Принцесса Доусона или У приключений есть срок годности

Ждать пришлось относительно недолго, хотя это время и казалось мне вечностью. Ведь если бы Скрудж не явился в салун, мой тщательно продуманный план «захвата» с треском бы провалился. Как и моё уважение к себе самой. О доусоновских кретинах я уже и не думала, пусть только попробует Плут заикнуться о том, что я не обуздала Макдака — живо ему припомню. Я заставила Скруджа уважать себя, ушла от него с гордо поднятой головой, в то время как трусливая толпа бежала от него, как от стада бизонов. Но мне этого было мало. Я хотела сломать железную волю Скруджа, доказать самой себе, что такая напускная самоотверженность — всего лишь иллюзия. Жестоко? Возможно. Но и Макдака никто выпендриваться не просил. Должна заметить, что у него хватило совести ворваться не во время моего выступления. Видимо, нога до сих пор болела, раз запомнил. Мяту, хмель и болиголов Я в напиток дурманный вплету И ложится вязь древних слов, Дотла сжигая мечту… Выпей, милый, Выпей до дна, Ведь весенняя ночь Для нас холодна Выпей, милый, Злосчастным сном, Укроет туман и оставит Вдвоем... Сочинила буквально на днях, такая легенькая песенка. Как говорится, что в планах припрятано, то и написала. Но не суть. Пока пела, взгляд скользнул по окнам, и я с удивлением обнаружила стоящего там Скруджа. Он смотрел прямо на меня, со своим неизменным грозным выражением лица. Хотя нет, оно было не то, что грозное, скорее, сосредоточенное. Не уж то заинтересовала моя песня? Я довольно усмехнулась и продолжила петь ещё громче. Закончив, я выжидающе взглянула на вход в салун. Скруджа долго ждать не пришлось. Уже через секунду дверь с грохотом распахнулась. Все удивленно повернули головы. А Макдак в своей привычной манере широким шагом направился к бару. Хрясь! — что-то огромное и блестящее звякнуло по столу. Всё моё нутро разом встрепенулось. Самородок! Да ещё какой! Огромный, таких мне доселе встречать не доводилось. Толпа также не скрывала своего удивления. Весь сталун столпился у самородка, но на безопасном расстоянии — не забыли ещё про прошлый инцидент. Скрудж довольно ухмыльнулся. — Смотрю, вы впервые видите такое. Этот самородок я нашёл всего за полгода своего пребывания здесь, и это не считая многочисленных камней меньшей величины. Кто-нибудь из вас может похвастаться тем же? По вашим шокированным лицам ясно, что нет. Но ведь вы могли бы этого достичь, если бы не торчали здесь целыми днями, если бы имели хоть каплю трудолюбия и здравого смысла, если бы применяли хоть какие-то навыки экономии и ведения финансов. Наконец, если задумались бы хоть немного о своём будущем! Я смотрела на него, давясь смехом и едва скрывая расширенные от удивления глаза под маской благоговения. Он случайно не священником подрабатывает? Или Скрудж возомнил себя новым спасителем этой грешной земли? В любом случае, этот парень свято верит в то, что этих людей ещё можно исправить. Тем лучше, с такой высоты доверия больнее всего падать. А между тем Макдак все продолжал толкать свою проповедь. — Надеюсь, вы испытываете хотя бы толику сожаления или стыда за то, что так низко поступили со мной. Я сделал все, что в моих силах, дабы показать вам, что достоин называться лучшим старателем Юкона, королём здешних мест! Скрудж выдержал весьма пафосную паузу, видимо, чтобы насладиться своим превосходством перед тем, как уйти. Настал черёд моей партии. Я сделала максимально виноватое и вместе с тем восхищенное лицо и, потупив глазки, направилась со сцены прямо к Скруджу. Подойдя к нему почти вплотную, я подняла взгляд. Лицо парня буквально перекосило от удивления, а щёки смущенно запылали. Я еле-еле смогла подавить в себе ухмылку. Тоже мне, король Клондайка! Прости, мой маленький старатель, действующая королева не желает ни с кем делить престол. — Думаю, ты прав. Мы поступили несправедливо. И этот камень… он так вдохновляет на свершения! На мой взгляд, самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы хоть как-то загладить вину — это выслушать твою историю за чашкой крепкого кофе. Ты согласен? Я с надеждой взглянула на Скруджа. Он, кажется, смутился ещё больше, однако глаза так и светились самолюбием и гордостью. Значит, все-таки поверил. Парень открыл рот, хотел было что-то сказать, но ограничился только кивком. Я тепло улыбнулась. — Лулу, принеси, пожалуйста, кофейник дорогому гостю. Любезно отодвинув стул, я усадила Скруджа и села напротив, сделав самое заинтересованное выражение лица. — Что ж… — слегка замялся парень. — На самом деле, это произошло совершенно случайно, когда я нёс очередное ведро для промывки в жёлобе… Если честно, я его вообще не слушала. Удовлетворительно кивала, подмигивала совершенно обескураженным посетителям салуна, в общем, делала всё, чтобы ни одна душа не заметила, как я втихоря подбрасала таблетки хлоральгидрида в кофейник. А между тем Скрудж говорил всё медленнее, речь его становилась совсем бессвязанной, пока наконец на обрывке фразы его голова не плюхнулась лицом в стол, откуда послышался звонкий храп. Мне хватило доли секунды, чтобы схватить самородок и засунуть его в самое надёжное место, которое только есть у девушки. — Ох, парни, кажется, Скруджик перепил кофе. — хихикнула я, вставая из-за стола. — Ему совершенно нельзя идти домой одному, тем более с такой большой и дорогой поклажей… Намёк поняли все. Мгновение — и толпа уже буквально разрывала парня между собой на части, а потом и вовсе унесла за дверь. Я же успела быстро прошмыгнуть в свою комнату. — Господи! — ахнула я, поражённая величиной и золотым блеском камня. Он же сродни билету в безбедное будущее! К чёрту Доусон, к чёрту салун, к чёрту этих грубых тупых старателей! С этим самородком мне открыты двери в любом театре Лондона и Парижа! Мои песни будут понимать, публика будет рукоплескать мне, любить меня! А всего лишь стоило проучить недалёкого старателя… Мысли о Скрудже слегка омрачили мои безоблачные мечты. Не растерзали его там эти лоботрясы? Или он уже замёрз в глубоком сугробе, где его бросили, обчистив до гола? Но я тут же заставила себя выкинуть парня из головы. Какое мне должно быть до него дело? В этой жизни каждый сам за себя, и Скрудж поплатился за незнание этой важной истины. Впредь он не будет ходить вокруг нашего города и читать псалмы о том, какой он молодец и как он много трудится… «А может, ты просто боишься усомниться в себе? Увидеть, что живешь неправильной жизнью? Что неспособна любить и быть любимой, когда этот парень наверняка трудится из любви к своему делу, а может, и во имя какого-то человека или семьи?..» — пропищал в голове внутренний голос. Я закусила губу, вспоминая, с каким злорадством рвала семейные фотографии, вылетавшие из карманов тех, кто направлялся в комнату для утех. Я получала любовь публики засчёт разрушения другой любви… А находить более гуманные пути достижения своих целей было попросту сложно. Поэтому мои жизненные принципы звучали так — каждый живёт в свое удовольствие и добивается этого любыми методами, не заботясь об окружающих. Считать, что это правильно и этим принципам придерживаются все, было легче всего. В конце концов, так учил мой отец. А Скрудж выбивался из ряда людей, окружавших меня. Заставлял задуматься о том, что я пошла по неправильному пути только потому, что не хватило смелости и трудолюбия. Но ведь это не так, правда? Скрудж такой же, как все. Трудолюбие и смелость — ничто против коварства и хитрости. И после того, как я показала ему истинную суть вещей, он придёт сюда уже не нотации читать, а с горя спускать остатки золотого песка на девок и выпивку… Однако это не улучшило моего настроения, и я решила прибегнуть к беспроигрышному варианту. Взяв гитару в руки, я позволила своим пальцам произвольно пробежаться по струнам, настраиваясь на новую волну. Мелодии и слова моих песен так и рождались — из хаотичного потока бессвязных мыслей и аккордов. Как у ведьмы четыре крыла, а за плечами воздух дрожит. Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи. Нет предела милости огня, и Господь помилует нас, Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна. Погружаясь в водоворот музыки, я теряла связь со временем, пространством. Моя душа летела куда-то далеко ввысь, подальше от ненавистного ей отчего-то мира, окунаясь в нежные и тёплые мечты… Но скрип половиц и противное хрюканье заставило меня плюхнуться обратно на землю, и я поморщилась, ощущая себя облитой дерьмом реальности. — Репетируете? — пробормотал Плут, враждебно ухмыляясь. — Да, — коротко ответила я, чувствуя, как сжимаются мои внутренности, предвещая тему разговора. — Там, на улице, парни ободрали Скруджа буквально до ниток. Самые настойчивые унесли его далеко за город, но даже они не смогли найти огромный самородок, что принёс этот наивный аргонавт. Следовательно, он должен быть у вас. Я старалась сохранять невозмутимое лицо, но в душу уже закрадывалась паника, а по спине бежали мерзкие мурашки. Плут ещё никогда со мной так не обращался. С таким напором он вымогал деньги у своих должников. — Вы играете во взрослую игру, Голди. Советую вам оставаться в своей песочнице, а в таких делах уступать. Отдайте мне самородок. — грозно зарычал Плут, стремительно сокращая расстояние между нами. Защитный рефлекс заставил меня молниеносно взяться за рукоятку пистолета и направить ствол прямо в жирную тушу Плута. Но тот лишь издевательски захихикал. — Вы серьёзно? Думаете, я поверю, что вы способны в меня выстрелить? — И что же мне может помешать? Закон, положение в обществе, что? — Вам семнадцать лет, Голди. Вы слишком юны и трусливы, чтобы сделать что-то более дерзкое, чем вертеть задом и петь песенки перед недалекой публикой. Мгновение — и Плут заорал не своим голосом, схватившись за простреленную левую ногу. — Ах ты тварь! — зарычал ростовщик и бросился на меня, придавив моё тело своим весом к полу. Злобно оскалившись, он принялся душить меня с невероятной силой, так, что уже через несколько секунд глаза окутало тёмной пеленой, а рот отчаянно пытался протолкнуть в горло воздух… До затуманенного от удушья сознания донеслись пронзительные крики. — Мисс Голди! — раздался звонкий голос у дверей. — Там Скрудж, он… вернулся! Хватка Плута ослабла. Он повернул голову и хмуро посмотрел на случайного свидетеля, который без лишних разъяснений скрылся в коридоре. Пока я пыталась восстановить дыхание, Плут уже успел доползти до люка на полу комнаты, ведущего в подвал. — Разбирайся со своим аргонавтом сама, раз такая смелая. — хмыкнул он и скрылся, заперев изнутри дверь прежде, чем я успела его опередить. — Гад бессовестный! — в сердцах выкрикнула я, с силой ударив ногой по люку. Последний путь спасения был отрезан. До этого психа Скруджа уже наверняка дошло, кто провернул всё это, и теперь он будет нещадно мстить. Я схватила с пола выпавший из рук пистолет и осторожно выглянула в коридор. В салуне стояла полная вакханалия: огромная куча людей орала, визжала, металась из стороны в сторону, а посреди всего этого бедлама стоял Скрудж и дубасил всех, кто попадался ему на глаза, а поверженных жертв обыскивал на предмет своих украденных вещей. «Вот козлина!» — пронеслось в моей голове. — «Сломать итальянский гарнитур, я столько денег за него отдала!» Окна в моей комнате не было, зато было окно в конце коридора, и я так прикинула, что, пока обезумевший старатель занят остальными, у меня получится незаметно добежать и выбраться из салуна. Я пулей помчалась вперёд, стараясь держаться как можно ближе к стене и двигаться как можно бесшумнее, и вот мне уже удалось практически добежать до спасительного стекла, как вдруг… — Стоять! Рявкнул голос приказным тоном, и я сама не поняла, как подчинилась ему и развернулась с глупым выражением лица, будто пятилетняя нашкодившая девочка. Скрудж за несколько секунд подошёл ко мне почти вплотную и вытянул руку. — Отдайте самородок. С моих губ сорвался истеричный смешок. — Какой самородок, Скруджик? Чай по дороге растерял, пока шёл обратно. Лицо Скруджа вспыхнуло от ярости, заставив меня незаметно схватиться за рукоятку пистолета. — Не хотите по-хорошему — будет по-плохому. — процедил парень и схватил меня за талию. — Эй, ты что делаешь, ты совсем больной?! — закричала я, но Скрудж не обратил на это никакого внимания, переворачивая меня вверх тормашками. От лёгкой встряски самородок тут же свалился на пол. — Да вот же, вот твой чёртов булыжник! — вопила я, но Макдак упорно тряс дальше, и вскоре из меня полетело всё награбленное добро за вечер: небольшие золотые камушки, часы, монеты… Убедившись, что во мне больше ничего не осталось, Скрудж одним движением поставил меня обратно на землю и уставился в пол, разглядывая упавшие вещи. — Я так и знал. — разочарованно протянул парень, подняв глаза. — Вы воровка. Я видел, как вы во время своего выступления спускались к столикам и незаметно для всех брали деньги и золото. Для всех, кроме меня. — И что ты мне сделаешь? Сдашь копам? — усмехнулась я. — Нет. Тюрьма вас не исправит, да и вы легко найдёте способ удрать оттуда. У меня есть способ получше. — И Скрудж снова схватил меня за пояс. — Вы будете работать у меня на участке. — Что??? — выкрикнула я, вдруг очутившись на его плече. — Зачем я там нужна тебе?! — Чтобы исправиться. — спокойно произнёс парень, таща меня к выходу. — Только узнав, насколько тяжело даются блага, что вы крадете, вы сможете измениться. Считайте, что я оказываю вам услугу. — Да какую услугу, ты совсем… — хотела было сказать я, но прервалась. Мне выпадет шанс быть на участке Скруджа. На том самом, что ищут подельники Плута, ведь он единственный с самого начала лихорадки остался не продан крупным компаниям. Если мне удастся выкрасть документы на участок, я обеспечу себя до конца своих дней. Я смогу уехать отсюда, открыть салуны в Нью-Йорке, Лондоне, да что там салуны, театры! Я стану королевой сцен США и Англии. А Скрудж со своими принципами так и останется ни с чем.