В плену жестокого чувства

      Разговор не клеился, но я несколько раз пыталась возобновить беседу за столом. В конце концов, моего красноречия не хватило, чтобы плавно перейти от обсуждения погоды и похвал блюдам на столе к насущному вопросу об отношениях всех сидящих за этим столом.       — Рейна, ты специально каждый раз пытаешься выглядеть умнее за счёт чего-то, чего не знает Сонхва?       Оба посмотрели на меня ошарашенно, но Сонхва тут же отвёл взгляд.       — А ты, Пак Сонхва, действительно всё время чем-то недоволен?       Пак повернулся и посмотрел на меня взглядом «ты серьёзно?», а затем сложил на груди руки.       — Я знаю, что ты пытаешься сделать, Кан Суён, — он закатил глаза и глубоко вздохнул. — Ничего не выйдет. Если бы было так просто, уже сто раз можно было…       Рейна перебила его:       — Ты правда думал, что я пытаюсь тебя унизить? — она внимательно смотрела на Пака.       — Не думал, что ты знаешь это слово, — съязвил он в ответ.       — Сонхва! — от возмущения я даже не могла подобрать слов.       — Я правда не хотела так поступить, — совершенно спокойно обратилась к нему Рейна, поднимаясь на ноги. — Ты же не думаешь, что я считаю себя лучше тебя?       — Очевидно, так и есть! Ты каждый раз тыкаешь меня в своё превосходство на глазах Уёна! Думаешь, это так незаметно? Очевидно, что мы с тобой действительно никогда не будем равны!       — Селестино…       — Это не моё имя! — Пак поднялся со своего места и отошёл в угол комнаты. — Я и без твоих напоминаний знаю, что меня ждёт пожизненная служба Чонам! А ты… Ты просто однажды решишь, что достаточно заработала, и откроешь свой собственный ресторан. Или уедешь обратно в Испанию… Ты можешь решать за себя, а я — нет!       Рейна серьёзно смотрела в пространство перед собой почти минуту, прежде чем заговорить:       — Пак Сон… Пак Сонхва, — аккуратно произнесла она. — Мне трудно произносить имена другой страны, а ещё мне кажется, что они строят стену между нами, — она произносила слова медленно, стараясь не ошибиться. — Ты был рождён, чтобы стать свободным корейским мужчиной, и мог бы всю жизнь работать в своей мастерской. А я была рождена только потому, что все побои не заставили мою madre потерять ребёнка, и была предназначена всю жизнь продавать своё тело за деньги! Так что — да, мы никогда не должны были быть равны. Maestro… — Рейна остановилась на несколько секунд, с трудом сдерживая слёзы. — Хозяин Чон — он вытащил меня из той жизни. Но я никогда не забываю, что должна была сгнить на улицах Равала!       На кухне воцарилась торжественная тишина, и мне вдруг стало ясно, что я здесь лишняя. Поднявшись со своего места, я спокойно покинула дом, прихватив сумочку и жакет. Ключи всё ещё были у меня, и я открыла машину, чтобы сесть внутрь.       Странное чувство, словно вторглась на чужую территорию, не покидало меня. Да, я знала этих людей совсем недолго и мне не следовало ожидать, что я буду иметь большое значение в их жизни. Но то, как трепетно они оба относились к Чону и какая история между ними… Это вызывало у меня настоящую зависть. У меня был только Минги, и мы оба лишь коротали время вместе, по сути оставаясь вдали от жизни друг друга.       Чон Уён, одна тень которого способна навести ужас, вызвал ревность у одного своего друга и преданность у них обоих. Как он это сумел? Имея такой жёсткий характер, веря только в силу и власть, приобрести такую преданность от таких прекрасных людей, как Рейна и Сонхва?       Я всю свою жизнь старалась поступать правильно: держаться в рамках традиций, быть хорошей дочерью, безупречно учиться, создавать образ идеальной наследницы семьи Кан. Но пусть я и создавала впечатление хорошей и доброй девушки так долго и тщательно, не было ни одного человека, который бы мог сказать, что я спасла его или изменила его жизнь. Никто ничем мне не был обязан, да что и говорить: всем, что имела, я была обязана своей семье. У меня даже не было ни одной вредной привычки, ни одного постыдного знакомства. Весь мой мир был встроен в рамки традиций, которые я никогда не переступала… Внезапно я почувствовала, насколько пресной, безвкусной жизнью я жила, и мне стало от себя тошно.       Неужели я действительно совсем недавно пыталась примирить двух людей, у которых давний конфликт, считая, что я мудрее? Я действительно решила, что могла что-то изменить для кого-то? Чон Уён вдруг показался мне не таким ужасным, как прежде. Он не создавал впечатление безупречного и безопасного человека, как мои родители. Не был пресным, как я. При всех его отвратительных качествах Чон Уён был тем, кто он есть.       — И кем же он является? — проговорила я шёпотом, глядя на своё отражение в окне. — Как будто ты хоть что-то знаешь…       Мои размышления прервал Сонхва, открывший снаружи мою дверь. Выражение его лица было нечитаемым. Впрочем, сейчас я сомневалась, что могла прочитать на чьём-то лице даже самое очевидное.       — Мы закончили, — спокойно проговорил Пак. — Она ждёт тебя, чтобы попрощаться.       Я вошла обратно в дом гораздо более уверенно, чем в предыдущий раз. За каких-то полчаса моё восприятие этого места изменилось. Застыв на пороге на несколько минут, я вдруг с удивлением услышала, как дверь позади снова открылась. Отойдя в сторону, я увидела Диего.       — Сантана? — удивился он, заключая меня во внезапные объятия. — А я думал, не успею! Ты уже уходишь?       Пабло и Мартина вошли следом. Увидев, насколько увеличился животик Мартины, я невольно ахнула:       — Тебе точно можно ходить пешком? Такому грузу явно нужен транспорт!       — Не подавай Пабло идей, он и так уже не позволяет мне лишний раз взять в руки нож, потому что он слишком тяжёлый, — закатила глаза Мартина, которой Пабло не позволял отойти от порога, пока он не развяжет шнурки на её ботинках.       — Слишком ценный груз, — улыбнулся Пабло, помогая жене снять второй ботинок. — Если для сохранности вас обоих мне придётся носить тебя на руках…       — Попробуй только меня поднять! Я рожу в следующую же минуту! — Мартина отошла от мужа и прошла на кухню. — Эй, разве мы не были должны ужинать вместе?       Я не видела лица Рейны из-за разделявшей помещения стены, но легко могла представить его выражение по тону её голоса:       — Всё пошло не по плану. Сантана хочет скорее собрать чемоданы во Францию…       — Маэстро Чон везёт тебя в Париж? — ухмыльнулся Диего, за что тут же получил крепкий удар в плечо от брата. — Что? Я думал, это не секрет…       — Я еду не в Париж, Диего, — я постаралась улыбнуться как можно более искренне. — Но Чон Уён в этом не участвует вовсе. И да, мне действительно пора!       Рейна вышла ко мне, чтобы попрощаться, пока все размещались за столом. Странное было ощущение: много мыслей, а сказать нечего. Она дала мне свой номер, записав мой как «Потерянная Сантана». Я записала её «Королева Адской Кухни». В нашу первую встречу мне запало в душу это обращение со стороны Чона, как и некий особый трепет, с которым он её приветствовал.       Вернувшись в машину, я молчала, пока водитель Пак не поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.       — Чем кончилась ваша перепалка? — без интонации спросила я.       — Типичная женщина, — закатил глаза Пак. — Даже извиняясь, сделала меня виноватым, — он помолчал немного, а затем добавил: — я тоже извинился.       Внутренне порадовавшись их примирению, я снова вспомнила о том, насколько всё это не касалось меня. С искренней горечью я подумала: в Корее мне не удалось стать настоящим человеком. Может, хотя бы во Франции удастся перестать быть фальшивкой?       Вернувшись в свою комнату, я достала ежедневник и с ним в руках присела на край кровати, чтобы расставить галочки возле нужных пунктов списка. Но на деле просидела полчаса с раскрытым ежедневником, тупо глядя на исписанные страницы. Странным образом я обнаружила, что уже некоторое время лежала на подушке, а ежедневник валялся на полу у кровати. Попытавшись протянуть к нему руку, я почувствовала жуткую усталость, тут же провалившись в сон       Очнулась я ранним утром. Солнце ещё не встало, но сквозь тонкие шторы в комнату уже проник утренний свет. Поводом проснуться послужил сигнал сообщения, и, прежде чем экран погас от разрядки, я успела увидеть, что сообщение поступило от Сон Минги.       Пытаясь прийти в себя, я осознала, что пыталась воткнуть в зарядное гнездо кабель от проводных наушников только после третьей неудачной попытки. Перезвонить Минги я решила после того, как смартфон получит первые проценты зарядки, а я умоюсь и сумею отличать предметы перед глазами друг от друга.       Не успела я открыть полученное сообщение, как на экране возникла фотография Минги в ободке с кошачьими ушками. Поднимая трубку, я почувствовала странную неловкость.       — Что такое могло произойти за месяц моего отсутствия? — возмутился Минги.       — Тебя не было больше двух месяцев, — закатила глаза я. — За это время я могла набрать десять килограммов и покрасить волосы в зелёный цвет!       — Ты бы скорее сбросила пять килограммов, а волосы начала собирать в скучный пучок, как у твоей бабули, — Минги цокнул языком, и я практически слышала, как он закатил глаза. — Ладно, мелочи обсудим позже. А пока я в аэропорту, так что приглашаю тебя в мастерскую.       Остатки сна тут же исчезли, а глаза раскрылись во всю ширь от удивления.       — Ты правда здесь? Как скоро ты приедешь в мастерскую? Нет, знаешь что? Я поеду прямо в аэропорт, тебе навстречу!       — Эй, притормози! — тон Минги стал странно серьёзным. — Давай встретимся хотя бы в полдень? Мне дух надо перевести.       — Ладно. Передохни немного, встретимся в двенадцать… — я старалась говорить бодро, и на это ушла вся моя воля.       Бросив трубку, я оставила телефон на зарядке и отправилась в душ. Навязчивое неприятное чувство не желало покидать меня: казалось, что Минги совсем по мне не соскучился.       Подъезжая к мастерской, я мысленно убеждала себя, что из-за стресса последних дней мне всё казалось не таким, как оно было, но ничего не вышло: я вошла в здание всё с тем же чувством, что друг перестал меня любить за время разлуки.       Дверь не открывалась ещё пару минут после звонка, и моё сердце принялось глухо стучать по рёбрам. В конце концов, я набрала номер друга и стала слушать гудки: один, второй, третий… Дверь вдруг распахнулась, и я вошла в мастерскую.       Здесь всё изменилось с моего последнего визита. Обычно ткани и инструменты были хаотично разбросаны по столам, а сейчас всё было аккуратно уложено на свои места. Столы были отодвинуты к стенам, а в самом центре стоял на постаменте манекен в малиновом пальто, из-под которого выглядывала водолазка кофейного цвета.       — Я не знал, какого цвета чемодан ты возьмёшь с собой, так что купил тебе один в Рио, а образ построил по нему… — тон Минги был слегка отстранённым, словно он сам не мог определиться, стоило ли ему вовсе открывать рот.       — Даже если бы ты вдохновлялся мешком от риса, всё равно получился бы шедевр, — улыбнулась я, поворачивая голову в сторону ширмы.       Минги стоял у её края, засунув руки в карманы. Его взгляд блуждал где-то в районе постамента, а я всё пыталась разгадать, что именно во внешности друга изменилось. Волосы, естественно, отросли, и теперь ещё более ярко выделялись естественные завитки на висках. Я шагнула вперёд, осознав, что сам он не собирался меня приветствовать.       — Обнимешь меня? — немного робко спросила я, расставив в стороны руки.       — А мне можно? — усмехнулся Минги, закусив губу в каких-то размышлениях, которых так и не изрёк.       Пока он ждал ответа на риторический вопрос, я подошла вплотную и крепко сжала его рёбра. Спустя несколько неловких секунд большие ладони легли на мою спину, и я наконец почувствовала себя легче. Он не изменился. Всё тот же Минги. Мой замечательный талантливый друг. Он вернулся.       — Ну всё, можешь так не цепляться, — усмехнулся Минги, мягко размыкая мои руки за своей спиной. — В конце концов, это ты теперь сбегаешь, а я остаюсь на растерзание местной элиты…       Минги стал водить меня по мастерской и показывать новые приобретения: ткани, особые стразы или пайетки, пуговицы из разных материалов. Он вкратце описывал, чем одно отличалось от другого, но эти подробности тут же стирались из моей памяти. Однако слушала я с интересом, потому что рассказывал Минги.       — Ты явно вдохновлён поездкой, — улыбнулась я, похлопывая друга по плечу.       В глазах Минги промелькнуло что-то печальное, но он тут же слегка встряхнул головой, как будто отбрасывая ненужную мысль.       — Минги, ты расскажешь мне, что это была за поездка? В прошлый раз дедушка пытался передать тебе управление пиар-отделом компании. Что на этот раз? Неужели что-то случилось?       — Давай не будем сейчас о дедушке, ладно? — Минги натянуто улыбнулся. — Мне его и там хватало… Как всё уляжется, я обязательно тебе расскажу. А пока лучше скажи мне, есть ли шанс, что в субботу у тебя ещё не занят вечер?       — Зависит от того, кто приглашает, — улыбнулась я, попутно вспоминая, что в субботу я планировала только сидеть на чемоданах. — Дедушка Сон в очередной раз собирает «только избранных»?       — Именно, — Минги закатил глаза, улыбаясь. — Ты очень меня выручишь, если мне не придётся быть его карнавальной обезьянкой весь вечер.       Я притворилась, что задумалась.       — Ладно, — кивнула я. — Покормим эго твоего деда вместе!