Ублюдок с фотоаппаратом

Дорога к дому Прайсов

Нейтан шёл, немного заплетаясь и путаясь в ногах, по дороге к маяку. Пройти оставалось ещё прилично, а организм уже давал закономерные сбои, но он настойчиво продолжал путь, надеясь вновь увидеть давно уничтоженный дом по адресу проспект Кедра, сорок четыре. Разрушенный до основания, похоронивший под своими обломками как надежды всех его обитателей, так и совместное прошлое двух разлученных ещё девушек. Разложившийся, словно картонный домик игрушечной принцессы, по малейшему дуновению торнадо. В Америке всегда строили дома из говна и картона, а уж в защищённом от бедствий заливе Аркадия и вовсе, считай, из картона. По пути к нему также было много подобных домов, закусочных и магазинов, выглядевших здесь довольно эклектично, но так донельзя уютно и старомодно, что хотелось просто пройтись по каждому из них и напитаться давно развеившимся миражом спокойной неторопливой жизни небольшого прибрежного захолустья. Там, в далёком будущем, подобных мест осталось очень мало — одно уничтожило забытое спустя неделю чудовищное бедствие, а остальные были поглощены то забастовками, то расовыми шествиями, то ещё чем похуже. Ну и не стоит забывать о ебаном бункере под старым сараем семьи парня и тюрьме для сраных суперменов где-то в горной местности. Так что сейчас пьяный мозг Нейтана заботили лишь два последних пункта. Точнее, не они совсем, а то, как дойти до маяка. За давностью лет позабылся сам вход на ту проселочную тропку, что вела строго к высокому строению, но вот сама она врезалась в память навсегда. Как забыть то место, где на тебя столько раз падала часть этого гигантского фонаря для кораблей, построенного раньше, чем весь город. Город, город, город. Что-то есть заманчивое в этом слове, что-то совсем не обычное. Или как это назвать? Нельзя же называть вещи своими именами в этом порабощенном капиталом обществе. Заговоры, ссоры, конфликты, убийства, похищения, фотосессии, самоубийства. Нет, такого тут нет и никогда не было. Инсинуации, вот чего предостаточно здесь. Это вам Прескотт заявляет! Вот и он, столь знакомый и давно позабытый фасад невзрачного однотипного домика, в котором кто-то встретил дружбу, а кто-то и закончил жизнь. Нет, не было ведь такого. И не будет. Синий маслкар усатого ветерана стоит на месте, а дом двух Прайсов и одного Мэдсена погружён в вязкую тишину, просто абсолютную. Или уже двух Мэдсенов? Они же ещё не женаты? И когда этот хмырь сменил тачку? Вопросы, вопросы, вопросы. Благо, и ответов предостаточно, а во всём остальном можно будет легко разобраться в будущем. Нейтан громко выдыхает и едва сдерживает рвоту, вспоминая столь необходимые, сколь и бессмысленные жертвы, принесённые этим городом для смертоносного вихря. И маяк этот долбаный, будто высокомерный ублюдок, твёрдо стоит на возвышающемся над жалкими людьми уступе и хранит своё многозначительное молчание. Мудацкий маяк, тупой шторм, сраные силы... Макс перебирает это всё в изъеденном препаратами сером веществе Прескотта и вяло опускает руки. А стоит ли вообще бороться? Уколы и унизительные фотографии Джефферсона, гниющие трупы, поломанной куклой лежащие у кампуса девушки, пистолеты в туалете... Всего этого так много, и всё это предстоит победить, вырвать свою заслуженную победу из цепких старушечьих лап времени. Время, время, время. Ты опять играешь в свои игры? Перебегая через перекрёстки, перепрыгивая лужи и обходя стороной немногочисленных прохожих, парень упорно думает над планом, единственным и верным в данных конкретных обстоятельствах, но на ум приходит лишь какой-то набор оторванных от реальности постулатов. Обелить себя Обмануть семейку Заставить клеветников умолкнуть Убрать Рэйчел Использовать Джефферсона в своих интересах, а не быть марионеткой в его кровавых мерзких руках Сколотить команду единомышленников Заполучить Хлою Уменьшить количество жертв... Что-что? Кого уменьшить? Нет, этого в планы не входит... Прескотт усмехнулся и быстрым, насколько это только было возможно, шагом направился ещё дальше, пока городские постройки не закончились совершенно, а деревянная арка входа в небольшой лесок не приковала его замыленного взгляда. Взбираясь вверх по хрустящим листьям, маленькому дерьму белок и чему-то ещё, парень старался удержаться на ногах и не упасть, испачкав чем-нибудь свои дорогие шмотки, но быстро сдался, когда нога подкосилась и отправила его в путешествие кувырком, пока его настойчиво не остановил стенд с разрисованной картой Аркадии. Оперевшись на неё, он встал и неряшливо отряхнулся — скорее, размазал отвратительную глину. Рыкнув от досады, Нейтан попёр дальше, не обращая внимания ни на обходимую безопасность, ни на ехидное лукавое солнце, робко выглядывающее из-за не такой уж густой "листвы" окружавших тропинку хвойных деревьев. Вконец выбившись из сил, он упал на самой вершине этого уступа, обрыва над безжалостным океаном, месте, где была когда-то решена судьба сотен людей. Маяк стоял всё так же невозмутимо и неизменно отображал величие человеческой конструкторской мысли, но он точно не был чем-то из ряда вон выходящим. Возможно, для человека, который прожил здесь всю жизнь и видел высокие шпили небоскрёбов только в редком здесь интернете, это гигантское строение было буквально воплощением мощи и вознесением над всем сущим. У Макс он вызывает лишь бесконечную жалость и агрессивную грусть. Весь город, блять, вызывает. Уничтожить бы его к чёрту... Но нельзя так поступать. Не в этот раз. Ей повезло, что она не застряла в какой-нибудь бесконечности. Реальность бесконечности. Звучит броско, но вполне возможно. Значит, повезло? В каком-то смысле? Слушай... Давай поговорим? Может, присядешь? Так, ладно. Я в хорошем настроении. Как ты планируешь поговорить? А сейчас как по твоему? Справедливо. Нейтан подошёл к этой знаменитой одинокой скамейке, стоявшей будто оторванно от всего цивилизованного мира, и грузно на неё опустился. Грязные колени захрустели, давшие слабину ноги поддались силе тяжести, голова словно отяжелела, а ясность мысли давала сбой. Но он был ещё в сознании. Секунд десять.

...

Макс очутилась в каком-то абсолютно чёрном вакууме — было холодно, а дышать первое время получалось с трудом. Что-то такое она уже видела в своих временных аномалиях, но сейчас всё было... Как-то объёмнее, что ли. Неожиданно почувствовав что-то знакомое, она быстро разжала кулак и с каким-то трепетом опустила руку на промежность. Всё было... Как раньше? Что это за место, блять? Неужели, этот треп про реальность бесконечности был автоматически исполнен временем? Ну, хотя бы тело своё, родное... — Так, а вот это уже мерзко... Она быстро обернулась вокруг своей оси и обнаружила примерно шагах в пяти от себя Нейтана, самого относительно-настоящего. То же вытянутое лицо, мелкие глаза и нелепая причёска. Интересно, как выглядит она... По состоянию на десятый или двадцатый год? — Что? — произнесла она нагловато, будто это Прескотт был в её стихии, а девушка в своём теле обрела просто невероятную мощь. Конечно, это было не так, скорее, обычное самовнушение с примесью скрытой враждебности. На самом деле ей стоило больших усилий воли не поддаваться панике. — То. Соскучилась по родной пизде? — Не надо тут этого. Твой хер — в моих руках. — О да, продолжай... — Заткнись. Почувствовав, что переговоры быстро перерастают в фарс, Нейтан как-то ровно спросил. — Итак... Ты в моём теле. — Поверь, мне самой не очень весело... — А я в твоей голове. Звучит как пиздец, особенно если учитывать, что ты, блять... — Да, я старая женщина, состоявшая в браке и убившая кучу людей. Что-то не так? — Нет, я хотел сказать, что ты из другой реальности, но... Это тоже звучит как пиздец. — Отлично, я рада, что мы подходим друг другу. Как ты вообще это понял? — Порылся в воспоминаниях. — просто ответил парень и уселся в пустоту. Но вместо того чтобы упасть, он приземлился на выглядевшее довольно уютно кресло, — Ты присаживайся, тут уютно. Я уже немного освоился, пока смотрел увлекательное кино одного актёра. Она оглянулась и увидела перед собой только что материализовавшийся деревянный стул. Решив не злить вспыльчивого парня, она с облегчением уселась. Что ж, если тут придётся жить бесконечность лет, то хотя бы комфортно. — В том смысле, что у меня есть и твоя память и моя. Видимо, распределение функций как-то поменялось... — Стой-стой... У меня же была моя память. — А сейчас? Макс попыталась вспомнить хоть что-то кроме сегодняшнего утра, и её словно током ошпарило. Абсолютная пустота. — А вот это уже не смешно. Что за нах? — Это — мои владения. Тут ничего подконтрольного тебе нет. — он раскрыл объятия, будто хотел показать, сколько у его семьи денег, и обвёл бесконечную бездну. — Пустота? — А, ты же не видишь... — самодовольно ухмыльнулся он и начал загибать пальцы, — Ну вот, например, две тысячи тринадцатый — первый поцелуй и октябрьские события, две тысячи четырнадцатый — первый... — Ладно-ладно, блять, хватит! — ... И всё в детальных образах... — Заткнись, Прескотт. У тебя, может, и есть мои воспоминания, но у меня есть твоё тело... — И вот об этом нам стоит поговорить. — он обеспокоенно заерзал на мягкой обивке, — Значит, три года? — Ну, примерно обобщая. — Да. И у тебя есть план? — А ты не слышал? — Я-то слышал, но... Серьёзно? Просто бессвязные словосочетания? Ты же нихера не знаешь... — Ну что-то я да знаю! — уже начиная уставать от беседы, Колфилд вскочила со стула, — Например, что ты — слабовольный ублюдок, тогда был и сейчас являешься! И что тебя ненавидят буквально все, кто знает, а главное — та, кого я до сих пор люблю больше всего на свете, не хочет с тобой даже в одном городе находиться. — она закончила гневную отповедь и посмотрела на свои ноги. Та татуировка... Видимо, всё же здесь ей двадцать четыре. Жаль, что она не молодеет даже в своём подсознании. — Закончила? Тут, знаешь ли, умиротворенно. — спокойно произнёс Нейтан, внимательно следя за её метаниями, — Я осмыслил некоторые... Моменты своей жизнедеятельности в целом. И заметил одну роковую деталь... — Ну-ка, просвети... — Мне просто было не на кого опереться. От этого и все беды. Воцарилось молчание. Макс сначала скривила лицо, потом протяжно захихикала и рассмеялась. Прескотт же спокойно сидел на месте, что совсем было не похоже на него в какой-либо из реальностей. Неужели её жизнь и послезнание сделали его таким степенным. Наконец, когда смех девушки утих, она мигом натянула серьёзное выражение лица и безапелляционно припечатала. — Ты просто мерзкий скользкий опарыш. Раньше я тоже думала, что тебя можно было как-то... Наставить на путь истинный. Но потом поняла, что без шансов. Люди не меняются, и первое впечатление — всегда самое верное. — Как просто жить с такими установками. Ты прикидываешься твердолобой или это твой повседневный образ? Из всего, что я узнал, ты... — Ты нихера не знаешь. — зло ответила она и оглядела навевающие тоску пустоты, — Поройся больше на досуге, а пока давай обсуждать план. Что ты хотел предложить? — Ну... — Живее давай, время дорого. — Наблюдая за твоими телодвижениями в моей оболочке, я приметил, что ты как-то странно себя ведешь. Нет, я, конечно, тоже не без греха... — он поднял руки, когда она зло взглянула ему в глаза, — но тебя ведь спалят. Чейз, например, никогда не примет того, что теперь у тебя нет этих компульсивных взрывов. Ты решила придумать легенду, но ты понятия не имеешь, какую тебе создать... — Чёртов гуру, что ты хочешь сказать? Да, я не знаток твоих взаимоотношений с шизой, но ты же накачал бедных девушек наркотой, и... — Я никого не накачивал. — всё таким же ровным тоном ответил Нейтан. — ... И ты... Ты что? А фотография? — Тебе привиделось. — он показал жест, будто пальцами рассыпает пыль, типа фокусник, — Джетлаг, стресс, тёмная камера. Приди в мою комнату — комка у грамоты не будет. Нет, точнее... Будет, но фотография. На ней белка. — Белка? Та самая? Тот лишь виновато развёл руками. Макс сжала кулаки и зашагала взад-вперёд. — Хорошо. Ты прав. Я не разбираюсь в ваших местных хитросплетениях тех времён, когда настоящая я омывала ноги в заливе Пьюджет-Саунд. Что ты предлагаешь? — Твой опыт и уверенность, — он показал на неё пальцем, — и мои связи с знаниями, — показал на себя и соединил два пальца, образовав звено цепи, — вместе — успех. Она ухмыльнулась. — Я тут планировала нагнуть твоего папу... Ты не против? — Я? Да я, блять, двумя руками и сразу! Они мило побеседовали о чувствах, пошутили о безвыходной ситуации, посмеялись над наивностью Нейтана... Вернее, Макс посмеялась. Прескотт на этой части лишь сжал губы и промямлил что-то оправдательное, но получилось, скорее, компрометирующе. Немного подумали над тем, как устранить Эмбер из поля зрения, и ничего нового так и не придумали. Лишь Нейтан предложил влюбить их обоих в себя и создать полигамную мусульманскую пару, но донельзя ревнивый взгляд Макс заставил его поперхнуться хамоном. Наконец, они перешли к обсуждению стратегии на ближайшие три месяца, по крайней мере до Рождества. — Шон никогда не вызывает к себе на ковёр, максимум — обосрет по почте или позвонит, презрительно оттопырив губу. — сообщал с неприязнью парень, пока Макс со смешным видом наворачивала китайскую лапшу временного приготовления, порой окуная волосы в бульон. Тут у парня есть и наркота, и трава, и всевозможные деликатесы — стоит лишь подумать. Притом, что абстиненции буквально нет. Ей было очень интересно, как же он здесь ещё не под перманентным кайфом, а парень многозначительно молчал на этот счёт, — Деньги переводит стабильно, а "воспитание" отдаёт в руки терапевту. Он на самом деле хороший мужик, действительно беспокоится обо мне. Терапевт, конечно же. Но, учитывая наше к нему отношение, скоро у него этот запал иссякнет. — И как я буду его посещать? — спросила, едва прожевав горячую пищу, девушка, — Я не умею общаться с такими людьми. Он точно что-то поймёт. — Я буду тебе подсказывать. — пообещал он, — Возможно, я бы даже взял контроль над телом... — Ну уж нет, гаденыш. — прищурившись, выдохнула она, — С такой лабудой нахер идешь. Я не упущу свой последний шанс. — Ладно-ладно. Я пока не особо по нему скучаю. Тут оно у меня даже лучше — ничего не тревожит и не болит... В итоге они договорились, что ближайшее время она будет жить почти как Прескотт в обычной жизни, но без частых вспышек раздражения и хамства к окружающим. Макс всё равно не особо нравилось, что ей придётся вести себя очень похоже на оригинального Нейтана, но она утешала себя мыслью, что почти всю предыдущую жизнь жила почти праведником. Если только забыть о сексуальной и любовной частях... Нет, о них забывать можно в самую последнюю очередь. — И помни, — наставительно произнес парень перед тем как вернуть Колфилд обратно в реальность, благо, данную возможность он имел. Это было одним из главных факторов того, почему Колфилд была больше склонна к сотрудничеству с ним, — без этих закидонов с Хлоей и Рэйчел. Их беспокоить нам надо сейчас в последнюю очередь... — Хорошо, Капитан Зануда. Когда ты стал таким здравомыслящим? — А тут по-другому и не получается... Ну всё. Неплохо поговорили, даже настроение приподнялось. Удачи тебе. Он помахал ей на прощание рукой, она покивала головой, когда он щелкнул пальцами. Вероятно, просто ради киношного эффекта.

Лавочка у мачка

Нейтан проснулся разбитый. В боку что-то кололо, голова раскалывалась, а во рту было неприятное ощущение. Метаболизм же замедляется во сне? Так почему сейчас, всего пару часов спустя, похмелье ощущается ужасно? Стоп, а сколько часов? Парень быстро взглянул на свой телефон и громко выдохнул. Там было четыре часа дня — все занятия просраны, а он дал себе замечание на будущее. Никогда не засиживаться в той пустоте — это плохо кончается. Кряхтя встав с нагретой солнцем и его задницей доски, Прескотт потянулся и чуть не потерял сознание, так как сильно потемнело в глазах, но осознание великой миссии сейчас с лёгкостью затмевало все насущные проблемы. Он оглядел мутным взором городок и спокойные воды залива Аркадия. Столь непривычное и давно показавшееся миражом из детства, сейчас это ощущение странного синтеза иррационального умиротворения и полного безраздельного контроля над ситуацией в городке вставало в полный рост, подобно одному... А вернее двум людям, не имеющим права на ошибку. Это будет нелегко, порой придётся пробиваться сквозь кровь и слезы, принимать ужасные и спорные решения, но одно ясно точно. Две головы — всегда лучше одной. А уж два человека, идущих к одной цели, могут свернуть не только горы, но и сам ход времени.