Дорога к сердцу

Сдаю книги в читательский зал и едва успеваю к началу второй пары. Опередив преподавателя всего на несколько секунд, влетаю в аудиторию и сразу несусь к своему месту. — Привет Мирит, — здоровается со мной сидящая рядом Настя. На первой паре её не было, наверное, снова проспала. Для неё это обычное дело. — Привет, — выпаливаю запыхавшись. Вынимаю из рюкзака тетрадь и ручку и приготавливаюсь записывать лекцию. — Слышала новость? — шепчет Настя, припав грудью к парте. — Нет. Какую? Спрашиваю чисто из вежливости, потому что местные сплетни меня не интересуют от слова совсем. Не волнует, кто с кем, когда и где. — Пахомова забрала документы. Неосознанно отвлекаюсь от новой темы лекции и поворачиваюсь к Насти. Та, играя бровями, сдержанно улыбается, отчего пирсинг на нижней губе некрасиво оттягивает кожу. — Почему? — Хрен знает… — шепчет, понизив голос, — после того, как они тебя поймали в туалете, она два дня не появлялась, а вчера пришла, чтобы забрать доки. — Может, переводится куда-нибудь? — выдвигаю предположение, глуша безотчетную тревогу. — Не знаю… Но тебе это на руку, верно? Верно. Но выдохнуть с облегчением всё равно не получается. Шестое чувство твердит, что её уход каким-то образом связан со мной. На следующей перемене, дождавшись пока студенты рассосутся кто куда, выхожу из аудитории с намерением пойти в буфет. Сегодня можно шикануть. Купить сосиску в тесте и кофе со сливками — вчера на карточку упала первая стипендия. — Слышь, как там тебя… — раздается за спиной, и я отчего-то сразу догадываюсь, что обращаются ко мне. Оглянувшись, вижу друга Яра Серёжу. В последнюю нашу встречу он распускал руки и в выражениях не стеснялся, поэтому разговаривать я с ним не собираюсь. Отворачиваюсь и шагаю в сторону буфета. — Глухая, что ли?.. — он обгоняет меня и преграждает путь. — Ну что? Парень хоть и худощавый, но достаточно высокий. Чтобы смотреть ему в глаза, мне приходится задирать голову. — Куда идешь? — Тебе какая разница? — В столовку? — Может, и в столовку, тебе-то что? — говорю с вызовом, потому что сегодня мне стесняться нечего. Если захочу, могу и пирожное себе позволить. — Пошли в кафе, там вкуснее, — произносит он с затаённой улыбкой. Словно в предвкушении моей реакции на свое предложение. Думает, я от счастья в обморок грохнусь? — С тобой? — уточняю всё же и нахмурилась. — Со мной. — С тобой не хочу. — А что так? — спрашивает всё так же улыбаясь, но от меня не скрывается мелькнувшее в глазах раздражение. — Не хочу. Он напирает, вынуждая меня пятиться назад, а вскоре и вовсе припечатывает к стенке. — А если подумать хорошо, Мирита?.. — понижает голос. — Отстань, — толкая его резко в живот, юркаю в сторону. Забегаю в буфет и становлюсь в конец очереди. Сердце бьётся загнанной птицей, а по спине идет неприятный холодок. Ощущение надвигающейся опасности накрывает с головой. Что Серёже от меня надо? Что им всем от меня надо?! Богатенькие, пресытившиеся детки олигархов выбрали меня мишенью для своих издевательств. Или что?.. Откуда интерес к моей персоне? Один вчера чуть ли не в ультимативной форме требовал, чтобы я стала его домработницей. Второй в кафе приглашает. Им заняться больше нечем? Ох, чувствую, не к добру все это. После учёбы, не задерживаясь, бегу в общагу. Перекусив, готовлюсь к завтрашним занятиям, привожу себя в более или менее божеский вид и еду на работу. Сказать, что к концу смены я устала, не сказать ничего. Оказалось, что посудомойка в понимании администратора Штопора — это специалист широкого профиля. У меня вообще сложилось впечатление, что кухню там со дня открытия ни разу не мыли, а специально ждали именно меня. В итоге за восемь часов я успеваю вымыть два огромных холодильника, морозильный ларь, духовой шкаф, три вытяжки и это не считая огромного количества стеклянной посуды. Ни разу не присев за всю смену, к двум часам ночи мои пятки рвёт от боли. Ноги и спина ноют, как у нашей соседки в деревне на непогоду. К тому же напрягает навязчивое внимание всех без исключения сотрудников. Начиная официантками, заканчивая самой администраторшей, принимавшей меня на работу. На бейджике её написано «Лариса Константиновна», но всё зовут её Ларой. Я же решаю пока не фамильярничать, у меня язык не повернется к ней так обратиться. На вид она раза в два старше меня и очень строгая. Нужно присматриваться. Из бара я ухожу едва ли не самая последняя, после того, как вымываю всю посуду и пол в мойке. — Устала Мирит? — интересуется Лёша, парень Светы. — Нормально, — пожимаю плечами, подавляя зевоту. — Да, ладно… вижу же, что устала. Выходим вместе через чёрный вход, после чего парень закрывает дверь и ставит её на сигнализацию. — Это с непривычки, завтра легче будет. — Ага, хрена лысого легче будет. Через неделю они тебе на шею сядут, будешь и за официантку, и за уборщицу ещё работать. Если Лёша думает меня этим напугать, то чёрта с два. Пуганая. После детдома я всё лето с дедом жила. Батрачила в соседнем селе в тепличном хозяйстве без выходных с шести утра до шести вечера. А по вечерам ещё и свой огород поливала, чтобы зимой деду было чем самогон закусывать. К тому же и труд был там куда тяжелее, чем здесь. В комфортной температуре, с горячей водой и без роя надоедливых насекомых над головой. Так что нет, от этой работы я не откажусь. Каким бы заманчивым не казалось предложение сыночка губернатора. Вчера, для того, чтобы его выгнать, пришлось пообещать, что я подумаю над ним. Яр дал мне три дня. На самом деле, думать, как и работать у него я не собираюсь. Не доверяю ему. Ни ему, ни его дружку. Хотя, он, судя по всему, от своей идеи отказываться и не думает. Сообщение от Яра приходит утром третьего дня, когда я сижу на второй паре. «Подумала?» Чччёрт!.. — Тихо, — шикает на меня сидящая впереди конопатая девчонка, и я понимаю, что выругалась вслух. Гипнотизирую сообщение целую минуту и решаю не отвечать. При встрече скажу, что глючит телефон. Пусть катится со своим предложением в жопу! Больше Дронов не пишет. К концу занятий я даже немного расслабляюсь и, выполнив пару поручений Лилии Андреевны, в приподнятом настроении, выхожу из универа. Поправив высокий хвост, застегиваю куртку под горло и спускаюсь с широкого крыльца. В этот момент моего слуха достигает взрыв хохота со стороны стоянки, и я, обернувшись, напарываюсь на острый прищуренный, серый взгляд Ярослава.

***

Блин, вот непруха! Появляется соблазн вернуться в универ и отсидеться до вечера в читалке, но сразу эту мысль отбрасываю. Если он захочет меня найти, его это не остановит. Поэтому, с нейтральным выражением лица и без спешки поправляю лямку рюкзака на плече и шагаю в сторону общаги. Заворачиваю за угол и подхожу к пешеходному переходу, чтобы перейти дорогу. Только сделать мне этого не дают. Одновременно с тем, как моя нога опускается на проезжую часть, прямо передо мной останавливается чёрная тачка Яра. — Сядь в машину, — говорит он в приоткрытое окно. Я, наверное, надеясь на чудо, зачем-то оглядываюсь по сторонам и, сдержанно выдохнув, сажусь рядом. В салоне чисто, тепло и вкусно пахнет. Яр поднимает стекло, и машина мягко трогается с места. — Куда ты меня везешь? — спрашиваю, заметив, что он проехал поворот к общежитию. — Пообедать. — Я не хочу. — Тебя никто не спрашивает, — не глядя на меня, отвечает невозмутимо и хмуро. Сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну. Его мое поведение, кажется, даже не трогает. Прибавив музыку, молча ведет машину и жуёт во рту жевачку, нацепив на переносицу свои чёрные солнцезащитные очки. А у меня внутри вихрь поднимается. Коктейль страха, злости и бессилия. Понимаю, что против него я сошка, мое слово пустой звук, мои желания ничего не значат. Минут через пятнадцать мы останавливаемся у какого-то ресторана, название которого написано по-французски. От ужаса потеют ладони. Он же не собирается меня туда вести?! — Пойдем? — подтверждает Яр мои опасения. — Нет! — Пошли, — повторяет уверенно и хитро ухмыляется, — я слышал, как от голода урчит твой желудок. О, Боже… Пока я продолжаю паниковать, он спокойно выходит из машины и, обойдя её спереди, открывает мою дверь. — Я не пойду Дронов! Я не хочу! — Боишься, что тебя там за бомжа примут? — усмехается блондин ещё больше. Козел ты Ярик! Ненавижу! Схватив рюкзак, выхожу из машины и обхватываю себя руками. Следуя за ним, прохожу через стеклянные тонированные двери и просто офигеваю. Я такие места только в телевизоре видела. Просторный светлый зал в коричнево-бежевых тонах, сверкающий блеском пол и приятная музыка. И что самое поразительное — персонал мне улыбается так, словно я здесь самый желанный гость. Нас проводят к столику у стены и дают две папки меню. — Я ничего не буду Яр, — заявляю категорично. Ярослав никак не комментирует мой выпад, какое-то время листает меню и поднимает руку, подзывая официанта. — Две индейки с песто, два Нисуаза и для девушки сливочный пудинг с карамелью. — Я же сказала, что не буду, — впериваю в него злой взгляд. Меня в общаге гречка с тушёнкой родная ждет, зачем мне его песто-хуесто? — Ты подумала? — О чем? — прикидываюсь дурочкой. — О моем предложении. — Подумала. — И? — Серый глаза находят мои и гипнотизируют. Нервно облизываю губы и цепляю руки в замок. — Я не буду у тебя работать. Твое предложение полный бред. — Почему же? — интересуется Яр почти ласково улыбается. — Не хочу. Такой ответ тебя устроит? — Нет. Я начинаю нервничать. Ерзаю на стуле, крутя по сторонам головой. В животе неприятно стягивает, но вовсе не от голода. Это всегда происходит, когда он смотрит на меня так, как сейчас. Словно пытается проникнуть в мой мозг. — Слушай Яр, что тебе надо, а? — подавшись вперёд, спрашиваю жалобно, — чего ты пристал ко мне? Дронов откидывается на спинку стула и, сложив руки на столе, склоняет голову набок. Уголок губ тянется вверх. — Честно? Я быстро киваю. — Ты забавная и… кое-кого мне напоминаешь. — Кого? — Мою собаку, — выдает он вдруг, — я подобрал её в детстве на помойке. Принес домой и выходил. Как плевок в лицо. Я задыхаюсь от унижения. Часто моргая, хватаю воздух ртом, как при одышке. Собака?! На помойке?! Дергаными движениями цепляю лежащий под столом у ног свой старый, потрёпанный от времени рюкзак, одним движением расстегиваю молнию и достаю из бокового кармана всю свою стипендию, вчера снятую с карты. — Так… Время долга… Тыща… две… — бросаю резко купюры на стол, — вот ещё пятьсот. — Прекрати. — Итого, две с половиной тысячи. Осталось семнадцать с половиной. Так?.. Давай считай вместе со мной. Для ведь это очень важно. Дронов, стиснув челюсти, смотрит на меня исподлобья потемневшим взглядом. — На следующей неделе на работе обещали аванс, — говорю, поднимаясь на ноги, — отдам всё до копейки. Не беспокойся. Может тогда наконец, отстанешь. — Сядь, Ми-ри-та…— Но для меня эти слова, мое имя произнесенное по слогам от него, стало окончательное точкой моего терпения. Я резко замахнулась и дала ему пощёчину. Громкую, звонкую и достаточно наверное болезненную. Он меня окончательно выбесил и разозлил. Бледная щека парня моментально покраснела и на ней остались отпечатки моих пальцев. Да видимо не слабо, я ему припечатла. — Держись от меня подальше, ублюдок конченный, — выплёвываю, прежде чем окончательно уйти, — И запомни Дронов: Любая собака умеют больно кусаться. На глаза мне не попадайся. Нам больше не о чем говорить. Случайно толкнув не вовремя оказавшегося на пути официанта, пулей вылетаю из ресторана, на нас там всё смотрели и на то как я его ударила. Бегу, глотая слёзы, несколько кварталов до первой остановки общественного транспорта. Потом сижу на лавке под козырьком минут двадцать, жду, пока успокоится сердце и рассосется ком в горле. Никого и никогда я не ненавидела больше, чем его этого Ярослава Дронова. Никого и никогда. Даже детдомовских, которые, держа меня за ноги, ночью пытались изнасиловать. И сделали бы это, если бы на мои крики не прибежала дежурная. Растираю руками горящие щёки и пешком возвращаюсь в общагу. Иду быстро, дворами, часто оглядываясь по сторонам. Боясь снова встретиться с Дроновым. Сегодня не моя смена, поэтому, заставив съесть себя гречку, заваливаюсь спать. Залажу с головой под одеяло, как делала это в детдоме и почти сразу проваливаюсь в сон. А просыпаюсь внезапно, поздним вечером, от звука входящего на телефон сообщения. «Не думал, что ты такая обидчивая». Иди к чёрту, урод. Надеюсь, ты траванулся этим песто и теперь не слазишь с унитаза. Гашу экран и поворачиваюсь лицом к стене. Ковыряю пальцем отслаивавшуюся штукатурку и смотрю в одну точку. Может, бросить к чёртовой матери этот Вуз? Понятно же, что мне никогда не стать такой, как эти мажоры. От меня, наверное, за версту деревней несёт. Вернусь домой, найду работу. Можно, продавцом в магазин или уборщицей в поликлинику. Нет, лучше уборщицей в школу, чтобы летом, когда каникулы, можно было снова в теплицах подрабатывать. Ну, а дед… Судорожно вздыхаю и впиваюсь ногтями в кожу ладоней. С дедом жить я не смогу. Как вспомню его пропитую рожу, вонь немытого тела, сальные жидкие волосенки, аж тошнота к горлу подкатывает. Он тоже меня не любит, уж не знаю, за что, но под горячую руку его я попадала часто. Синяки не успевали сходить. Что же мне делать тогда? Собрать всю свою волю в кулак и терпеть? Сцепить зубы и идти напролом к своей мечте? Другого выхода я не вижу. Лежащий под подушкой телефон вновь подаёт признаки жизни. «Не злись, Разминаева, я пошутил». Хреновый из тебя комик, Ярик. «Юмор — это не твое» — печатаю в ответ и тут же получаю ещё одно сообщение очень быстро, он наверное там сидит и ждёт когда я только отвечу, ответы прилетают сразу. «Согласен. Мир?» Ага, щас!

***

С трудом продрав глаза, несколько секунд пялюсь в потолок, на трещину в побелке, что как раз проходит над моей кроватью. Смотрю на неё не моргая, пока до меня не доходит, что разбудил меня звонящий под ухом телефон. Взяв его слабой ото сна рукой, смотрю в экран. Дронов. Кто бы сомневался, кроме него мне почти никто не звонит. — Да?.. — Ты где? — спрашивает он с хрипотцой в голосе без предисловий. — В смысле?.. — В смысле, почему тебя нет на лекциях? На лекциях?.. Отнимаю телефон от уха и смотрю на часы. Твою мать! Десять утра! — Разминаева?.. — слышу в трубке. — Проспала, — хриплю в ответ, вскакивая с постели. — Отмазать тебя? — Что?.. Нет, у меня третьей парой семинар. Я готовилась. Отключившись, бегу умываться. Чёрт. Как так-то? Я же будильник заводила!.. Или не заводила?.. Помню, что с работы вернулась ночью почти в четыре, помню, как разделась, а потом… провал. Я вчера впервые за официантку работала. Соне муж фейс в порыве ревности подпортил, так что я её минимум неделю подменять буду. Сложного ничего в этом нет, за исключением того, что мои обязанности посудомойки никто не отменял. Отмывать посуду и кухню мне приходится теперь между заказами и после смены, когда всё уже уходят домой. Лара обещала добавку к зарплате. Терплю, потому что мечтаю поскорее расплатиться с губернаторским сыночком. Наспех принимаю душ, на ходу выпиваю кружку сладкого чая и бегу на занятия. — Я думала, ты заболела или умерла, — вместо приветствия говорит Настя. — Проспала. — Тебя Дрон искал. Произнеся это, смотрит на меня пытливо. Изнемогает от любопытства, наверное. Я же поощрять его не собираюсь. Пожав плечами, иду по коридору дальше. — Зачем он тебя искал Мирит? — не отстает готка. — Понятия не имею. У него самого спроси? Больше она не пристает, но до конца занятия бросает на меня загадочные взгляды. После учебы у меня остается время посидеть в читалке и сходить в буфет, а после я вновь еду на работу. Сегодня смена обещает быть не менее жаркой, чем вчера. Сняв в раздевалке верхнюю одежду, переодеваюсь в форму официантки, которая включает в себя короткую клетчатую юбку, белую блузку и зачем-то белые высокие гольфы. — Ниче так… — оглядывает меня Даша. Я кривлюсь и принимаюсь расчёсывать волосы. Мне сей наряд вообще не по вкусу. Я платья и юбки никогда в жизни не носила, поэтому, чувствуя сейчас, как прохладный воздух касается моих оголённых бёдер, ощущаю себя голой. — А макияж где? — спрашивает она. — Я не крашусь. — Твои проблемы, здесь ты должна выглядеть соответствующе. — И так нормально… — смотрюсь на себя в зеркало, даже не представляя свое лицо в косметике. Мне кажется, накрась меня, стану похожей на матрешку. — Подкрась её, — вклинивается в наш разговор голос Ларисы Константиновны, — а то всех клиентов нам распугает. Я даже не заметила, как она вошла, и теперь суетливо собираю со стула свои джинсы и толстовку. Складываю стопкой и убираю в шкаф. После чего сажусь на этот самый стул и поднимаю лицо к Даше. — Только не ярко, пожалуйста. — Само собой, здесь же не бордель… Спустя десять минут, девушка отходит в сторону и оглядывает меня оценивающим взглядом. Подходит, чтобы вытащить из хвоста один локон и снова смотрит на меня с улыбкой. — Мирит ты красотка! Кто? Я? Осторожно, стараясь не шевелить головой, словно от этого макияж может осыпаться на пол, поднимаюсь на ноги и подхожу к маленькому зеркалу. Вау. Фигасе! Это я, что ли? Двигаюсь ближе, чтобы, как следует рассмотреть глаза. Ровные стрелки и дымчатые тени сделали их похожими на кошачьи. Прикольно. А вот с губами беда. Покрытые глянцевым персиковым блеском, они выглядят ещё пухлее, чем были до этого. — Ну, как? — с гордостью в голосе, интересуется Даша, — я курсы визажиста закончила. — Спасибо, красиво… — Охеренно, — подсказывает она, подняв палец к верху. — Только я сама на себя не похожа. — Привыкнешь. К началу смены в зале уже полная посадка. Пятница. А это значит, что и посуды сегодня будет значительно больше, чем всегда. Именно поэтому для меня действует исключение — в отличие от других девочек — официанток, я могу носить обувь без каблука. — Мирита, четвёртый столик! — говорит Лара, когда я возвращаю стопку папок меню на специальную подставку. — Ага! Сейчас подойду. Принимаю заказ у компании парней за четвёртым столиком и уже собираюсь уйти, как до меня доносится: — Мирита… Это чё за имя такое?.. Я даже не реагирую. Дебилы. Нормальное имя. Мама назвала меня так в честь бабушки у моей бабушки было такое необычное и красивое имя. Она учителем начальных классов в сельской школе работала. Её все в селе любили и уважали. — Да, ладно, — вступает другой голос, — Чё ты гонишь, имя прикольное и редкое, впервые слышу и видел, какие ножки? А глазки?.. Ещё один дебил. Послал же Бог клиентов. Лара строго настрого запретила с ними спорить и ругаться. Оскорбленную мину делать тоже нельзя. Поэтому, прежде чем нести им пиво, делаю, как научила меня Даша. Несколько раз вдыхаю полной грудью, повторяю про себя «Я вижу их первый и последний раз», натягиваю на лицо дежурную улыбку и уверенной походкой иду к их столику. — Ваше пиво… Выставляю бокалы на стол и замечаю взгляд одного из парней в своем декольте. — Телефончик дашь, Мирита? — скалясь, спрашивает он. — Нам нельзя, не положенно, — ляпаю первое пришедшее на ум. Хватая поднос подмышку, даю дёру. Глядя только перед собой иду мимо столика, который обслуживает официантка Катя и слышу: — Разминаева! Ты ли это? Или у меня глюки или голос действительно принадлежит Баталову Серёже, другу Дронова. Мне сегодня отчаянно везёт всех знакомых за вечер встретила и внимания к себе привлекла. Остановившись, поворачиваюсь к столику. За ним, кроме него самого, ещё трое парней. Не из нашего Вуза. — Здравствуй, Серёжа, — приветствую вежливо. Баталов, сведя брови к переносице, внимательно осматривает меня с ног до головы, а затем возвращает взгляд к лицу. — Дрон знает, кем ты работаешь? — Эмм… знает… не знает… Его в целом это не должно касаться. — запинаюсь я под конец слов неуверенно. Знает, где работаю, но не знает, что официанткой. Да и какое ему дело, повторюсь? Он мне никто. — Ну-ну… — хмыкает он, снова проезжаясь по мне взглядом, — а ты ниче такая… Красивая… Проигнорировав его реплику, иду принять заказ ещё у одного столика. После этого надеваю резиновый фартук, чтобы немного разгрузить мойку. Возвращаюсь в зал, чтобы вынести четвёртому столику закуски и всё по-новой… Уже через час у меня гудят ноги и шумит в ушах, а впереди ещё почти вся ночь. — Четвёртый стол, — кричит Лёша из-за барной стойки. — Иду! — мысленно чёртыхаясь, откликаюсь я. Скидываю фартук, вытираю руки и выплываю в зал. Приветливо здороваюсь с новыми посетителями и, зажав в руках блокнот, сворачиваю в проход между столами. Но, сделав всего два шага, резко останавливаюсь. Потому что на пути у меня стоит Яр. Заложив руки в карманы джинс, заслоняет собой весь проход. Я тяжёло сглатываю и инстинктивно обхватываю себя руками. Потому что, он смотрит так, словно я перед ним голая. Скользит серым взглядом по ногам в гольфам, минует юбку, на несколько секунд тормозит на натянутой на груди блузке и, наконец, останавливается на лице. — Привет, — бормочу еле слышно. Яр молчит. Не шевелясь, смотрит на меня сверху вниз нечитаемым взглядом. Я, уходя из-под него, отворачиваюсь в сторону и замечаю, с каким откровенным любопытством за нами наблюдает Серёжа. Теперь ясно, как Дронов здесь оказался. — Нам долго ждать или нет? Девушка? — кричат из-за четвёртого столика, и блондин резко оборачивается в их сторону и хмурится. — Прости, мне работать надо… — скорее себе, чем ему шепчу я, и протискиваюсь между его высокими сильным телом и соседним столом. Игнорируя сальные взгляды того, кто просил мой телефон, принимаю у компании ещё один заказ и иду обратно. Ярослав стоит всё там же и делает шаг навстречу, когда я приближаюсь, буквально преграждает мне путь, серьёзно смотря в глаза. — Когда заканчивается смена сегодня? — спрашивает, обхватывая неожиданно пальцами мой локоть. На меня нападает ступор. С трудом сглотнув, каменею. Так всегда случается, когда он нарушает мое личное пространство. Ненавижу, когда прикасаются ко мне без спроса. — Не знаю… — В два? — Нет, позже… — Я встречу тебя. — Не надо, — дергаю головой, — я на такси поеду. — Или я тебя отвезу или тот хрен, что прямо сейчас пялится на твои ноги, — проговаривает он тихо, недовольно, кивая в сторону четвёртого столика. — А чем ты лучше него, Яр? — уже нахмурилась я. — Я, в отличие от него, не мечтаю залезть тебе под юбку. Выдергиваю локоть из захвата когда он уже его сильно и крепко сжимает, и быстро ухожу на кухню. Придурок. Хозяином моим себя возомнил? Беспокоится, как бы у его собачки внеплановой вязки не случилось? К счастью, других столиков мне больше не дают. Я сосредотачиваюсь на посуде и отвлекаюсь лишь для того, чтобы вынести ещё порцию закусок столу номер четыре. Приставучего джентльмена за ним не обнаруживается, а те, что остались, спешно оплачивают счёт и убираются. Клёво. Даже на чаевые не поскупились. Столик, за которым обитали Серёжа и Яр с друзьями, тоже пуст. Всё разъехались, и Слава Богу. Кажется, даже дышать легче стало и, несмотря на адскую усталость, улучшилось настроение. — Молодец сегодня, — хлопает меня по плечу обычно скупая на похвалу Лариса Константиновна, — хочешь в официантки на постоянку Мирит? — Нет! — вылетает чересчур поспешно, — я посуду мыть люблю… — Что?! Посуду?! — начинает она смеяться, — серьёзно? Нет, конечно. Но я лучше унитазы чистить буду, чем в этой юбчонке перед извращенцами крутиться. Я как вспомню их взгляды — мороз по коже. — Странная ты, Мирита… Смешная. Не желая её обидеть, тоже смеюсь. Забираю свою долю чаевых и прячу в карман. Очень и очень неплохо. Ещё две такие «жирные» смены, и я смогу купить себе зимний пуховик. Мой старый испортил пёс деда Тарзан. Выдрал клок ткани вместе с синтепоном, когда я в прошлом году приезжала домой на Новый год. В детском доме меня за это не похвалили, потому что он был казённый. На то, чтобы перемыть всю посуду навести порядок в моечной, уходит почти два часа. К концу смены меня еле ноги держат. Ощущение, будто в каждую пятку вогнали по гвоздю и при этом не забыли хорошенько отдубасить по спине. — Закончила? — спрашивает заглянувший в мойку Валера. Он бармен, сменщик Светиного парня. Лара попросила его остаться, пока я не закончу. — Да… Не пытаясь подавить зевоту, переодеваюсь, накидываю куртку, беру рюкзак и иду за парнем. — Ты такси вызвала? — интересуется он, оглядываясь через плечо. — Да, уже приехало. Выходим вместе на улицу, и я чувствую, как от неожиданности дергается сердечная мышца. Сонливость и усталость как рукой снимает. Аккурат напротив служебного входа припаркована чёрная тачка Дронова. — Нихуя! — присвистнув, восклицает Валера, — кто это? Что он здесь делает?.. — А… это?.. — взмах ладонью, — это за мной. У Валеры вырывается глупый смешок. Хохотнув, он ещё раз смотрит на сияющую чёрным глянцем Панамеру и переводит взгляд на меня. Внимательно осматривает с ног до головы и, приподняв брови, вкрадчиво спрашивает: — Ты решила, это такси? Шутишь? Вместо ответа я решительно подхожу к машине Яра и заглядываю внутрь через стекло передней двери. Он там и он спит. Лежит на откинутом назад сидении, подложив под голову свернутую куртку. — Яр, — несколько раз стучу по стеклу костяшкой пальца. Этого оказывается достаточно. Открыв глаза, смотрит на меня примерно секунду, а затем резко садится. Кивает на сидение рядом с собой и заводит мотор. Я не собираюсь с ним ехать, меня такси у главного входа ждёт. Машу отрицательно головой и вижу, как плавно опускается разделяющее нас стекло. — Садись, — говорит охрипшим голосом. — Я на такси поеду, оно уже приехало. — Отмени. — Я не могу… — мне, почему-то кажется это неправильным. Человек приехал, а я вдруг передумаю. Ярослав раздраженно вздыхает и выходит из машины. — Чё встал? — обращается с вызовом к стоящему за моей спиной Валере. — Пока, Мирит, — быстро прощается бармен и скрывается за углом. Я же, понимая, что Дронов меня никуда не отпустит, покорно обхожу машину и сажусь на переднее сидение. Яр опускается рядом. — Дай телефон, — протягивает хмурый свою мужскую, бледную руку. — Зачем? — Такси отменю. — Я сама… — Дай. Телефон. — повторяет жёстче. Закатив глаза, протягиваю ему гаджет. Он, сильно хмурясь, тычет пальцами в испещренный трещинами экран, а я откидываюсь на мягкую тёплую спинку сидения и прикрываю глаза. Спать хочется адски. Я даже не спрашиваю, с какой целью он проторчал всю ночь под дверями бара — нет сил на очередную ругань. — Бармен пристает к тебе? — проникает в ухо его тихий голос. — Что?.. Валера? Нет. Мы почти не знакомы. Яр больше ничего не говорит. Машина трогается с места, а я чувствую, что ещё немного и провалюсь в сон. Нельзя. — Я сегодня чаевые заработала. Отдать? Дронов бросает на меня короткий взгляд и стискивает руль до скрипа кожаной оплётки. — Там, правда, немного, но скоро стипендия… — Разминаева, я тебе их не занимал. — В смысле?.. — Не нужно их отдавать. Я отрываю спину от сидения и, подавшись вперёд, пытаюсь заглянуть в его прищуренные глаза. — Ты благотворительностью занимаешься Дронов? — Нет. — Я не собака с помойки тебе, которая не может сама себя прокормить. — Успокойся, Ми-ри-та. — Даже не сомневайся, отдам всё до копейки. — Отдашь — отдашь… — его губы растянулись в улыбке. Вспыхнувшая в груди злость, начинает угасать. Сложив руки на груди, откидываюсь на спинку. Тепло, проникающее от сидения сквозь одежду, незаметно расслабляет. Лениво скольжу взглядом по новороченной приборной панели, какое-то время разглядываю встроенный монитор и сама не понимаю, как засыпаю.

***

Открыв глаза, не сразу понимаю, где нахожусь. Фокусирую взгляд и вижу перед собой мерно вздымающуюся грудь сероглазого блондина. Чего?! Резко сажусь и оглядываюсь по сторонам. Мы всё ещё в его машине. Спинки обоих передних сидений опущены назад и на мне… его куртка. — Без паники, о’кей? — замедленно звучит голос Яра. — Я что, уснула? — Угу… Смотрю на него, а мой взгляд цепляется за полоску оголённой кожи между ремнем и задравшейся футболкой. Моргнув, резко отворачиваюсь. По телу катком проходит волна дрожи. Капец. Спала всего в полуметре от сына губернатора. Позорище. Представив, как выгляжу сейчас со стороны и вовсе краснею. Волосы в диком беспорядке, а на лице, наверное, акварель художника. — Почему не разбудил меня? — Я будил, ты не просыпалась, — говорит он, потягиваясь, — не на руках же тебя в общагу нести. Что-то не верится. У меня чуткий сон ещё с детдома. Там расслабляться нельзя было ни при каких условиях. Однажды пацаны стянули со спящей девчонки трусы и наделали фотографий с разных ракурсов, которые потом разлетелись по всему учреждению. — И где мы? — пряча смущение, выглядываю в окно. Машина стоит на асфальтированной площадке. Впереди бетонный бордюр, за которым ничего не видно, а слева и справа кустарники. — Пик влюблённых, отсюда вся Москва как на ладони. — За-зачем?.. Яр пожимает плечами. — Не посреди же улицы спать в машине… Принимает сидячее положение и поднимает спинку своего сидения. Я, подглядывая, как он это делает, нащупываю рукой кнопку справа от кресла и делаю то же самое. Открыв дверь, он выходит из машины, но, словно вспомнив что-то, наклоняется и заглядывает в салон. — Не сбежишь? — Нет, — куда мне бежать, я даже не знаю, в каком районе города мы находимся. — Отвезу тебя в общежитие. Как только он скрывается в кустах, я опускаю вниз козырек и заглядываю в зеркало. Все не так плохо, как я себе представляла, тушь немного размазалась под глазами и волосы, выбившиеся из хвоста, торчат в разные стороны. Они у меня густые и тяжёлые, никакие резинки и заколки их не держат. Быстро расчесываю их пальцами и прячу под капюшон толстовки. Смачиваю подушечки указательных пальцев слюной и вытираю под глазами. А затем, убедившись, что близко его ещё нет, поднимаю с колен его куртку и затягиваюсь запахом. Парфюм с холодными нотками, явно дорогой, и запах его кожи. Зачем я это сделала, понятия не имею, но аромат мне безумно понравился. Ярослав возвращается быстро, садится в прогретый салон, ежась от утреннего холода. — Надень, — протягиваю ему куртку. Он её забирает и бросает на заднее сидение. Назад мы едем молча. Я не знаю, о чем разговаривать с такими, как он. Он тоже не из болтливых, говорит коротко и только по делу. У нас нет общих тем для разговоров, наши Вселенные никогда не пересекаются. Тогда что происходит?! Я совершенно сбита с толку. С какой целью он меня преследует? Должен же у него быть какой-то интерес? — Можно вопрос? — прочистив горло, спрашиваю я. — Валяй. — Ты поспорил на меня? Со Серёжей?.. — Что за бред?.. — усмехается остро, глядя в мое лицо. — Почему бред? В детдоме, где я была, такое практиковали… — На тебя спорили? — перебивает он. — На меня нет, а на некоторых девчонок спорили. — И? — Ну… это неприятно… Так ты на меня не спорил? — Не спорил, — вновь поворачивает ко мне голову, — если бы я на тебя поспорил, Разминаева, то спор бы уже выиграл. Настала моя очередь усмехаться. Сложив руки на груди, вскидываю подбородок. — Почему ты так уверен Дронов? — Потому что, если бы передо мной стояла задача затащить тебя в постель, ты бы уже давно была там. — Ты очень самоуверен, Ярик, — заявляю я, замечая, как вспыхивает его серый взгляд. Зря его так назвала? — Даже не представляешь, насколько, Ми-ри-та. Демонстративно фыркнув, закатываю глаза. — Ты не в моем вкусе, я бы никогда не стала с тобой… встречаться. — Посмотрим… — слышу тихое от него бормотание. Я не ослышалась? Он действительно это сказал? — Тебе нужно уволиться из бара, — вдруг резко переводит тему. — Не хочу я увольняться, мне нужна работа. — Дравить тарелки и бегать среди пьяных мужиков с голыми ляжками? — Я Соню официантку заменяю, — зачем-то начинаю оправдываться, — как только она выйдет, я снова буду только посудомойкой. — Это тяжёлая работа для девушки, придется выбирать — или учёба или работа. — Справлюсь… — Вижу, как справляешься — засыпаешь на ходу, лекции пропускаешь. — Ой, один раз только было… — Иди ко мне работать, — говорит, повернувшись в мою сторону, — всего несколько часов в день после занятий четыре раза в неделю. — Я не понимаю — в городе все уборщицы закончились или у тебя настолько плохая репутация, что на тебя никто работать не хочет? — Ты согласна? — испытующе смотрит в глаза. — Нет! — восклицаю эмоционально. — Почему? — Потому что я тебе не доверяю Яр, мне не ясны твои мотивы. — Какие мотивы ты ищешь? Я просто хочу помочь сироте. Что в этом необычного? — Во-первых, я тебе не верю! — вырывается у меня, — а во-вторых, я не сирота, у меня отец есть! — Да? И где он? Почему при живом отце ты жила в детдоме? Как ни странно, насмешки или издевки в его голове я не слышу. Остановившись на светофоре, Яр, видимо приготовившись внимательно слушать, поворачивается ко мне всем корпусом. Я инстинктивно вжимаюсь спиной в кожаную обивку и опускаю глаза на сцепленные в замок руки. — Он… он не знает обо мне. — Как это? — Так это! — нервничая, передразниваю я, — мама не сообщила ему о беременности… он уехал… — И ты хочешь его найти? — Ярослав отводит взгляд, и машина плавно трогается с места. — Да, хочу… и найду! Он уважаемый человек, при должности и с высшим образованием! — Помочь найти? — вдруг предлагает Дронов, и я мгновенно осекаюсь. — Нет… Вернее, не сейчас… позже… — Почему? — Боже, почему ты такой любопытный? И в этот момент происходит невероятное. Яр искренне широко улыбается. Я впервые вижу, как он это делает! Будто солнце из-за туч выглядывает. Сначала обнажается ровный ряд острых зубов, а на глазах появляются морщинки и складки. Мое сердце от его улыбки кувырок делает. Забыв, как дышать молча им любуюсь. А ведь он красивый. Когда не говорит гадости и не смотрит с пренебрежением. В такого можно влюбиться… Фу! Нет! Даю себе мысленную пощечину и, желая избавиться от наваждения, встряхиваю головой. Даже думать об этом нельзя. Никому нельзя доверять. — Когда решишь его найти, обращайся. — Спасибо, — буркаю невежливо.