В плену жестокого чувства

      Неловкая пауза затянулась. Жанель кто-то позвонил спустя минуту, и она вышла, оставив нас троих слушать звон накатившей неловкости. Вдруг я услышала за спиной глухой удар и резко обернулась на звук. Увидев, как Чон Уён держится за плечо, а Ёсан убирает руку, я предположила, что брат ударил его. Отчего-то я захотела встать между ними и даже сделала шаг в сторону Чона, но вовремя остановилась.       — Ты говорил, что никогда в жизни не последуешь всем этим «глупым традициям», что скорее лишишься доли в отцовском бизнесе, чем будешь «плясать под их дудку»! С чего это ты согласился на договорной брак?! — Ёсан был зол, судя по голосу, но, кроме этого, было отчётливо слышно в его тоне желание разобраться, в чём дело.       — Многое изменилось, — спокойно ответил Чон. — Мой отец в коме, Кан Ёсан. А все его дела теперь на мне.       Брат изменился в лице. Таким серьёзным его редко приходилось видеть, и я вдруг поняла, что не знала об Уёне практически ничего… Брат протянул руку и обхватил сверху плечо друга, по которому недавно ударил.       — Мне очень жаль, что так вышло… Как долго это продолжается?       — Чуть больше года, — ответил Чон, а затем прокашлялся. — Это мой первый выходной за пару месяцев, так что я не хотел бы провести вечер за обсуждением семейных дел.       Очередную за этот вечер неловкую паузу прервал звонок, и Ёсан ушёл открывать дверь, так как звук раздался во второй раз.       — Думаю, нам пора, — сказала я, не глядя на Уёна.       Я знала, что кто-то привёз Аннет, так как из окна видела пожилую женщину, которая вышла вместе с ней из такси.       — Почему? — глухо спросил Чон, глядя на меня.       Было трудно повернуться, обнаружив этот взгляд боковым зрением, но я сделала над собой усилие.       — У них были планы на вечер, а мы и так без предупреждения… Ещё одно знакомство — и уходим!       — Знакомство с кем? — уточнил Чон, но ответа уже не требовалось.       Аннет вбежала и стала тыкать пальчиком в Чон Уёна, крича, что она знала, что кто-то в гостях, потому что на пороге были ещё одни «туфли великана». Слушая её забавный лепет, я искренне смеялась, пока не увидела Чона, который неловко застыл, пока девочка скакала рядом.       — Прости, милая, дядя не понимает по-французски. Я переведу, что ты сказала, хорошо?       Девочка кивнула, и я быстро объяснила, что увидела Аннет и как это поняла.       — А почему дядя не говорит на французском?       — Его зовут Чон Уён, он из Кореи, как твой папа, — улыбнулась Жанель, помогая девочке снять жакет, в котором та вбежала в комнату.       — Но тётя Суён знает наш язык, почему он не знает? — не унималась Аннет.       Поскольку Жанель не нашла, что на это ответить, я опустилась ниже, чтобы говорить на одном уровне с Аннет.       — Чон Уён не знает французский, но зато он очень хорошо знает испанский, а я его пока только учу… А ещё он умеет говорить по-английски и много чего ещё, потому что у дяди Уёна большой-большой бизнес и много людей, которыми он управляет.       — Значит, дядя Уён может выучить французский потом? — задумчиво спросила Аннет.       — Думаю, да, если у него будет достаточно времени, — улыбнулась я. — Дядя очень занят всё-всё время.       — Но он же сидит здесь, — нахмурилась Аннет.       Обернувшись, я увидела, что Ёсан стоял рядом с Чон Уёном и всё для него переводил. Взгляд второго был странным, словно он был ошарашен увиденным, но это легко объяснялось тем, что его давний потерянный друг оказался ещё и отцом.       — Ненадолго, — сказал Ёсан, — дядя Уён и тётя Суён уже уезжают.       Аннет нахмурилась ещё сильнее и подошла вплотную к Уёну, который, не зная, что ещё сделать, присел на корточки.       — В следующий раз вы побудете подольше? Чтобы я успела узнать всякие вещи про нового папиного друга? И про тётю Суён…       Ёсан, слегка опешивший от смелости дочери, быстро перевёл Уёну слова дочери.       — Я не буду обещать, но надеюсь, что у нас получится побольше времени остаться в следующий раз, — серьёзно произнёс Уён, опустившись на одно колено перед девочкой.       Ёсан перевёл это как «дядя очень постарается», за что я была ему благодарна: ни тон, ни выражения Чона не подходили для общения с ребёнком. Однако, услышав относительно положительный ответ, Аннет улыбнулась и погладила Уёна по голове. Странный жест заставил его брови подскочить, и в моей памяти крепко запечатлелся этот момент. Если бы я была художником, обязательно нарисовала бы эту сцену…       Когда мы покинули дом брата, Чон некоторое время стоял неподвижно. Без какой бы то ни было причины я просто зависла, глядя, как он боролся с мыслями в голове. Наконец он изрёк:       — Ты правда так относишься ко мне? Как Ёсан относился к Хан Нарим?       Из головы успела вылететь эта часть беседы, и теперь я тупо смотрела перед собой. Нужно было что-то ответить, но сформированных мыслей на этот счёт у меня не было.       — Разве ситуация не та же? — произнесла я, больше размышляя для себя, чем обращаясь к нему. — Договорной брак, одобренный старшим поколением без вопросов к младшему… Ёсана когда-то так же поставили в известность, на ком он должен жениться, но они хотя бы знали друг друга…       — Хочешь сказать, тебе не дали вариантов? И ты не выбрала среди трёх-четырёх кандидатов наиболее выгодную партию?       Это вряд ли было возможно, но я попыталась разглядеть в выражении лица Чон Уёна намёк на шутку.       — Так это выглядит для тебя? — усмехнулась я. — Типа, мне принесли стопку портфолио и я выбрала кого побогаче?       Чон помрачнел ещё сильнее, и у меня вырвался нервный смешок:       — О, да ты ведь действительно считаешь, что я — хозяйка своей жизни! Прям королева Кан Суён! Смотри: у меня есть две ноги, две руки и голова. Кроме того, что ты видишь прямо сейчас, у меня нет ничего, чем я могу управлять!       Уён смотрел на меня, словно не узнавая. Он подошёл ближе, и мне вдруг вспомнился страх, который его присутствие вызывало у меня прежде. Видимо, сейчас страх перебивало раздражение.       Понимая, что мне в этом разговоре больше нечего сказать, и Чон Уён тоже замолчал, я пожала плечами и пошла к машине Уёна, которая стояла неподалёку. Он пошёл следом. Когда, увидев нас, водитель вышел из машины, Чон сделал ему жест рукой, и водитель вернулся на место.       — Мне дали варианты, — произнёс Чон, остановившись в полуметре от меня. — Ты не спрашивала, но, кажется, я должен это пояснить. Всё шло наперекосяк в тот день, и в этом обвинили меня. Я бы не обратил внимания, но мама… Конечно, у неё уже был план, как утвердить мои позиции, исполнением которого она занималась за моей спиной! — Чон приложил пальцы к переносице, затем говоря уже более спокойно. — Вариантов было три. Две других были мне смутно знакомы, но я очень удивился, что ты была третьей. Когда стал расспрашивать маму, она пояснила, что для невесты такая помолвка ненамного радостнее, чем для жениха, и потому девушки всегда выбирают деньги и статус, а не симпатии. Будет хорошо, если симпатия появится в процессе, но на первом этапе ты — лишь параметры в общем списке претендентов…       Голос Чон Уёна звучал так, словно он пытался что-то пояснить, но я понимала всё меньше. Смирившись с тем фактом, что этот разговор в любом случае продолжится, я опёрлась спиной о машину, запоздало думая о том, что могу перепачкаться пылью.       — И почему же ты выбрал меня из тех вариантов? Тоже «статус и деньги»? Вряд ли симпатия…       — Хоть какая-то симпатия была лишь по отношению к тебе из всех, — как будто бы неохотно признался Чон. — Но я всё пытался понять, как вышло, что ты проигнорировала наши прежние разногласия.       — Разногласия? — усмехнулась я. — Мы говорили в последний раз в начальной школе.       Чон закатил глаза:       — Это тебе кажется, что мы перестали взаимодействовать после твоего жёсткого падения на маты в начальной школе! — он сделал паузу, явно подбирая слова. — Ты не замечаешь, что на всё, что происходит, у тебя есть своё мнение? И его трудно не узнать, если общаться с кем угодно из твоих знакомых…       — А твоим другом был мой брат, — дополнила я, закатывая глаза.       — Лучшим другом, — поправил Чон Уён. — И он любит тебя безмерно, даже когда ты его раздражаешь. Половина его историй или настроений в годы нашего общения были связаны с тобой.       — Хочешь сказать, что следил за моей жизнью по словам Ёсана все эти годы? Это же бред!       — Нет, я не могу сказать, что я прямо знал о тебе много. Но все твои мнения были против моего. Как будто, даже не встречаясь в жизни, мы в непрерывном споре!       Мне в голову вдруг пришла новая мысль, и я невольно повернула голову в ту сторону, откуда мы пришли. В целом, было бы логично предположить, что одним своим близким Ёсан рассказывал о других, а значит, я должна знать об Уёне множество историй и его же мнений, противоположных моему. И уж точно я знала, что его семья богата! В каком свете я представала перед ним? Беспринципная охотница на богатых мужей, которой плевать, что наши мнения по любым поводам расходятся… С такой точки зрения, я и сама становилась себе неприятна.       — Ты много обо мне знал, а я ничего не знала о вашей дружбе с Ёсаном… — начала я, но Чон меня тут же перебил.       — Я уже догадался, что и в этом был не прав, — словно прочитав мои мысли, выдал он, а затем добавил, помолчав: — Давай закончим на сегодня? Я надеюсь, завтра мы сможем снова поужинать вместе. В конце концов, этот ужин я испортил, а значит, должен тебе ещё один.       Я пыталась срастить всё, что знала о Чон Уёне, со множеством вопросов, читавшихся на его лице сейчас. Наши взгляды встретились. Обычно я бы отвернулась, но в этот момент меня поразила новая мысль: что если я смогу узнать его? Что если после всего, что стало сегодня известно, у нас получилось бы по-настоящему стать семьёй в будущем? Взгляд Уёна соскользнул на мои губы, и впервые за всё наше знакомство он отвёл взгляд первым.       — По-моему, ничего не получится, если сегодня мы просто разойдёмся, — озвучила я пришедшую на ум мысль.       — Ты об ужине? — Чон снова повернулся ко мне, восстановив зрительный контакт, и тут же его взгляд наполнился пониманием, а затем сомнением. — Ты… Неужели ты говоришь о нас?       Он шагнул мне навстречу, но я инстинктивно попятилась:       — Никаких «нас» пока нет, Чон Уён! — ответила я резче, чем собиралась. Затем, сбавив тон, добавила: — Извини! Я не хотела так реагировать…       — Тогда почему ты среагировала именно так? — казалось, ему действительно интересно.       — Мне всё ещё кажется, что я в опасности, когда ты слишком близко, — в этот раз ответ был не совсем искренним, но другого у меня не было.       — А должно быть наоборот, — как-то печально подметил Чон Уён. — Это я всё испортил, или у нас с самого начала не было шансов?       Я закатила глаза:       — Поменьше пафоса, маэстро Умберто! — почему-то хотелось назвать его именно так, как звала Рейна, и я на мгновение заскучала по этой удивительной женщине. — У всех есть все шансы, ясно? И даже если бы кто-то что-то испортил, всегда можно начать сначала, если ты не сделал что-нибудь совсем страшное: типа убийства любимого кота или уничтожения репутации семьи… — я осознала, что глупо махала перед собой руками, и тут же перестала это делать.       — А я сделал что-то страшное?       — Да я же не про тебя! — я шлёпнула себя ладонью полбу, выходя из терпения под его странным вопросительным взглядом. — Нет, ничего такого ты не сделал. Да и когда тебе? Слишком занят своим бизнесом.       Чон напряжённо о чём-то думал ещё минуту. Затем посмотрел на меня как-то странно, с полуулыбкой, и вежливо поклонился:       — Познакомимся? Меня зовут Чон Уён, — сказал он с усмешкой. — Так это должно выглядеть?       Я искренне посмеялась вместе с Чоном, а затем протянула ему руку:       — Я — Кан Суён. Наследница семьи Кан. Наследником, кстати, должен был стать мой брат, но мы всей семьёй делаем вид, что его никогда не существовало…       Печальная шутка вернула на лицо Чон Уёна тяжёлое задумчивое выражение.       — Уверен, мы оба не сможем делать вид, что у нас совсем нет истории, но можем попробовать проигнорировать разногласия, возникшие в результате недопонимания.       — Недопонимание? Типа того, что каждый элемент твоей заботы в Корее выглядел так, словно ты защищаешь своё имущество и честь семьи, и ко мне это не имеет никакого отношения?       Чон снова нахмурился и с минуту молчал, затем снова взглянув прямо мне в глаза:       — Это чувствуется так же неприятно, как и звучит? — вероятно, поняв мой ответ по взгляду, Чон опустил глаза. — Меня приучили распоряжаться имуществом и людьми в моём подчинении, как ресурсами, не делая различия. Но ты, Кан Суён… Я не считаю тебя имуществом и не хочу так относиться к твоей персоне. Хотя, пожалуй, это было бы гораздо проще.       — Почему проще? — тупо переспросила я, словно это была самая сложная часть произнесённых Уёном слов.       Чон горько усмехнулся:       — Ты сама сказала, что мы будем лишь соседями. Я бы не хотел, чтобы для меня особую важность обрёл человек, который считает меня лишь соседом или играет роль близкого человека только на публике…       Меня поразило, как точно он запомнил мои слова о том, каким я видела брак по расчёту.       Я осознала, что разговор всё ближе к теме чувств, и меня это пугало. Хотелось уйти от этой темы, но как сделать это так, чтобы не грубить? Всё же сегодня у меня появилась надежда на нормальное сосуществование, но сдвинутый с баланса маятник наших с Чоном отношений мог качнуться как в лучшую, так и в худшую сторону… Пока никто не произнёс вслух ничего слишком личного, можно делать вид, что это обычный разговор, и ничего на самом деле не изменилось.       — Хочешь отделить себя от меня, чтобы не чувствовать себя глупо, если мои желания не совпадут с твоим планом?       Он пожал плечами:       — Можно так это назвать.       — Я пробовала так поступить с бабушкой, когда поняла, что между нами нет ничего, кроме кровных уз и странной, почти мистической, ауры ответственности за семейное наследие. В итоге, меня всё равно ранит каждое её колкое слово. И тем больше, чем больше времени мы проводим вместе на этих дурацких званых вечерах и семейных обедах…       — Твоя бабушка — точь-в-точь мой отец! — Уён нерадостно ухмыльнулся. — Его хлебом не корми — дай почитать нудные речи о семейном наследии и моей за него ответственности. Бабуля бы наверняка тоже читала мне нотации на эту тему, если бы вовремя не съехала с катушек… Мне иногда кажется, что в этой семье все — либо тираны, либо сумасшедшие!       — Ну, тиран в нашей паре уже есть, так что я с удовольствием свихнусь через пару десятков лет, — я улыбнулась, внезапно осознавая, что мне стало совсем легко вести этот разговор, и я уже несколько минут не вспоминала о привычном страхе перед Чоном и его семьёй. — Ты ведь не обиделся?       Чон Уён поднял бровь:       — На то, что назвала меня тираном? По-моему, это комплимент… — Чон открыл дверь машины. — Я воспользуюсь своим тираническим правом на подавление твоей воли, чтобы приказать тебе сесть в машину, а затем — отправиться домой, где ты выспишься, чтобы не уснуть во время завтрашнего ужина…       Я послушно присела на пассажирское сиденье и, помешав Чону закрыть дверь сразу, снизу вверх взглянула на него.       — От обилия приказов в одном предложении у меня голова закружилась, господин Чон…       Он слегка наклонился, чтобы его слова слышала только я:       — Только скажи, если тебя необходимо донести до самой постели. В прошлый раз это было совсем не тяжело…       Почему-то от его слов у меня пересохло в горле, и я тупо замотала головой из стороны в сторону. Чон лишь улыбнулся моей реакции, став на вид гораздо более довольным, чем минуту назад.       Вернувшись к себе, я едва не уснула прямо под тёплыми струями душа. Странные эмоциональные всплески и флешбэки событий вечера заставляли сердечный ритм ускоряться и на минуту-две давали дополнительный заряд бодрости, но в итоге эти вбросы адреналина только ускорили окончание во мне энергии, так что я уснула, забыв даже установить будильники на утро.