их для такого случая. Луи задумчиво кивает и размышляет о подходящем обращении к Гарри. Он пробегает взглядом по его фигуре, подбородку, плечам и груди. И все же, ничего не приходит на ум. Он оставляет доминанта убирать остатки еды, когда разговор подходит к концу, и идет к стойке за его спиной, чтобы просмотреть почту, принесенную Гарри. Луи читает «Стайлс» на одном из конвертов и чувствует головокружение. На следующем к фамилии добавлена первая буква имени, и Луи прикусывает губу. Тут до него доходит. — Гарри, — выдыхает он, разворачиваясь и глядя на него. — Я придумал. — Да? Какое? — спрашивает Гарри и подходит к нему. Луи уже представляет, как зовет его таким образом, как это обращение слетает с его губ в качестве мольбы. Он не знает, почему это так его заводит, но от одной лишь мысли давно не трогаемый член дергается. Он встречает любопытный взгляд Гарри и разжимает губы, выдыхая: — Эйч.

***

Медленно это входит в привычку: и обращение, и преклонение колен. Каждый день, возвращаясь домой с работы, он несколько минут стоит на коленях, а затем учится чему-то еще, прежде чем они поужинают и отправятся отдыхать. Он учился всему этому много лет назад, но со временем знания как бы улетучились. Немаловажную роль в этом сыграли годы плохих отношений с доминантами со слишком большим эго. Луи не может отрицать изменений, произошедших за последнюю неделю. В конце рабочего дня у него кружится голова от перспективы вернуться домой и забыть обо всех делах. Он стал раньше ложиться спать вместо того, чтобы сидеть за ноутбуком до четырех утра. Удивительно, но Луи все еще мучает плохое предчувствие. Гарри, может, и разбирается в таких вещах, но просвещенность не гарантия романтики. Ему не терпится узнать, каков доминант в этой сфере. Луи же влюблен, краснеет, нервничает и заикается каждый раз, когда видит Гарри. В голове постоянно крутится «он мой доминант», и на лице появляется глупая улыбка, а сердцебиение ускоряется. Гарри — его доминант, и он понятия не имеет, как ему так повезло. Луи знает, что он должен быть благодарен за то, что ему вообще досталась пара, но он все еще желает чего-то большего. И если сабмиссив уверен в своих чувствах, то в чувствах Гарри — нет. Внешне доминант всегда удручающе спокоен. Он уравновешенный, строгий, но в то же время нежный, и Луи готов на многое лишь бы узнать, что творится у него в голове. Единственный раз, когда он видел его расстроенным, это в тот день в офисе Луи, но даже тогда мужчина сдержал свои эмоции. Все это очень сбивает с толку, потому что Луи старше его. Но такое чувство, что Гарри — самый популярный парень в школе, а Луи — влюбленный в него ботаник, который пишет его имя в сердечках на полях тетрадей. Уроки Гарри часто требуют близости, и становится ясно, что доминант переживает не меньше, чем он сам. Именно поэтому Луи поставил перед собой задачу выяснить это наверняка. Теперь, когда Луи чувствует себя комфортнее с ним, он может немного расслабиться. Достаточно, чтобы поэкспериментировать, чего ему никогда не удавалось сделать с кем-то другим. Припарковавшись, он поспешно забегает в лифт, чувствуя, как внутри все трепещет от нетерпения узнать, что они сегодня узнают. — Я дома, — кричит он, ставя сумку и бросая куртку на пол возле двери. Еще одна вещь, которая изменилась: Луи обычно приносил домой стопки бумаг, которые нужно пересмотреть и систематизировать, что заняло бы его до поздней ночи, если бы он не решил остаться в офисе. Теперь он разделяет эти две роли. На работе он — Луи Томлинсон, генеральный директор и успешный бизнесмен. А здесь, дома… Луи расправляет плечи и опускается на колени на ковер перед входом, глаза закрываются, дыхание выравнивается. Обычно в это время Гарри готовит ужин, но сабмиссив знает, что у него запланирована онлайн-встреча, которая по идее должна закончиться пятнадцать минут назад. Он слегка вздрагивает, когда слышит, как открывается дверь кабинета, шаги эхом разносятся по коридору, пока не достигают открытой гостиной. Луи не может сдержать улыбку, когда ладонь ложится ему на затылок. — Добро пожаловать домой, любимый, — тихо говорит Гарри. — Как прошел твой день? — Хорошо. Я многое успел сделать, — бормочет Луи в ткань брюк мужчины. — Да? Это замечательно, Лу. Я сегодня не ездил в офис, но тоже многое успел сделать, все больше пациентов переходят на онлайн-сессии. — Это хорошо, — отвечает Луи. — Я рад, что теперь ты работаешь из дома. — Спасибо тебе, — улыбается Гарри, поглаживая сабмиссива по шее. Да, он мог приписать себе хотя бы половину заслуг. Все-таки рабочее место доминанта было организовано в одной из гостевых спален. И в качестве сюрприза Луи спроектировал его и воплотил в жизнь непосредственно перед переездом. Все, что осталось Гарри, так это добавить несколько финальных штрихов. — Вставай, — приказывает он Луи через пять минут. — Ты готов к уроку? Гарри помогает ему снять обувь и ослабить галстук, после чего выводит в центр гостиной. Иногда ему кажется, что пять минут — это слишком мало, но этого всегда достаточно, чтобы снять стресс и при этом не вызвать боли в коленях, так что он не жалуется. Он останавливается там, где ему говорит Гарри, и ждет указаний. — Сегодня мы разучим несколько позиций. Я попрошу тебя запомнить их, но мы будем еще не раз их повторим, так что не волнуйся, если не освоишь сразу, — объясняет Гарри. — Это поможет сэкономить время во время сессий и избежать путаницы. — Хорошо, — кивает Луи. — Их много, но для начала я попрошу тебя запомнить хотя бы первые пять, ладно? Сначала мы потренируем позы стоя. Первая называется «досмотр». Ты слышал о такой? — Я… возможно, в школе, — виновато признается Луи. — Извини, прошло много времени. — Все в порядке, — отвечает Гарри, уводя его дальше. — Это довольно просто. Тебе просто нужно встать, ноги на ширине плеч. — Хорошо, —Луи кивает и расставляет ноги в соответствии с указаниями. — Теперь руки за голову, вот так, — показывает ему Гарри. Повторяя за ним, Луи поднимает руки и сцепляет в замок за головой. — Всё? — Да, — Гарри улыбается, опуская руки. — Отлично. Готов к следующей? Улыбаясь, Луи опускает руки и ждет дальнейших указаний. Он ожидал чего-то более сложного, но доминанту все равно удается вызвать интерес. И в любом случае сабмиссив получает удовольствие от одной только похвалы за то, что все сделал правильно. Гарри подводит его к стене, кладет руки на талию Луи и поворачивает к себе спиной. — Итак, расставь ноги, как в прошлый раз. Вот так. Теперь подними руки. Он прижимает Луи к стене. Сабмиссив скрещивает руки и утыкается в них лбом. Он полностью одет, но зеленые глаза прожигают его насквозь. Мужчина прочищает горло и кивает Луи, который непроизвольно и очень соблазнительно прогибает спину. — Она… называется «стена». Очень хорошо. — Какая следующая? — выдыхает Луи. Издав негромкий смешок, Гарри улыбается и тянет его обратно на ковер. — Ты умеешь стоять на коленях, но мы добавим к этому пару элементов. Эта поза называется «ошейник». Готов? Луи охотно соглашается, и Гарри ставит его на колени. Затем он заходит ему за спину и поднимает руки за голову, в то же положение, что и в позе «досмотр». Сабмиссив чуть-чуть обнажает шею, когда Гарри встает перед ним, раздвигая его колени ступней. — Вот так. Он наклоняется вперед, чтобы убрать мешающиеся волосы с глаз Луи, но его пальцы задерживаются на нежной коже, скользят по щеке, а затем опускаются ниже, к шее. Луи закрывает глаза, представляя тот день, когда на его шее окажется настоящий ошейник. — Еще две, — взволнованно говорит Гарри, выводя его из задумчивости. — Я готов. — Эта называется «наду». Она больше всего похожа на позу, в которой ты обычно стоишь, — объясняет он, скрещивая руки на груди и тяжело выдыхая. Луи случайно бросает взгляд на растущую выпуклость в его брюках, а затем, покраснев, быстро отводит глаза. — Я уверен, ты знаком с ней. Встань на колени, как обычно, вот так, и разведи ноги немного шире. Теперь положи руки на бедра ладонями вверх. А затем опусти голову. Вот так, — хрипит Гарри. Все позы показывают его покорность, но эта кричит о ней. Она заставляет его чувствовать себя намного легче, невесомее. Голова слегка кружится, ресницы кажутся тяжелее, когда он моргает. Луи чувствует себя в безопасности. Маленьким. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гарри, его голос звучит намного тише, чем обычно, вероятно, он замечает, что Луи витает в облаках. Вопрос кажется определенно интимным. Он облизывает губы и отвечает, не отрывая взгляда от ног Гарри. — Хорошо, Эйч. Ладонь опускается на голову и скользит ниже, на затылок и шею. Луи дрожит. Он знает, что однажды Гарри не остановится. Его руки изучат каждый сантиметр его тела. Луи не может дождаться этого. — Хорошо. Еще одна. Справишься? — Да, Эйч. Повисает пауза и раздается долгий вздох, прежде чем Гарри обхватывает его шею и заставляет поднять голову, успокаивающе потирая кожу, пока говорит. — Мне нужно, чтобы ты встал на четвереньки, — говорит он. Луи с трудом подчиняется, неохотно лишая себя тактильного контакта с Гарри. Он отталкивается, подается вперед и переносит часть веса на вытянутые руки, опираясь. В животе все сжимается от предвкушения. — Хороший мальчик, — говорит Гарри. — Раздвинь ноги. Теперь я хочу, чтобы ты вытянул руки, прижав плечи к полу. Стараясь дышать ровно, Луи проводит руками по мягкому ковру. Он не останавливается, пока максимально не вытянет их. Он сразу чувствует растущее напряжение в мышцах шеи и плеч. — Скрести руки и опусти голову. Выполнив указание, Луи опускает голову, устремив взгляд в ковер, щекочущий ему нос. Выпятив задницу и уткнувшись лицом в пол, Луи понимает, почему Гарри приберег эту позу напоследок. Он буквально демонстрирует себя. Луи не может видеть Гарри, но остальные чувства обостряются. Он слышит его шаги по ковру и ощущает едва уловимое тепло его тела с одной стороны. Луи готов поклясться, что слышит тихое ругательство. — Ладно, на сегодня хватит, — говорит Гарри напряженным голосом. Он помогает Луи подняться с ковра, прижимает его к груди, делает несколько шагов к дивану и жестом предлагает сесть. Луи едва подавляет желание протянуть руки и схватиться за доминанта. Он пытается разобраться в своих чувствах. Если не считать порки, то этот опыт больше всего похож на настоящую сессию. Поза на коленях несет в себе некую интимность, и за последние несколько недель Луи полюбил ее, но новые, только что разученные позы вызвали совершенно другие ощущения. Он уже хочет увидеть гордость на лице доминанта, когда он идеально примет нужную позицию по команде. Луи не чувствует дискомфорт, только удовлетворение от того, что все сделал правильно. Гордость. Прошло довольно много времени с тех пор, как доминант вызвал у него подобные эмоции. — Выпей, — говорит Гарри, вернувшись из кухни и протянув бутылку прохладной воды. Он садится рядом с Луи на диван и, утянув его к себе на колени, прижимается губами к виску. — Ты прекрасно справился. Холодная вода из холодильника стекает по пересохшему горлу, и на контрасте Луи чувствует, как она проходит по разгоряченному телу и попадает в желудок. Он прижимается к груди Гарри, а затем замирает, отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Гарри? Гарри улыбается и вопросительно мычит. — Когда мы… я имею в виду, можем мы… Этот вопрос уже давно вертится у него в голове. Он мучается от желания попросить о большем, потому что знает, что все складывается как никогда хорошо, и Гарри такой красивый и добрый — просто идеальный. Но отношения строятся на честности, общении. Луи делает глубокий вдох и пытается снова: — Я готов к… большему, — шепчет он. — Большему? — Гарри наклоняет голову. — Что ты имеешь в виду? — Например, поцелуи? — Луи нервно закусывает нижнюю губу. — И… и, может быть, что-то еще, — тихо добавляет он. Тихий смешок Гарри вызывает в нем всплеск счастья. — Конечно, — говорит он. — Я ждал. Не хотел тебя пугать. Я знаю, что для тебя это серьезные перемены в жизни, поэтому я хотел дать тебе время привыкнуть. Рука, лежащая на бедре, проводит по предплечью, оставляя мурашки на коже, и Луи ахает. Гарри бережно касается его лица, гладит щеку и проводят большим пальцем по уголку губ. — Я очень ценю, что ты честен со мной и что ты говоришь о своих желаниях, — выдыхает он, придвигаясь еще ближе, — и я только рад их исполнить. — Сейчас? — Луи задыхается. — Сейчас, — подтверждает Гарри, ухмыляясь, — если хочешь. Только скажи слово. — Слово, — тупо повторяет Луи, а затем подается вперед, прежде чем кто-то из них успеет передумать, пробуя смех Гарри на вкус. Он чувствует себя глупо из-за того, что так разволновался из-за поцелуя, но Луи не мог так долго смотреть на губы доминанта и не попробовать их. Помимо всего прочего, бывшие партнеры Луи не были поклонниками поцелуев, когда можно получить нечто большее. То ли из-за разучивания поз, то ли из-за особого настроения чувствительность Луи возрастает в десятикратном размере. Рука на его щеке обжигает, прикосновения Гарри одновременно знакомые и совершенно новые. Их губы двигаются сначала медленно, а затем все быстрее, прохладный от воды язык Луи прижимается к Гарри. Глаза закатываются от контраста. Этот поцелуй доказывает, что он не просто пациент или студент. Гарри, очевидно, так же сильно привязан к нему, как и Луи. Луи цепляется за ткань рубашки Гарри, чтобы прижать к себе. Несмотря на это, его не мучает отчаяние, напряжение. Вместо этого он спокоен, расслаблен, когда Гарри целует его, к нему возвращается чувство легкости, безопасности. Когда Гарри отстраняется от него, все еще кажется, что это происходит слишком быстро. Но их глаза открываются словно в замедленной съемке, мягкие тени от ресниц падают на скулы, а блестящие от слюны губы все еще соприкасаются. Гарри опять целует его. — Все хорошо? — проверяет он. — Идеально, — выдыхает Луи. — Спасибо. Снова усмехнувшись, Гарри притягивает сабмиссива и опять целует, словно не может насытиться. — Вот и поцелуи, — дразнит он. — Полагаю, к «чему-то еще» мы можем перейти позже. — Ловлю на слове, — бормочет Луи, уткнувшись в плечо мужчины. Он смутно осознает, как его поднимают с дивана и относят в спальню. Он оказывается в мягкой постели, под головой — подушка. Еще не время ложиться спать, но ему не помешало бы вздремнуть, он внезапно устал по причине, которую не может точно определить, и на этот раз он цепляется за пальцы Гарри, пока тот не ложится рядом. — Не надо, — шепчет Гарри, отвечая на слова Луи. Ему удается поцеловать сабмиссива в последний раз, прежде чем дыхание выравнивается. — Я запомню.

***

Как только Гарри засыпает, Луи как можно тише встает с кровати и на носочках спускается по лестнице. Вокруг тихо и темно. Теперь, когда Гарри официально переехал к нему, скрывать комнату в конце коридора становится все труднее. Она находится прямо рядом с его кабинетом, и Луи понимает, что тот хочет спросить о ней, но не делает этого. Все было бы замечательно, если бы Луи не чувствовал себя таким виноватым из-за этого. Каждый раз, когда у них урок или они практикуются в позах, они вынуждены делать это в гостиной. Гарри считает, что более серьезные сессии не предназначены для спальни, ведь в ней они должны отдыхать. «Когда мы в спальне, это только ты и я», — сказал он. — «Никаких доминантов или сабмиссивов, просто люди». Но Луи знает, что Гарри, несмотря на свою мягкую натуру, постоянно доминирует. Временами он испытывает такой же стресс, как и Луи, и ему нужна разрядка. Томлинсон не хочет, чтобы тот был вынужден обращаться с ним, как с фарфоровой куклой. Гарри заслуживает места, где он может быть самим собой — и, возможно, Луи тоже этого заслуживает. Итак, он принимает решение. Пришло время навести порядок, избавиться от накопившегося беспокойства и перестать держать эту чертову дверь в конце коридора закрытой. Как именно он собирается это сделать, он не знает, но попытается. Как можно тише Луи проходит мимо кухни и столовой к зловещим дверям, глубоко дыша, чтобы собраться с мыслями, прежде чем распахнуть их. Включается теплый свет. В это время ночи комната выглядит уютно. И в то же время как-то пугающе. По крайней мере, Луи понимает, что все это у него в голове. Все вещи, хранящиеся в комнате, могут быть использованы в негативном ключе, но он знает, что этого не произойдет. Он уже верит, что Гарри не будет использовать их таким образом. Доминант воспользуется ими, чтобы доставить удовольствие, а не навредить. С этой мыслью Луи заставляет себя преодолеть сомнения и страхи. Если он сможет это сделать, то откроется совершенно новый этап в их отношениях. Луи не хочет быть жадным, но ему не терпится узнать, насколько лучше все может стать. Этим решением он покажет Гарри, что доверяет ему, и избавится от чувства вины, оставшегося после первой встречи. Он пытается повторить то, что делал в прошлый раз: закрывает глаза и просто идет вперед, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы закрыть за собой двери, прежде чем пройти дальше. Он снова чувствует, как меняется температура, под босыми ногами ощущается совершенно другой ковер. Луи зарывается в мягкий ворс пальцами и уговаривает себя открыть глаза. Вспыхивает желание убежать, но оно не пересиливает его, как в прошлый раз. Возможно, из-за усталости. Обстановка настолько минималистична, что глаза перескакивают из одного угла в другой, хотя он заставляет себя не торопиться. По его оценкам, не менее получаса он просто заново знакомится с пространством. Он фиксирует в уме, в каких ящиках что лежит, где хранится дополнительное постельное белье, где освещение ярче, а где более приглушенное. Затем, почувствовав себя в некой степени комфортно, сабмиссив направляется в смежную ванную комнату, чтобы взять тряпку и начать уборку. Его руки слегка дрожат, когда он проводит влажной тряпкой по пыльной поверхности мебели, чтобы освободить место для новых воспоминаний. По телу пробегает дрожь от мысли, какой будет реакция Гарри. Больше всего во всей этой ситуации с доминантом Луи боялся чрезмерного контроля и давления. Он боялся, что в ту секунду, когда он подпишет бумаги, его буду заставлять выполнять различные указания, лишив выбора. Но давление может быть полезно. Каждому нужен некий толчок. Например, отношения могут вызвать желание измениться, стать лучше, на что человек не решался из-за лени или отсутствия мотивации. И несмотря на все это, у него по-прежнему есть право выбора. По прошествии часа сонливость берет свое. Однако уборка в комнате почти завершена, и он, как ни странно, гордится этим неожиданным достижением. Он хочет разбудить Гарри и показать ему, но в моменте останавливается. Возможно, он все еще не готов поделиться этой комнатой с доминантом, но в любом случае первые шаги сделаны. Забытое волнение загорается под кожей, а в животе порхают бабочки. Луи закрывает дверь и возвращается в постель. Гарри тихо посапывает, но не шевелится. Луи принимает решение: скоро он откроется своему доминанту. И улыбка расцветает на губах.

***

— Тебя ждет либо наказание, либо поощрение, — объясняет Гарри. — А также это четко распределяет роли в паре. В твоем случае это усиливает стремление угодить. Мы не будем прибегать к этому постоянно, потому что я не хочу, чтобы у тебя возникло привыкание и соответственно снизился эфект. Тем не менее иногда эти упражнения могут быть полезны. Когда Луи проснулся этим утром, он и представить себе не мог, что снова окажется на четвереньках, прямо посреди ковра в гостиной, голова всего в нескольких сантиметрах от колен Гарри. Сабмиссив к тому же без рубашки и, честно говоря, слишком возбужден. В этом не должно быть ничего сексуального, но Луи не может сдержать дрожь и слюноотделение, когда слышит четкие указания доминанта и думает о том, что все может зайти дальше. Луи пытается соблазнительно поднять взгляд и посмотреть на возвышающегося мужчину. — Не дай кубику льда упасть, пока он не растает, и получишь награду. Если ты уронишь его, тебя ждет наказание, — говорит Гарри. — Тебе удобно? — У меня немного болит спина, но не слишком сильно, — замечает Луи, переминаясь с ноги на ногу. — Я в порядке, Эйч. Гарри задумчиво поджимает губы и пробегается взглядом вдоль спины. Он следом проводит рукой по нежной коже, как будто успокаивая. — Хорошо, — неохотно соглашается он, — но ты скажешь, если станет хуже. Если тебе не понравится, мы больше не будем этого делать. Луи, не в силах сдержаться, поднимает брови, и в голове возникает вопрос: — Вот так просто? Ты не заставишь меня попробовать еще раз, чтобы убедиться? — Луи, если ты скажешь мне, что тебе что-то не нравится, я не буду задавать тебе вопросов или требовать доказательств, — говорит он. Плечи Луи расслабляются после его ответа, затем сабмиссив возвращается в прежнюю позу. — С другой стороны, тебе может что-то не нравиться, но и не вызывать отторжения. Такие сцены мы попробуем еще раз, поскольку большая часть из них — это приобретенное поведение. Луи пытается вспомнить, что он слышал об этом поведении в школе, но у него ничего не выходит. В любой другой ситуации он, возможно, смутился бы, но Гарри никогда не заставлял его чувствовать себя виноватым за вопросы. — Приобретенное поведение? — Да, — Гарри проводит ладонью по затылку Луи. — Например, если каждый раз я буду делать это, — он дважды хлопает его по плечу, — прямо перед тем, как поцеловать тебя, ты станешь ассоциировать эти два действия друг с другом. Каждый раз, когда я буду дважды хлопать тебя по плечу, ты будешь ждать поцелуя. Понимаешь? — Да, — тихо вздыхает Луи. Веки чуть опущены, он доволен тем, что доставляет удовольствие Гарри и при этом чувствует себя в безопасности. — Я сейчас положу лед, хорошо? По кивку Луи, он наклоняется вперед, берет один кубик льда из бокала и, подмигивая, кладет его прямо на поясницу. Он очень холодный (что очевидно), тело предает его, немедленно пытаясь сбросить злосчастный кубик. Ему удается выпрямиться, прежде чем лед упадет на ковер, и он прикусывает губу, когда ловит взгляд Гарри. Ответная улыбка вызывает тепло во всем теле. Луи привык к мысли, что сессии должны быть серьезными — без смеха, без улыбок. Отчего он даже испытывал неприятный страх. Но Гарри не ведет себя слишком строго или безлично, не ругает его за малейшие промахи. Даже когда Луи чуть не уронил кубик льда, он не сделал ему выговор. Это весело. Участвовать в сессиях с Гарри и экспериментировать. Он бы никогда не подумал, что все будет так. Боже, каким глупцом он был в начале. Когда Луи только встретил Гарри, он пытался заполнить пустоту в своей жизни. Он был в отчаянии, торопился и нервничал за свое благополучие. Рваный вздох, шипение, и Луи замирает, когда лед тает, и струя холодной воды течет по позвоночнику, когда он выгибает спину. Сабмиссив снова поднимает взгляд, на лице Гарри гордое выражение, но в то же время в нем читается вера в него. Он с самого начала знал, что Луи справится, что не даст этой ледышке упасть. Томлинсон уже не тот нервный мальчик, каким был раньше. В течение многих лет Луи пытался встречаться с мужчинами постарше, чтобы почувствовать себя маленьким и окруженным заботой, но каждый раз все заканчивалось провалом. Он почти сдался. Как оказалось, возраст не всегда имеет значение. Гарри опережает их во всем: в зрелости, в интеллекте, в уважении и романтичности. Он заставил Луи почувствовать все, о чем тот мечтал, к чему стремился с подростковых лет. Гарри смог возродить умершую мечту Луи об успешных отношениях. Он понимает, что у системы есть недостатки, но, похоже, с помощью нее Томлинсон нашел вторую половинку. Эта мысль застает его врасплох, и он покачивается, торопясь опустить переднюю часть тела, чтобы остатки льда остались в ямочках на пояснице. Луи благодарно вздыхает. — Ты так прекрасно выглядишь, — говорит Гарри, протягивая руку, проводя пальцем по щеке и спускаясь к губам. Луи целует его, принимая похвалу с румянцем. — Спасибо, Эйч, — шепчет он. Лед уже почти растаял. Тем не менее, он не позволяет себе радоваться, очень осторожно перемещаясь, чтобы ослабить нагрузку на колени и продержаться в таком положении чуть дольше. — Ты отлично справляешься, уже почти все, — Гарри не перестает сыпать комплиментами, и Луи убежден, что это может быть уловкой, чтобы посмотреть, начнет ли он двигаться из-за внимания. В любом случае, сабмиссив принимает похвалу, она доставляет ему удовольствие. Стоит ему чуть податься вперед, и он окажется прямо между ног Гарри, сможет дотянуться до ширинки и вытащить член из брюк. Еще несколько сантиметров, и Луи сможет прикоснуться к нему губами, чтобы, наконец, узнать, каков он на вкус, как звучит его голос, какое у него выражение лица, когда ему… Капли воды стекают по бокам и падают на ковер. Лед полностью растаял. У него получилось. — Хороший мальчик, — Гарри хватает заранее приготовленное полотенце, чтобы вытереть спину Луи. — Иди сюда. Взяв Гарри за руку, Луи встает и разминает мышцы. Он не может сдержать счастливый смешок и, привстав на носочки, запускает руку в волосы доминанта, после чего притягивает к себе для поцелуя. Они стукаются зубами и хихикают, а затем снова целуются. Полотенце падает на пол, и Гарри обнимает его за талию. — У меня получилось, — выдыхает Луи. — Да, — подтверждает Гарри с глупой, кривой улыбкой. — Я горжусь тобой. Это не должно вызывать у него такого странного чувства счастья, но вызывает. Приятно иметь за плечами даже такое маленькое достижение. Он стремится узнать, что ждет его в будущем. — Спасибо, Гарри, — говорит Луи, снова целуя его. Совсем недавно Луи никогда бы не поверил в такую жизнь… с доминантом. С доминантом, который его уважает. Что он будет учиться и получать удовольствие. При этом Луи сохранил что-то для себя, а именно работу, в рамках которой он может достигать своих целей без оглядки на доминанта. Но, возвращаясь домой, Луи получает возможность хоть раз дать своему телу то, в чем оно нуждается. Именно этого ему так не хватало. Иногда Луи устает после сессий, но сегодня не такой день. Прямо сейчас он полон энергии. Луи тянет Гарри за рукав к двери, на ходу обуваясь и снимая с вешалки пальто доминанта. — Куда мы? — с нежностью спрашивает Гарри. — Я хочу мороженого. Давай съездим в одно местечко в центре города, а потом прокатимся по украшенным улицам. О, и мы можем проверить, открылся ли тот новый итальянский ресторан! Гарри, засунув руки в карманы, тепло усмехается, улыбается и целует Луи в щеку. — Ты не против? — спрашивает сабмиссив, внезапно почувствовав, что, возможно, перегнул палку. — Звучит чудесно, — шепчет Гарри на ушко. — Хотя… я бы посоветовал тебе надеть рубашку. Знаешь, на улице холодно. Покраснев, Луи опускает взгляд и понимает, что до сих пор без рубашки. Он бежит к дивану, одевается, затем накидывает пиджак, который ему протягивает Гарри с нежностью в глазах. — Что бы ты без меня делал? — шутит он. — Я был бы потерян, — говорит Луи. А потом наклоняется и целует, прежде чем они уйдут.

***

После переезда Гарри Луи проводит в офисе гораздо меньше времени. Это означает, что он старается выполнить как можно больше задач, пока не уедет домой. В результате Луи осознает несколько вещей. Во-первых, Найл — спасатель. Он приносит Луи кофе два раза в день (а иногда и три) и позволяет ему выговориться, и сам не против пожаловаться, хотя его работа не такая уж захватывающая. Хоран всегда был его другом, но только недавно Луи стал узнавать его получше. Во-вторых, ему реально нравится компания Блейка и Лео. Блейк всегда останавливается, чтобы поздороваться, а Лео, если приходит, обязательно заглядывает к нему в кабинет, чтобы немного поболтать и как-нибудь запланировать ужин на четверых. В-третьих, во время обеденного перерыва Луи звонит Гарри, и они разговаривают. Томлинсону очень бы хотелось его увидеть, но даже просто голос помогает ему проработать до пяти. И последнее — ему не нравятся Майкл и Джейк. Раньше он старался игнорировать их поддразнивания, даже издевки, но теперь, когда все в его жизни складывается хорошо и он вновь обрел чувство уважения к себе, они начинают раздражать. Они зло шутят над всеми сотрудниками в офисе, что больше оскорбительно, чем весело, и Луи чувствует себя виноватым из-за того, что никак не вмешивается. Все работают тихо, усердно, потому что в этом месяце назначена премия, а также запланирован корпоратив в качестве стимула для повышения показателей. Команда по работе с социальными сетями особенно хорошо справляется, успешно поддерживая имидж компании, к тому же недавно наняли талантливого фотографа для съемок рабочего процесса и прочего. Все трудятся. За исключением Майкла и Джейка. Несмотря на это, Луи заканчивает рабочий день, не вылезая из-за стола. Он разбирает целых три стопки документов новых клиентов и еще одну с файлами потенциальных, решая, хочет ли он встретиться с ними или нет. Он откладывает те, которые кажутся многообещающими, в сторону и продолжает изучать бумаги, пока Найл не заходит и не сообщает, что идет домой. — Звучит заманчиво, увидимся завтра, — улыбается Луи. — Увидимся, — улыбается Найл и направляется к лифту. Томлинсон достаточно быстро сортирует оставшиеся документы по аккуратным стопкам, чтобы завтра продолжить с того места, на котором он остановился. И с улыбкой встает. За последние несколько дней он добился значительного прогресса. Уже с вещами он выходит из кабинета, достает ключ, чтобы закрыть дверь, и поправляет сумку на плече. Когда Луи поворачивается, чтобы взять куртку на входе, то замечает нескольких сотрудников, которые тоже собрались домой. — Хорошего вечера, Саша, Эмили, — говорит он, одаривая их улыбкой и одновременно надевая куртку. — Сегодня хорошо поработали! — Спасибо, босс! — Хорошего вечера, Луи! Он щелкает главным выключателем, и весь свет гаснет, кроме ламп за пустой стойкой администратора. Его секретарша беременна, и Луи разрешает ей уйти пораньше, чтобы та могла избежать лишнего стресса, связанного с выездом с парковки и пробками на дорогах. Только он собирается нажать кнопку вызова лифта, как замирает, услышав громкие голоса, доносящееся… кажется, из-за отдела бухгалтерии, а значит, это, вероятно, те два человека, которых он весь день старался избегать. Джейк и Майкл выходят из-за угла с сумками в руках и, прищуриваясь, натыкаются на него. Луи делает глубокий вдох и все равно нажимает на кнопку, надеясь, что двери откроются быстро. — Ну, как держишься, старина? — хихикает Майкл у него за спиной, приподнимая бровь. — Отлично, — язвит Луи. — Устал от всей работы. Рад отправиться домой, — он еще раз только сильнее нажимает на кнопку. — Очень жаль, — фыркает Майкл, ухмыляясь Джейку. — Но ничего, сейчас приедешь к своему молокососу и пожалуешься. Уверен, он позволит тебе трахнуть его и снять стресс. Двери наконец открываются, но Луи не заходит в лифт. Вместо этого он поворачивается к ним лицом, его переполняет гнев, а они продолжают хихикать. С него хватит. — Заткнитесь, — шипит Луи, и в нем что-то щелкает. — Вы понятия не имеете, о чем, черт возьми, говорите. Будь вы хотя бы наполовину такими, как Гарри, цены бы вам не было, — он не замолкает, несмотря на их перекосившиеся лица. — Только потому, что вы завидуете, что не можете удержать сабмиссива дольше, чем на пару дней, не означает, что вы имеете право оскорблять других людей. А теперь, с вашего позволения, я пойду домой к лучшему в мире доминанту и забуду все ваши дерьмовые выходки на работе. Сделайте мне одолжение, не утруждайте себя и не приходите завтра. Луи снова нажимает на кнопку, затем внезапно останавливается. Он их босс. Это его компания, его офис и его сотрудники. Контроль в его руках, а не у этих придурков. — Нет. Знаете что? Собирайте свои вещи. И проваливайте! — Что? — резко вздыхает Джейк, на этот раз выражение его лица становится серьезным. — Ты не можешь… ты не можешь просто… — Вообще-то, могу, — перебивает его Луи с улыбкой. — Я должен был сделать это давным-давно. Если вы до завтра не освободите свое рабочее место, я вызову охрану, чтобы вас обоих выпроводили. Он окидывает их презрительным взглядом, как бы провоцируя сказать что-то еще, и благодарно выдыхает, когда они закрывают свои рты и поворачиваются, чтобы вернуться в кабинет, не сказав больше ни слова. Луи чувствует себя невероятно сильным и готовым упасть в постель к Гарри и проспать несколько дней.

***

Дорога домой занимает больше времени, чем обычно, и проходит в такой тишине, что звон в ушах надоедает. Конечности ужасно болят от долгих часов, проведенных на ногах и в неудобном кресле, жгучая боль пронзает позвоночник каждый раз, когда он поднимает ногу, чтобы сделать шаг. Он уже поплакал, тайком, в ванной рядом со своим кабинетом. Его настигло разочарование от того, что потенциальный клиент выбрал конкурента, и его компания потеряла многомиллионный контракт. К тому же, он был вынужден внезапно уволить двух сотрудников. Ему не хочется говорить о своих чувствах, независимо от того, насколько сильно Гарри уверен, что это поможет. Пусть все подождет до завтра. Добравшись до пентхауса, Луи, спотыкаясь, поднимается по лестнице, прежде прождав лифт добрых пять минут и выругавшись, когда тот не открылся. Зрение затуманено из-за непролитых слез, сабмиссив крепко хватается за перила и использует весь свой вес, чтобы подняться выше и выше, пока не добирается до своего этажа. Несколько раз он случайно тычет ключом в ладонь, шипит и пытается вставить его в замок. Когда Луи толкает дверь, словно открываются шлюзы. Гарри поворачивает к нему голову. В нескольких метрах от него он стоит у плиты и готовит ужин, широко улыбается и уже хочет поприветствовать сабмиссива, но замечает выражение лица и хмурится. — Луи, что случилось? — спрашивает он, убавляя огонь на плите до минимума. Гарри бросается к нему, но Луи опережает его. Все вещи падают на пол, ноги подкашиваются, и он подается вперед, хватаясь за рубашку и рыдая навзрыд. Не говоря ни слова, Луи прижимается к нему, часто всхлипывая. — Любимый? Гарри зарывает пальцы в карамельного цвета волосы и гладит, другой рукой попутно вытирая слезы с красных щек. — Все в порядке, дорогой. Дыши, милый. Кажется, что слова Гарри не доходят до него, и он не может перестать плакать, цепляясь за его одежду. Он не знает, как успокоиться, но тело и разум говорят ему, что Гарри знает как, что тот поможет ему взять себя в руки. — Наду, — твердо произносит Гарри, его голос достаточно громкий, чтобы прорваться сквозь затуманенный разум. В одно мгновение Луи падает на колени. Руки вытянуты и лежат на бедрах, голова наклонена вперед, но спина прямая. Команда дает ему возможность на чем-то сосредоточиться, что он может выполнить без проблем. Поток негативных мыслей, крутящихся в голове, сосредотачивается на сердцебиении и дыхании Гарри. — Хороший мальчик, — хвалит он. — Вот так, Луи, дыши со мной. Гарри наклоняется, чтобы следить за выражением лица Луи, постоянно касаясь его кончиками пальцев. Это сразу же немного успокаивает сабмиссива, тот вдыхает запах мужчины и наслаждается близостью. Луи вздрагивает, делая еще несколько глубоких вдохов, пока не чувствует себя достаточно уверенно, чтобы говорить. — Я… прости, — заикаясь, произносит он, вытирая нос тыльной стороной ладони и всхлипывая. Ему стыдно за свое поведение. — Не извиняйся, — говорит Гарри, пододвигаясь так, чтобы сесть на пол, прислонившись спиной к шкафу. Обеими руками он прижимает Луи к себе. — Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? — Не совсем, — Луи хмурится. Но если он чему-то и научился с тех пор, как встретил Гарри, так это тому, что ему больше не нужно справляться со всем самому. — Я уволил Майкла и Джейка, — бормочет он. — Да? — Да, — хмыкает Луи. — Они нагрубили мне. Поэтому я их уволил. — Мне жаль, любимый, — вздыхает Гарри, гладя Луи по голове. — И что стало предметом их грубости? Неловко откашлявшись, Луи пытается придумать, как сказать об этом. — Эм, ты, — тихо произносит он. — Понятно, — кивает Гарри. В его голосе совсем нет злости или волнения, но Луи не может справиться с чувством вины, и он садится так, чтобы посмотреть ему в глаза. — Но я уже давно хотел их уволить, и это стало последней каплей. Я устал от них. Они все равно ужасно справляются со своими обязанностями, — рассуждает он. — И… Я не потерплю, чтобы они говорили о тебе в таком ключе. Снова кивнув, Гарри опускает взгляд, и в кухне воцаряется тишина. Луи даже не может точно определить, что он чувствует, в его глазах смесь гордости и неуверенности. — Ну, у тебя все еще есть какие-то сомнения? — спрашивает он Луи, слегка поглаживая его руку кончиками пальцев. Он отвечает без колебаний. — Нет. — Тогда это… это хорошо. Это делает меня по-настоящему счастливым, Луи, — выдыхает он. Наклонившись вперед, Луи упирается коленями в кафельный пол кухни и обнимает Гарри за плечи. Ему так нравится находиться в объятиях доминанта, будучи прижатым к крепкой груди, где так приятно бьется сердце в такт его. Вздохнув, Луи отстраняется. Но ему не удается далеко уйти, руки Гарри удерживают мужчину на месте, максимально близко к себе. А затем Гарри подносит руку к его лицу, сокращая расстояние, и целует. Луи тут же устраивается у него на коленях, расставив ноги по обе стороны, с его губ срывается удовлетворенный вздох. Ему никогда не наскучат поцелуи. В последнее время они часто целуются, все еще находясь в первой фазе отношений, и в животе у него все сжимается от острого возбуждения. Похоже, он никогда не сможет насытиться Гарри, теперь, когда чувствует себя в большей безопасности и будучи готовым рисковать и пробовать то, чего не делал ни с кем другим. Несмотря на короткие любовные связи и интрижки на одну ночь, которыми он увлекался раньше, Луи хочет растянуть их отношения на максимум. И он знает, что у него есть все шансы и что такого не случится, что он однажды проснется утром в гордом одиночестве, чувствуя себя использованным. С Гарри он хочет, чтобы все было идеально. У него в жизни еще не было по-настоящему дорогого ему человека. И от этого еще волнительнее. Словно прочитав его мысли, Гарри останавливает их как раз в тот момент, когда бедра Луи начинают неосознанно прижиматься к растущей выпуклости в брюках. Они сидят на кухонном полу, несмотря на больную спину и ноги. Гарри отводит лицо и прижимает голову Луи к своей груди. На самом деле им следовало бы перебраться на диван или в спальню, но никто не хочет нарушать момент. Томлинсон позволяет обнять себя, закрывая глаза и прислушиваясь к ровному сердцебиению. Все меняется вокруг него, во всех сферах его жизни, но он не боится. Гарри всегда говорит ему, что все будет хорошо, что, несмотря ни на что, они есть друг у друга, и Луи начинает ему верить.

***

Луи считает, что увольнение Майкла и Джейка — его лучшее решение. К его удивлению, несколько сотрудников заходили к нему поблагодарить за это. Без их ехидных комментариев и драмы на пустом месте рабочий день проходит гораздо спокойнее. Однако их увольнение приводит к увеличению нагрузки у него самого. Независимо от успеха компании найти нового сотрудника за сутки практически нереально, Луи поручает своему помощнику предоставить резюме достойных кандидатов до начала следующей недели. На данный момент Луи придется задерживаться на работе, чтобы закончить все запланированные дела. Он не устает, но ему не хватает энергии, чтобы быстро закончить начатое. Перед глазами все расплывается, стакан воды давно пустой, но Луи не хочет никого беспокоить, чтобы ему принесли еще. Он так долго смотрит в одну точку на документе, что подскакивает, когда секретарша стучит в дверь, давая понять, что уходит домой. Все остальные ушли около часа назад, выглядя измотанными. Он с улыбкой прощается с ней и со вздохом опускает взгляд на бумаги. Как раз в тот момент, когда Луи хочет достать телефон и написать Гарри, раздается еще один стук. Он поднимает глаза и широко улыбается, увидев Гарри с пакетами с едой навынос. — Надеюсь, ничего страшного, что я пришел, — приветствует он Луи, проходя в кабинет и целуя саба в лоб. — Я подумал, что ты проголодался, а мне не хотелось сегодня готовить. — Да, все хорошо, — кивает Луи. — Пахнет потрясающе. Спасибо. Луи встает и морщится: спина затекла, плечи болят от долгого сидения. Он упирается обеими руками в стол и поворачивает голову из стороны в сторону, разминая шею. — Все в порядке? — Гарри оставляет пакеты и осматривает его как следует. — Я в порядке, просто затекло всё, — объясняет он. Гарри заходит ему за спину и хватается за пиджак. — Давай-ка устроимся поудобнее. Он снимает с него тяжелый пиджак и вешает его на спинку стула, чтобы не помять. Затем мужчина кладет руки на напряженные плечи Луи и усиленно массирует. — О, — вздыхает Луи. — Как приятно. — Да? Хорошо, — усмехается Гарри, целуя его в шею. Другой дом мог бы воспользоваться случаем и прочитать ему лекцию о том, насколько лучше он будет себя чувствовать, если просто будет сидеть дома, а не работать. Но Гарри лишь помогает ему, позволяя Луи самому принимать решения. «Может, в этом и есть разница», — думает Луи. Гарри управляет им только тогда, когда сабмиссив его об этом просит, и лишь небольшой частью его жизни. Он не перегибает палку, как это делали другие. — Хочешь поесть? — спрашивает Гарри, замедляясь. — Вообще я… я подумал, может, мы могли бы… ну, раз уж ты здесь, — смущается Луи, краснея и опуская голову. — Хочешь поиграть? Мы можем, если ты хочешь, дорогой. — Да, пожалуйста, — улыбается Луи, и облегчение разливается по всему телу. Их отношения только недавно приобрели сексуальную окраску, и Луи не может остановить себя от фантазий. У него есть Гарри и пустой кабинет, он обязательно этим воспользуется. — Встань посреди комнаты, — шепчет Гарри, сжимая плечи Луи, прежде чем похлопать его по спине. Луи принимается поспешно расстегивать рубашку. Воротник кажется слишком высоким, а материал — слишком колючим. Он уже чувствует прохладный воздух, соски сразу твердеют. Гарри останавливает его, когда закрывает дверь, и говорит, чтобы он застегнул рубашку. Прежде чем выполнить приказ, Луи издает жалобный скулеж, не в силах сдержаться от внезапной усталости. — Мы ее снимем, — успокаивает его Гарри, — только не сейчас. — Почему я не могу просто снять ее? — Луи хмурится. — Потому что это не даст того же эффекта, — говорит Гарри, пожимая плечами и избегая его взгляда. Он скрещивает руки на груди и откидывается назад, лениво глядя на Луи. — Я могу сказать тебе раздеться в любой момент, когда захочу. Он отталкивается от стены и медленно подходит к сабмиссиву, его глаза устремлены на Луи. Гарри кажется таким статным в костюме: высокий, сильный, непринужденный, первые пуговицы рубашки расстегнуты, оголив грудь. У Луи перехватывает дыхание. Гарри обходит вокруг, останавливаясь прямо за спиной. Когда он начинает говорить, от горячего дыхания по шее сабмиссива бегут мурашки: — Или я могу сказать, чтобы ты встал лицом ко мне и снял рубашку. Я могу сказать, чтобы ты сделал это медленно, — он проводит языком по губам. Легкое прикосновение носа Гарри к его плечу и уху приводит к тому, что Луи дрожит и откидывается. В тот самый момент, когда он прижимается спиной к груди Гарри, тот отстраняется. — Разница очевидна, Луи. Одна из команд физическая. Я говорю тебе раздеться, и ты раздеваешься. Вот и все. Гарри скрещивает руки и снова обходит его, звук шагов подобен взрыву в состоянии повышенного возбуждения Луи. Томлинсон прекрасно осознает каждое его движение, выверенные шаги Гарри и свое собственное прерывистое дыхание. — Вторая — эмоциональная. Она подразумевает, что ты раздеваешься для меня, что ты хочешь, чтобы я увидел тебя уязвимым, что ты предоставляешь мне такую привилегию и обещание чего-то большего. Данная команда включает также зрительный контакт, темп, с которым ты раздеваешься, и цель данного действия. Она заставляет тебя думать, а не просто делать. А мысли — один из самых больших катализаторов удовольствия, Луи. Любой, кто игнорирует это, недостоин тебя. Он останавливается перед Луи. Во взгляде сквозит нежность и в то же время твердость: он все контролирует. — Хороший доминант должен вызывать у тебя чувства, а не отдавать тебе пустой приказ. Если нет эмоциональной отдачи, то после сессии ты можешь чувствовать себя истощенным и беспокойным, или даже впасть в сабдроп, — объясняет он, наклоняя голову и наблюдая, как Луи сглатывает, беспокойно дергая за рукава рубашки. — Выполнение эмоциональных команд не только подтверждает мое доминирование, но и показывает, что мы оба ценим твою покорность. Наконец он делает шаг вперед и протягивает руку, сжимает подбородок и проводит пальцем по нижней губе Луи, оттягивая ее. Томлинсон готов поклясться, что чувствует искры, и быстро моргает, стараясь не отвлекаться. Губы Гарри подрагивают. — Вот почему так важно, чтобы ты выполнял мои команды, даже самые простые и незначительные. Это показывает мне, что ты доверяешь мне заботиться о тебе и знаешь, что я никогда не попрошу больше, чем ты готов мне дать. И что я никогда не воспользуюсь своим положением ради своей выгоды. Он тепло улыбается Луи, прежде чем опустить руку и отступить. Сабмиссив, как в трансе, наблюдает за тем, как Гарри отступает, пока не доходит до противоположной стены рядом с камином и не прислоняется к ней, скрестив лодыжки. — Теперь, — тихо говорит Гарри, вновь обращая на него свой взгляд. — Я хочу, чтобы ты встал перед диваном и расстегнул первые несколько пуговиц. — Да, Эйч, — вздыхает Луи. — И для кого ты это делаешь? — спрашивает Гарри. — Для тебя, — быстро отвечает он. Пальцы Луи дрожат, он расстегивает первые три пуговицы и бросает взгляд на Гарри, замирая. Он старается не шевелиться, но беспокойно переминается с ноги на ногу и сглатывает каждые несколько секунд, чтобы смочить вечно пересохшее горло. — Кажется, я припоминаю записи об унижении в твоей анкете, я прав? Кровь приливает к щекам, и Луи кивает. — Да, Эйч. — Ты не против попробовать это сегодня вечером? — Луи с нетерпением кивает. — Ты помнишь цвета? — Да, Эйч. Красный, желтый и зеленый. — Хороший мальчик. Гарри обводит глазами комнату, задерживаясь взглядом на столе Луи, и сабмиссив практически видит, как в его мозгу рождаются идеи. — Перегнись через это кресло, — приказывает Гарри. Кресло, о котором идет речь, уже стоит прямо перед Луи в центре комнаты, всего в шаге от него. Он подкатывает его ближе к себе, а затем с пылающим от смущения лицом наклоняется вперед, пока мышцы живота не касаются твердой кожи. Луи не может сдержать вздох, когда случайно заваливается вперед. — Ты возбужден, малыш? Луи хнычет и кивает. — Да, Эйч, — шепчет он. — Уже? — хмыкает Гарри, склонив голову в другую сторону. — Тогда вдави бедра в кресло. С шипением он делает то, что ему велено, Луи морщится и чувствует, как перехватывает дыхание от давления на возбужденный член. — Я могу… пошевелиться, Эйч? — спрашивает он, сцепляя руки за спиной. До этого момента он даже не замечал, что принял такую позу. — Пока нет. Прикоснись к себе сзади. Луи, не отрывая бедер от грубого материала офисного кресла, гладит рукой свои ягодицы, ожидая следующих указаний. Они с Гарри играли и раньше, но обычно не касались места, куда однажды проникнет доминант. С каждым днем он все больше ждет, когда это случится. Когда проходит еще несколько молчаливых минут, он набирается смелости и сильнее надавливает на шов брюк, проходящий ровно между ягодницами. Луи задыхается, средним пальцем нажимая на то место, где он хочет почувствовать член своего доминанта. Он напрягает мышцы от желания и непроизвольно покачивается. Стон выдает его, и Гарри выпрямляется, шагнув к Луи. — Хочешь кончить, да? — спрашивает Гарри безразлично, словно ему плевать на происходящее. — Да, пожалуйста, Эйч. — Тогда вперед. Трахни это кресло. Весь воздух сразу покидает легкие. Приказ доминанта такой… такой грязный, ничего не оставляющий воображению. Он смотрит на Гарри блестящими глазами с открытым ртом то ли от шока, то ли от рвущихся наружу стонов и начинает толкаться бедрами в кресло, наблюдая за мужчиной. Внутри все сгорает от стыда, который только усиливается, когда он видит в узких джинсах признаки возбуждения самого Гарри. Сначала Луи пытается двигаться медленно, чтобы прочувствовать каждую неровность в кожаной обивке кресла, давящую на твердую длину. Но вскоре напряжение нарастает, и Луи размыкает губы в частых вздохах, ускоряя ритм. Рука все еще лежит на заднице, и Луи пытается сбалансировать давление, но этого оказывается недостаточно. Ему нужно залезть в брюки, нужно прикоснуться к себе там. Это уже не просто желание. Он сгорит, если не коснется себя. — Остановись, — раздается голос Гарри. Луи сбивается и замирает. — Сними брюки, малыш. Практически вибрируя от желания, Луи покачивается, но держится за кресло, чтобы не упасть, когда тянется вниз, неуклюже стаскивая с себя узкие брюки. Как только он расправляется с ними, он смотрит на Гарри, подцепив пояс боксеров. — Не снимай их. Ты же не хочешь испортить кресло, — ухмыляется он. — А теперь прижмись к нему и потрогай себя. Луи снова прижимается к креслу, смущаясь собственного отчаяния. Он словно одержим и неописуемо сильно нуждается в разрядке. Он, блять, трахает свое офисное кресло, и ему слишком хорошо, чтобы беспокоиться об этом. Никто и никогда не вызывал у него таких чувств. Впрочем, и с Гарри все оказалось не так, как он ожидал. Он уже должен просто довериться ему, ведь Стайлс понимает, что Луи нужен кто-то, кто будет держать его в напряжении после стольких лет рутины и однообразных отношений, которые никогда не соответствовали его стандартам. И сейчас Луи в напряжении. Он приподнимается на кончиках пальцев, чтобы найти лучший угол и потереться о кожу. И у него получается, очередной толчок бедрами, и сабмиссив стонет, закатывая глаза от пронзившего удовольствия. Брюки теперь не мешают, и трение чувствуется гораздо сильнее именно там, где нужно. Движения становятся настолько беспорядочными, что боксеры чуть сползают, и головка покрасневшего члена упирается в спинку кресла. Глаза закрыты, тело все дрожит. Луи опускает голову, шея болит, и он засовывает руку в нижнее белье. Он давит подушечкой пальца на сжатое колечко мышц, и в этот момент на его шею ложится чужая ладонь. Луи с резким вздохом вскидывает голову и смотрит на Гарри, который, как оказалось, стоит совсем рядом. Он даже не услышал, как тот подошел. — Тебе приятно, малыш? Он массирует пальцами шею, останавливаясь на месте, где бьется пульс, переходит к ключице, поднимается к щеке и, наконец, убирает волосы со лба. Гарри действует мягко, но в его словах есть некая твердость. От этого у Луи кружится голова, и он продолжает бездумно вжиматься в офисное кресло. — П-приятно, Эйч, — выдыхает он и возвращает палец на сокращающееся отверстие. — Не могу поверить, что ты это делаешь, — говорит Гарри, проводя рукой по затылку в успокаивающем жесте. — И со своим креслом. Каждый раз, садясь за стол, ты будешь вспоминать этот момент, в каком отчаянии ты был. Что подумают твои сотрудники? — Черт, — шипит Луи. Что они подумают, увидев своего босса в таком состоянии, абсолютно противоположном его образу жесткого генерального директора? Сейчас он не может даже думать об этом, не говоря уже о том, что это только побуждает его двигаться активнее. Когда Гарри так близко к нему, стыд усиливается, но при этом не умаляет желание. Теперь он так сильно толкается в кресло, что то начинает елозить по блестящему полу. Еще одна унизительная деталь. — Ты так сильно этого хочешь, дорогой? Ты просто не можешь остановиться, — воркует Гарри. По всему телу пробегает дрожь, когда ему наконец удается ввести хотя бы один палец. Густое возбуждение отвлекает от легкого дискомфорта, и он погружает его на одну фалангу, двигая внутрь и обратно, пока не устанавливает некий темп. Гарри касается его спины и бедер, отчего Луи горит. Затем доминант кружит около резинки боксеров, задевая руку Томлинсона. Луи замирает, снова хнычет, а потом всхлипывает, когда Гарри забирается под нижнее белье и обхватывает его запястье. — Луи, какой у тебя цвет? — Зеленый, очень зеленый, — стонет он. Как только он называет цвет, хватка Гарри усиливается, длинные проворные пальцы холодят пылающую жаром кожу. Рука Луи замирает. Гарри сжимает кисть Луи и направляет его второй палец к отверстию. Доминант даже не прикасается к нему напрямую, но этого достаточно, чтобы почувствовать близость, такую новую и интимную. Боже, Луи не может дождаться того дня, когда Гарри перевернет его, бросит на стол и трахнет так сильно, что он будет чувствовать это несколько дней. Пока же Стайлс ограничивается тем, что двигает запястьем Луи так, как ему нравится. Он прижимает три пальца Луи к своей ладони, оставляя только два, и сабмиссив понимает намек. Он уже привык к растяжению от одного пальца и, следуя указаниям Гарри, вводит второй. Он сдавленно стонет, подается вперед, дыхание сбивается, когда бедра врезаются в твердую кожу кресла, член капает естественной смазкой на грубый материал. — Эйч… Эйч, — заикается он, другой рукой хватаясь за запястье Гарри, который контролирует его темп. — Вот так, малыш, — бормочет он, — я знаю, это очень приятно. Когда Гарри случайно касается его сжатого отверстия, Луи теряет самообладание. Он зажмуривается и широко раскрывает рот, бедра резко подаются вперед, а затем он толкается навстречу пальцам мужчины, будто пытаясь добавить их к своим. — Эйч… можно? Можно? — Такой хороший мальчик, сначала спросил меня, — воркует Гарри, заставляя его дрожать от похвалы. — Ты можешь кончить, если сначала напомнишь мне, кто подарил тебе этот оргазм. Голова соображает медленно, заторможено. Луи изо всех сил старается сдержать оргазм, пытаясь придумать ответ на вопрос Гарри. Его пальцы уже глубоко, но Гарри заставляет проникнуть еще глубже. На мгновение он касается кончиками пальцев простаты, и Луи вскрикивает от шока. За все годы ни он сам, ни его партнеры не смогли найти заветного комочка нервов. — Так кто, Луи, а? Кто тебя довел до оргазма? — шепчет он на ухо Луи. — Ну же, малыш, скажи мне. Давление на простату возвращается, когда Гарри управляет рукой Луи, трахая его пальцами под нужным углом. Луи задыхается. Он не уверен, как долго еще сможет сдерживаться, мысли путаются, тело горит. — Луи, — требует Гарри. С очередным стоном глаза Луи распахиваются. — Ты, — выдыхает он, цепляясь за руку Гарри. — Ты, Эйч. — Кончай, малыш, — рычит он. Темп поступательных движений ускоряется, Луи весь трясется. Боксеры сползают настолько, что член наполовину обнажается, и Луи трется им о бедное кресло, пачкая семенем. Он так близок, что Гарри достаточно лишь прижаться губами к его шее, чтобы достигнуть края. Луи насаживается на пальцы и кончает, зажмуриваясь до белых пятен. Движения Гарри не прекращаются. Сабмиссив трясется, наслаждение волнами накатывает, и он часто моргает, ловит взгляд Гарри, и вдруг все останавливается.

***

— Как ты, дорогой? Луи медленно возвращается в сознание благодаря знакомому низкому голосу Гарри. Следом он настраивается на ровное сердцебиение. Луи экспериментально сжимает руки, прижатые к груди, и распахивает глаза. — Я… — Луи причмокивает губами, язык кажется тяжелым во рту. — Мне холодно, — он хмурится. — Ничего страшного, это нормально, — заверяет Гарри и тянется назад, чтобы взять шерстяной плед со спинки дивана. Он разворачивает его и накидывает на плечи Луи, прижимая к себе и согревая дрожащего сабмиссива. Постепенно туман в голове начинает рассеиваться. — Правда? Луи чувствует, как тот кивает, задевая подбородком волосы на макушке. — Во время сессии температура твоего тела повышается, особенно во время оргазма. После него уровень эндорфинов падает, и тебе становится холодно, — объясняет он. — Поэтому я считаю важным близкий контакт, кожа к коже, и пледы или одеяла. Луи все еще медленно обрабатывает происходящее, напряженно моргает и поднимает бровь. — Ты… ты правда знаешь, о чем говоришь. — Ну, да, — усмехается Гарри. — Я ждал этого всю свою жизнь, — добавляет он уже тише. — Стать домом? — спрашивает Луи. — Получить сабмиссива. Такой быстрый ответ сбивает его с толку. Гарри так уверен в себе и в том, чего он хочет, несмотря на свой юный возраст. Луи сам был таким же. Но Гарри уверен в собственной роли, что всегда вызывало у сабмиссива проблемы. Возможно, он до сих пор не принял до конца свою покорность. — Мне жаль, что ты застрял со мной, — шепчет Луи. Гарри останавливается, его пальцы замирают. — Почему ты извиняешься? — Ну, потому что, знаешь… — бормочет Луи, его лицо краснеет, когда он ерзает на коленях Гарри. — Нет, не знаю, — возражает он. — Ты замечательный сабмиссив, Луи. Зачем тебе извиняться передо мной? — Я… не стоит продолжать притворяться Гарри. Я знаю, что неидеальный. Во-первых, я старше тебя. Во-вторых, моя работа, — он замолкает на минуту. — Не говоря уже о том, что я никогда не могу расслабиться. Такое чувство, что у меня мозг вообще не умеет отключаться… я не знаю. Кажется, прошло так много времени или… может быть, никогда… Я просто не знаю, как… — Луи путается в словах, невнятно говорит, пытаясь сформулировать и донести свою мысль. — Подчиниться. — Луи, — Гарри вздыхает. — Чем мы, по-твоему, занимались? — Ладно, — сдается Луи, растягивая слова, — но если серьезно, я так неуважительно обошелся с тобой, когда мы только познакомились. — И мы все обсудили, ты извинился. Все решено. — Но я заставил тебя переехать ко мне. — Я был не против, детка. Тебе здесь комфортно, ты обустроил свое жилье, и подобранный партнер — серьезная перемена в жизни. Я бы не хотел лишить тебя безопасного пространства. — Но… — начинает Луи. — Луи, — негромко говорит Гарри, — что, по-твоему, ты делаешь изо дня в день? — он крепче прижимает Луи к груди. — Для чего ты, приходя домой, встаешь передо мной на колени? Беспрекословно выполняешь то, о чем я тебя прошу? — следует еще одна долгая пауза, и Гарри вздыхает, продолжая: — Ты замечательный сабмиссив, Луи. Честно говоря, мне плевать на твой возраст и на то, чем ты зарабатываешь на жизнь, лишь бы ты был счастлив и здоров, — Гарри целует его в лоб, затем в нос, а потом в губы. — Это так? — Счастлив ли я? — Да, ты счастлив? Луи сразу же открывает рот, чтобы сказать «да», но замирает. Конечно, он счастлив, но его поражает, насколько сильно. Когда Луи еще учился в школе, ему нравились занятия по подготовке сабмиссивов, которые начались с шестнадцати после определения классификации. Он конспектировал все, что можно, за год накапливалось несколько папок записей, и он всегда сдавал все экзамены и зачеты на отлично. Он никогда не признавался, что его сначала не интересовал бизнес. Правда в том, что он очень-очень долго мечтал стать идеальным сабмиссивом и был практически одержим этой идеей на протяжении всей учебы. Только в университете все начало меняться. Первый доминант, который пригласил Луи на свидание, был одним из самых популярных парней в кампусе, и Томлинсон тогда не мог поверить в свою удачу. Он верил, что его ждет бурный роман и что этот доминант — тот самый, единственный, но его ждал неприятный сюрприз. Тот парень попытался уложить Луи в койку сразу на первом свидании, разозлился, получив отказ, а затем распустил слухи по школе, что он фригидный, скучный саб. Луи порвал с ним на следующий день, после того как застукал его целующимся с другой девушкой. После этого последовала череда неприятностей. Луи ходил на свидания с разными домами, и каждый из них казался чем-то хуже предыдущего. Выпустившись из школы, он бросил попытки построить отношения. Он положил все, чему ему учили, в дальний ящик, потому что это явно не принесло ему пользы, независимо от того, насколько хорошо он следовал урокам и старался соответствовать образу идеального сабмиссива. Луи с головой ушел в бизнес — единственное, что его по-настоящему заинтересовало. Долгое время он наслаждался шокированными взглядами, поскольку часто был одним сабом среди доминантов на продвинутых курсах по бизнесу. Он справлялся лучше них. Для него это было сродни мести тем домам, которые причинили ему зло. Так прошел год, следом шесть, семь и восемь лет, в результате которых он основал собственный лейбл и практически в одиночку поднялся на вершину. Поскольку доминанты часто отказывались вести с ним дела из-за статуса сабмиссива, многое ему приходилось выполнять самостоятельно, чем он до сих пор безмерно гордится. Он был доволен таким раскладом. А потом появился Гарри и перевернул все с ног на голову. Он совсем не похож на тех парней, с которыми раньше встречался Луи. Томлинсон хотел бы, чтобы он был на несколько лет моложе, а Гарри — старше, и они встретились бы, когда Луи все еще жаждал отношений. На данном этапе своей жизни Луи удовлетворен результатами мелкой мести. Он уже не питает такой ненависти к доминантам и понимает, что ему нужно париться о чем-то более важном, например, о собственном здоровье и счастье. Так что, может быть, еще не поздно. Может, Луи не упустил свое счастье. — Да, — отвечает он, хрипло и тихо. — Я очень счастлив. — Это замечательно. Я тоже, — улыбается Гарри. — Обещай мне, что ты не будешь искать поводов для самоуничижения, хорошо? — он касается губами плеча Луи. — Я очень счастлив с тобой, малыш, и, по-моему, все у нас складывается очень, очень хорошо. Давай просто расслабимся и будем получать удовольствие? Я не планирую никуда уходить. — Хорошо, — Луи кивает, выдыхая в шею Гарри. — Я обещаю, Эйч. — Я сейчас не Эйч, дорогой, — мягко напоминает он Луи. Луи прячет улыбку. — Я обещаю, Гарри. К нему почти полностью вернулась чувствительность, когда Луи вытягивает ноющие ноги на маленьком диванчике. Он зевает и прикрывает рот ладонью. — Давай, — Гарри ласково похлопывает Луи по щеке. — Пойдем домой, милый. Сабмиссив берет его за руку и сжимает. Он счастлив.