Ублюдок с фотоаппаратом

Мне верилось в бессмертие моей души с трудом,

Когда ты в туалете в зеркале лишь наблюдаешь остов бледный;

Но, может, потеряв ту старую саму себя, отдав её на плаху, рассчитавшись с эгоизмом,

Я потеряла что-то большее, чем лишь саму себя —

Возможно, потеряла шанс и на прощенье.

Поэтому теперь замаливать грехи мне видится неблагодарным делом:

Я — та, кого слепила из себя,

Из старых принципов остатков вновь не стоит делать мне примеров.

Блэквелл

Правильно, наверное, что я не сделала ни глотка алкоголя до двадцати лет. А может и не правильно — толерантности никакой... Хотя, откуда ей взяться-то. В какой раз представлюсь сама себе, чтобы не забывать о целях этого едва начавшегося умопомрачительного путешествия. Итак, Макс Колфилд, двадцати четырёх лет от роду, запертая в теле озабоченного подростка и обреченная на вечные скитания душа. Когда-то всё свернуло совсем не туда, куда бы хотелось обычному, вполне себе адекватному человеку, и причина тому ясна как солнце в чистом небе. На меня взвалили слишком много всего. Я никогда не уворачивалась от ответственности, но уже с малых лет знала, что вариант отказаться вообще от любых обязательств перед кем-либо — самый выгодный, менее энергозатратный и, в моём случае, похоже, самый правильный. На меня всё это взвалили, и каков итог? Нет, я не отрицаю того, что если бы я была приспособлена к шпионской и супергеройской деятельности, то с лёгкостью бы эвакуировала тогда вообще всех, и всё было бы прекрасно... Но разве я не обычный человек? Хлоя говорила, что я — самый сильный человек на планете. Как-то так, вроде? И что, она думает, что нигде не спиздела? Четвёртая пуля нагнала её в этом отчаянном побеге на волю, за кордоны цивилизованной и алчной людской сущности. Да, я старалась мыслить рационально, перестраховываться там, где пару лет назад даже и не подумала бы, но всё равно всё пошло по пизде. Ведь обычному человеку не чужд страх. Ему не чужды родные люди, ради которых он готов пойти на всё. Возможно, истинная человечность и заключается именно в этом? Пожертвование? А стоит ли делать человечность как таковую — самоцелью, м? Я же не мать Тереза, и не Санта-Мария. Не надо делать героя из того, кто им не является. Дай трусливой молодой девушке хоть квантовое бессмертие и титановый череп, под которым находится мозг из быстрейшего оптоволокна, и скажи ей использовать это всё так, чтобы не умерло почти никого... Какого итога ожидаешь? Что она, блять, подожжёт себе задницу и будет летать по всем уголкам мира, ликвидируя помехи и зарождающиеся стихийные бедствия? Не будет такого, кусок ты обмылка — получишь в остатке руины, трупы и руины. И не надо навязывать мне положение загнанного в угол эгоистичного психа — когда много раз сталкиваешься со смертью, наркотиками и пытками, то поневоле начинаешь относиться ко всему с какими-то лёгким пренебрежением и раздраженностью, ибо здоровый покалеченного не разумеет. Особенно если ты вновь топчешься на одном и том же месте, постоянно переигрывая уже до самых костей осточертевший сценарий. Чего хочет типичный образованный и рациональный человек, каким я, безусловно, и являюсь до сих пор? Конечно же, благополучия и стабильности. Осесть на месте, построить дом, самый настоящий, и дети вокруг бегают... Это же так обидно — ты взрослеешь, проходит много лет, и вот тебе уже далеко не восемнадцать, а даже вплотную к тридцати, а из имущества до сих пор лишь фотоаппарат и дом на колёсах. Ещё обиднее, когда тебя лишают и этого, и к тому же забирают то последнее, что ещё оставалось — любовь и свободу. Разве не захочется просто вздернуться на ближайшем шнурке? Были и такие мысли, признаю честно, но они были глубоко нереализуемы в тех обстоятельствах — можно было только прыгать с койки вниз головой и понадеяться, что каким-то чудом сломается шея, но поганый инстинкт самосохранения знает своё дело крепко. Итак, постаревшая обездоленная девушка наблюдает в опасной близости от себя свою новообретенную бывшую-будущую жену, с которой уже давно распрощалась, и видит, как она в открытую изменяет ей и даже ничего не подозревает на этот счёт... Как тут не ебануться с ума? Как быть добрым, отзывчивым и мягким? Но меня в психи записывать всё же рано... Некоторая импульсивность и раздражительность — да, появились, но сумасшествие... Нет, в это я верить отказываюсь. Пусть мне это докажет прескоттский мозгоправ, а там уж я подумаю... Людям свойственно превозносить собственные чувства, цели, принципы так, будто лишь от этого и будет идти весь остальной мир, но никогда даже не приближаются к осознанию того, чего на самом деле хотят — чего им действительно не хватает. Смотрят в глубину себя и убеждаются, что увидели там безоговорочно важное предназначение их жизни. Но это опасный путь, скользкая тропка — мне ли не знать. Так начинали многие тираны современности; Гитлер, этот любитель животных, не колеблясь отправил на смерть полсотни миллионов человек. Так начинала и, казалось бы, закончила Я. Я, я, я. Оказывается, развитие мира не отталкивается от меня, а когда начинает это делать, то вмешивается родное время, ставя перед выбором, стабилизирующим положение дел. А уж его наебать никак не получится. Я тогда заставила Хлою приехать на то место, где когда-то доживал свои последние мгновения город, подаривший тысячам людей прекрасные ощущения и чувства детства, счастья, искренней радости и опустошающей грусти. Мы опоздали — тогда там остались лишь ополоумевшие бомжи и сквоттеры, поселившиеся в покосившихся и осевших каркасах некогда прекрасных домиков, сейчас однако вполне себе радующих глаз невзрачным отблеском окон; но списки выживших потом ещё долго мелькали перед глазами. Семнадцать человек, и ни одного знакомого имени. Самый удобный способ избавления от вины — признать её и максимально преуменьшить её значение, загородив старательно навязанными моральными устоями: никогда больше не допускать подобного и спасать то, потери чего удалось избежать. Выходит, что ничего не вышло — и все принципы резко отлетели в сторону, едва перед глазами встала картина, до сих пор предстающая перед моим человеческим разумом во снах. Почему не использовать силы, вновь попробовать выиграть немного времени? Кто сказал, что я не пробовала и что не знаю, вышло бы? Похоже, время и сказало, когда резко обломало меня — ничего не было. Никаких отмоток, параллельных миров и прочей бессмысленной, несуществующей лабуды. И вновь доказано, что существует лишь один миг — реальность, в которой ты есть. Кто сказал, что всё остальное, что показывает тебе неведомая сила в других мирах, является чем-то, во что следует верить? Ну... Ты же, ну, как бы в другой реальности и теле, а твоя прошлая, получается, тоже не существует? Да, именно. Реально то, где ты есть. Что ты когда-то там видел, слышал, чувствовал — забудь и всё на этом, без разглагольствований. Мир, в котором присутствую я сейчас — не другой, не параллельный, не чей-то там чужой, а именно самый что ни на есть мой собственный. Другого нет — это был сон, мне причудилось, я всегда существовала только в этих рамках. Ну вот. Говоришь себе, и полегоньку отпускает. Всё отпускает. Только вот душа стареет. С другой стороны, смерть от старости ей не грозит; но превратиться в бессмертного Бога, что ведает всë и обо всех — не самый приятный сценарий. Не имеет смысла долго формулировать мысли, руководствоваться чувствами. Если ты живёшь эмоциями, жив, пока есть этот миг естественных прекрасных ощущений бурления в голове или бабочек в животе, готов часами говорить о любви с подружкой и о раздражении стенок желудка — ты априори нежизнеспособен, как бы парадоксально это не звучало. Сны прошлых реальностей очень толсто намекнули, с должным рвением и пристрастием обучили — ничем хорошим это не заканчивается, всегда остаются реальные ужасные последствия, останавливающие жизнь во многих живых существах, что тоже жили эмоциями. Замкнутый круг какой-то, но как хорошо, что в моём случае он всегда разрывается, стоит мне лишь об этом настойчиво попросить — с силами, без, рядом с Хлоей, в теле психа. Срать. Не стоит долго обсуждать одну вещь, тем более если она происходила в "другой реальности", иначе очень быстро привыкаешь к мысли о том, что это реально, а не придумано лишь тобой одним — мир не вертится вокруг тебя, но он лишь только один, и только там, где ты сам и есть. Получается, что вертится-таки? Нет, не получается. Слушай лучше. Для других нет альтернативы — закончился мир, закончился и ты. Что дальше? Не знаю... Просто не знаю. Не проверяла. Догадок нет. Зато после моей кончины, а мы ставим знак "тождественно" между "главным выбором" и "временной кончиной", всё перемещается совсем в другой пласт... Слушай, я с трудом улавливаю о чëм ты вообще говоришь. Объясни внятнее. Чтоб я понял. А то пока это больше походит на бред сумасшедшего. Не то чтобы я прям приписывал диагнозы... Ну куда внятнее? Вот, смотри, на моём примере: обливаешь одноклассниц краской, спасаешь их от футбольных мячей и придорожных луж, от самоубийства, в конце концов. И что ты думаешь? Время ставит тебя перед выбором, который нахер обесценивает всё, что ты старательно выбирал в течение всей минувшей недели, порой меняя стороны по несколько раз! Именно время, потому что... А кто ещё? Вот такая философия — пока есть сила, всё будет сводиться к одному-единственному выбору, а то, что будет до него — долой... Зато после всё равно будет... Хоть что-то да будет, как сейчас, например. Получается, можно творить любую херню, так как потом всё равно все события — лишь бесполезная декорация? Ну, в тех случаях... Короче, я не придумала до конца эту концепцию. Слишком много несостыковок. К тому же, как-то не было времени... У тебя? За полтора года в темнице? Прокрастинатор уровня бог, не иначе! Да, представь. Вроде времени много, а на деле... Короче, я понял лишь то, что тебе надо отвлечься. Слишком много эмоций, надо всё же и от них отдыхать... Это видится мне сложным в текущих реалиях... Можно что-нибудь другое сделать, а не думать бесконечно о тайнах мироздания. Говорят, переключение функций мозга положительно сказывается на умственной деятельности и эмоциональном фоне... Что тебе больше нравится делать? Прямо нравится? Ну... Не думаю, что знаю наверняка, но... Мне когда-то нравилось вести дневник... Играть на гитаре... Господи, это, кажется, было в позапрошлой жизни... Вот! Книгу напиши. Музыку сочини. В буквы — все эмоции. Вот увидишь, станет легче. Ну нихера ты стал просветлённый... А ты чего так не делал? Почему? Как раз планировал... А, я кое-что про тебя забыла. Ты давай, восстанавливай картину событий. Внезапно за разговорами я не заметила, что вокруг — пространное поле Самюэля, ещё одного странного персонажа, который норовит всё загадать ребус, который ему "птички" принесли. Но лужайки ухожены, и это самое главное, а фокусами своими пусть других отвлекает. И вновь под смешной статуей отца-основателя моей альма-матер, на холодном, наверное, камне сидит главная наседка академии... Давно я с ней не говорила, и когда последний раз о ней слышала — как Джефферсон ехидно заметил, что она там, где должна быть. В этом, конечно, была моя вина... Что ж, теперь остаётся только спасти её в этот раз, как никак она это заслужила. Виктория подняла голову от какой-то средней толщины книжки и кинула беглый взгляд на Нейтана, словно привидение под моим контролем старавшегося проскользнуть незамеченным. Мне действительно сейчас не очень хотелось объясняться с ней — в голове немного шумело, изо рта сто процентов раздавался не самый приятный аромат, и ноги ныли, разбалованные пешим кругом по городу; но Чейз оказалась на удивление настойчива. — Нейтан? — Да... — обречённо выдохнула я, устремляясь к фонтану. Надо же начинать собирать свою команду и сведения о здешней жизни? Судя по тому, какой это был серпентарий три года спустя, сейчас тут ещё более жарко. Я примостилась рядом на камень, покрытый немного известковым налётом. И вправду холодный... — Виктория, че как оно? — попыталась я ответить расслаблено, но голос слегка подрагивал, и этого хватило — девушки подмечают такое сразу. — Ты опять прогулял занятия, Прескотт, — заявила она вроде как безапелляционно и твёрдо, но как о чём-то неизбежном и само собой разумеющемся. Она не совсем не права, кстати. — Я? Н-нет, я... Волонтёрствовал, — почему из меня постоянно лезет какая-то чушь? Чейз хмыкнула и искоса взглянула на меня. — Поговаривают, ты сегодня вышел из общежития с бутылкой виски и дал водителю автобуса двадцатку? — Да нет... — а слухи тут на удивление достоверные. — Десятку. Я даже знаю, кто поговаривает. — Да ладно, ничего криминального. Я вообще по другому вопросу беспокоюсь, — она выпрямила прямо спину и посмотрела будто сверху вниз. Впрочем, это, скорее всего, было правдой. — Ты достанешь то, что надо? — Кстати... Кхм, что там надо? Просто если мы говорим о синтетике... — Господи, Нейтан! — она как-то излишне испуганно вытаращила глаза, как и всегда превосходя саму себя в актёрстве. — Какая ещё... Ты же говорил о грибах и траве? — Да? Я особо не помню, что я говорил... У меня очень плохо получается юлить — никогда не получалось. Наверное, надо будет научиться, если хочу проворачивать дела без подозрений. — Ты прекрасно помнишь, о чем мы говорили, — теперь она уже злится. Какая-то она импульсивная, что ли... В будущем всё действительно будет по-другому. — Теперь я уже не уверена, в безопасности ли ты, или даже все... — Да успокойся, че ты такая быстрая? Я у него ничего не покупал... И вообще, забудь о нём. Я всё сделаю, — ага, ещё бы понять как. — Только... Мне нужна отсрочка. На неделю.. — Нейт, ты сам себя слышишь? — уже не на шутку взьярилась девушка. — Мы уже почти всё приготовили, новички ждут "вписку", у нас ещё одна будет через месяц... — Да-да-да, но тогда у новичков будут... "Проблемы". И это не целиком от меня завис... — Мне плевать, Прескотт, уж извини меня. Бля, весь настрой мне испортил! — она резко встала и с хлопком сложила книгу. — Короче, я жду. Она быстро отряхнула модные штаны и посеменила стремительно к бывшему моему общежитию, прижав книжку к груди. Отлично. Заебись. Хорошее начало приключений. Зачем ты так тупо отпиралась? Грибов купить — это как... Ну, не знаю, куклу из соломы сжечь... Я, бля, думаешь, знаю, каково это? У меня из опыта — учётная книжка Фрэнка и собачьи шифры... Ладно. Я тебе завтра всё расскажу. Иди отдохни. — Без сопливых...

Комната Нейтана

Э-эх, старая-добрая засранная конура, царство вечно убитого Прескотта... Как бы она не отличалась от моей, уютной и комфортной, но и сходств между ними достаточно. Докупить дисков к этой пыльной, архаичной через несколько лет си-ди системе, поменять занавески, снять всякую чушь со стен, наделать снимков... Так, прекращай давай. Это не твоя комната. А чья? Ты её арендуешь... Помолчи. Идея насчёт творчества действительно интересна. Если я вдруг пропаду отсюда, тело вернётся этому разумисту Прескотту, и мир никогда не узнаёт о похождениях Великого и неповторимого покорителя Вселенных Макс Колфилд. Стопка разной бумаги лежала у компьютера, аккуратно собранная и никуда не девшаяся за день. Говорят, рукописи не горят? Значит, что Прескотт их не сожжёт и что мы займёмся переписью от руки... Хоть это тоже уже устаревший способ, но... Я ведь ретроградный хиппи? Хотя сейчас, в этих фэшн-шмотках и цифровой бандурой... Название. Главная предтеча всех философских трактатов, берущих за душу новелл и глупых безделушек, сляпанных за два вечера... Что бы такое выдумать? Я думаю, надо поменьше пафоса. И чтобы самобытно было... Хм-м... Так как это будет мой философский трактат, рассуждающий о бренности многомирья и человеческой жестокости... Пожалуйста, пожалуйста... — Морально релятивистская концепция! — в порыве воодушевления я вскочила со стула и раскинула руки в стороны. — Трепещи, наука! Бойся, логика! Ну и ублюдское название. Именно, ублюдок. Возражения? Аргх, нахуй пойди... Ладно, это будет рабочее. Ни к чему отпугивать нормальных людей.