В плену жестокого чувства

      Получив первое насыщение, я поняла, что раздражение стало таять. И пусть мне по-прежнему было за что предъявить Чону, выражения даже в голове уже не строились так колко.       — Как зовут того парня, которого, по твоему мнению, я напугал? — спокойно спросил Чон, затем отпивая вина из бокала.       — А что, хочешь натравить на него головорезов? Или здесь ты сам справляешься с «грязной работой»?       Он закатил глаза, и в его жесте читалось «как я от этого устал!»       — Я просто спросил имя. Без дополнительных смыслов. Может, пошлю ему какое-нибудь извинение за испорченный вечер…       Чон выглядел серьёзно, но безопасно. Обычной ауры «я готов убить всё живое» сегодня с ним не было, что создавало в моей голове один большой неформулируемый вопрос.       — Его зовут Маэль Трэвайе. Он учится на том же курсе, что и я. Думаю, он хотел быть больше чем друзьями, пока я не оттоптала ему ноги на танцполе… — я отпила вина, сквозь бокал глядя на то, как Чон Уён сжимал руку, лежащую на столе, в кулак до побеления костяшек. — Что, действительно так бесит, что кто-то посягает на твою собственность?       — О какой собственности ты говоришь? — с выражением искреннего непонимания, но всё же со слегка сжатыми челюстями произнёс Чон.       — О себе, конечно! — я закатила глаза. — Не сегодня, но в будущем я непременно войду в коллекцию…       На секунду подумав об этом всерьёз, мне стало совсем не смешно, и я запила вином неприятную мысль. Чон закусил губу, неожиданно взъерошив себе волосы.       — Это ты имела в виду, говоря о поводке? — бесцветным тоном спросил Чон.       Я закатила глаза:       — Неодушевлённое имущество страхуют, устанавливают сигнализацию, прибивают к полу или запирают в гараже. А одушевлённое — сажают на цепь. Можешь не волноваться, Чон Уён: ошейник крепко на мне сидит, так что я никуда не сбегу!       Чон поднялся на ноги, отбросив в сторону салфетку, лежавшую прежде на его коленях. Его голос звучал как громовые раскаты в полупустом помещении ресторана:       — Правда считаешь, что я хочу тебя себе в качестве имущества? А что если это я — твоё имущество? Не думала об этом? — он усмехнулся, как безумный. — Или ты считаешь, что мы в разном положении? Ты вдруг решила, что моя власть больше, чем твоя? Думаешь, это был выбор моей семьи — брак с девушкой, которая всем своим существом выражает ко мне пренебрежение, если не ненависть? — Чон отбросил стул в сторону и взъерошил волосы. — Я было решил, что наши чувства похожи, но потом услышал, что ты боишься меня. Я внушаю тебе страх? Неужели этот страх больше, чем тот, что внушает твоя семья и общество, в котором мы вынуждены существовать?       — Хочешь сказать, что мы равны? Нет, Чон Уён, это не так! Ты можешь в любой момент выбрать себе другую жену или изменять навязанной невесте с кем угодно, а я, если полюблю кого-то, кроме тебя, буду посмешищем и никогда не смогу родить ребёнка для любимого человека или войти с ним в дом своей семьи. Думаешь, мир ко мне справедливее, чем к тебе? Да нихрена подобного! — я тоже поднялась и теперь упёрлась руками в стол. — И нет, я не знаю, стоит ли оно того: быть среди продажного общества, для которого меня воспитывали всю жизнь, и не лишиться привилегий, которые заставляют меня улыбаться против воли и говорить то, чего я не думаю, или поступить как мой брат ради убеждений, но из-за этого всего лишиться! — я запнулась, осознав, что выдала то, чего совершенно не собиралась. — Неважно, ты всё равно не поймёшь, о чём речь!       Чон Уён шагнул ближе к столу и с неожиданным интересом в голосе произнёс:       — Ёсан во Франции? Вы виделись?       — Да, он живёт здесь, — растерянно пробормотала я, присаживаясь обратно на стул. — Мы виделись недавно. Дать тебе адрес?       — Назовёшь его водителю, — ответил Чон, тут же направляясь к выходу, но затем резко остановился и обернулся, как бы нехотя добавляя: — если тебя не затруднит…       Я повиновалась. Что угодно было бы лучше, чем продолжение этого разговора.       Ёсан не ждал нас, но, уже почти набрав номер, я решила, что проще заявиться совсем без предупреждения, чем придумать на ходу причину, которая бы что-то объяснила брату. По правде говоря, я и сама не знала, чем объяснить свой приезд. Ещё меньше у меня было мыслей о том, как объяснить, почему со мной вместе приехал Чон Уён. Я даже не была уверена, знакомы ли они вовсе… Но задаваться вопросом о том, почему Чон так уцепился за новость о нашем воссоединении, мне хотелось меньше всего! В конце концов, ещё оставался шанс, что брата нет дома.       Дверь открыла Жанель, на лице которой недоумение тут же сменилось приветливой улыбкой.       — О, Суён! Ёсан не сказал мне…       — Прости, Жанель, я без предупреждения… Ёсан дома?       — Пока ещё нет, — улыбнулась она, глядя мне за спину. — Познакомишь меня со своим другом?       — Конечно, извини, — я повернулась, чтобы представить Чона, но за его спиной вдруг увидела брата. — О, Ёсан…       Взгляд брата метался от меня к Жанель и обратно, а затем он заметил нежданного гостя, который стоял между нами. Чон Уён среагировал сразу, только услышав имя брата. Он обернулся, и меня напугала скорость, с которой он рванулся навстречу Ёсану. Боясь, что Чон как-то его ранит, я рефлекторно двинулась вслед за ним, но остановилась, когда с глухим стуком столкнулись грудные клетки двоих мужчин в крепком и грубом дружеском объятии.       — Эй, да ты же совсем не изменился! — воскликнул Ёсан за спину Чона, которого обнимал, постукивая ладонью по спине. — Всё такой же жуткий высокомерный взгляд!       Отойдя от него на шаг, Чон Уён снизу вверх оглядел брата.       — Ну а ты вот изменился, — констатировал он. — Выглядишь счастливым! Побег тебе к лицу…       — Что, тоже хочешь сбежать? — уже менее шутливо спросил Ёсан, но затем наконец встретил мой взгляд. — Ты чего, сестрёнка?       — Вы давно знакомы? — спросила я, даже не особо понимая, как глупо звучал этот вопрос.       — Ну… Это сложно так сразу сказать, в общем — давно!       — Восьмой класс, середина марта, — поправил Чон, закатив глаза. — Мы познакомились у моего дома.       Ёсан странно посмотрел на Чона, тут же обращаясь к жене:       — Жанель, ты не готовила ужин? Я могу что-то приготовить на пятерых…       Чон непроизвольно поднял бровь на последнем слове, но спустя мгновение снова выглядел невозмутимо. Ёсану удалось отвлечь сменой темы Чона, но не меня.       — Я как раз переживала, что приготовила больше, чем нужно, — улыбнулась Жанель. — Пока вы здоровались, я нашла ещё пару тапочек. Входите!       Я старалась игнорировать тот факт, что Чон Уён и мой брат сразу начали общаться весело и непринуждённо. В процессе ужина я вдруг поняла, что не произнесла ни слова за целый час, а вела себя так, как будто наблюдала за игрой в настольный теннис: мяч на правой стороне, затем на левой стороне… Так я вертела головой от Ёсана к Уёну. Лишь однажды я видела на лице Чон Уёна выражение, по весёлости близкое к тому, что наблюдала на его лице сейчас: в день нашего первого публичного свидания, когда я сломала каблук и порвала колготки. Вспомнив это, я невольно поёжилась.       — Тебе холодно? — спросила меня Жанель на французском.       — Нет, что ты! Я в порядке. Не хотела отвлекать тебя, просто внезапные мурашки, у меня такое бывает…       — От чего ты не хотела меня отвлекать? — улыбнулась Жанель. — Я всё равно понимаю меньше половины слов, они говорят так быстро… Лучше расскажи мне, кто этот парень? Ёсан редко говорит о своих старых знакомых, но они явно хорошо друг друга знают!       — Я тоже не знала, что они знакомы, — пожала плечами я. — Думала у тебя спросить       — Спроси меня завтра, после того как буду допрашивать его ночью!       Мы посмеялись, и мужчины обратили внимание на нас. Ёсан улыбнулся, а вот Чон Уён смотрел на меня так, словно увидел впервые в жизни. Полуулыбка, видимо, оставшаяся от интересного разговора, застыла у него на губах. Когда осознала, что неприлично долго смотрела на него, поймала вопросительный взгляд брата. Мне не понравилась озорная искорка в его взгляде, так что я тут же задала вопрос, мучивший меня с самого начала:       — Видимо, самое время спросить: при каких обстоятельствах вы познакомились? Говорите как давние друзья, но я ни разу от тебя о нём не слышала!       — И ни разу не говорила, не так ли? — ухмыльнулся Ёсан, на что-то намекая, так что у меня сердце ухнуло куда-то вниз. Но затем брат продолжил: — А я ведь спрашивал, по чьей милости ты полезла на тот канат!       — Нет… — я прикрыла ладонью рот. — Ты что, всё-таки выяснил, кто это был! А мне сказал, что всё нормально… И всё равно, как так вышло, что вы — друзья?       — Мы подружились почти сразу, — улыбнулся Ёсан, глядя на Чона, как будто ждал одобрения, чтобы продолжить рассказ. — Видишь ли, мне пришлось сильно напугать твою подружку тогда, чтобы узнать, кто был зачинщиком. И, когда я пришёл к его дому, чтобы поговорить, был уже слишком зол, чтобы разговаривать…       — Зол — это не то слово, — добавил Чон с улыбкой, словно это было приятное воспоминание. — Я вышел из дома и сразу увидел летящий мне в лицо кулак. Увернувшись сначала, увидел лицо бьющего. А второй удар уже пришёлся в грудь. Помню, что было больно: удар у Ёсана крепкий!       — Странное начало дружбы, — усмехнулась Жанель. — Что было дальше?       — Моей злости хватило ударов на пять-шесть, пока я понял, что в ответ меня не бьют. Уён отлично закрывал жизненно важные части тела, но сдачи не давал. В общем, я остановился, когда понял, что что-то тут не так.       — Остановился? — Уён усмехнулся. — Ты припечатал меня к стене с криком, что я должен тебе врезать! Орал на меня так, что я боялся, как бы не вышел кто-то из домашних! А я и так с трудом сдержался. Очень хотелось избить тебя в ответ…       — Да кого ты избил бы? — усмехнулся Ёсан. — Я был сильнее!       — Уже не выясним, кто был тогда сильнее, — улыбнулся в ответ Чон.       — Это почему? Вам кто-то помешал?       — Ага, — закатил глаза брат. — Чрезмерное благородство малыша Чона! Знаешь, что он сказал мне? «Будь у меня сестра, я бы также поступил». Я так офигел, что отошёл от него. Не помню особо, как дальше шёл разговор, но мы пожали руки.       — А я почему не знала, что вы дружите? — спросила я брата, стараясь игнорировать взгляд Уёна на меня через стол. — Когда-то же вы проводили время вместе, чтобы стать такими приятелями!       — Пока ты ходила на испанский или делала что-то с подружками… По-разному было. Всегда мы виделись тогда, когда ты не могла этого видеть       — Ни разу за десять лет? — я закатила глаза. — Многовато совпадений!       — Не совпадений, — Ёсан внимательно посмотрел на меня. — Мы же специально не показывались тебе на глаза! Или ты не помнишь, как ругалась на него каждый раз, когда слышала имя «Чон Уён» в разговоре? Как будто это — твой злейший враг! Это кроме того, что ты всё докладывала маме…       Я ощутила, как залилась краской, и только пробормотала:       — Это же были школьные годы… Я была ребёнком, вот и всё.       — Ну, — ответил Уён, — а у Ёсана это уже вошло в привычку. Мы не так часто виделись после твоего выпуска, но всегда где-то на приватной территории без лишних глаз. По сути, у нас был свой островок анархии, который мы построили благодаря тебе. Если бы не пришлось скрываться от сестрёнки, Ёсан бы не придумал сделать для нас лофт из старой студии. Иногда мы шутили, что ты выследишь брата и расставишь там своих кукол, — Уён улыбнулся как-то очень по-доброму. — А потом ты перестала играть в кукол, а Ёсан уехал на учёбу…       — И что стало с лофтом? — спросила я, на ходу понимая, как очевидно в моём тоне любопытство.       — Ну, кое-кто всё же стал тащить туда своих кукол, — рассмеялся Ёсан.       Шутка дошла до меня не сразу, а взгляд Чона вдруг стал суровым, каким я привыкла видеть его до сегодняшнего дня. Метнув взглядом молнию в Ёсана, Чон вдруг уставился на меня, а я опустила глаза. Почему-то стало неприятно, но подавать видимость расстройства мне очень не хотелось. Злобный грубиян, драчун, преступник — ещё и бабник? Да ну и пусть! С чего бы мне переживать?       — Ваша очередь, — произнёс брат. — Откуда вы знаете друг друга и почему появились вместе, раз Суён не знала о нашей дружбе до этого момента?       Чон не отворачивался от меня, пока я не подняла глаза. Что-то в его взгляде показалось мне отражением раскаяния, но я и раньше не могла понять этого человека. Я думала, он что-то ответит, ведь я сейчас не была способна на какие-либо понятные объяснения, но взгляд карих глаз впивался в меня так долго, что молчать на заданный вопрос уже становилось совсем неприлично.       Преодолев себя, я перевела взгляд на Ёсана и ответила единственное, что пришло в голову:       — Чон Уён — моя версия Хан Нарим, — ответила я, вставая со своего места и отходя к окну.