На своих местах

***

      Маша бежала вверх по старинной лестнице, с четким пониманием — ее кто-то ждал, нужна была ее помощь и следовало поторопиться. Окружающие предметы в серой, мутноватой дымке то приближались, то скрывались в серебристо-жемчужном мареве. Стука собственных каблуков Маша не слышала, как и звуков вокруг. Она поднялась на нужный этаж, дернула на себя тяжелую, приоткрытую дверь и оказалась в пустой комнате с огромными окнами, сквозь грязные стекла которых пробивался свет. Из темного угла вышла женщина, все в том же свадебном платье и с лицом, прикрытым вуалью.       — Маша? Ты пришла!       Анна ей так откровенно обрадовалась, что стало немного не по себе — они никогда не были подругами.       — А что случилось? Где я?       — Здесь очень хорошо, ты не одна, — Федосцева успокаивающим жестом коснулась ее руки. — Давай посидим. Саша обещал, но не пришел. Я его жду, жду…       Незаметно для себя Маша оказалась сидящей на стуле с высокой жесткой спинкой. Анна присела напротив, то и дело улыбаясь. Без вуали общаться было как-то проще, не так страшно. Хотя в принципе угрозы от бывшей коллеги Маша не чувствовала, откуда-то зная, что та не навредит.       — Можно вопрос?       — Конечно. Но ты знаешь ответ.       — За что он тебя убил? Из-за ребенка?       — Я все знала, — голос Анны теперь доносился как сквозь толщу воды. Дымка вокруг сгустилась, так, что собеседницу Маша видела частично — темные волосы, прикрытые вуалью, линию плеч и пальцы, сжимавшие белый ажурный пояс.       Чьи-то сильные руки легли на плечи, заставив Машу вздрогнуть. Того, кто стоял за ее спиной, она не видела, но чувствовала запах одеколона, да и руки — Димины — она не могла перепутать с кем-то еще. Не понимая, что происходит, машинально запрокинула голову, так, чтобы увидеть лицо. Она соскучилась по мужу, разговоров по телефону или скайпу было мало. Больше всего сейчас ей хотелось его увидеть, обнять и поговорить. Но лицо Луганского, размытое и невыразительное, никак не удавалось уловить. Выше воротника все той же бордовой рубашки как будто ничего не было.       Анна, белой неслышной тенью подошла вплотную, тонкий пояс явно от свадебного платья мелькнул перед Машиными глазами и… Оказался у Димы, а мгновение спустя — коснулся ее шеи, чтобы затянуться в тугую удавку.       Рефлекторно сопротивляясь, царапая Димины пальцы, пытаясь оттянуть колючую ткань от шеи, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха — он заканчивался с катастрофической скоростью, другой частью разума Маша понимала — это бесполезно. Железная хватка не давала ей шансов, окружающий мир окончательно поплыл, сердце стучало как сумасшедшее, отсчитывая последние мгновения, но вдруг шею перестало что-либо сдавливать. Полноценный вдох отозвался резью в легких, закашлявшись, Маша рухнула на пол вместе со стулом, левую ногу прострелило от боли, и уже глядя снизу вверх увидела склонившегося над собой Диму. Лицо Луганского не выражало никаких эмоций, серые глаза смотрели равнодушно, а губы скривились в чужой, незнакомой усмешке.       — Мне не жаль.       В попытке отдышаться она снова зажмурилась, а когда открыла глаза, не веря в то, что осталась жива, обнаружила себя в собственной спальне. На часах, светившихся неоновым белым светом было всего лишь пять утра. Поняв, что заснуть не получится и пытаться не стоит, Маша поднялась с кровати. Решение, чем занять руки до выхода на работу пришло само собой — она накинула домашний халатик, наскоро умылась, собрала волосы в хвост и занялась уборкой. По мере наведения чистоты и порядка в квартире приходило успокоение. Но поразмыслить было над чем помимо страшного сна — то, чем занимался Орловский со своими подельниками, все больше и больше обретало четкость.

***

      Уже на подходе к родной конторе Марию Сергеевну окликнул молодой человек. Утро, начавшееся вроде бы неплохо, подкинуло новый и неприятный сюрприз.       — Мария Сергеевна!       Она обернулась, заранее догадываясь, что увидит журналиста. Молодой человек, подбежавший к ней, выглядел слегка нелепо — лохматые кудрявые волосы, криво сидящие очки, в руках диктофон и крошечный блокнот.       — Геннадий Свистунов, «Мир криминала».       — Я не отвечаю на вопросы, — резко отозвалась Швецова и взялась за дверную ручку. Почему-то медля войти и не слушать сотрудника криминальной газеты, готового пойти на все, чтобы набрать материала для очередного горячего номера.       — Ваш муж, Дмитрий Луганский, правда организовал убийство Ветрова? Что вы на это скажете?       Этот вопрос она оставила без ответа, попросту уйдя и получив недоуменно-недовольный взгляд. Молодой журналист, неприятный в своем желании раскопать хоть что-то, испортил настроение еще сильнее, хотя куда сильнее — Маша не представляла.       Уже на своем этаже она столкнулась с Горчаковым, который нес из канцелярии какие-то папки.       — Доброе утро, Маш.       — Привет. Леш, Зоя пришла уже?       — Да.       — Отлично, — кивнув коллеге, прошла в канцелярию, неуверенная в том, стоит ли вообще заводить разговор и впутывать Старосельцева, особенно через Зою.       — О, Маш, привет. Распишись, раз зашла… — Зоя подсунула ей ручку и журнал.       — Привет, Зой, — оставив подписи в нужных графах, Мария Сергеевна передала журнал обратно. — Шеф у себя?       — Да, но у него там звонок какой-то, занят пока.       — Я попозже загляну.       Решив не поднимать неприятные вопросы и сильнее углубляться в тему, Маша прошла в свой кабинет, включила свет, сняла пальто и пристроила его на вешалке. Подумав, достала папку с документами — своими ночными наработками, чтобы пробежаться по ним свежим взглядом еще раз.       Вчерашние поиски Ильи Юрпалова, предполагаемого убийцы, успехом к сожалению не увенчались. На квартире он не жил, соседи его не видели. Ориентировки разумеется разослали, сделали необходимые запросы. Петя, конечно, расстроился, ему хотелось скорее мчаться и допрашивать подозреваемого, но Маша, как могла, его утешила, объяснив, что на такое редкое везение не стоило уповать.       Все что могли они сделали, выполнили, что называется, по максимуму необходимые действия. В ожидании новостей от Курочкина или Кораблева она отвлеклась на дело Луганского — по нему тоже нужно было делать и делать много. За бумажной работой время пролетело незаметно, кто тому же заглянувшая Зоя передала, что шефа вызвали на очередное совещание и что вернется он после обеда. Маша только кивнула в ответ, а когда услышала, что зав.канцелярией после нее заглянула в соседний кабинет к Горчакову, только улыбнулась и покачала головой — только еще одного служебного романа им и не хватало.

***

      — Виктор Иваныч, можно?       — Да, Маш, проходи.       «И снова на «ты»… — мысленно отметила Мария Сергеевна. Не то чтобы ее коробило фамильярное обращение, наоборот, но это невольно подчеркивало критичность момента. Раньше шеф позволял себе такое в самых сложных ситуациях, а последние дни иначе практически не обращался, только при посторонних.       — Какие новости?       Разложив на столе нужные материалы с фотографиями, таблицами и сводками, Маша присела на один из стульев.       — Вот. Удалось выяснить, что глава тендерного комитета Орловский Эдуард Андреевич и юрист Назарчук — одно и то же лицо. Более того, несколько лет назад проходил с Ветровым по одному делу. Делу о рейдерском захвате, и по делу адвоката Минаева.       — Да, это явно один человек, — подтвердил шеф ее выводы. На черно-белых снимках с видеокамер можно было четко опознать одного и того же человека, коренастого, крепкого, с темными короткими волосами.       — Год назад женился на дочери московского чиновника, взял ее фамилию и получил должность.       — Значит Назарчук, он же Орловский, давний знакомый Ветрова…       — Именно так. Только теперь они пытаются сделать рейдерский захват по другой схеме. Орловский обеспечивает победу в тендере, а Ветров выводит деньги в офшор.       — Непонятно только, как получше распорядиться данной информацией, — Ковин задумчиво сунул дужку от очков в уголок рта.       — Ну, как. Подать жалобу в Федеральную Антимонопольную Службу, пускай отменяют результаты тендера. И если это произойдет, захват фирмы Луганского потеряет смысл.       — Для подачи протеста в ФАС нужны очень серьезные аргументы, и ты их собрала. Нужно поработать в этом направлении.       — Главное, чтобы материалы попали в нужные руки.       — Ну да, ну да. А то получится, как с Минаевым — материалы забрали и благополучно о них «забыли», — Ковин выделил интонацией последнее слово и снова сосредоточился на бумагах, разложенных перед ним.       — Светлову передать?       — Передавай, — Виктора Иваныча прервал телефонный звонок. — Да, Ковин слушает. На каком основании? Не знаю, понятия не имею. А Мария Швецова находится в отпуске. Так что… Ничем не могу помочь.       Едва телефонная трубка коснулась аппарата, Ковин усмехнулся.       — Что случилось?       — Статья какая-то вышла, что ты — жена убийцы.       — А, ну да, — Маша кивнула. Глупо было бы думать, что Свистунов, не получив от нее ответа на свои вопросы, успокоится и отложит все в долгий ящик. Хотя, это вряд ли он — материалы готовятся для номера заранее, и это процесс не быстрый. Значит, помимо вышедшей статьи и «Мира криминала» будут и другие. Ей не привыкать. Кого может волновать, что все обвинения в адрес Луганского — ложь, умело сфабрикованная, четко выверенная? Никого. Главное — жареные факты, повод в очередной заявить, что погоны носят оборотни, только делающие вид, что работают на правосудие и сами никогда не нарушают законы.       Не давая эмоциям взять над собой верх, просто опустила взгляд на поверхность монументального стола шефа. Да, теперь помимо всех заслуг и регалий на ней несмываемое, мерзкое и дурнопахнущее пятно. От которого придется усиленно отмываться, если, конечно, за ней не придет убийца в ближайшее время и не решит вопрос по-своему.       «Спасибо, Дима. Твои амбиции в бизнесе куда важнее моей карьеры, выстраиваемой репутации и доброго имени…»       — Нашелся какой-то… чудак-депутат, направил свой запрос в СК, чтобы дали моральную оценку, имеешь ли ты право занимать свою должность.       — И что теперь? — вопрос она задала только для того, чтобы не молчать. Без слов было понятно, что ничего хорошего для нее не будет. Да, пусть не смертельно, но очень больно.       — Теперь — всё. Служба собственной безопасности хочет пообщаться с тобой. Маш, ну все нормально, — Ковин искренне попытался ее успокоить и утешить. Он за годы службы чего только не повидал и прекрасно понимал — что все обойдется и уляжется, нужно только время. — Кто-то решил тебя опустить, себе рейтинг поднять. Дело житейское…       — Пусть увольняют, — голос все-таки дрогнул. — Я сама не уйду.       — И речи не может быть. Просто сигнал получен, служба собственной безопасности должна отреагировать. Но ты слышала, что я сказал? Ты в отпуске.       — А если они придут сюда?       — Значит ты не должна здесь быть.       — Здрасьте, приехали.       — Эх, Маруся, видать зря жизнь ты прожила и даже в Сочи не была, — Ковин отчего-то развеселился. — Все, Маш, все. Самое главное ты уже сделала. Материалов на Орловского и его банду у нас более чем хватает. И поэтому сейчас, прямо сейчас, ты поедешь домой и отдохнешь. Поняла меня? Я на связи, если что — звони мне в любое время. Поняла, да, Маш?       — Да.       — По Юрпалову Петр Анисич копается, землю роет, пытаются его найти. Будь осторожна, Маша. Попроси Алексея или того же Буевича, пусть проводят.       — А…       — Ну, иди. Иди я сказал.       Вздохнув, Маша ушла к себе в кабинет. Домой она собиралась поехать, но попозже. Нужно было передать информацию Светлову, потом доделать кое-что по мелочи, бумажная рутина требовала своей доли внимания, невзирая ни на какие проблемы и сложности. С первой стопкой Мария Сергеевна расправилась быстро. Подумав о том, что наверное стоит выпить чаю, поставила греться чайник. Звонок телефона заставил ее вздрогнуть и настороженно протянуть руку, чтобы ответить — звонил Светлов.       — Мария Сергеевна, ну что, лед тронулся. Завтра следователя Мурашова вызывают в прокуратуру. Документы попали в хорошие руки.       — Надеюсь. Как он там?       — Держится молодцом, ни на что не жалуется.       — Он никогда ни на что не жалуется, это ничего не значит.       — Мария Сергеевна, я не стал бы вас напрасно утешать.       — Ну ладно. А вы когда его увидите?       — Завтра.       — А если я письмо напишу, передадите?       — Конечно. Даже обещаю не читать.       Какое-то время после звонка Светлова она перебирала бумаги, снова кое-что доделала и убрала в сейф. Потом, мысленно вернувшись к письму для Димы, достала несколько чистых листов. Мысли никак не желали собираться воедино, во что-то емкое, цельное и правильное. Что она могла сказать Луганскому? Как поддержать и успокоить? Несмотря на обиды и собственные проблемы она прекрасно понимала, что в изоляторе ему сейчас куда сложнее, и чтобы не сломаться морально, он должен четко понимать, что она его любит, ждет и сделает все, для того, чтобы спасти.       «Хотя бы в память о том хорошем, что у нас было», — непонятно откуда взявшаяся мысль заставила сердце испуганно сжаться. Неужели она и правда так думает? Что в их браке ничего хорошего не будет и он, собственно, пришел к своему логическому завершению? Все началось с попытки доказать невиновность Луганского, ею же и закончится энное количество лет спустя?       Ручка в пальцах дрогнула, и без того кривоватый ряд букв окончательно сполз вниз. Маша скомкала испорченный лист и кинула в мусорку. Дверь в ее кабинет распахнулась и возникла как всегда шумная, жизнерадостная Зоя.       — Маш, ну сколько можно работать? Домой собираешься?!       Доли секунд Марии Сергеевне пришлось судорожно вникать в сказанное — недавно было утро, неужели успел наступить вечер, а она не заметила? И сколько времени она так просидела, погруженная в свои невеселые мысли?       — Я посижу еще. Мне тут закончить надо…       — Надо домой идти.       — Зоечка, я допишу и пойду, правда.       Не удовлетворенная таким ответом Зоя Павловна все-таки не стала ныть и канючить, закрыла дверь и ушла домой одна. Очередной лист отправился в мусорку. Вдохнув поглубже и вытерев снова мокрые глаза — хорошо, что этой ее слабости никто не увидит, — Маша все-таки собралась с мыслями и написала то, что нужно:

«Дорогой Димочка, Я очень, очень скучаю. Я люблю тебя и никому не отдам. Прости, что не отговорила и не уберегла.»

      Между ровных строчек расплылось несколько мокрых пятен.

***

      Альбина, как всегда яркая и роскошная, окутанная шлейфом французских духов уже ждала Машу у подъезда с объемным бумажным пакетом в руках. Мысль о том, что это, слава Богу не Юрпалов с ножом, немного приободрила, но совсем чуть-чуть, сменившись на такое же малодушное понимание, что если бы ее настиг убийца, то все проблемы решились сами собой. Жить, конечно же, хотелось, но она так устала… А еще не покидало желание, чтобы все просто закончилось. Как угодно, чем угодно, но закончилось.       Надеясь, что выражение лица удалось сохранить нейтральным, Маша изобразила улыбку, запоздало удивившись. Альбину она не ждала.       — Привет, Аль.       — Извини, подруга, что вот так к тебе свалилась на голову, но тебе совершенно точно нужна компания. Пустишь переночевать?       — Конечно. Спасибо, Алечка, — сил на то, чтобы спорить и доказывать, насколько она в порядке, не осталось — день получился тяжелым эмоционально и богатым на плохие новости. Впрочем, как и все предыдущие.       Они поднялись на нужный этаж, переговариваясь ни о чем и обо всем. Альбина ушла на кухню раскладывать принесенные продукты, а Маша, наскоро переодевшись, присоединилась к ней. Оглядев заставленный лоточками, пакетами и коробочками стол лишь покачала головой:       — Тут на целую неделю хватит…       — Ничего не на неделю. У тебя есть белое вино?       — Есть. А что?       — Я сейчас рыбу приготовлю, с белым — то, что нужно. Марусь, помой лучше фрукты и садись уже, отдохни.       — Аль, давай я…       — Машка, не придумывай. Мне нужно для будущего мужа обкатать несколько интересных рецептов. Побудь моей подопытной, а?       Подчинившись активной деятельной подруге, Маша частично убрала продукты в холодильник, фрукты тщательно помыла и сложила в плетеную миску. Достала бокалы, вспомнила, что где-то был дорогущий бельгийский шоколад, нашла плитку и добавила ее к фруктовой тарелке. Альбина, нацепив фартук, уже разожгла огонь под сковородкой и теперь колдовала над стейками какой-то красной рыбы, замаринованной в соусе и травах.       — Марусь, ты извини, конечно, но выглядишь ужасно. Не спишь совсем?       — Кошмары снятся, — Маша пожала плечами. Отражения в зеркале по утрам она пока еще не пугалась, но догадывалась, что рано или поздно придется что-то с этим делать.       — И когда ты ела в последний раз?       На этом вопросе Маша зависла. Утренний кофе с кусочком подсохшего сыра вряд ли можно было считать полноценной едой, об обеде и ужине она не вспоминала, аппетита не было, как и желания тратить время на прием пищи.       — Аль, кто из нас следователь?       — Ты. А я просто беспокоюсь. Если такие проблемы со сном, почему не сходишь к врачу? Сейчас куча классных средств для засыпания, в том числе и натуральных, не вызывающих привыкания.       — Некогда. Аль, я все понимаю, но мне просто не разорваться. На работе завал, Диму нужно спасать… Когда тут разгуливать по неврологам?       — Марусь, не забывай думать о себе, пожалуйста. Если что-то нужно — говори. Я помогу всем, чем могу. Даже невролога на дом организовать.       — Аля! У тебя был роман с неврологом?       Маша с улыбкой смотрела на подругу, которой все-таки удалось выдернуть ее из апатично-усталого состояния, когда ничего не хочется и весь мир кажется серым пятном.       — Ну, допустим не с неврологом, а травматологом, и с главврачом этой клиники… Ой, Мань, он такой мужественный, у него такие руки, а глаза… А целуется как… Но невролог тоже парень ничего такой — высокий голубоглазый брюнет. Кандидат каких-то там наук…       — Очевидно медицинских. Аль, не надо мне невролога на дом, справлюсь сама. Честно-честно.       — Ну смотри. Ты у нас девочка взрослая… Как там Дима?       Крутицкая ловко перевернула стейки на вторую сторону, потом уменьшила огонь и накрыла крышкой, чтобы доходили до готовности без ее участия.       — Адвокат говорит, что нормально. На содержание не жалуется…       — Он никогда не жалуется, — Альбина, повторив невольно ее слова, повела точеными плечами. — Маш, а адвокат точно нормальный? Может Регинку попросим?       — Мне его Виктор Иваныч порекомендовал. Пока — ничего плохого сказать не могу.       — Ну, смотри. Как только — так сразу говори, я в Регине уверена. Она поможет.       Маша, отщипнув виноградину — ярко-зеленую, сочную, но не вызывавшую аппетита, покрутила в руках и все-таки закинула в рот.       — Расскажи лучше, как подготовка к свадьбе продвигается?       — Ой, Марусь, я такая счастливая. Представляешь, решили арендовать маленький кораблик, после регистрации небольшой круиз, романтика…       — А Курочкин не против такой идеи? — осторожно поинтересовалась Маша, доставая салатник из кухонного шкафчика.       — Почему он должен быть против? — Альбина, отойдя к столу, переключила внимание на гарнир к рыбе. — Марусь, займись салатом.       Маша, автоматически кивнув, занялась пучком айсберга.       — По деньгам — ничуть не дороже посиделок в ресторане. Тем более, будет узкий круг. Мы с Федькой, пацаны мои, разумеется, ты с Винокуровым.       — Алечка, у вас свадьба двадцать пятого ноября, так?       — Ну да. Я пока на память не жалуюсь.       — Нева уже будет замерзать, если уже не замерзнет.       — Ну вот! — капризно надув губы, как маленькая девочка, Альбина тут же рассмеялась. — Маш, я идиотка, совсем ничего не соображаю. Ну да, какая Нева в ноябре… Тогда просто закажем столик в ресторане. Ничего страшного.       — Хорошо, что ты поняла это сейчас.       — Но ты точно будешь? Мне не искать запасные варианты?       — Нет конечно. Я помню — двадцать пятое число.       — В двенадцать ровно. ЗАГС — тот же самый, я в нем последние три раза замуж выходила. Он счастливый.       Маша, по-доброму усмехнувшись, лишь кивнула в ответ. У Али всегда были своеобразные взгляды на институт семьи и брака. И если уж стены ЗАГСа, в которых она трижды выходила замуж и трижды разводилась, она считала счастливыми, то так тому и быть.

***

      Утром Альбина проснулась ни свет, ни заря, быстро привела себя в порядок, а потом стала готовить завтрак. Маша проснулась в семь, без будильника, и, выйдя на кухню, застала подругу с половником в руках, в фартуке поверх пижамы и с тканевой маской на лице.       — Ой, Марусь, разбудила?       — Нет, что ты. Я сама проснулась.       — Вот и хорошо. Слушай, я сейчас быстро все приготовлю и поеду домой, Федьку кормить.       — А может он сюда приедет? Так удобнее будет.       — Ой, а можно? Отлично! — разлив очередную порцию оладьев на сковородку, Крутицкая схватилась за телефон.       — Я пока себя в порядок приведу, — Маша ушла в ванную, чтобы к приезду Федора выглядеть прилично. За полчаса удалось выпить чашку крепкого кофе, принять душ и накраситься, Альбина тем временем накрыла на стол и перемыла посуду, напевая себе под нос какие-то попсовые песенки.       Курочкин заявился в отличном настроении и отлично справился с возложенной на него миссией — поеданием оладьев, яичницы и овощного салата. Попутно он как всегда отпускал шуточки, хвалил Альбинину стряпню и восторгался гостеприимством хозяйки квартиры.       Пока без пяти минут молодожены ворковали друг с другом, Маша сложила в контейнеры остатки еды. При всем уважении к Альбине и ее стараниям, есть она это не собиралась, а выкидывать вкусную, приготовленную с любовью еду было жаль.       — Аль, я тут сложила кое-что, потом доедите. Или Феде отдай, на обед слопает.       — Да-да, я на обед заберу, — закивал Федор, допивая кофе с молоком и заедая его печенькой.       Проводив друзей, скрасивших вечер и утро — самые нелюбимые части суток, Мария Сергеевна переоделась в брюки и джемпер, предварительно сверившись с термометром за окном и прогнозом погоды. До выхода из дома оставалось минут пятнадцать, когда зазвонил телефон.       — Мария Сергеевна, доброе утро!       — Ну, как у нас дела?       — Вам удобно разговаривать?       — Да, конечно.       — У меня к вам несколько новостей, ни одна, к сожалению, не является хорошей.       В ровном тоне Светлова сквозило нечто, похожее на сочувствие, по спине прошелся неприятный холодок, пальцы мгновенно заледенели, а ноги стали ватными.       — Что-то с Димой?       — Нет-нет, все в порядке. Жив, здоров, на содержание не жалуется.       — Вы меня так напугали… Ладно, и что там дальше?       — Ну, к сожалению, у прокуратуры не возникло вопросов ни к следователю Мурашову, ни к Орловскому. Никто не знает, что делать с тем фактом, что Антон Ветров был убил из того же оружия, что и Минаев. Поэтому никто ничего не делает. Мария Сергеевна, вы здесь?       — Да, да. Я просто думаю… А получится вытащить Диму из изолятора? — мысли разбегались, никак не удавалось собрать их в кучу и перестать паниковать. Все нормально, с Димой — все нормально. Но вот то, что материалы на Орловского не вызвали интереса — очень, очень плохо.       — Сложно сказать, Мария Сергеевна. Появились новые обстоятельства, которые я хотел бы с вами обсудить.       — Какие?       — Это не телефонный разговор. При личной встрече.       — Давайте я к вам приеду.       — Нет, лучше я к вам.       — Хорошо, а когда?       — Завтра. Нет, лучше послезавтра, так надежнее.       — Все, жду вас. Спасибо.       Разговор с адвокатом встревожил, в какой-то момент явно испугал и оставил теряться в догадках. Что хотел он хотел сообщить? И почему только лично? Боится, что телефон прослушивают? Но это сомнительно… Тогда почему не намекнул? Из природной и профессиональной осторожности? Не зная, что толком и думать, Мария Сергеевна все-таки поехала на работу. Отпуск отпуском, проверка проверкой, а мнение шефа ей было крайне необходимо. Она сама могла что-то упустить, не заметить, а Виктор Иваныч, мало того, что помнил все нюансы, так еще и выводы делал практически всегда безошибочные. На ее памяти был всего один случай, когда она, Маша, оказалась права, а его предположения — в корне неверными.       Ковин пригласил ее в кабинет сразу же, едва заметил в приемной.       — Ну, какие новости?       Стараясь не растекаться мыслью по древу, а изложить четко и последовательно, Маша пересказала разговор со Светловым и выразила свои подозрения насчет прослушки.       — Понятно-понятно. Вряд ли конечно его слушают… Хотя, береженного Бог бережет. Андрей человек опытный, знает, что делает.       — Значит, дождусь его приезда, а уже по результату будем думать, что за новые обстоятельства вдруг открылись, — подытожив, Мария Сергеевна четко поняла, что возвращаться в пустую квартиру не может и не хочет. Да, ее нахождение на рабочем месте было, мягко говоря, нежелательным, но с другой стороны — куда ей было деваться еще? Решившись, она посмотрела на шефа, надеясь, что тот не откажет. — Виктор Иваныч, можно просьбу?       — Давай.       — Можно я приступлю к своим обязанностям?       — Что ты спрашиваешь? Всегда рад видеть тебя в строю.       — Тогда я у себя.       — Не переживай. Все уладится, — Виктор Иваныч, с улыбкой кивнув, занялся папкой с документами, требовавшими внимания в срочном порядке.       Маша улыбнулась в ответ. Она и правда думала, что все по итогу будет хорошо, периодически, правда, скатываясь в глухое отчаяние. Убийца ее коллег и охотившийся за ней самой, все еще разгуливал на свободе, к его поимке они ничуть не приблизились, в любой момент все могло пойти по самому плохому сценарию. И она, как любой нормальный человек, боялась. Подсознательное желание больше времени проводить в стенах родной конторы, среди коллег, настраивало на более позитивный лад. Конечно, Юрпалов приходил сюда и мог прийти еще, но что-то подсказывало, что он станет осторожнее и не придет убивать ее прямо сюда.

***

      Работа над очередным обвинительным по предыдущим делам спорилась, оставалось совсем немного, когда телефон опять зазвонил.       — Да?       — Мария Сергеевна, Светлов. Застрелен киллер, убивший Ветрова.       — Ага. Заметают следы. Личность установили? — новость, в общем и цело порадовала. Орловский явно запаниковал, а где паника — там и ошибки, и неверные решения, суета, а значит и ошибки.       — Да. Терехов Юрий Геннадьевич, пятьдесят восьмого года рождения.       — Что-то знакомое… — Маша нахмурилась, пытаясь вспомнить, где и когда слышала эту фамилию, но как назло ничего не получалось.       — Вспоминайте.       — Если удастся установить, из какого оружия застрелили, сообщите мне, хорошо?       — Конечно.       Светлов отключился, оставив Марию Сергеевну в задумчивости. Где же она могла слышать эту фамилию? Устав бороться с неожиданно подведшей ее памятью, вернулась к обвинительному. Нужно было переключиться на текущую работу, а подсознание, обработав запрос, явно выдаст ответ, как было уже не раз.       Только вот вернуться к написанию обвинительного снова не дали. Без стука в кабинет заглянул Ковин, за ним — молодой мужчина, с холодным, цепким взглядом и надменным лицом.       — Маш, прости ради Бога, я тебя дергаю. Помнишь, я говорил, депутатский запрос… Вот, следователь Урусов, Управление собственной безопасности.       — Угу, — мужчина кивнул и устроился на одном из стульев, уперев кожаную папку в колени.       — Видимо, у ребят другой работы нет, как инициировать проверку.       — Вы уж простите, Мария Сергеевна, поступил сигнал, мы обязаны отреагировать, — Урусов одарил ее формальной улыбкой и даже не счел нужным представиться полностью.       — Я заметила, что на сигналы от депутатов вы вы реагируете особенно быстро.       — Это вам кажется.       — Может быть. Как я могу к вам обращаться?       — Олег Александрович. Может мы пообщаемся в другом месте?       — Нет-нет, разговаривайте здесь. Мне тоже интересно, какие у вас вопросы к моему сотруднику, — Виктор Иваныч присел на подлокотник кресла, стоявшего неподалеку. Конечно, по правилам Маша должна была беседовать с УСБшником в другом месте и тет-а-тет, но соблюдения регламента волновало меньше всего в данный момент.       — Мария Сергеевна, вы каким-либо образом связаны с бизнесом вашего супруга Дмитрия Луганского?       — Нет.       — В рамках своей работы вы каким-либо образом помогали вашему супругу Дмитрию Луганскому?       — Да, но тогда мы не были женаты, — понимая, что играет с огнем, Мария Сергеевна все-таки позволила себе некоторую вольность. Но с другой стороны, УСБшники докопаются до всего, чего только можно и историю их с Димой знакомства следователю лучше узнать от нее самой.       — Можно поподробнее?       — Его обвинили в убийстве жены, я доказала обратное — организатором оказался близкий к Луганскому человек. Он сам ни о чем не подозревал.       Зазвонил телефон. Маша извинилась, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Олега Александровича.       — Да, Андрей.       — Мария Сергеевна, я хотел приехать завтра утром, но вмешались непредвиденные обстоятельства.       Тон Светлова ей не понравился. Слишком встревоженный и озадаченный, обычно адвокат держал себя в руках.       — У вас все хорошо?       — Да. Если в двух словах — поступил странный звонок, касающийся нашего с вами дела. Завтра утром встреча, подробностей пока нет.       — Хорошо, я вас поняла, — Маша убрала телефон и перевела взгляд на Урусова. — Простите, важный звонок. Вас что-то еще интересует, Олег Александрович?       — Нет, я услышал все, что мне нужно на данный момент.       Следователь поднялся со своего места. Виктор Иваныч последовал его примеру, давая Маше знаками понять, что проводит гостя и вернется.       Пока Маша приходила в себя после допроса и обдумывала разговор со Светловым, тот прислал ей на почту письмо. После прочтения которого по спине вновь пробежался неприятный холодок — она вляпалась в очередные опасные мужские игры. Результаты баллистической экспертизы подтверждали, что юриста Ветрова и адвоката Минаева убили из одного и того же оружия.       Распечатав результаты, чтобы вложить их в папку с имеющимся делом, а заодно сохранив несколько копий и отдельно на флэшку, Мария Сергеевна глянула на часы. Рабочий день уже закончился, но домой уходить очень не хотелось.       Ковин вернулся в кабинет, зачем-то запер его на ключ, потом прошел к одному из стульев, сел и вздохнул.       — Ну вот черт знает то что такое. Пришел, вопросы задал, время наше зря потратил… Думаю, на этом все. Больше они не побеспокоят.       — Мне скрывать нечего, Виктор Иваныч. Пусть копают, пытаются что-то найти.       — А что это у тебя? — прокурор кивнул на распечатанные листы.       — Светлов прислал результаты баллистической экспертизы. Ветрова убили из того же оружия, что и Минаева. А теперь и киллер убит. Орловский зачищается…       — Надо инициировать прокурорскую проверку. Как соберешь всю информацию, прямо сразу. Одним файлом все…       — Ой, а хватит основания на запрос?       — Материалов предостаточно, ты же сама видишь. И, да, Маш. Будь осторожна. Орловский — опасный тип, способный на что угодно.       — Я не собираюсь лезть на рожон.       — Так, время уже позднее. Остальные уже ушли… Собирайся, провожу тебя до дома.       — Виктор Иваныч, мне неудобно…       — Неудобно ей. Ничего не хочу знать, одевайся, собирай вещи. Через пять минут зайду.       Ковин вышел из кабинета, ворча себе под нос, что надо думать о собственной безопасности, раз такая неспокойная обстановка в городе. А Маше ничего не оставалось, кроме как последовать его совету. Убрать документы в сейф, нужное взять с собой, накинуть пальто и, выключив свет, запереть кабинет на ключ.

***

      Любимая песня в наушниках играла на повторе уже в десятый раз, мандарины в пакете вкусно пахли, напоминая о лете — Екатерина Герасимова возвращалась с работы в отличном настроении. Сегодня был ее первый рабочий день в качестве следователя. Начальник ей понравился, показался профессиональным, спокойным и сдержанным, грамотным в суждениях и вроде бы не слишком предвзятым. Во всяком случае его не смутил ее возраст, буквально летом полученный диплом о высшем юридическом образовании, отсутствие семьи и детей. Сегодня ее вводил в курс дела старший коллега, ничего срочного не произошло и ее благополучно отпустили ровно в восемнадцать ноль-ноль. По дороге домой она неспеша прогулялась, зашла в магазин, накупила вкусностей, предвкушая хороший вечер.       Скромная однокомнатная квартира на пятом этаже ждала ее и казалась самым прекрасным местом, особенно после общажных пяти лет. Достав ключи из кармана модного пальто песочного цвета, Екатерина преодолела последние две ступеньки, почему-то подумав о том, как повезло не иметь соседей в трех соседних квартирах. Что такое жить с шумными соседями она знала слишком хорошо.       Мужчину, поднимавшегося следом за ней, она не видела и не слышала. Едва ключ оказался в замке, что-то темное мелькнуло сбоку и девушка сдавленно охнула — первый удар в спину, прошиб сильнее электрического разряда, мужская рука в черной кожаной перчатке заткнула рот и нос, не давая шанса хотя бы закричать и позвать на помощь, вторая же рука наносила удары в живот, растекающиеся по телу горячей волной.       Находясь на грани обморока, Екатерина поняла, что дверь ее квартиры открыта. В следующее мгновение она сама оказалась лежащей на полу, у стены, пачкая нежно-розовые обои. Окружающая реальность периодически тонула в красном мареве. Один наушник выпал, вместо него теперь раздавались противные хлюпающие звуки. Холод во всем теле сменился чудовищным жаром, мужчина, черным страшным пятном маячивший над ней, исчез из поля зрения.       Она не видела, как мужчина, деловито закинув пакет с продуктами следом за ней, что-то сделал с ее сумочкой, потом швырнул ее обратно и просто закрыл дверь. В голове зашумело, в теле появилась сильная слабость, отчаянно хотелось пить, а весь мир сузился до крошечной светлой точки. Сознание то уплывало, то возвращалось на несколько секунд. Рука, пытавшаяся нащупать телефон в кармане пальто, ослабла и безвольно опустилась на пол. Последней искоркой угасающей жизни мелькнуло понимание — она умирает. И никто не придет, чтобы ей помочь.

***

      Вечер в пустой и слишком огромной для нее одной квартиры прошел пусто и бестолково. Маша слонялась из угла в угол, вспомнив наставления встревоженной Альбины, честно выпила чашку чая и слегка пощипала веточку винограда. Зачем-то полезла за семейным альбомом, открыла его, пролистала пару страниц и закрыла, чувствуя, как наворачиваются слезы. Не то что бы она была ужасно сентиментальной, просто было очень-очень страшно. Даже насчет детей она не была уверена, прекрасно понимая, что те, кто подставили Диму, в принципе не остановятся ни перед чем. Единственное, что успокаивало — наличие хорошей охраны и видеокамер. Частная территория учебного учреждения, включая корпуса общежитий охранялась добросовестно, педагоги патрулировали весь периметр, а Злата и Костик, никуда поодиночке не уходили.              Устав мотаться по квартире, включая и выключая свет, Маша ушла в душ, немного постояла под горячей водой, потом вернулась в спальню. Завернулась в одеяло на манер кокона — почему-то было холодно и слегка знобило, — и стала смотреть в темноту потолка, пытаясь навести порядок в сумбурных мыслях. Чтобы спокойно пережить следующий день, хотелось как-то разобраться в собственных эмоциях и чувствах, дабы не сорваться в самый неподходящий момент. И проверка эта из УСБ… Дима, подставившийся сам, создал проблемы и для нее, сам того не желая. Да, она четко знала, что ее обвинить не в чем, она никак не связана с бизнесом мужа, но все равно было неприятно тратить нервы и время еще и на проверки.       Их с Луганским будущее тоже несколько пугало. Точнее, пугало то, что она не представляла их дальнейшую жизнь. Единственной четкой целью было спасти Диму, вытащить из изолятора и разобраться с Орловским и его поганой кодлой. А что будет потом она не знала. Частью разума Маша прекрасно понимала, что такое бизнес, какие решения в нем принимаются, и как часто нарушаются разные законы. Но одно дело понимать, что какой-то абстрактный бизнесмен решил убрать мешающего ему человека и привел свое решение в исполнение, и совсем другое — прекрасно знать этого человека, знать и любить. Но так же бояться и ни капли не уважать.       За годы их брака Дима не позволили себе ничего грубого в ее адрес, она знала, как он ее любит и боится потерять, отсюда его постоянные разговоры об уходе со следствия… Но теперь портрет мужа, который она сама нарисовала в собственном сознании, дал несколько глубоких трещин. Личное отношение, привязанность и любовь боролись с профессиональным. И как примирить две стороны Мария Сергеевна просто не представляла, все-таки смотря на ситуацию как юрист, опытный следователь.       Жена убийцы. Я теперь жена убийцы.       По щеке скатилось что-то горячее и соленое, потом еще и еще. Вытерев краем пододеяльника мокрое лицо, Маша перевернулась на бок, свернулась калачиком и накрылась одеялом с головой. Это тяжелый период просто надо пережить. Взять себя в руки, сцепить зубы и сделать все, чтобы Луганский, каким бы он ни был, вышел на свободу.