Camellia

      Я поправила идеально выглаженную рубашку. Белоснежная ткань, словно вторая кожа, облегала мою фигуру, создавая иллюзию порядка и совершенства. Каждая застежка была скрупулезным. В этих движениях я находила краткий миг контроля над хаосом, бушующим внутри.       Взгляд в зеркало подарил мимолетное чувство удовлетворения. Лицо спокойное, собранное. Но руки, испорченные ссадинами и шрамами, рассказывали обратную сторону истории.       Я, как всегда, разрушила свой тщательно выстроенный фасад. В один момент, гнев взорвался, словно вулкан, растекаясь по венам горячей лавой. Буря эмоций смела все: решимость, спокойствие, самообладание. Почему? Почему такие мелочи могли пробудить во мне эту ярость? Почему я ощущала себя чужой в собственном теле?       Я вцепилась в край туалетного столика, ногти впились в ладони до боли. Физическая боль была едва заметным противовесом тому, что происходило внутри.       С жестким выражением лица я отвернулась от зеркала. Но образ моего израненного «я» остался висеть перед глазами, словно предупреждение.       Я вышла из гардероба и обвела взглядом просторную комнату, утопающую в роскоши. Все вокруг было роскошно, но пусто. Пустота. Она окутывала меня, как саван, настаивая, что я здесь одна. Совсем одна.       Сделав глубокий вдох, я направилась в столовую. Там уже собралась семья. Но с каждым шагом я ощущала этот невидимый барьер, который отделял меня от них. Я привыкла к этому чувству — быть среди людей, но оставаться изолированной.       Как всегда, я села на своё место. Передо мной лежал изысканный сервиз, его блеск словно издевался надо мной и светил в сторону, напоминая о пустоте рядом со мной.       Шум голосов стих, как только во главе стола появился дедушка. Его нахмуренные брови сразу привлекли внимание всех.       — Где Руби Джейн, Лалиса? — первым делом спросил он, не сводя с меня пристального взгляда. — Напомнить, по каким причинам члены этой семьи могут отсутствовать за столом?       Я сглотнула, чувствуя, как тяжесть его слов придавливает меня.       — Дедушка, Дженни не будет, — я старалась говорить ровно, но голос дрогнул.       — Почему? — его тон стал холоднее.       — Она уехала к родителям… — слова прозвучали еле слышно. — На несколько дней.       — Несколько дней? — он откинулся на спинку стула, усмехнувшись ледяной усмешкой. — И кто это решил? Ты? Она?       — Дедушка, я…       — Без предупреждений! Никто в этом доме не имеет права так поступать! Как ты смеешь говорить мне об этом только сейчас?!       Его голос прорезал воздух, словно нож, и громкий стук его ладони по столу заставил всех вздрогнуть.       Я чувствовала на себе взгляды, но никто не решался вмешаться. Никто не видел, что за моей тщательно отточенной внешностью скрывалась боль. Они просто молча продолжали ужинать, словно меня не существовало.       — Простите меня… — прошептала я.       — После ужина — ко мне в кабинет, — бросил он и покинул столовую.       Когда он скрылся за стенами, все облегченно вздохнули.       — У этой Дженни талант портить всем настроение, — усмехнулась Фрейя.       Ком в горле стал невыносимым. Я резко встала и вышла из комнаты.       В своей спальне я распахнула окна, впуская холодный воздух. Он окутал меня, остудив горящие щеки. Но глаза продолжали дергаться, словно вот-вот прорвется плотина.       Я не могу.       Как всё исправить? Как понять её? Как оставаться хладнокровной, если гнев застилает мне разум? Ранее:       — Что это? — я нахмурилась, глядя на папку в её руках.       — Условия, — спокойно произнесла Дженни. — Либо ты их примешь, либо мы прекратим это.       Её слова хлестнули меня, как удар. Я помнила, как год назад она согласилась на этот брак. Настоящий. Или мне так казалось?       Что-то внутри меня надломилось, словно старое стекло, и я почувствовала, как руки дрожат. Но я заставила себя удержать папку, будто этот жест мог придать мне уверенности.       Когда-то Дженни согласилась на брак со мной. Я верила, что время превратило этот союз в дружбу, а, возможно, и в нечто большее. Я отдала ей всё, что могла: заботу, защиту, поддержку.       Но сегодня она напомнила мне, что это всё была иллюзия.       Я медленно открыла папку.       Первый пункт: я не имею права запрещать ей общаться с кем-либо или вмешиваться в её личную жизнь. Второй: в любой момент, если я причиню ей боль — эмоциональную или физическую, — она может раскрыть меня. Третий: при разводе она имеет право на свою долю, и я обязана обеспечить, чтобы она и её семья не остались ни с чем.       Вот оно как.       — Я приму это, но… — я сглотнула и бросила папку на стол. — Перепишу в своём ключе. Не волнуйся, я ничего не уберу, но добавлю свои пункты. Это касается нас обеих.       Дженни кивнула, но всё это время избегала моего взгляда.       — И ещё… — я сделала паузу, чувствуя, как горечь поднимается к горлу. — Я не подписываю документы, которые не проверены моим адвокатом.       Я хотела поймать её взгляд, хотела прочесть хоть что-то в её глазах — эмоцию, сомнение, сожаление. Но она просто молчала.       — Я не хочу оставаться с тобой под одной крышей сегодня, — вдруг сказала она, тихо, но с той твердостью, которая ранила сильнее всего.       Она неспешно взяла свою сумочку и остановилась у двери.       — Я еду к родителям.       Дверь захлопнулась. А я осталась.       Я не могла ничего сказать. Ни остановить, ни извиниться, ни высказать свою душевную боль. Но могла ли я? Кто я для неё? Сама не понимаю.       Я сжала кулаки до боли, чувствуя, как белеют костяшки. Грудь сжалась, мысли бурлили. Слова застряли в горле, как ком.       Снова одна. Всегда одна.

***

      И вот, в тот момент когда она ушла, что-то внутри меня не выдержало. Комната превратилась в поле моей собственной битвы с самим собой, где моей ярости некуда было деться. Звуки разрушений смешались с бешеным биением моего сердца.       Со всеми этими пунктами я поняла одно:       Она никогда не доверяла мне. Хоть чуточку.       Эта мысль обрушилась внезапно, как удар молнии. Я застыла, как будто эти слова были произнесены вслух её голосом. За всё это время — год брака, совместные досуги, общие моменты — она не доверяла мне. Я строила мосты между нами, а она готовилась к их обрушению.       Каждый пункт договора кричал об одном: она ждала, что я сделаю ей больно. Она предполагала худшее, заранее защищая себя от меня.       Мои руки затряслись.       Неужели она видит во мне только угрозу? В каждом моём жесте — скрытую опасность?       Я обрушилась на пол. Странно, ноги меня не удержали, и я просто села, обняв их.

***

Pov:Jennie

      Мерцающий свет телевизора окрасил гостиную в оттенки синего и серого, усиливая тягучую, тяжелую тишину, повисшую в воздухе. Я, примостившаяся на краю потертого цветочного дивана, решительно уставилась на экран. Не на яркую романтическую дораму — сквозь неё. Мой взгляд был устремлён в какую-то далёкую, невидимую точку, куда-то за пределы этой комнаты.       Рядом, скрестив ноги, сидела Ханна. На её коленях лежала тарелка с фруктами, которую я привезла. Её поза казалась расслабленной, но я знала: большие карие глаза метались в стороны, бросая украдкой взгляды на меня.       С тех пор как я, незваная гостья, появилась на пороге, я не сказала ни слова. Просто вошла, неся небольшую, потёртую холщовую сумку, и устроилась на диване. Объяснений не было. Родители, к счастью, не стали расспрашивать.       — Ужин готов! — голос матери прорезал тишину, перемежаемую звуками телевизора.       Механически я встала и пошла на кухню. Ханна последовала за мной. Вскоре мы все собрались за столом. Но вместо обычной болтовни и смеха комнату заполнила нарочитая тишина. Звон столовых приборов о тарелки раздавался пугающе громким эхом.       Отец, обычно весёлый и разговорчивый, ковырялся в еде, нахмурившись. Мать, чьё тепло всегда согревало дом, смотрела на меня с натянутой улыбкой, которая рассыпалась по краям, отражая её беспокойство. Их взгляды время от времени встречались, передавая друг другу ту же самую немую тревогу.       — Можем просто спокойно провести семейный вечер? Что вас так беспокоит? Я не могу прийти домой без лишних вопросов?! — неожиданно для себя самой я сорвалась, отставив приборы на стол, не поднимая головы.       Но я всё понимала.       Я здесь, одна. Без объяснений. Родительские мысли, подпитанные беспокойством, наверняка блуждали в самых мрачных сценариях. Ссора? Разрыв? Или что-то ещё хуже? Эти мысли, как я знала, рождали холодные волны страха в их сердцах.       И я знала: их можно понять.       — Я у себя поужинаю, — Ханна поднялась, взяв тарелку, и направилась к себе. — С вами лишь одни головные боли... — тихо пробормотала она, но я услышала. Устало откинувшись на спинку стула, я выдохнула.       — Простите, — наконец вымолвила я.       Родители подняли головы, их лица застыли отражением беспокойства.       — Что происходит, доченька? Где... где Лалиса? — голос матери дрожал.       — Дома, — коротко ответила я.       — Дженни, — отец заговорил серьёзно.       — Пап, всё хорошо, — я вздохнула. — То, что я решила прийти домой, не значит, что мы с Лисой в ужасной ссоре.       — Но твоё настроение говорит об обратном, — настаивал он. — Мы понимаем, если ты хочешь скрыть свои семейные проблемы. Но если она перешла границы и обидела тебя, ты должна нам рассказать.       "Перешла границы?" Возможно, можно назвать это так. Но дело не только в её импульсивности. Её слова, полные снисхождения, ранили. Первой точкой было то, что она напомнила о том, как однажды спасла меня, словно напоминая: "Ты со мной только потому, что я спасла твоё достоинство".       Будто я — неблагодарная сука, которая никогда не старалась, которая не поддерживала её на протяжении всего года, не верила в её смелые мечты и начинания. Всё это, все мои старания, моя преданность — она пропускала мимо, будто ничего этого не было. Будто я просто молчаливый долг, который она несёт на своих плечах.       Она возвышала себя, снова и снова опуская меня. И я устала от этого. Ведь я тоже человек, чёрт возьми. Личность, которая имеет право быть услышанной, уважаемой.       — Всё хорошо. Я могу за себя постоять, — я выдавила улыбку, которая ободрила не только родителей, но и меня саму.       Таким образом, я составила договор. Время взять ситуацию в свои руки.

***

Pov:Lisa

      Я глубоко вдохнула, нно переработанный воздух коридора не помог успокоить мои изношенные нервы. Постаравшись сосредоточиться, я вызвала в своём сознании образ уверенной, целеустремлённой женщины — будущего генерального директора. Этот образ резко контрастировал с сомнениями, которые цеплялись за меня. Я была наследницей, но в последнее время этот титул ощущался скорее как свинцовая цепь, чем как корона. Особенно тяжело становилось, когда я сталкивалась с противодействием Дженни или оказывалась лицом к лицу с дедушкой.       Собрав волю в кулак, я дошла до двери его кабинета. Внушительное полотно из тёмного дерева блестело, будто насмехаясь над моей нерешительностью. Постучав осторожно, я замерла.       – Войдите, – прозвучал грубый голос деда, полный привычного нетерпения.       Я толкнула дверь и вошла. Ледяной воздух кабинета окутал меня, пробравшись под кожу. Здесь всегда было холодно, как и в душе его хозяина, — в этом я давно не сомневалась.       Дед не поднял глаз, погружённый в изучение бумаг. Лишь коротким движением указал на жёсткий стул напротив.       – Что происходит? – резко спросил он, наконец оторвавшись от документов. – Ты стала рассеянной, не можешь решать даже семейные вопросы. Более того, идёшь наперекор правилам.       – Всё не так... – начала я, чувствуя, как голос предательски дрогнул. – В последнее время слишком многое навалилось... Семейные проблемы смешались с рабочими. Я не успеваю справляться ни с тем, ни с другим.       Мои слова прозвучали жалко, и от этого мне стало только хуже.       – Проект, который ты начала, – перебил дед, крутя в руках ручку, – оказался у твоего брата, верно?       – Да... Но это потому, что вы сами отправили меня в Инчхон, – моя нерешительность сменилась гневом. – Почему же тогда я лишилась проекта? Разве нельзя было подождать? Хуго поступил...       Я едва успела закончить, как дедушка с грохотом ударил ладонью по столу.       — Это бизнес, а не семейная идиллия! Империя не ждёт слабых! – его голос стал ледяным, каждое слово врезалось в сознание. – Ты сама виновата. Если не можешь держать всё под контролем. Не жалуйся и не жди поблажек.       Его слова, как острые иглы, пробили меня насквозь.       – Завтра утром Руби Джейн должна быть дома. Ясно?       Дед махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.       Я же вышла, чувствуя себя пустой оболочкой.

***

Pov:Chitthip

      Я сидела возле лестницы, ведущей на первый этаж. Это место всегда казалось мне уютным, с хорошим видом на парадный холл. Здесь было легко подслушивать — особняк предоставлял для этого массу возможностей.       – В последнее время ты не отходишь от кабинета отца, – раздался резкий, почти издевательский голос.       Я даже не обернулась. Этот голос принадлежал Даян – женщине, которая всегда была словно заноза в моей жизни.       – Лалиса с удовольствием портит всё, к чему прикасается. Спасибо, что прокладываете дорогу моему Хуго, – продолжила она, не скрывая самодовольной усмешки.       Даян. Когда я впервые переступила порог этого дома как жена Марко, она уже была здесь со своим пятилетним сыном. Она всегда находила способ подчеркнуть своё превосходство — мол, она дольше в семье, знает правила игры и, конечно, её сын самый старший наследник.       Её настойчивость объяснялась просто: дед, ещё при жизни своих сыновей, решил, что именно внуки продолжат его дело. Сыновья, включая моего мужа Марко, так и не оправдали его ожиданий. Лиам, старший из братьев, откровенно дистанцировался от семейного бизнеса, занявшись гольф-клубом.       А Марко...у него другая история.       Даян же, как и я, всю свою энергию вложила в воспитание детей. Её цель была ясна: подготовить Хуго к тому, чтобы стать главой фирмы.       – Так и ждёшь, что Лиса вылетит из игры? – спокойно спросила я, скользнув взглядом по двери кабинета. – Но мечты так просто не сбываются. Особенно твои.       Даян нахмурилась, её лицо слегка напряглось, но она быстро взяла себя в руки.       – Двое детей против одного – хорошая комбинация, – с вызовом сказала она, напоминая о том, что у неё есть второй козырь: младший сын, Дин.       Я знала, что её вера в численное преимущество была её главным аргументом. Но я также знала: борьба за место наследника – это не количество, а умение использовать моменты и слабости соперников.       И в этот момент дверь кабинета открылась. Лиса вышла с каменным выражением лица, тихо закрыв за собой дверь.       Что-то в её взгляде заставило меня насторожиться.       – Дорогая, пойдём, – сказала я дочери, беря её за руку.       Я увела её в спальню, где мы могли бы поговорить наедине.

***

      Когда мы зашли в спальню, я плотно закрыла за нами дверь. Комната утопала в мягком жёлтом свете прикроватных ламп, который добавлял неуловимую атмосферу уюта и интриги.       Лиса сразу же подошла к огромным панорамным окнам и, не глядя на меня, открыла их автоматической панелью. Ночной сад, освещённый мягким светом фонарей, распахнулся перед нами.       – Что он сказал? – начала я, присаживаясь в кресло и скрестив руки на груди.       Лиса молчала, всматриваясь в тёмные кроны деревьев. Её плечи были напряжены, пальцы сжаты в кулаки.       – Он снова упомянул мои "слабости", – наконец выдавила она, оборачиваясь ко мне. Её взгляд был тяжёлым, голос дрожал от ярости. – Это всё, что он умеет. Говорить, что я сама во всём виновата. Что я недостаточно хороша.       Я вздохнула, но ничего не сказала, позволяя ей выплеснуть эмоции.       – Я столько лет бьюсь за место под солнцем, а он продолжает ставить мне палки в колёса! – продолжала она, не скрывая гнева.       Я встала и подошла к ней, положив руку на её плечо.       – Лиса, успокойся. Это его стиль – проверять нас на прочность, – мягко сказала я.       Она отстранилась, усмехнувшись с горечью.       – Проверять? Он открыто поддерживает Хуго.       – Не заблуждайся, – перебила я её, стиснув зубы. – Если кто и вставляет тебе палки в колёса, так это твои братья. Ты недостаточно внимательно смотришь на их действия.       Лиса нахмурилась, но ничего не сказала, задумавшись.       – Хуго… он так искусно скрывается. Ведёт себя как заботливый старший брат, но я всё чаще думаю, что за этим стоит нечто большее. А Дин? Ему вообще наплевать на компанию.       – Ты слишком наивна, если думаешь, что Хуго безобиден. Он из тех, кто действует тихо, но метко. А Дин – это та тёмная лошадка, которая может выйти на поле, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Никогда не недооценивай их.       Мои слова будто пробили её щит. Я видела, как её взгляд становится более осмысленным. Её бунтарское упрямство начало уступать холодной решимости.       – Ты права, – наконец тихо сказала она, отворачиваясь к окну.       Я еле заметно улыбнулась, увидев, как эта новая мысль укореняется в её сознании. Подойдя ближе, я осторожно провела рукой по её волосам.       – Ты умная девочка. Ты сделаешь выводы, – сказала я, обняв её.       Она не ответила, но её напряжённое тело постепенно расслабилось. Я чувствовала, что этот разговор станет переломным моментом.

***

Pov:Lisa

      Первые лучи рассвета медленно окрашивали небо мазками бледно-розового, словно нерешительно пробуждая мир от сна. Звонок будильника прозвучал резким ударом, разрушив хрупкую тишину, а я, не теряя времени, оставила позади роскошный завтрак, который ждал в столовой: симфонию свежих фруктов, хрустящей выпечки и ароматных яиц, приготовленных личным шеф-поваром. Еда потеряла всякое значение. Сегодня был только один приоритет — решение, которое уже слишком долго висела надо мной.       Я двигалась с грацией, медленно натягивая строгие черные брюки и накрахмаленную рубашку. Эти цвета, мрачные и суровые, стали для меня чем-то вроде щита, отражением надвигающейся внутренней бури. О макияже или укладке я даже не подумала — волосы свободно падали на плечи, словно повторяя мою внутреннюю свободу от условностей.       На улице шофер, как всегда, терпеливо ждал возле сверкающего автомобиля. Но я проигнорировала его — подошла прямо к водительской двери, отперла замок и уселась за руль.       — Я поведу, — бросила я коротко и резко, не давая ему шанса возразить или даже поздороваться. В его глазах отразилось удивление, замешательство, но он благоразумно отступил, наблюдая, как я уезжаю по длинной извилистой дороге.       Но я не направилась к офису, этой холодной стеклянной крепости, где кипела жизнь нашей бизнес-империи. Вместо этого я выбрала тихую, неприметную парковку напротив. Здесь был отличный обзор на здание, но сама я оставалась скрыта.       Сняв телефон с пассажирского сиденья, я быстро набрала номер.       — Выходи, я на месте, — коротко произнесла я, прежде чем завершить звонок.       Откинувшись на подголовник, я позволила своему взгляду задержаться на входе в здание. Безупречно ухоженные клумбы, строгая вереница людей в костюмах, входящих и выходящих. Всё это одновременно успокаивало и раздражало. Родное и удушающее.       Пальцы барабанили по рулю, задавая безмолвный ритм нетерпения.       — Доброе утро, Лиса! — раздался бодрый голос, заставивший меня обернуться. Ёндэ сел на пассажирское сиденье и протянул мне чёрное досье с золотым воском — эмблемой нашей фирмы, "Camellia". Нежный цветок с единственным упавшим лепестком казался символом чего-то одновременно прекрасного и обречённого.       Я взяла конверт, не сводя с него взгляда. Черный цвет словно манил, поглощал, тогда как золотая печать мерцала, как луч света в темноте. Всё-таки это и есть суть нашей жизни — борьба света и тени.       — Если задам вопрос, ты меня выгонишь из машины? — осторожно спросил Ким, следя за моими движениями.       — Зависит от вопроса, — холодно ответила я, пробегая глазами по досье, удостоверившись в её целостности.       — Что там? — он наклонился ближе, его голос звучал одновременно любопытно и взволнованно. — Ты даже контракт с австралийскими инвесторами скрывала не так тщательно.       — Не твоё дело, — бросила я, закинув её на заднее сиденье. Затем завела машину. — Но выгонять тебя не стану. Ты мне нужен.       Нажав на газ, я выехала с парковки. Ким, застигнутый врасплох, вцепился в ручку двери, а я краем глаза заметила его удивленное лицо. На моём же губах появилась едва заметная ухмылка.

***

      Спустя какое-то время мы добрались до района, где жила семья Дженни. Кирпичные дома, словно выстроенные под копирку, теснились друг к другу вдоль узкой дороги. Улица была едва ли пригодна для машин, но полна жизни: дети бегали и играли с самого утра, а их любопытные взгляды буквально прожигали мой автомобиль.       Я ослабила воротник рубашки, расстегнув пару верхних пуговиц. Чувствовала себя словно в вакууме: воздух будто застревал где-то на полпути к лёгким. Каждый взгляд, каждый шёпот соседей — я слышала их даже сквозь гул мотора.       — О, так мы приехали к родителям Дженни? Почему ты сразу не сказала? Я бы прихватил для тёти Ким её любимые гортензии, — воскликнул Ёндэ, хлопнув меня по плечу с той самой бесшабашной улыбкой, которая, кажется, никогда не покидала его лица.       Я только тяжело вздохнула, игнорируя его слова. Для меня визит к дому Кимов всегда был испытанием. За последний год я здесь бывала не раз, но прийти одной я просто не могла. Это казалось мне невыносимым.       Именно поэтому я постоянно таскала с собой Ёндэ. Он быстро нашёл общий язык с родителями Дженни, и я не сомневалась, что их "дружба" укреплялась ещё и благодаря тому, что я регулярно отправляла им подарки и продукты через него.       Машина остановилась, и меня охватил ступор. Дженни рассказывала своим родителям о нас? Или всё осталось тайной? Вопросы, которые вот-вот посыплются, пугали меня.       Я сжала руль, уставившись на пол.       — Ну что, идём? — Ёндэ посмотрел на меня. Я лишь кивнула и, глубоко вздохнув, выбралась из машины. Воздух здесь казался другим. Тяжёлым. Или это только моё восприятие?       Мы подошли к двери, и Ёндэ постучал, стоя с привычной уверенностью, руки за спиной. Через несколько мгновений дверь открыла госпожа Ким. Её лицо тут же озарилось улыбкой при виде Ёндэ, но, заметив меня, выражение её глаз изменилось. В её взгляде смешались настороженность и недоверие.       — Здравствуйте, госпожа, — я склонила голову, стараясь казаться спокойной.       — Э, да, здравствуйте... Добро пожаловать, — отозвалась она неуверенно, делая шаг в сторону, чтобы нас пропустить.       — Я так рад вас видеть, тётя Ким! А где остальные? — Ёндэ, как всегда, легко влился в ситуацию, направляясь внутрь с беззаботной улыбкой.       А я застыла на пороге. Но быстро взяла себя в руки, крепче сжав досье, которое держала в руках.       — Госпожа, Дженни дома? — спросила я, стараясь говорить ровно.       Госпожа Ким на мгновение замерла, потом тяжело вздохнула.       — Она в своей комнате, — коротко ответила она.       Я кивнула и направилась в сторону знакомой комнаты, но внезапно её рука схватила меня за локоть. Я обернулась, чувствуя, как что-то сжимает моё сердце.       — Что бы там ни происходило между вами, — произнесла она тихо, но твёрдо, — нам не нравится, как Дженни грустит. Она ничего нам не рассказывает, но это её убивает. Решите свои проблемы. Или отпустите друг друга.       Мои губы дрогнули, и я не могла найти подходящих слов. Я лишь бегала взглядом по комнате, стараясь собраться с мыслями.       — Не волнуйтесь, — наконец произнесла я, положив руку на её ладонь, пытаясь придать своему голосу уверенности, которой не чувствовала. — Я всё решу.       Её рука осталась неподвижной, но она отпустила меня.       Я выдавила улыбку, которая тут же исчезла, как только я отвернулась. Направляясь к комнате Дженни, я чувствовала, как напряжение нарастает. В груди разрастался комок, который обещал взорваться.

***

Pov:Jennie

      Меня окружал хаос разбросанных фотоальбомов, их страницы были настоящими окнами в давно забытую эпоху. Каждое изображение хранило кусочек прошлого: неловкие школьные снимки, теплые семейные вечера, первые попытки найти себя. Я тихо смеялась, листая воспоминания, пока шорох страниц не слился с моими мыслями.       Но звук скрипа двери заставил меня замереть. Моя улыбка дрогнула и медленно исчезла, когда я подняла глаза и увидела её. Лалиса стояла в дверях. Её присутствие здесь, в моём доме, было неожиданным, почти невозможным. Лиса, с её жёсткой структурой жизни и презрением к беспорядку, редко осмеливалась вторгаться в уголки, которые я считала своим прошлым.       Сердце предательски заколотилось, выдав мои чувства.       — Что... что ты здесь делаешь? — мой голос выдал лёгкую дрожь. Я резко поднялась на ноги, и фотоальбом, который лежал у меня на коленях, со стуком упал на ковёр.       Лиса не ответила сразу. Её взгляд, спокойный, но цепкий, скользил по комнате, отмечая каждый беспорядок: фотографии, лежащие повсюду, смятое одеяло на кровати, лёгкий налёт хаоса, который она, казалось, никогда не могла понять. Затем, с едва слышным щелчком, она закрыла дверь и повернула замок.       — Вот, — сказала она, её голос был ровным и холодным. Лиса сделала шаг вперёд и протянула мне чёрный конверт с золотой печатью — эмблемой "Камелии". Золотой отблеск воска вспыхнул на свету, как предупреждение.       — Я всё подписала. Теперь твоя очередь. Как я и говорила, это дело двух сторон, — сказала она, её тон оставался таким же спокойным, как её взгляд.       Мои брови нахмурились. Я осторожно взяла конверт и открыла его, извлекая бумаги. Всё, что я оговаривала, было на месте, но в самом конце я заметила дополнительный пункт. Там говорилось, что я обязана активно помогать ей занять пост генерального директора и не могу бросить этот процесс. В случае, если я уйду и оборву план во время брака, то я должна буду выплатить неустойку в размере пятидесяти миллионов долларов.       — Пятьдесят миллионов?! Это что, шутка? — я подняла на неё ошеломлённый взгляд, мои пальцы сжали бумагу так, что она угрожала порваться.       Лиса тем временем наклонилась, чтобы поднять с пола одну из фотографий. Она посмотрела на неё и вдруг странно улыбнулась.       — Милая, — бросила она, разглядывая снимок.       Я смотрела на неё, поражённая. Это была не та Лиса, которую я знала. Она всегда была прямолинейной, без всяких игр. Но сейчас в её поведении была какая-то непривычная лёгкость, почти издёвка.       — Лиса! — не выдержала я.       Она, не спеша, вернула фотографию на место.       — Что? Это обычное условие, — спокойно ответила она, скрестив руки на груди. — Я должна быть уверена в своём партнёре. Ты же сама настояла на том, чтобы всё было официально, через бумаги. Вот, пожалуйста. Я занимаюсь бизнесом с ранних лет и прекрасно знаю, что одного доверия недостаточно. Ты правильно сделала.       Её голос был ровным, но от его холода меня бросило в жар. Я почувствовала, как пульс бьёт в висках, и вновь присмотрелась в бумаги.

***

      Когда дверь комнаты открылась, мы вышли вместе. В одной руке я сжимала сумку, в другой — папку с подписанным договором. На ней теперь стояли две подписи.       Мы остановились в коридоре. Лиса повернулась ко мне и протянула руку. Её жест был одновременно обыденным и наполненным какой-то необратимостью. Но взгляд стал более жёстким, даже колючим.       Что-то изменилось. Её взгляд... он стал холоднее. Или злее? Я не была уверена. Но точно знала: передо мной уже не просто друг, а человек, с которым мне придётся пройти через всё, что теперь нас ждёт.       Я понимала: этой рукой мне придётся держаться за неё, не отпуская.       Я сглотнула, чувствуя, как этот выбор меня давит. Но всё же осторожно взяла её за руку, сжав чуть крепче, чем требовалось.       Я рискнула.       Мы шагнули вперёд вместе.