В плену жестокого чувства

      Я провела остаток дня в квартире брата, общаясь с его семьёй. Мои глаза ещё не раз наполнялись слезами, но ради маленькой Аннет я держала себя в руках. Ёсан больше ничего не рассказывал, но много спрашивал обо мне: куда поступила, легко ли мне даётся учёба, общаюсь ли я всё ещё с теми, с кем общалась раньше… Я рассказала ему о Минги, получив закономерный упрёк в том, что не упомянула раньше своего «парня». Пришлось развеять его сомнения, немного рассказав о затянувшейся помолвке наследников Сон и Ли.       — Я что-то слышал об этом, — признался Ёсан. — Кажется, это была авария?       — У неё случился сердечный приступ или что-то вроде того… Минги никогда особо не говорит об этом. Только иногда, когда был в совсем плохом настроении, он упоминал, что говорил с ней по телефону, когда всё случилось. Он до сих пор винит себя в том, что не вовремя позвонил…       Мы обсуждали всё сразу и при этом ничего конкретного. Прыгая с темы на тему, я к заходу солнца поняла, что столько всего важного мы даже не начали обсуждать.       — Мне столько всего нужно рассказать, — произнесла я, не заметив, как начала думать вслух.       Ёсан ушёл укладывать Аннет спать несколько минут назад, и компанию мне составляла Жанель. Она присела рядом со мной на диван, туда где недавно сидел её муж, и накрыла мою руку своей.       — Самое важное, что вы есть друг у друга. А на остальное есть ещё целая жизнь…       — Знаешь, я думала о чём-то таком же оптимистичном, когда мы виделись в последний раз в Корее… Если произойдёт что-то внезапное или мне придётся резко вернуться домой, что у нас останется, кроме той информации, что мы услышали друг от друга за сегодня?       Жанель улыбнулась как-то по-особенному. Такую улыбку я видела у своей бабушки, когда она, слыша от меня что-то наивное, скрывала истинное мнение на этот счёт, а затем меняла тему.       — Когда у тебя появится кто-то важный… — Жанель замялась, переходя с корейского обратно на французский. — Когда появится кто-то, для кого ты важна так же, как Ёсан — для тебя, ты поймёшь, что словесная информация — не самая важная часть общения. Жесты, отношение, просто потраченное на тебя время, доверие… Даже один взгляд несёт очень много смысла. Разве ты любишь брата только за слова, что запомнила из детства?       Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать сказанное. Затем я улыбнулась:       — Я понимаю, почему он тебя выбрал. Спасибо, что и ты выбрала его.       Жанель улыбнулась и обняла меня.       Когда Аннет уснула, Ёсан отвёз меня обратно к общежитию. Оказалось, что между общежитием и их домом совсем небольшое расстояние, минут пятнадцать пешком. Мы обменялись номерами и только после этого разошлись. Новую встречу назначили на следующую субботу, так как нам обоим нужно было время, чтобы вписать потерянного родственника в своё расписание спустя столько лет.       Эва разбудила меня в районе обеда, вернувшись из библиотеки. Осознав, что проспала так долго, я извинилась перед подругой, но та лишь улыбнулась в ответ:       — Ты нормально не спала уже неделю, я всё ждала, когда увижу тебя спящей! Не знаю, что там за старый знакомый с тобой встретился, но я благодарна ему, что он обменял того жуткого зомби обратно на корейскую девочку, которую я встретила в начале семестра! Правда, Маэль расстроился, что ты не пришла в библиотеку, вроде как мы собирались вместе ходить туда по воскресеньям…       — Маэль! — я шлёпнула себя по лбу ладошкой. — Мы должны встретиться вечером…       — Да, он говорил что-то такое. Ещё говорил, что звонил тебе раз пять… Когда я пришла, твой телефон был выключен, так что я поставила его на зарядку. Надеюсь, ты не против, — Эва взяла питьевой йогурт в холодильнике и повесила сумку на плечо. — Маэлю я уже написала, что беспокоиться не о чём. Я побежала, до завтра!       Опасаясь множества уведомлений, я включила телефон и отключила в нём звук. Не уверенная, правильно ли будет обедать, если проснулась в середине дня, я сделала себе омлет и запила его кофе. Видимо, в моём сегодняшнем распорядке будут только завтрак и ужин…       Оставалось полчаса до назначенного времени встречи с Маэлем, когда Мари-Энн постучалась в мою дверь.       — Тебя ждут на улице, — сказала она недовольным тоном. — А ещё Эва звонила и просила тебя ответить на сообщения.       Я поблагодарила дежурную и закрыла дверь. Взглянув на себя в зеркало, я подумала о том, что всё же приятно идти не на свидание и не на мероприятие, а просто на ужин с другом.       Спустившись, я принялась искать глазами Маэля, но не могла найти ни его кучерявых волос, ни ярко-оранжевого шарфа, который он носил со всем подряд. И тут за моей спиной, словно удар молнии, послышался резкий голос:       — Кого-то ищешь, Кан Суён? — произнесли по-корейски.       Решив, что мне послышалось, я резко обернулась, чтобы в этом убедиться. На старом диване под тусклой лампой сидел Чон Уён.       — Господин Чон, — я поклонилась в лучших традициях официальной вежливости. — Чем обязана?       Чон поднялся и подошёл ближе.       — Что именно ты пытаешься изобразить? — вопрос был задан с искренним недоумением. — Было бы странно ни разу тебя не навестить во Франции, даже если нам удалось месяц избегать звонков и других подобных контактов…       — Я не избегала… — осознав, что это звучало как оправдание, я умолкла на мгновение. — Не думала, что изображать счастливую пару необходимо и в этих обстоятельствах. Пусть люди самостоятельно фантазируют на тему того, шлю ли я тебе свои голые фотки, — я закатила глаза.       — А что, будь наши отношения не договорными, ты вела бы себя именно так? — поднял бровь Чон, и отчего-то у меня пересохло в горле.       — Местные девушки делают подобные вещи… — я опустила глаза, говоря это, хотя затевался ответ как шутка. — Но Франция не успела меня изменить так сильно, так что нет.       Чон засмеялся. Всего несколько секунд смеха, но это было так необычно видеть, что я невольно уставилась на его приоткрытые губы.       — Я пошутил, а ты ответила так серьёзно… Извини, что посмеялся над тобой, но это было забавно.       Он смотрел на меня с улыбкой, и в уголках его глаз появились едва заметные складки, выдавая заранее, где в старости появятся морщинки. Что-то было не так, и я не могла понять — что именно. Вдруг я осознала, что на пальцах одной руки могу пересчитать, сколько раз смотрела Чону в лицо. И один из них — сейчас… Что-то заставляло меня думать, что он совершенно безопасен. Возможно, где-то внутри меня уже сформировалась мысль, что власть Чонов распространялась только на родную страну, а во Франции я могла его не бояться…       — Что-то в тебе изменилось, Кан Суён, — констатировал Чон.       Он хотел сказать ещё что-то, но нас прервало появление Маэля. Он вбежал в холл и остановился, увидев, что я уже стояла здесь.       — Прости, опоздал, — неловко пролепетал он, медленно переводя взгляд с меня на Уёна.       — Это кто? — спросил Уён меня, продолжая разговаривать на Корейском. — Мне стоит знать, почему у вас назначена встреча в шесть вечера у тебя дома?       — Встреча будет не дома, мы идём ужинать. Дружеская встреча без обсуждения бизнеса или какого-то ещё дополнительного смысла, — я улыбнулась самой официальной из улыбок и перешла на французский. — Маэль, познакомься, это — Чон Уён, он сегодня прилетел из Кореи.       Я понаблюдала за неловким рукопожатием, а затем сделала шаг к выходу, жестом позвав Маэля. Чон молчал, но для расшифровки его взгляда не нужен был переводчик: он был недоволен.       Мы с Маэлем вышли из здания и дошли до парковки. Мне мерещились шаги позади и суровый взгляд в спину. Ожидая, когда Маэль разблокирует дверь машины, я поняла, что уже с минуту он просто стоял рядом и смотрел на меня.       — Суён, давай никуда не пойдём, — спокойно произнёс Маэль, перебирая на ладони ключи.       — Что? Нет, давай мы скорее отсюда уедем, а в ресторане ты расскажешь мне, что за странные мысли тебя посещают! — я закатила глаза, начиная оглядываться по сторонам.       — Я не хочу тягаться с этим парнем, Суён, — Маэль как-то обречённо посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли. — Он выглядит как кто-то, кто может свернуть шею даже официанту за неровно собранный сэндвич. Ты говорила о том, какая у тебя семья… А я не очень хочу, чтобы следующая наковальня свалилась на меня!       — Ты сейчас серьёзно? — я закусила губу, не зная, что меня бесило больше — то, что он прав или то, что из-за этого мне придётся вернуться в общество Чона. — Чон Уён не из моей семьи, и ему не должно быть дела до того, как и с кем я провожу время.       — Я не уверен, что у меня получилось бы вызвать симпатию у девушки, которая при первой возможности сказала, что ей не нужен парень. Но то, что такой враг, как Чон Уён, мне не нужен — это я могу сказать с полной уверенностью!       В голове формировались непечатные выражения, которые я бы едва ли перевела на французский. Я кивнула Маэлю, не утруждая себя прощанием, и пошла обратно. Уён всё ещё сидел на том старом диване, но уже с чашечкой кофе. Кофе здесь никому не предлагали, но, видимо, Чон достаточно грозно выглядел, чтобы Мари-Энн нашла в себе силы на превосходный сервис.       — Мой друг испугался твоей жуткой физиономии, так что с тебя ужин! — сказала я, прежде чем Чон поднял взгляд, чтобы меня заметить. — Я хочу улитки, устрицы и стейк, раз простая еда и простая прогулка мне уже не светят!       Я прошла мимо Чона в сторону лестницы и вдруг поняла, что в холле никого нет, а если кто и услышит наш разговор — всё равно не разберёт корейской речи. И нет, мне не хотелось разворачивать с ним конфликт, но из меня рвались множество мыслей, так что я едва могла сдержаться, чтобы не закричать. Со скрипом развернувшись на каблуках, я поймала взгляд Чон Уёна, который всё ещё сосредоточенно смотрел на меня.       — Неужели это действительно так необходимо — контролировать мою жизнь? Мог бы оставить меня одну страну во всём мире, где я могу прогуляться без поводка, Чон Уён!       Быстро переодевшись и поправив макияж, я спустилась снова, громко цокая каблуками по лестнице. Чон стоял у её подножия, и галантно протянул мне руку, когда я подошла. Всё ещё злая на него, я вложила ладонь слишком резко и едва не упала, но Чон удержал меня, обхватив руку чуть крепче.       Нас ждал автомобиль с незнакомым водителем, и Чон открыл передо мной дверь. В полной тишине мы проехали несколько кварталов, и я спросила водителя, не мог бы он включить музыку. Пожилой француз улыбнулся, ответив мне, что наниматель не велел включать музыку.       — Он не против, не переживайте. Когда будет ехать без меня, вернётесь к прежним правилам, — улыбнулась я в зеркало заднего вида.       Чон, ни слова не понимавший по-французски, только скривился, когда заиграла тихая французская песенка.       Я не удивилась, увидев вывеску незнакомого ресторана, когда мы припарковались. Охранник на входе внимательно посмотрел на меня, но как только со мной поравнялся Чон, тут же открыл дверь, готовый пропустить нас внутрь.       В ресторане было пусто, все столы были раздвинуты к стенам, а посередине стоял один столик на двоих, накрытый для пары: цветы в вазе, бокалы и пара свечей. Даже запахло стереотипами, но я проигнорировала это чувство, проходя к своему месту прежде чем Чон выдвинет стул для меня. Это сделал официант, и тут же вручил мне меню, пока хозяин положения занимал своё место напротив меня.       Заказав какое-то блюдо с морепродуктами наугад, я дождалась от Чона того же и с некоторой настороженностью проводила официанта взглядом. Чон выглядел необычно, словно не знал, куда смотреть. Время от времени его взгляд обращался ко мне, и я подумала: «Вот как я выгляжу в его глазах, вечно избегая прямого взгляда».       — Ты что-то хочешь спросить? — закатила глаза я.       — Много чего, — уклончиво ответил Чон, удобно постилая салфетку на свои колени.       — Так спроси! Мы же тут одни, не так ли? — я притворно огляделась. — Интересно, это твой заказ, или люди сами разбежались, потому что ты их распугал? — прокашлявшись, я тоже постелила на колени салфетку. — Но что это я… Ты ведь хотел что-то спросить. Так спрашивай!       — С удовольствием сделаю это позже, — нарочито вежливо ответил явно недовольный Чон. — Но я предпочту, чтобы ты утолила первый голод заказанным блюдом, а не моей живой плотью…       Он ухмыльнулся и поднял бровь. Меня действительно позабавила эта шутка. Также я отчасти признала его правоту: не будь я голодна и зла одновременно, вела бы беседу совсем иначе! Не зная, изменит ли это хоть что-нибудь, я пообещала себе, что не стану «сдавать назад» и будучи сытой, и продолжу говорить то, что думаю, до конца этой встречи с Чон Уёном.