В плену жестокого чувства

      Настроение, навеянное грядущей встречей с Рейной, испарилось, сменившись мрачным предвкушением встречи с Чоном и неприятным ощущением от того, что Пак мог знать подробности нашего последнего разговора.       — Ты ему это вчера утром пообещал? — уточнила я, намекая на состояние Чона в момент погружения того в машину для транспортировки домой. — Вряд ли он вспомнит, чего он там от тебя требовал…       — Он был пьян, но я-то нет, — закатил глаза Сонхва. — К тому же я не уверен, насколько пьян он был. У него странная манера напиваться: пьянеет от бутылки к бутылке, но быстро трезвеет, стоит перестать поддерживать градус. Так что его сознание могло вполне проясниться, когда я помог ему дойти до постели.       Меня слегка насторожили эти подробности, но, вспомнив, как нетипично вёл себя предмет нашего разговора и как усердно набирался даже в ходе последнего разговора, я тут же расслабилась.       — Ладно. Не надо меня никуда вести, я сама к нему зайду.       — Ага, так я вас и отпустил без сопровождения, — ухмыльнулся Сонхва, выходя из машины и открывая дверь для меня. — Он сегодня в приватном зале ресторана, туда никого не пускают, а ваши имя и лицо пока не всем известны. Я провожу…       Я выдохнула, напуская на себя максимально важный вид. На всякий случай взглянув в зеркальце своей пудреницы, я убедилась, что кругов под моими глазами не видно, и вышла. «Выпрями спину, — прозвучало в голове голосом бабушки. — Ступай по земле так уверенно, чтобы было ясно, что под твоей ногой может оказаться и чья-то голова, если не уступить дорогу… Ты — наследница семьи Кан. Никому не позволяй в тебе сомневаться. Даже себе самой!»       В приватный зал меня проводили от входа для персонала. Пак шёл впереди, и перед ним расступались все прочие охранники, порой даже боясь встретить его взгляд. Наконец мы вошли в зал, завешанный плотными бархатными шторами изумрудного цвета. Трое охранников по углам, двое на входе — и все подняли брови, увидев Пак Сонхва и с любопытством косясь на меня.       — Кан Суён, — Чон Уён поприветствовал меня, поднявшись со своего места. В его тоне привычная угроза сочеталась с чем-то неуловимо похожим на удивление.       — Чон Уён, — кивнула я в ответ, стремясь сохранить всё самообладание под его прямым взглядом, но не в силах выдерживать его ещё мгновение, обвела взглядом комнату. — Могу я позволить себе роскошь приватной беседы? Это ненадолго. Знаю, у тебя дела… У меня тоже мало времени.       Чон перевёл взгляд на Пак Сонхва, но, по ощущениям, не один только его взгляд, а крепкая хватка сильных пальцев отпустила моё горло. Спустя минуту в комнате были только мы. Я глубоко вздохнула, отворачиваясь от двери, за которой исчезли все свидетели того, что я входила в эту дверь. К привычным неудобствам от присутствия Чона примешалась ещё и странная неловкость. Я мысленно попросила саму себя сохранять спокойствие.       — Я приходила к тебе вчера. Ты это помнишь?       В своих представлениях я должна была заглянуть ему в глаза, чтобы распознать, солжёт ли Чон, отвечая. Но я только на мгновение взглянула ему в лицо, затем опустив взгляд на ближний край стола.       — Смутно, — Чон пожал плечами. — Я был сильно пьян. Сонхва говорил, что привёз тебя, а забрал уже меня. Если мы говорили о чём-то важном, придётся повторить…       Я почувствовала облегчение, но оно было каким-то неполноценным. Однако это помогло мне снова поднять взгляд.       — Я улетаю во Францию через неделю. Проведу семестр в Страсбургском Университете.       Я хотела, чтобы это звучало твёрдо, как простой факт. Но вышло неуверенно, как будто перед кем-то оправдывалась. Ответа не последовало. Чон перевернул страницу в документе, который просматривал, а затем поднял взгляд на меня, чем заставил отвернуться и мгновенно заговорить, прежде чем он сделает это сам:       — В общем, на этом всё. Извини, что отняла время…       Я обернулась и открыла дверь. Сделав шаг к выходу, я увидела в конце коридора Пак Сонхва, что-то втолковывающего охраннику, и застыла на мгновение, но затем зашагала дальше. Уже в середине гулкого коридора до меня донеслось эхо: «всё-таки решила сбежать…», но чей это был голос — я не знала. Да и не важно, чей. Свою задачу я выполнила.       Рейна встретила меня недовольным взглядом.       — А я думала, богачи не опаздывают! Время стоит деньги, или как там…       — Прости, я виновата. Как мне загладить свою вину? — я по-детски надула губы и сложила руки в замок. — Пожа-а-алуйста… Любое наказание!       — Что с тебя взять? — закатила глаза Рейна. — Потом придумаю, как наказать тебя… А пока вызову такси, — она принялась что-то искать в сумочке.       — Вообще, есть идея получше, чем такси, — я улыбнулась, доставая телефон, на ходу набирая номер. — Водитель Пак, вы ещё не уехали?       — Я в вашем распоряжении, — усмехнулись с той стороны. — Сейчас подъеду к главному входу…       Этого, наверное, следовало ожидать, но я всё равно удивилась, когда Рейна предложила Сонхва пойти в дом вместе с нами. Он минут пять возражал ей, приводя какие-то аргументы. В итоге непобедимая харизма этой женщины снова взяла верх над разумными доводами. Хотелось взять у неё пару уроков убеждения. Мне бы такой навык точно пригодился!       В доме никого не было, но вся кухня была заставлена пакетами с продуктами, свёртками из фольги и мисками с чем-то уже нарезанным. На каждом предмете была какая-то надпись, и Рейна принялась их рассматривать.       — Что стоишь, Селестино? — серьёзно возмутилась Рейна, тыкая скалкой в грудь Сонхва. — Забыл, где висит фартук?       Сонхва закатил глаза и уверенно двинулся в сторону холодильника, за которым на крючке висели несколько фартуков.       — Ты что бывал здесь раньше? — мои брови поползли на лоб.       — Мы давно знакомы, — уклончиво ответил Пак, накидывая петлю от фартука на свою шею.       — Эй, Пак Сонхва! — я ткнула его пальцем в грудь. — Зачем это ты скрывал, что вы с Рейной — давние друзья?       — Этот gusano мне не друг! — послышалось из кладовки. — Но когда-нибудь я научу его манерам, это я обещает!       Мне пришлось ещё полчаса упрашивать Рейну объясниться, хотя и она, и Сонхва очень старались сменить тему. В конце концов, сдался Сонхва:       — Это было лет пять назад, и я тогда вообще не знал ни слова на испанском.       — Ты и сейчас ничего не знаешь, — проворчала Рейна, засыпая в кастрюлю какие-то специи. — Только делаешь вид, что выучил новое слово, а потом забываешь через секунду!       Пак закатил глаза, подавая в протянутую руку мельницу с перцем:       — Я хотел сказать, что рыба хорошо приготовлена и вкусно пахнет. Я это и сказал, в общем-то…       — Dios! — Рейна развернулась. Всклокоченная и с завившимися от пара волосами, она держала лопатку как оружие. — Ты сказал, «эта мёртвая рыба сильно воняет», это разве похоже? Даже я знаю, что нет, хотя это и твой язык!       — Пять лет, — закатил глаза Сонхва. — А она до сих пор ведёт себя так, как будто я нанёс оскорбление всему её роду… Пора бы уже выкинуть это из головы, разве нет?       — Твой наглый рот оскорблять моё искусство, Селестино, — Рейна ткнула в него лопаткой, оставив томатный след на верхней части фартука. — Такое не забыть!       — И вы до сих пор ссоритесь из-за того, что было пять лет назад? — спросила я, пытаясь подавить рвущийся изнутри смех. — Так много времени прошло…       Пак помрачнел, а Рейна закатила глаза, поворачиваясь обратно к печи.       — Скажем так, мне ещё несколько раз приходилось бывать там, где Рейна подавала свои блюда. Иногда я путал слова, а иногда — неправильно произносил названия… Она считает, что я делаю это специально.       — Как можно за все годы не запомнить, как звучит слово «вкусно»?       — Sabanas? — произнёс Сонхва неуверенно.       — Sabroso! — Рейна всплеснула руками и повернулась ко мне. — Видишь?       — Я не полиглот, как вы с Уёном, ясно? Меня учили перебирать моторы, а не листать учебники! — Пак одним движением сбросил с себя фартук, затем поворачиваясь ко мне. — Кан Суён, прости, я не хотел портить тебе встречу. Меня не приглашали, так что стоило остаться в машине.       В глазах Сонхва стояла непонятная мне боль, и почему-то не хотелось отпускать его в таком состоянии. Пока я думала об этом, он дошёл до выхода.       — Подожди меня, ладно? — попросила я, прежде чем Пак успел покинуть помещение.       Он кивнул, но всё же вышел. Рейна посмотрела на меня обиженным взглядом.       — Опять этот salvaje descortés портит мне вечер! Ты из-за него уедешь?       — Рейна, ты уверена, что он специально это делает? Он даже английские слова произносит с ошибками, а уж испанский…       Заговорив снова, Рейна яростно жестикулировала лопаткой:       — Его слова на испанском не так уж меня задевают, Сантана. Он сам — вот что меня бесит! Лицо всегда такое надутое, и говорит, только если его спросили. Как будто ему всё не нравится на столе и вокруг стола… — Рейна наконец положила лопатку и села на стул рядом со мной. — Прости, я просто хотела накормить тебя и узнать, куда ты едешь. А получилось, что ты пришла смотреть собачьи бои на кухне!       Я поднялась и обняла её, улыбаясь. Странно, но эти простые, даже глупые претензии казались чем-то особенным. Этого не хватало в моей жизни, полной вежливого обращения и замалчивания любых конфликтов ради того, чтобы внешне всё казалось идеальным.       — Я улетаю в Страсбург через неделю. Буду учиться там, попробую ненадолго стать француженкой… Ты рада за меня?       На лице Рейны было крупным шрифтом написано, насколько очевидна эта смена темы, но, что-то для себя решив, она смирилась с таким грубым разворотом беседы. Мы обменялись несколькими фразами о поездке, и за это время Рейна немного остыла. Она пообещала, что готова ради меня весь вечер терпеть Сонхва, если я только позволю ей себя накормить. Поэтому я вышла за пределы дома с целью уговорить Сонхва остаться на ужин.       — Не смотри на меня так, Кан Суён, — Пак вертел между пальцами сигарету, но, видимо, зажигалки у него не было. — Я не собираюсь возвращаться к этой высокомерной испанской выпендрёжнице!       Пак выглядел как обиженный ребёнок, хоть я и отдавала себе отчёт в том, что он явно был старше меня. Пришлось собрать в себе всю волю, чтобы сдержать подкатывающий смех и подойти ближе. Этикет общества заставлял меня говорить со ним почтительно, как со старшим, а служебный этикет заставлял его говорить почтительно со мной, как с нанимателем. Странным образом это поставило нас в равные положения, и я в очередной раз позволила себе говорить с ним по-дружески.       — Что на самом деле тебя раздражает? Ты работаешь на Чон Уёна. Высокомерных выпендрёжников ты ешь на завтрак, обед и ужин, так что не пытайся меня убедить, что дело только в этом!       Я с минуту смотрела в глаза Пак Сонхва, чувствуя, как он боролся за своё право хранить молчание. Наконец он закатил глаза:       — Ты не отстанешь, да? — он достал из двери упаковку и затолкал сигарету обратно. — Знаешь, мы с Рейной из одного теста. Оба должны были остаться на дне до конца своих дней. Нас обоих семья Чон вытащила из гнилой жизни, которая нам светила. Но эта испанка… Она ведёт себя со всем этим обществом, как будто там её место! Поправляет чью-то испанскую речь, когда сама коверкает каждое второе корейское слово… Да она даже Чон Уёном командует время от времени! Как ей это удаётся?       Сонхва не смотрел мне в глаза. Внимательно разглядывая носки ботинок, он печально улыбался каким-то своим мыслям. Видимо, из-за привычки что-нибудь перебирать в руках он теперь достал ключи из кармана и перекидывал их между сторонами ладони.       — Я знаю его дольше, мы прошли через многое, но я не могу так легко… Я ненавижу, что мне приходится соревноваться с кем-то вроде неё. Нет, я бы понял, если бы она ему нравилась как женщина… — он осёкся, внезапно подняв взгляд на меня. — Я… Прости, Кан Суён! Мне не стоило так заговариваться…       — Забей, — улыбнулась я. — Рейна ждёт нас обоих. Постарайся не нападать на то, что ей нравится, и она перестанет защищаться.       — Хочешь сказать, я виноват? — Пак сложил руки на груди. — Я на неё не нападаю. Это она всегда…       — Да мне плевать! — перебила я. — Давай просто поедим, хорошо? Мы с тобой всегда так хорошо едим вместе. Просто сделай это для меня, ладно?       Я подошла ближе и выдернула связку ключей, которую Сонхва раскачивал на указательном пальце, а затем развернулась и пошла обратно к дому. К этому времени Рейна уже успела накрыть стол.