В плену жестокого чувства

      Моя соседка Эва в этот раз заняла нейтральную позицию: она не стала будить меня сама, но и повела себя тише, чтобы подъём произошёл естественно, по факту того, когда организм решит, что сна мне уже достаточно. Француженка поставила одну из любимых песен местной группы и с наслаждением подпевала на припевах, чем как раз и привела меня в чувство.       Когда я появилась на кухне, Эва принялась всеми возможными способами намекать, что у меня что-то вчера произошло. Забавно, что намекала она на интимное окончание моего ужина с Маэлем, а я успела позабыть, что у нас вообще была назначена встреча.       — Эва, я не знаю, что сказал тебе Маэль, но так уж вышло, что попрощались мы друзьями, а не любовниками. Возможно, он бы и хотел чего-то такого, но не я!       Девушка не перестала смотреть на меня взглядом «знаю я, что у тебя на уме», но намёки прекратились, и этого мне было вполне достаточно.       Стоило мне, надев наушники, покинуть наше жилище, и вчерашний день снова стал врываться в мысли. Сложно сказать, что поражало больше — то, что мой вынужденный жених и мой любимый брат оказались лучшими друзьями в прошлом, или тот факт, что Чон Уён, имея иные варианты, всё же выбрал меня в качестве своей партнёрши по фамилии, при этом всё же предполагая, что наши мнения по всем поводам всё ещё противоречат!       — О чём задумалась, принцесса Азии? — конечно, это был Маэль.       — О том, что мне нужен новый французский друг, раз старый бросил меня после первого жуткого взгляда со стороны Чон Уёна, — я сложила руки на груди в знак недовольства.       — Ой, да ладно, — Маэль самодовольно ухмыльнулся, повторяя мой жест. — И что будешь делать? В одиночестве слоняться по кабинетам, «впитывая знания»?       Он пытался дразнить меня выражением, которое я неправильно произнесла при первой нашей встрече, но я лишь посмотрела ему за спину — в направлении кабинета, где у меня было первое на сегодня занятие.       — Собираюсь весь день тебя игнорировать, — совершенно спокойно произнесла я, преодолев оставшееся до двери расстояние ровно за секунду до прозвеневшего звонка.       Молодой француз, видимо, стремясь доказать твёрдость характера, произвёл ещё около десяти попыток привлечь моё внимание в течение учебного дня, только после этого принявшись извиняться. Однако, так как моего упрямства было гораздо больше, чем он мог бы себе представить, я так больше и не обратила на него внимания.       Чон Уён встретил меня у автобусной остановки. Настроение у меня было боевое, так что я усмехнулась его торжественному виду:       — Честное слово, Чон Уён, что за старомодное поведение каждый раз? Ради разнообразия мог бы разок просто позвонить, а не караулить меня с машиной, словно сотовую связь ещё не изобрели!       — А тебе не приходило в голову, почему я это делаю? — улыбнулся Чон, притянув мою ладонь к лицу, словно собирался её поцеловать, если бы я её не отдёрнула. — Разве вы давали мне свой номер, госпожа Кан? Я смею лишь надеяться вновь и вновь, что наши дороги пересекутся, ведь других путей к вашему вниманию мне не предоставлено судьбой…       Это обилие иронии вкупе с официальным тоном и освежающим звучанием родной речи после длинного учебного дня во французской среде привели меня в какое-то особо приятное расположение духа. Наверное, это был первый раз в жизни, когда я просто взглянула в глаза Чон Уёна и искренне улыбнулась. Мне очень хотелось понять, чувствует ли он, так же как и я, особенность этого момента. Показалось, что зрачки Чона слегка расширились, но это мог быть лишь случайный блик, так что я не придала этому значения.       — Вчера мы познакомились. Сегодня ты просишь мой номер… У нас всё наконец-то по порядку, — я протянула ладонь Чону, тут же её отдёрнув, — да нет, целовать не надо! Дай свой телефон, я запишу в него свой французский номер.       Сделав обещанное, я позвонила самой себе, а затем вернула телефон хозяину.       — До ужина ещё есть пара часов, но мне не очень хочется ждать, — признался Чон, — может быть, прогуляемся?       Услышав этот вопрос, я вдруг осознала, что Чон действительно интересуется моим мнением. В разуме что-то ощутимо щёлкнуло, и я только спустя полминуты осознала, что неприкрыто разглядываю его черты лица, как что-то незнакомое.       — Что-то не так? — он вдруг нахмурился и отвернулся.       — Вчера мы шутили о том, что начнём сначала, а сегодня мне кажется, что я и вправду не знаю человека, который стоит передо мной…       — Значит, ты поняла то, с чем я справляюсь последние несколько месяцев, — печально ухмыльнулся Чон.       — Ты о себе или обо мне?       — Себя я хорошо знаю, пожалуй. Хотя и в этом есть доля правды: в таких обстоятельствах я с собой тоже знакомлюсь с новой стороны… Но, конечно, я имел в виду тебя, Кан Суён.       По непонятной мне причине, когда Чон произнёс моё имя, сердце сбилось с ритма. Проигнорировав эту странность, я невольно улыбнулась:       — Ты действительно ждёшь моего согласия, чтобы мы прогулялись вместе… Это так необычно!       Чон закатил глаза:       — Я уже понял, что на мне роль тирана. Но я стараюсь… Так как я к этому не привык, лучше ответь, согласна ты или нет.       Я протянула руку так, словно он должен был надеть кольцо мне на палец:       — Я согласна, Чон Уён!       Посмеявшись немного, Чон взял мою ладонь в свою и посмотрел внимательно на пальцы.       — «Ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной в мире» — я ведь что-то такое должен ответить? — он с лёгкостью подхватил предсвадебную шутку.       Пульс снова ускорился, но всего на мгновение. По взгляду Уёна было не понять, заметил он это или нет, но на всякий случай я отняла у него руку.       — Расскажи мне что-нибудь из историй, которые до тебя доносил Ёсан.       Уён усмехнулся:       — Ты же не узнаешь ничего нового…       — Ещё как узнаю! Восприятие у всех разное… Я хотя бы пойму, с какой именно стороны ты знаешь меня. Ну, точнее, думаешь, что знаешь.       — Может, до вчерашнего дня я и думал, что что-то знаю, но не теперь…       Мы побрели по тротуару, ведя неспешную беседу. Я то краснела, то смеялась, а Чон рассказывал некоторые истории в таких подробностях, каких без его напоминания я бы точно не вспомнила. Кое-где я добавляла подробностей о том, что на самом деле сделал или сказал Ёсан, хотя ему наверняка казалось иначе, когда он рассказывал эти истории… Мы оба много смеялись, и спустя полтора часа этой прогулки я перестала вспоминать о том, как мало мы говорили прежде.       После приятной прогулки на удивление последовал не менее приятный ужин. Уён нашёл небольшой семейный ресторанчик на окраине города, где нас предупредили, что заказ будет готовиться дольше обычного и предложили бесплатные напитки. Чон ничего не понял, поэтому мне пришлось перевести сначала извинения официанта, а затем вежливый отказ Чона, который просто попросил принести лучшее вино, что у них есть.       — Почему месье отказывается? Мы могли бы налить вам по бесплатному бокалу… Это редкий случай, такого раньше не происходило, и нам бы хотелось, чтобы гости были довольны.       Я посмотрела на бейдж официанта, а затем обратилась к нему:       — Лео, месье не поймёт ни слова, но я раскрою вам секрет: у него сеть ресторанов в другой стране, многие из которых больше вашего. Он знает, как дорого обходятся широкие жесты, особенно если что-то идёт не по плану. Мы заплатим за всё, что съедим и выпьем. Но для нас будет настоящим подарком, если блюда, когда бы их не принесли, будут приготовлены с душой. Этого ни за какие деньги не купить!       Я улыбнулась как можно более очаровательно, и на щеках Лео загорелись румянцы. Молодой человек что-то записал в свой блокнот, а затем удалился, скрывшись за дверями подсобного помещения.       — Зачем ты рассказала о моих ресторанах? — нахмурившись, спросил Чон.       — Мне хотелось, чтобы официант прекратил переживать. Ты так посмотрел на него, что его трясло! Не заметил? — я остановилась. — Погоди, как ты вообще понял, о чём я? Ты же…       — Кан Суён! — Чон почти встал со своего места от возмущения. — За кого ты вообще меня принимаешь? Это же язык романской группы! Да, я его никогда не учил, но это не значит, что я не понимаю ни слова…       — Прости, — с улыбкой произнесла я. — Я не считаю тебя тупым или что-то вроде того. Просто удивилась!       Я кратко пересказала, что именно ответила официанту. Чон улыбнулся:       — Я бы не смог сказать так же красиво, но думал примерно то же самое… — он вдруг посмотрел на меня странно, словно думал о чём-то совершенно постороннем. — Как я понял, вы сдружились с Рейной. Какое имя она подобрала тебе?       Меня почти поставил в тупик этот вопрос, но тут я вспомнила, что сама прошлым вечером натолкнула его на мысли о Рейне.       — Ты же знаешь её, — я закатила глаза. — Моё имя начинается со звука «с», так что она зовёт меня «Сантана».       — Ммм, я уж думал, ты будешь какой-нибудь Селестой…       — Было бы странно назвать меня женской формой имени, что она дала Сонхва, тебе не кажется?       — Почему это странно? Вы чем-то похожи… — Чон задумался и пояснил, видимо, разглядев выражение моего лица: — Не внешне. Что-то в характере Сонхва всегда остаётся мягким при всей его собранности и решительности в делах. А у тебя — наоборот: ты вроде бы мягкая для публики, но вдруг можешь неожиданно оказаться жёсткой и непоколебимой.       — Вау! — после паузы произнесла я. — Мне тоже поделиться впечатлением от твоего характера?       Чон выставил перед собой руки:       — Давай не будем портить вечер твоими впечатлениями от моей личности. Лучше поговорим о погоде, о сортах чая или разновидностях мексиканских шляп!       Меня позабавила навязчивая смена темы, но я мысленно признала, что Чон мог бы не так позитивно отнестись к моей оценке, как я отнеслась к его: на удивление, его суждения обо мне оказались верными, хоть и весьма поверхностными. Что до меня, я ещё в Корее обещала себе признать, что ничего ни о ком не знаю. Так или иначе, какую бы часть своего мнения я ни решилась открыть, оказалась бы не права!       — Если я назову «сомбреро», ты сможешь вспомнить ещё хоть одну мексиканскую шляпу?       — Наверное, не смогу, — он засмеялся.       Я подхватила этот смех. Немного обсудив забавно звучащие испанские слова, мы не заметили, как молодой официант подошёл и поставил перед нами заказанные блюда. Утолив первый голод, я снова решилась заговорить.       — С едой Рейны, пожалуй, ничто не сравнится. Но ты ведь согласишься, что это вкусно?       Чон кивнул, отпивая вина из бокала.       — Она ещё замечательно танцует. На родине я много раз видел её в ярких платьях, кружащейся среди мерцающих вечерних огней… — взгляд Чона стал туманным и далёким на несколько мгновений — Было трудно оторваться, если Рейна услышала зов музыки.       — Ты влюбился в неё? — я осторожно озвучила свою догадку, надеясь, что не нарушу спокойствие этого вечера таким вторжением в личное Чон Уёна.       — Я был очарован, Суён. Это не одно и то же, хотя можно и перепутать… Ты встречала когда-нибудь человека, который, к чему бы ни прикоснулся, всё делает волшебным? — Чон внимательно посмотрел мне в глаза, словно искренне пытался разглядеть в них ответ.       Первым порывом было отвернуться, но затем я позволила себе остановить взгляд и вдуматься в слова Чона.       — Думаю, я поняла, о чём ты, — кивнула я, разрывая контакт, чтобы вернуться к приёму пищи. — Что-то похожее у меня по отношению к Минги. Ни одной романтической мысли у меня бы не возникло, но у меня сердце замирает, когда вижу его счастливым. А счастлив он бывает только тогда… — я замерла, подбирая нужное слово.       — …когда занимается любимым делом, — закончил Чон вместо меня. Затем он усмехнулся, снова отпив из бокала. — Я почему-то думал, что между вами с Соном другие отношения… Это была ещё одна причина, почему я был так удивлён, что ты могла согласиться на договорной брак со мной.       — Ого, — я не пыталась в этот раз скрывать раздражение от его предположения. — Ты бы мог представить, что я бросаю парня, которого предположительно любила, чтобы быть в плену договорного брака? Как-то не вписывается в твои представления обо мне…       — Я представлял несколько иное, — честно ответил Чон Уён, опустив глаза на опустевшую тарелку. — Показное расставание, а затем публичный брак и тайные измены, — он аккуратно поднял на меня взгляд. — Не смотри на меня так, словно я оскорбил тебя. Пожалуйста, я имел в виду… Это просто был худший расклад, который я мог представить.       — В общем-то я понимаю, — согласилась я. — Будь мы любовниками, что-то такое и получилось бы, наверное. Но мы с Сон Минги просто дружим, вот и всё, — я пожала плечами.       — «Вот и всё»? — усмехнулся Чон. — Свободная женщина и свободный мужчина недолго могут продолжать такую дружбу! — его тон снова обрёл хорошо знакомую твёрдость, не терпящую возражений.       Я закатила глаза:       — Мы минуту назад говорили о твоих отношениях с Рейной. Разве это не точно такая же дружба?       — Возможно, — неохотно согласился Чон. — Думаю, я полюбил бы её ещё при первой встрече, если бы мог. Но о любви я знаю только то, что она должна оставаться в твоей голове. А если и выйдет за пределы — то живёт она только в стенах твоего дома. Потому что грязные улицы этого мира не созданы для любви, — Чон отпил вина из своего бокала.       — Как поэтично, — я улыбнулась, тоже отпивая, хотя секунду назад пить мне не хотелось. — Мне всегда казалось, что любовь живёт в сердце… Разве не так?       — Сердце — всего лишь насос из человеческой плоти, а живёт там только кровь, — Чон пожал плечами. — По крайней мере, меня так учили. А то, что люди называют любовью, может жить лишь в голове, потому что только мозг способен рождать наивные фантазии.       — Интересно, Чон Уён, а обо мне у тебя есть наивные фантазии?       — Больше, чем я способен признать, — ухмыльнулся он, почему-то став затем более серьёзным, чем прежде. — Наивность, или что-то схожее с ней, заставляет меня надеяться, что, несмотря на отсутствие взаимных чувств, наша с тобой история сложится хорошо.       — Ты о дружбе, которая, по твоей теории, неизбежно приведёт к любви? Ну, или, по крайней мере, к её физическим проявлениям…       — Ты говоришь о постельных делах так изящно, что это даже не кажется чем-то банальным и примитивным! Считаю ли я, что этим всё кончится? Что ж… Я в какой-то мере наивен, но не настолько, чтобы рассчитывать на что-то подобное с тобой. Твоего упрямства хватит, чтобы оставить наши семьи без наследников, а меня — без надежды приблизиться к тебе до конца моих дней…       — Хорошего же ты обо мне мнения! — я сказала это громче, чем собиралась.       — «Хорошего мнения»? Я восхищаюсь тобой, Кан Суён. Так, как умею. Может, красноречия мне и не хватает, я в этом новичок… Но я давно хотел сказать, что твоя твёрдость меня восхищает.       — Ты запутал меня, Чон Уён: говоришь, что мой характер тебя восхищает, но звучит скорее так, словно ты его опасаешься…       — И это тоже. Я опасаюсь, да и восхищаться могу только со стороны…       Что-то в его словах заставило мой пульс участиться. Закусив губу, я покачала головой, а затем поднялась со своего стула и обошла стол, остановившись возле Чона.       — Хочешь подойти ближе ко мне, Чон Уён? — я внимательно посмотрела на него, игнорируя защитные барьеры, которые были слегка заглушены лёгким винным головокружением. — Хочешь быть рядом? Хочешь построить настоящие отношения? Так скажи об этом мне, а не делай вид, словно ты уже добивался моего расположения, а я уже тебе отказала!       — Думаешь, это так просто? Может, я предчувствую, что ты откажешь, и не хочу чувствовать себя глупо?       — Значит, будем на равных: я тоже чувствую себя глупо! — снова слишком громко ответила, но это уже входило в привычку.       Чон поднялся. Он был немногим выше меня, но я почувствовала себя малышкой пред лицом великана, когда он стоял так близко. Его серьёзный тон привёл меня в трепет.       — Кан Суён, ты позволишь мне восхищаться тобой, быть рядом и строить настоящие отношения? Позволишь мне, если всё получится, по-настоящему стать твоим мужем, когда мы будем вынуждены вступить в брак?