Ублюдок с фотоаппаратом

I never meant to give you mushrooms, girl

I never meant to bring you to my world

But now you're sittin' in the corner, crying

And now it's my fault, my fault

24 сентября, Блэквелл.

Следующие два дня парень прожил, скорее просмотрел в каком-то размыленном режиме — череда событий, столь давно забытая, сколь необходимо для того, чтобы забыть о том, как вообще их проживать. Мужское общежитие отметилось более распространённым и неконтролируемым хаосом, особенно если взглянуть с санитарной стороны — мочой воняло не то что в большой, на секундочку проветриваемой комнате душевой, но и во всех углах и у некоторых окон. Это было странно, отчасти даже угнетающе, но не особо отвратительно — могло быть и в стократ хуже. Туалетка из кабинок пропадала с завидной частотой, и это не зависело от бывших "мокрых туалетных войн", а от... Физиологии. Физиология, о-о-о, это вообще отдельная песня — просыпаться каждый день от того, что внизу всё горит, но не так, как бывало когда-то в другом пространстве, а более как-то... Неприятно и пульсирующе. Туда спускаться вообще пока не хотелось, да и не представлялось нужным, но находить следы на сидушке, уже автоматически проверяемой на предмет ненужных гигиенических артефактов — то ещё удовольствие. Как бы то ни было, дни летели с завидной скоростью — подъём к десяти, проверка пистолета под подушкой, резкое отдергивание штор и жмурки от палящего осеннего солнца, мимолётное прикосновение к штанам и быстрые сборы на учёбу. Главное — повесить сумку с фотоаппаратом за спину и набросить на плечо лёгкий наполовину полный рюкзак. В главном корпусе — неизбежное уклонение от взглядов, к удивлению, самых разных: презрительные, полуненавидящие от Дрю Норта, злобного чёрного ублюдка; заискивающе внимательные от Саманты Майерс, безобидной пацифистски; высокомерные и откровенно пренебрежительно насмешливые от Хлои, блять, Прайс; и, наконец, требовательные и лишь слегка какие-то тёплые от Виктории Чейз, единственного союзника, разочарованного его последними действиями. Впрочем, этот день должен положить конец этой холодной конфронтации — забить стрелку со старым импульсивным друганом Фрэнком было на удивление легко, прямо как он и помнил из произошедшего три года спустя последнего расследования в Аркадия Бэй. Ему очень не понравилось, что приезжать надо лично, и не на пресловутый пляж, а на набившую неприятную оскомину "Американскую Ржавчину", но тут ничего не попишешь — дилер уже почуял вкус приятной суммы за оптовую закупку и ни на йоту не хотел отступаться от уже обозначенных условий сделки, видно считая Прескотта за наивного простачка, которому очень уж хочется втайне от авторитарных родителей попробовать грамотной дури. Но Нейтан не будет принимать. Он щедро раздаст, и... Посмотрит за действиями, конечно. Самое сильное влияние на человека оказывает лишь страх потерять репутацию — в Америке, а уж тем более в столь изолированном сообществе, как Блэквелл, репутация порой стоит дороже жизни, а если ты её не уберёг... Что ж, пеняй на судьбу-чертовку, что вновь повернётся к тебе не задом. Все же мы помним про бедную Кейт Марш? Уроки взрослой жизни часто учат на боли и отчаянии, но их никогда нельзя повторить ещё хоть разок. Но, очевидно, не в этом случае. Погружённый в мрачные расчёты человеческих судеб Прескотт не заметил, что перед ним рослым силуэтом возникла Хлоя. Это было неожиданно, суматошно, а также весьма странно — разве раньше он был ей едва по шею? Но девушка в своём репертуаре не дала полностью развить мысли. Он врезался в неё со всего размаха устремившегося к кабинету семидесятикилограмового физического тела, своей грудью ощущая едва проступавшие сейчас под майкой бугорки сосков. Внизу опять стало тесно и ломко. Она почти сразу словила парня и направила к шкафчикам. Хотя это было мягко сказано — девушка явно приложила необходимые усилия для того, чтобы ощутимо впечатать Прескотта в жестяную хлипкую дверцу. Он впервые поднял глаза — улыбка Хлои была то ли ехидной, то ли неоправданно раздраженной, а взгляд откровенно возбуждённым, но в нехорошем смысле; это не походило на мимику будущей Прайс, и это путало ещё больше, чем ситуация целиком. — Прескотт. Я знаю, что ты банчишь ду... Парень быстро схватил её за лямку белой майки с причудливым принтом неформальной направленности и втащил в кабинет наук, распахнув первую дверь в него, оставив Грэхема и Паркера странно коситься на её закрытие. Однако и там было не всё гладко — она вновь стремительно перехватила инициативу и переняла его некрепкий захват, попытавшись упереть в стену всей плоскостью его вспотевшей спины, но заметила на себе чужой взгляд. Понятное дело, кому он принадлежал. — Оу-у, студенты! — в своем стиле воодушевлённо пропела химичка, мисс Грант, самый адекватный учитель из всего педагогического состава. — Я оставлю вас, ладно? Мне как раз надо принять реактивы... Она неуклюже вышла задом во вторую дверь, оставив парочку наедине. Теперь ярость Хлои не сдерживало ничего. — Итак, Прескотт... Выкладывай сюда мою долю. — Это, блять, мне что-то напоминает... — в глазах парня помутилось, но он не хотел нащупывать пистолет или отталкивать разгоряченное тело; более того, сейчас он вовсе не особо хотел жить. — Что ты мямлишь? — она склонилась к его рту, подставляя горячему судорожному выдоху своë надкусанное ухо. Интересно, она почувствует его быстро набухший стояк через две пары плотных штанов? — Отпусти, говорю... — вновь выдохнул слабо парень, но, приложив невероятные усилия воли, оттолкнул намного более лёгкую Прайс от себя и поднял прищуренный взгляд. — Да что, блять, с тобой не так? Какая доля, сука? — Какая доля? Я тебе сейчас покажу... Она, не опуская с него живых, глубочайших в своём превосходстве глаз, засунула руку в задний карман мешковатых джинсовых штанов. Блядство. Откуда у неё эта херня? Первый раз вижу... Похоже, сегодня особенный случай по облапошиванию сомлевшей девки с хуем. Соберись, что ли... Тем временем девушка выудила из потаённых глубин нечто, похожее на телефон, а вроде и на диктофон. Парень с трепетом узнал старый телефон, до сих носивший на себе особые метки. Ужасно. — Вот, прильни-ка. Хлоя включила на нём что-то и быстро выпрямила руку будто для удара, но лишь поднесла устройство к его уху. Ему вновь стоило гигантских трудов, чтобы не лизнуть это элегантное тонкое запястье, подчёркивавшее длинные манерные пальцы. Или чтобы хотя бы закусить свой кулак. Из динамиков уже раздавались едва узнаваемые тембровые оттенки. — Ты... станешь то, что... а-до? — Кстати, к... — о там надо? Синтетика? — Господи, Нейт... — ы же говорил о грибах и т-ра... Нейт думал, что и вовсе потеряет сознание — он был к такому, блять, не готов с утра пораньше; быть выдернутым из этой блаженной пелены "нормальности" поистине тяжкое испытание. — И... — он гулко сглотнул, не сумев подавить желания пропасть отсюда куда подальше. — И ч-что? Это чей голос вообще? — Ну да, дурачок, прикидывайся... — Хлоя вновь убрала руку, словно чтобы отпустить Прескотта восвояси, но внезапно ринулась вперёд, поправ собой хлипкий заслон и стукнув по тонкой межкабинетной стенке над его головой. — Хуйню эту будешь своей подружке рассказывать, понял? Там ясно слышно твоё имя... — И что ты, блять, хочешь? Я... — он сглотнул. — У меня нихера ещё нет. — Когда? — с готовностью спросила девушка, вновь заслоняя своими недлинными светлыми волосами обзор. — Господи, чувиха, у тебя что, детство в жопе заиграло? — попытался отвертеться, но в глубине души ликовал. Прямо сейчас в голове встали на место нужные шестерёнки. Отличный план. Просто охуенный, если правильно понять. — Какая я тебе чувиха, хуила? — прошипела она уже нетерпеливо. — И не надо нести хуйню про моё детство. Когда, где, с кем! — Что за варварские методы допроса? Я щас ментам звякну, тебя закроют в миг, — парень положил ладонь на её плечо, словно возводя барьер. Вблизи, кстати, пахло неприятно — потом, травой и каким-то маслом, но донельзя самобытно и уникально, что стоило того. — Ладно-ладно, я согласен. Что ты хочешь от меня? — Ты внатуре тупой. Долю, говорю. И прослежу, чтоб ты не наебал, — она положила руку на его предплечье. — Долю — что? Больше десяти процентов не дам — мне ещё тусовку обеспечивать. — На месте посмотрю, по разграммовке договоримся. — Придётся пешком топать, а это далеко... — У меня есть средства, необходимые для транспортировки, — она лукаво улыбнулась и отошла подальше, немного покручиваясь на коленях, довольная успешным вымогательством. Впрочем, львиная доля успеха этого предприятия зависела от самого парня. Точнее, не совсем... Только ради этой улыбки стоило прогнуться.

Свалка

Занятия пролетели незаметной чередой. Ради своей "доли" Хлоя отходила на все из них, особенно веселясь на совместной паре всемирной истории. На ней, впрочем, вообще мало кто слушал внимательно, но Нейтан был необычно заинтересован и активен относительно прошлых лекций. Иногда даже из, казалось бы, такого идиотского предмета как история можно вынести то, что поможет тебе в социализации. К сожалению, сегодня этого не было. Она сразу выследила его после школы, хоть он и не собирался сбегать. На вопрос о том, где её незаменимая подружка, Прайс задумчиво нахмурилась и отмахнулась, пока они неторопливо шагали к её ржавому корыту. Нейтану отстранённо подумалось, что именно эта машина спасла её от него в первую их встречу. Странная мысль, как ни крути. Они ехали неторопливо — у них было полчаса. За время поездки он успел спросить, точнее буквально вытянуть из неё пару слов про любимую музыку и группы, ненавязчиво упомянуть Firewalk в списке самых передовых пиротехнических гэнгов современности и совсем разрекламировать собеседнице приближающийся ивент, уронив зёрнышко насчёт её визита. Прайс лишь многозначительно хмыкала и напрягала скулы, а машина на удивление плавно перекатывалась по пересечённой местности. Опять ты за своё. Хватит беззаботно пиздеть, будто вы к тёще на именины едете. Хватит всякую чушь нести. Я просто пытаюсь быть конструктивно дружелюбной. Это меня и пугает... Наконец, спустя непродолжительное время тряски на высохшей раннеосенней грязи, они остановились у знакомых колонн смятых цельнометаллических скелетов, бывших когда-то средствами передвижения многих поколений людей. Земля здесь точно пропиталась гнилостным пластиком и продуктами разложения металлов, но это место ещё переживёт город. Дай бог, конечно, это не будет так. Девушка шла вразвалочку, будто к старому другу в гости, и это напрягало Нейтана. Он не помнил, как относится к нему Бауэрс, так что ожидал буквально всего, перебирая бесконечные варианты. В первую их встречу она стреляла. Да, это было тупо. Сейчас стрелять не стоит... Фрэнк показался быстро, его незабвенный трейлер и собака стояли неподалёку, готовые ко всему. Дилер явно ожидал парня одного. — Ебушки-хуëбошки, новоявленные Бонни и Клайд. Хлоя, ты зря пришла без Эмбер. Ещё и привела этого дегенерата облезлого... — Так, ты это... Слышь, — начал с намерением на твёрдость парень, озлобленный тем, что его демонстративно будто не считают за собеседника. — Помолчи. Я тебе бабла принёс. — А ты не говори хули мне делать, фраер. Давай тысячу сюда и пошёл нахер. — Давай снижай цену, — стиснув челюсти до скрипа, процедил Нейт сквозь зубы. Стоило хотя бы немного поторговаться. — Это за оскорбление и за опт. — Ты, видать, головой ударился, хуй китовый. Я тебе и так тыщу скинул! — Бауэрс наступал, но Прескотт был готов и отступил ровно настолько же. Но сзади подпирала Хлоя. — Меня, блять, бесит, что никто не воспринимает меня всерьёз! — если идешь, надо идти до конца. У него единственного есть пистолет, и драться он умеет — значительное преимущество. — Девятьсот и все друг друга любят! Повисла странная тишина. Вряд ли из-за последней фразы. Да? Да-да, только не из-за неё... Позор, бля. Фрэнк ожидаемо рассмеялся. Хлоя поджала губы и хрустнула кулаками. Нейтан сжал рукоятку пистолета крепче. Этот треугольник сейчас был главной точкой напряжения во всём мире, по крайней мере для него с Прайс так точно. Она не ожидала подобного, это было видно по бегающему взгляду и зубам на нижней губе. Наконец, дилер отсмеялся. — Хо-хо, окей, гомик. Держи, — он кинул товар, тщательно пакетированный в увесистой такой коробочке. — Давай свои девятьсот, чудила. Прескотт поймал коробку одной рукой, пожалев об этом — она больно ударилась о грудь. Отщипнув от общей стопки примерно две трети, он свернул их в трубочку и кинул Бауэрсу. Тот поймал их намного ловчее. — Всегда приятно иметь дело с великими Прескоттами, — передразнил он. — Прайс, уёбывай от него поскорей! Он же ебнутый ублюдок, как и ты! Он развёл руками типа "что взять с психа" и неспешно зашагал к фургону, не поворачиваясь однако полностью к ним спиной. Нейтан задумчиво вскрыл ногтем непрочный хрупкий скотч и поддел крыло бокса. Внутри лежали с любовью расфасованные грибы и сушёная блевотного цвета травка, от которой даже сквозь пластик тянуло мерзким запахом, вьедающимся в кожу по привычке. Прайс подскочила быстро и воскликнула в своей манере. — Йе! Да тут на целый батальон! И вы это всё сожрете за одну ночь? — Хм-м... — Нейтан посчитал по одному пакету всю массу — похоже на то. — Как говорят у нас в Лос-Анджелесе: "Вечеринки весьма относительны в моральном вопросе"... — У кого это, "у нас"? — недовольно проворчала девушка и взяла две штучки. — Даже у тебя нет столько бабла, чтоб жить там на полную. Парень лишь исподлобья глянул на Хлою. Золотистые волосы причудливо отливали в лучах закалённого заливом солнца, уходящего вдаль и уносящего врозь переживания "сегодня". Но главное — что сегодня что-то получилось. Будто... Цель стала на один шаг ближе? Не обольщайся шибко. Дождёмся, придёт ли она на вечерок. Точно. Спасибо, что напомнил. — Слушай... Придёшь может все-таки к нам? Обещаю билет по рекордно низким... Прайсам, — он мягко улыбнулся, как делала это Колфилд, в надежде на внезапное озарение. Но его, ожидаемо, не произошло. Хлоя лишь многозначительно приподняла подбородок. Нейтан всё понял без слов — можно пройтись по рельсам, как делали это они, находя мир посреди жестокости. Парень развернулся и потопал в сторону железной дороги. Вслед донеслись слова. — И что, даже не проверишь запись? Он не ответил.