Дорога к сердцу

Остаток недели проходит на удивление спокойно. В деканат меня больше не вызывают, и с Дроновым я не встречаюсь. Банду девиц во главе с Нечаевой и Пахомовой избегаю сознательно. Перемены провожу в аудиториях, в буфет и туалет хожу только во время лекций. К понедельнику я окончательно расслабляюсь. Похоже, никто меня преследовать не собирается, и инцидент можно считать исчерпанным. Настроение омрачает только две вещи: необходимость носить зимнюю обувь в начале октября и почти постоянное чувство голода. Если бы не тётя Марина из буфета, не знаю, как бы я жила. Доедаю пирожок до последней крошки, выпиваю чай и, пока никто не видит, стреляю булочку, оставленную кем-то из студентом на подносе с грязной посудой. По виду ни разу никем не кусанная. В приподнятом настроении выхожу из буфета и сворачиваю за угол, в сторону туалетов. Толкаю дверь и чувствую, как сзади на меня налетает чье-то тело. Даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь внутри тесного помещения, прижатой лицом к стене. — Ты реально убогая, а не бессмертная, — шипит в ухо голос Пахомовой, — ты чё там наплела про меня? — Я?.. Дверь хлопает, и в кабинку протискиваются ещё двое. Блондинка Кристина и её подруга, имени которой я не знаю. — Кто тут у нас? — издевательски смеется она, — любительница чужих объедков? — Фу, блин, меня сейчас стошнит, — театрально стонет её подружка. Меня тоже. От страха. Пальцы Пахомовой больно сжимают мой затылок, а её нога подпирает бёдра. — Я никому ничего не говорила, — сиплю еле слышно. — Никому?! — звереет Крис, а следом в мою поясницу врезается чей-то кулак. Чертовски больно. Дергаюсь, пытаясь освободиться, но делаю только хуже. Меня хватают за волосы и сгибают над раковиной. — Ты чё, сука, Ярику жаловаться на меня решила?! — цедит Ира, — меня из-за тебя, нищебродка, чуть не отчислили! — Я не жаловалась! Вместо ответа на мою голову обрушивается поток ледяной воды из крана. Я начинаю кричать, вырываться, но всё бесполезно. Они держат меня втроём, и уже вскоре я чувствую, как холодные ручейки бегут за шиворот, пропитывая собой плотную ткань. Как я по универу ходить в ней буду?! Как я до общежития дойду?! Дергаюсь в сторону и слышу жалобный треск толстовки. Рукав оторвался. Твою мать! — Упс, — мерзко смеётся Кристина. — Не жалко, — поддакивает Ира, — ей давно уже пора полы мыть. Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я буквально отшвыриваю от себя Пахомову, вслепую ударяю Нечаеву и, подняв с пола рюкзак, вылетаю из туалета в коридор. — Куда прёшь, ущербная? — летит от кого-то. Расталкиваю толпу в холле и вся насквозь мокрая выбегаю на улицу. С ног сбивает холодный ветер, который благодаря пропитанной водой толстовке моментально промораживает до костей. Перепрыгивая через две ступени, слетаю с крыльца и, давясь слезами, бегу по тротуару мимо парковки. — В общаге воду отключили? — ржёт кто-то, — решила в туалете помыться? Шутка сопровождается взрывом хохота. — Да нет, уборщица спутала её со шваброй и помыла ею полы. Обхватив себя руками, ускоряюсь. Добегаю до угла здания корпуса, поворачиваю за него, чтобы отсечь себя от жертв остроумия. Какое-то время ещё бегу, но затем, почувствовав, как колет в боку, перехожу на быстрый шаг. Громко всхлипываю и размазываю по лицу капающую с мокрых волос воду вперемешку со слезами. — Садись, — неожиданно раздается сбоку. Резко остановившись, поворачиваю голову и замечаю медленно катящуюся параллельно со мной чёрную спортивную машину, из окна которой на меня смотрит Яр. — Нет, — решительно качнув головой, возобновляю шаг. — Сядь в машину, идиотка! — Ты сам сказал не подходить к тебе, так что… — на языке вертится грубость, но я вовремя его прикусываю. — Сядь в машину, разговор есть. Я представляю примерно, о чем будет этот разговор, но все равно мешкаю. Быстро оглядываю кофту и джинсы, по которым расползлись огромные тёмные пятна и свисающий почти до локтя оторванный рукав. — Я мокрая, — произношу глухо натыкаясь на его серый взгляд. — Сядь в машину, — ещё жёстче повторяет хрипло Ярослав и нахмурился. Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто нас не видит, переступаю через бордюр, открываю дверь и сажусь рядом с мажором. — Если твои фанатки увидят нас вместе, завтра меня четвёртуют. — Это они? — уточняет блондин, кивком головы указывая на мои лохмотья. Я вообще-то никогда не ябедничала. В детдоме стукачей не любят. Но сейчас проговорилась. — Слушай Дронов, — начинаю взволнованно, — я знаю, о чем ты хочешь поговорить… Яр заламывает свою бровь и смотрит на меня в ожидании внимательно. — Так вот… я никому ни слова не сказала о том, что ты заступился за меня перед деканом. Я не понимаю, откуда они узнали… Яр скользит по мне недовольным взглядом, осматривает волосы, немного тормозит на губах, отчего мое сердце неожиданно сбивается с ритма и останавливается на расцарапанной в кровь ладони. Я и сама замечаю это только сейчас. Даже не помню, где так поранилась. — Недоразумение ходячее, — бормочет он и, сложив руки на руле, устремляет прищуренный взгляд в лобовое стекло. Я, сглотнув слюну, опускаю глаза. До ужаса стыдно. Молчание затягивается. Исходящее от кожаного сидения тепло проникает под мокрую одежду, и я начинаю согреваться. Чего ему от меня надо? Немного осмелев, незаметно рассматриваю его. Он странный. Я таких никогда не встречала раньше. Как с другой планеты или параллельной Вселенной. Внешность и энергетика, исходящая от него Ярослава сильно отличаются от всего, что встречала раньше. Его даже человеком назвать сложно. Безымоциональный, высокомерный и циничный, хоть и… очень красивый. И пахнет от него незнакомо. Дорогим парфюмом, деньгами и превосходством над остальными. — Я пойду? — говорю робко. — Денег дать? — вдруг спрашивает Яр и, не дожидаясь моего ответа, достает из внутреннего кармана кожаной куртки бумажник. Открыв его, вынимает две купюры номиналом пять тысяч. У меня, как у вороны из басни, спирает дыхание. Смотрю на деньги, а перед мысленным взором проносятся новые ботинки, теплая куртка… нормальная еда. Ярослав, видимо заметив мою реакцию, холодно и хитро усмехается. — Бери. Встречаюсь глазами с его серым взглядом и невольно ежусь. Он намеренно меня унижает. — Нет. — Я нахмурилась. — Мало? — добавляет ещё две купюры, буквально вводя меня в состояние шока. Я таких денег сроду в руках не держала, но всё равно упрямо качаю головой. — У меня всё есть… Мне не надо… — Гордая, да? Не гордая, но брать деньги Ярослава Дронова боюсь. Разворачиваюсь к двери и, судорожно шаря рукой, пытаюсь понять, как она открывается. Яр резко сгребает почти полностью оторванный рукав толстовки в кулак и дергает на себя. — Бери! Купи себе нормальную одежду! — Не надо мне… — Слушай сюда, сиротка! — вдруг повышает он голос и прожигает своими светлыми глазами, — мне похер на тебя и на твои лохмотья. Своим внешним видом ты позоришь Вуз и оскорбляешь мои эстетические чувства. Или ты приводишь себя в порядок или возвращаешься в свой колхоз!

***

Возвращаюсь в общежитие уже вечером. Уставшая, продрогшая, взбудораженная, но, чего греха таить, довольная. Быстро умывшись, любовно раскладываю на кровати свои обновки. Новая толстовка, тёмные кожаные на шнуровке ботинки на плоской подошве, пару джинс и… та-дааам… кожаная тёмная куртка. Разглаживаю ткань, смахивая с неё невидимые пылинки. Это, конечно не вещи из бутиков, но относиться я к ним намереваюсь крайне бережно. Всё это было куплено мной на небольшом крытом базаре в одном из спальных районов. Там ими торгуют чуть ли не на улице, и цены ниже магазинных раз в пять. А если учесть, что торговалась я до слёз (слёз продавцов), мне они обошлись ещё дешевле. Сэкономленных денег даже хватило на продукты. Кофе, печенье, макароны, тушенку, сахар и молоко. Улыбаясь, развешиваю свое добро в шкафу. Радужное настроение омрачает лишь осознание того, на чьи деньги всё это было куплено. Но ничего, соглашаясь их взять, я поклялась Яру, что верну их всё до последней копеечки. Он лишь усмехнулся. Не поверил. Следующим утром я буквально заставляю пойти себя на занятия. Трушу снова оказаться в туалете наедине с неадекватной троицей. Страшно и за себя и за свои новые вещи. А ещё я боюсь и стыжусь встречи с Дроновым и его друзьями. Я ведь его совсем не знаю. Вдруг, он всем расскажет, что я взяла у него деньги. Вчера об этом не подумала, а сегодня трясёт от одной этой мысли. Если это произойдет, я стану объектом самой настоящей травли. Я облажалась, да?! На первую пару сознательно опаздываю. На переменах стараюсь не отсвечивать, а после занятий сразу убегаю в общагу. Кажется, пронесло. Никто на меня и внимания не обратил, будто я внезапно превратилась в невидимку. Подготовившись к завтрашнему семинару, я, со списком адресов в руках, иду искать себе работу. Это решение я приняла, когда взяла из рук Яра деньги. Без подработки долг вернуть я не смогу. Первым делом захожу в кафе, расположенное всего в паре кварталов от универа. Там мне говорят, что опоздала, надо было в сентябре приходить, а сейчас все вакансии заняты более расторопными студентами. Обхожу ещё несколько мест. Предлагаю себя в качестве посудомойки, уборщицы или официантки на полдня или в ночную смену. Кое-где мне отказывают сразу, а в одном кафе обещают перезвонить. В итоге, к вечеру, я, уставшая и всё ещё безработная, возвращаюсь в общежитие и без сил падаю на кровать. — Где была? — лениво интересуется сидящая на кровати Света, на коленях у неё был ноутбук а в руке кружка с горячим кофем, она отдыхала и смотрела сериал. — Привет. Работу искала. Она отвлекается от экрана с идущим фильмом и поднимает на меня взгляд. Заинтересованно оглядывает надетые на меня обновки и принимается дуть на кружку и отпивать напиток. — Зачем работа? Ты, я вижу, разбогатела… — Пособие получила, — вру умело и без запинки я. На самом деле пособие, как опекун получает и пропивает дед. Я с него ни копеечки не вижу. — А может, ты любовника богатого нашла себе нашла Миритка? — вдруг понижая голос, с сарказмом интересуется соседка. Я неожиданно смущаюсь. Чувствую, как к лицу приливает кровь. — Ладно, шучу, — махнув рукой, начинает смеяться, — кто на тебя посмотрит? Я фыркнула и ответила: — Иди в жопу, тоже мне Мисс Красоты нашлась. Молча переодеваюсь и бегу в общий душ, надеясь, что там ещё свободно. Так и есть. Пусто. Снимаю с себя старый халат и захожу в самую дальнюю кабинку. Включаю воду и поворачиваюсь к мутному маленькому зеркалу. Протирев его ладонью, вглядываюсь в свое отражение. На меня смотрит девчонка с большими каре-зелёными глазами, такие ещё называют болотные и копной тёмно-русых волос. Лицо ничем не примечательное только круглое, пухлые щёчки как у хомяка, за исключением губ. Мне кажется, они чересчур тоже полные. Бесят. И вообще я выгляжу как ребёнок, хотя я уже взрослая, совершеннолетняя. Рассмотреть фигуру не получается, маленькое зеркало для этих целей не годится. Но я и так знаю, что смотреть там особо не на что. Высокая, крупная, стандартной средней комплекции даже слегка полноватая. Средняя выдающаяся грудь, и чересчур большая задница которая мне не нравится, выгляжу как колобок, медвежонок и моя жопа выделяется. Ну почему я родилась не хрупкой и невысокой. А такой дылдой. Права Светка — на такую девушку, как я, никто никогда не позарится. Я не красивая, нелепая, толстая и жалкая. Ни к месту вспоминается сын губернатора, Яр с его тяжёлым пристальным взглядом серо-голубых глаз. Он во мне не то, что девушку, даже человека не видит. Куда я попала, когда вокруг в универе девушки идеальной, модельной внешности. Следующие два дня как под копирку повторяют понедельник. В универе всё подозрительно спокойно. За всё время я не услышала ни одного оскорбления в свой адрес, ни одной шутки. Словно, сменив одежду, я изменила и внешность. Крис несколько раз попадалась мне в коридорах, но всякий раз делала вид, что мы не знакомы. Пахомова же и вовсе в Вузе не появлялась. Вечером в среду, безрезультатно обойдя ещё несколько баров и кафе в поисках работы, возвращаюсь в общагу. Съедаю бутерброд и заваливаюсь с учебником в кровать. Звук входящего на телефон сообщения отвлекает от чтения. Хмурясь, достаю свой, чего только не видавший телефон из рюкзака и включаю его. «Как дела?» Недоуменно смотрю на эти два слова. Номер неизвестен. Свой я никому не давала, потому что, никто и не просил. Экран потухает и тут же вспыхивает снова, являя моему ошалевшему взору физиономию идеального выходящего на селфи Ярослава. От неожиданности телефон выпадает даже из рук. Какое-то время я молча смотрю на фото, а затем, осторожно беру смартфон обратно в руки. Это селфи. Скорее всего, сделанное прямо сейчас. Глядя на экран ничего не выражающим но красивым взглядом, Яр ведёт машину. Сердце в груди тревожно сжимается. Что ему опять от меня надо? Решил напомнить про долг? Не успев утихомирить свою буйную фантазию, получаю следующее сообщение. «Дать ещё денег?» По спине проходит озноб. Кончики пальцев вмиг леденеют. «Нет. Спасибо за помощь. Я сейчас ищу работу, как только найду — начну тебе возвращать долг». «Какую работу?» Боже… ну какое ему дело? Чего он привязался? «Любую» — печатаю в ответ. Целых две минуты телефон молчит, и я уже начинаю думать, что переписка окончена, как от Дронова приходит ещё одно сообщение. «Сохрани мой номер» «Зачем?» «На всякий случай» «Хорошо». Нет, он, всё-таки, самый странный из всех, кого я знаю. Откладываю учебник, выключаю свет и добрых полчаса разглядываю его фото. Рассмотреть его живьём я себе позволить не могу, но почему этого не сделать сейчас, когда никто не видит? Увеличив снимок, всматриваюсь в черты лица. Светлые, блондинистые волосы, высокий лоб, ровные густые белёсые брови под тон волос, прямой, широкий с горбинкой нос, острые и слегка грубые скулы и слегка раздвоенный подбородок, прищуренные необычные глаза. Единственное, что выбивается из общей, характеризующей его картины, это полные губы. Залипаю на них. Интересно, он улыбается когда-нибудь? Смеется искренне и без фальши? В коридоре раздается звук шагов, и вскоре в дверном проеме появляется Света. Погасив экран, быстро прячу телефон под подушку. — Спишь Мирит? — Нет. — Я тебе работу нашла.

***

После пар встречаемся со Светой у корпуса универа и вместе едем в бар, где по её словам для меня есть вакансия. — Платят, конечно, не миллионы, но тебе должно хватить, — толкает меня в бок и улыбается, — ты же умеешь экономить. Молча киваю. Я жутко нервничаю, боюсь неудачи. Бар этот открылся совсем недавно и всё ещё не укомплектовал штат сотрудников. Конкретно я иду устраиваться на место посудомойки. Смены два через два с шести вечера до двух ночи. Мне подходит. Единственный несущественный минус — находится он в другом районе, поэтому добираться придется с пересадкой. А обратно — на такси. — Она? — спрашивает женщина среднего возраста, указывая на меня пальцем. — Здравствуйте, — произношу неуверенно но вежливо. Ответа не следует. Какое-то время она рассматривает меня всю с ног до головы, а затем, кивком головы, требует следовать за ней. Светка ободряюще подмигивает и идёт к барной стойке. Её парень барменом здесь работает. Проходим с администратором по узкому тёмному коридору и входим в её кабинет. — Опыт есть? Трудовая? — Ээээ… нет… — Плохо. — Вернее, трудовой нет, — спохватываюсь я, — а опыта полно! Я в детском доме в столовой каждый день посуду мыла. — Детдомовская, что ли? Смотрит на меня цепко, как следователь на допросе. Словно хочет меня во лжи уличить. — Год в детдоме была, — судорожно вздохнув, подтверждаю я. — Документы с собой? — Да! — достаю из рюкзачка файл со всеми документами и ксерокопиями на них. — Ладно, — говорит она, пролистав бумаги, — будешь мыть посуду, если потребуется заменять уборщицу. — Хорошо, — выпаливаю радостно. — Если приспичит, и официанткой пойдешь… — Хорошо! — Испытательный срок — месяц. — Хорошо! Воодушевленная, возвращаюсь в зал и нахожу Свету глазами. Перегнувшись через барную стойку, целуется со своим парнем взасос. Кажется я совсем не вовремя. — Кхм… — Неловко прокашляла я, привлекая их внимание. — Ну, что Мирит? — Приняли! — выдыхаю облегченно, — завтра выхожу. — Оу, класс! С тебя бутылка вискаря. — С первой зарплаты, — обещаю я. — Знакомься, кстати, — показывает на невысокого крепкого брюнета, — Лёша, мой парень. — Привет, — отзывается он. Я тоже здороваюсь. — Теперь часто видеться будете… — Да. — Надеюсь, не замутите за моей спиной? — Что?! — выпучиваю глаза, — да ты что, Свет! Она смотрит на меня деланно строго, а потом вдруг, прыснув, начинает хохотать, я, не до конца понимая, в чем дело, тоже смеюсь. Лёша же смотрит на нас, как на дурочек. — Ладно, шучу я, — машет Светка рукой, — ты не в его вкусе. Меня эта шутка трогать не должна, но отчего-то трогает. Спрятав обиду за легкомысленной улыбкой, прощаюсь с ребятами и еду в общагу. На дорогу уходит почти час. Когда я подхожу к общежитию, на улице уже тёмно. Поправив съезжающую с плеча лямку рюкзака, шагаю мимо кустов акации по шуршащей под подошвами опавшей листве. Когда до входной двери остается всего пару метров, на мое плечо, опускается тяжёлая рука. У меня от страха что-то обрывается внутри. Действуя на инстинктах, резко разворачиваюсь и выкидываю вперёд уже кулак. — Идиотка, — проникает в мое, охваченное ужасом, сознание голос Яра. Нахмурился, хватает мою руку и отводит её в сторону, касаясь при этом своим торсом моего плеча. — Ты?.. — Где твой телефон? — Ты меня напугал Яр! — выкрикиваю истерично, выдергиваю свою руку и толкаю его в плечо. — Телефон твой где? — повторяет Дронов с нажимом. — У меня зарядка сломалась, я его в общаге оставила. — Пойдем, покажешь. — Куда… пойдем?.. Вместо ответа он берёт меня за руку и тащит в общежитие. Идет стремительно, оставляя позади себя шлейф дорогого мужского запаха, а я, поспевая за ним, едва успеваю переставлять ноги. — Тебя не пустят, — говорю с нервным смешком. Сейчас дядя Валера дежурит, мимо него без спроса даже муха не пролетит. Но, видимо, не сегодня. Оторвавшись от сканворда, он лишь молча провожает нас взглядом. — Показывай, где комната, — произносит Ярослав, как только мы оказываемся на втором этаже. Коридор, освещенный всего двумя тусклыми лампочками, абсолютно пуст, хотя кое-где из-за дверей слышатся голоса, смех и музыка. Смотрю в нужном направлении, и возвращаю взгляд к Дронову. У меня в голове не укладывается, что всё происходящее реально. — Зачем тебе? — спрашиваю тихо. — Показывай — показывай, — так же негромко требует он. Тяжёло вздохнув, веду его к нашей со Светой комнате, попутно вспоминая, достаточно ли в ней чисто. Я обычно слежу за порядком на своей кровати и в шкафах, но вот Света сильно ругается, если я трогаю её вещи. Открываю дверь своим ключом и зажигаю в комнате свет. Яр входит и, заложив руки в карманы брюк, демонстративно всё осматривает. Пытаясь скрыть смятение, начинаю суетиться. Скидываю ботинки и беру со стола подключенный к заряднику свой телефон. Он у меня очень старый, гнездо давно почти не чувствует штекер, а экран покрывает сетка трещин. — Вот, — показываю ему, — снова не зарядился. Надо в ремонт отдавать. — Убого, — словно не слыша меня, выдает резко блондин, — убогая комната, убогая жизнь… и ты убогая. Я буквально захлебываюсь обидой. Щёки обдает жаром, а между рёбер словно нож входит. — Слушай, — проговариваю глухо, — чего тебе от меня надо? Если это из-за денег, то не переживай, я отдам всё до копейки. Могу расписку написать! Я устроилась на работу, скоро всё верну! Можешь уходить, раз тебе здесь противно находиться. — Что за работа? — невозмутимо интересуется Яр, садясь на мою кровать и игнорируя мои слова. — Посудомойкой в баре. — Каком? — Какое тебе дело? — Как называется бар? — Штопор. Яр заваливается на мою подушку и закидывает руки за голову. И даже, глядя на меня снизу вверх, умудряется это делать с превосходством и своей фирменой луквой ухмылкой. Я стою рядом, держась за изголовье, и всё ещё отказываюсь верить своим глазам. Дронов лежит на моей кровати, и это не страшный сон и не плод моего воображения. Этому ненормальному совершенно точно от меня что-то нужно. — Зачем тебе работа? — А зачем люди работают? Чтобы были деньги. — Я могу дать ещё. — Мне больше не надо, я сама хочу зарабатывать. — И хорошо там платят? — с сарказмом спрашивает он. — Нормально. — Ну — ну… За дополнительные услуги, наверное, ещё и чаевые дают, да? Дышу через раз. Меня корежит от бессильной ярости и ненависти. А ему хоть бы что, развалившись на моей кровати в верхней одежде, продолжает меня унижать. — Уходи, — цежу сквозь зубы. — У меня есть для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Я настораживаюсь и инстинктивно делаю шаг назад. — Какое? — Мне требуется домработница. Четыре раза в неделю убирать мою квартиру. — Нет. — Почему? Зарплата в три раза больше, чем тебе обещали в баре. В уме быстро калькулирую сумму и тяжёло сглатываю. Предложение, действительно, заманчивое, но жизнь меня научила — бесплатный сыр только в мышеловке. — Нет, — повторяю решительно, для убедительности качая головой. — Почему? — Я не знаю, что у тебя на уме, я тебя боюсь… Он какое-то время буравит меня серым прямым взглядом, а затем уточняет: — Думаешь, приставать к тебе начну? — Не знаю… На его лице впервые появляется широкая белоснежная, острая улыбка. — У меня на тебя никогда не встанет, убогая.