Camellia

*pov:Jennie*

      Я поправила солнцезащитные очки, дожидаясь, когда водитель припаркует мой гладкий чёрный BMW 7 Series в конце узкого переулка.       — Мне сопровождать вас, миссис Манобан? — водитель открыл дверцу и поправил свою кепку, а я, на мгновение собравшись с мыслями, отрицательно покачала головой.       — Я сама пройдусь до дома. — водитель, слегка кивнув, подождал, пока я выйду, и обратно сел внутрь.       Я взглянула в сторону и заметила, что отполированные изгибы автомобиля блестели на полуденном солнце, резко контрастируя со скромными домами среднего класса, выстроившимися вдоль всей улицы.       Когда я отошла, то почувствовала знакомый спазм в горле — рефлекс, который я не могла объяснить, чувство, которое возвращалось каждый раз, когда я посещала район своего детства.       Старое кирпичное строение стояло немного обветренным. Мимо меня проносились дети, смеясь и гоняясь друг за другом с той беззаботной радостью, которая теперь казалась мне чуждой. Я узнала несколько лиц — соседей, которые наблюдали, как я росла, жизни которых переплетались в гобелен общих воспоминаний.       Они всегда наблюдали за мной, когда я приезжала в собственный дом. Казалось, будто меня осуждают, на что причины никто и не знал.       Я провела пальцами по грубой краске забора, желая почувствовать её текстуру, чтобы соединиться с прошлым, которое казалось таким далёким от блеска и роскоши нынешней жизни. Это меня успокаивало.       Я много раз пыталась перевезти свою семью в хороший район, но они всегда отказывались. Их ответ всегда один: «Мы прожили здесь всю свою жизнь. Это наш дом. Дело не в размере или виде; дело в воспоминаниях, которые мы построили здесь».       И я сдалась. Возможно, мои попытки втянуть их в свой новый мир были ошибочными. Ведь, когда я оглядывалась на знакомый хаос жизни в этом переулке, смех с улицы, то поняла, что наше богатство — это и есть то, что мы имеем.       Я подошла к входной двери, сердце трепетало от предвкушения. Внутри в воздухе слабо пахло лавандой, ароматом, который я всегда ассоциировала с комфортом. Моя мама всегда собирала эти цветы и делала ароматизатор, как мне помнится.       Улыбаясь, я остановилась, прежде чем войти дальше, мысленно осматривая дом — старые рамы, заполненные выцветшими фотографиями, разношерстную мебель, которую мои родители собирали годами, и потёртый диван, на котором они проводили вместе бесчисленное количество воскресных утр.       Послышались шаги, и появилась мама, широко раскинувшая руки, шагнув вперёд, чтобы обнять меня.       — Почему не заходишь, дорогая? — с улыбкой я крепче обняла её в ответ, чувствуя, как она забирает всю плохую энергию и убирает с моих плеч горы проблем. Я просто растворилась в знакомом тепле. — Ой, ну посмотри, какая ты прелестная!       Просияла мама, и её глаза сверкали от гордости.       Я одарила её тёплой улыбкой, но не могла избавиться от ощущения, что взгляд матери блуждал в сторону припаркованной снаружи машины.       — Ты снова приехала одна? Лиса не с тобой? — улыбнулась она невинно, и я прочистила горло, убирая взгляд подальше.       — Мам, ты же знаешь, она очень занята, — я взяла её за руку и повела вглубь дома, чувствуя, как она глазами сверлит мне в спину.       Я знала, про что хотела спросить матушка, но прежде чем я смогла продолжить, из кухни вышел отец, вытирая руки кухонным полотенцем.       — Вот и моя девочка! — он притянул меня к себе для ещё одного объятия, крепко сжимая меня в своих руках.       — Я тоже скучала по вам, — отошла я и, как ни в чём не бывало, прошла в гостиную, — особенно скучала по своему дому!       Мама присела напротив меня, пока отец встал сзади неё, обмениваясь взглядами, которые говорили о многом. Воздух стал густым от невысказанных слов, и я чувствовала, как тяжесть их беспокойства давит на меня, как ещё одна большая серая туча.       Я знала, они беспокоились обо мне и о моей супруге, и о странном повороте событий, который развернулся всего лишь накануне.       Вздохнув, я откинула волосы назад и глубоко вздохнула, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт.       — Я знаю, о чем вы думаете, — начала я с максимально ровным голосом, но с настойчивостью, чтобы развеять их страхи. — То, что случилось вчера...       — Дженни, милая, — перебила меня мать, нахмурившись. — Ты не должна отчитываться. Просто... ты казалась такой счастливой вчера на фотографиях, а потом внезапно Лиса привела туда какую-то девушку...       — Это просто недоразумение! — опешила я, отмахнувшись от беспокойства матери. — Лиса встретила девушку на дороге, она была в опасности и нуждалась в помощи. После вовсе потеряла сознание, и ничего не пришло на ум моей любимой, кроме как привести её в особняк.       — С того ракурса, где снимали репортёры, это выглядело слишком интимно, — вмешался отец, скрестив руки на груди. Его взгляд был напряжённым, отражая некий намёк на недоверие.       — Боже, папа, — наклонившись вперёд, словно умоляя, я исказила голос. — Ты не доверяешь мне или Лисе? Припомню, она моя жена. И она никогда не сделает ничего, что навредит мне.       Родители обменялись ещё одним взглядом, будто быстрым обменом тревожными мыслями. Атмосфера казалась густой, как патока, даже тяжелее, чем желание разрядить обстановку.       — Я и не позволю уважаемой наследнице Манобан навредить тебе, — спустя время наконец нарушил тишину отец. Его голос был тихим, но твёрдым. — Дочка, если эта девушка когда-нибудь разобьёт тебе сердце, клянусь, я обрушу тот особняк им на головы.       Слыша эти слова, на горле застыл знакомый комок.       Сколько же они не знали. Мои родители думали, что мы с Лисой поженились по любви, в принципе, как и остальные.       Они не знали и не думали, что мне пришлось пройти и из какой западни Лиса меня спасла в тот злосчастный день.       Чувствовалась сила в словах отца, и из-за этих ироничных слов я просто прыгнула в его объятия, чтобы не пустить слезу перед ними и в очередной раз отвечать на их вопросы.       Мама вздохнула, напряжение в комнате начало спадать, когда она потянулась к моей спине, легко лаская.       — Мы всегда хотели для тебя лучшего, милая. Просто мы боимся того, чего не понимаем. Не знаем о секретах их особняка и не понимаем всей картины.       — Не нужно бояться, — сказала я, отдаляясь от отца и сжимая руку матери. — Я люблю Лалису.       Меня всегда удивляло, как я легко говорила эти заветные слова другим.       — Эй, что тут происходит? Похоже на воссоединение после долгих лет, — услышала я голос сзади и увидела Ханну, у которой взгляд метался между мной и родителями.       Ханна — моя родная сестричка, девушке семнадцать лет, стройное телосложение и мягкие черты лица — у нас в крови, как она отмечает всегда. У неё длинные, блестящие чёрные волосы. Её кожа светлая и гладкая, а глаза — широкие и выразительные, с лёгким макияжем, подчеркивающим их форму.       — И я рада видеть тебя, малыш Ким, — я подошла и потрепала её по волосам, усмехаясь от того, как она корчит лицо.       — Я давно уже не малыш! — протестует она. — Мам, пап, мы накроем стол сегодня? Пришла же ваша принцесса.       Она ухмыльнулась, и родители, потрепав её по волосам, ушли в сторону кухни. Как только они ушли, сестра наклонила голову ближе, и её голос упал до шёпота.       — Я видела случай в особняке, — сказала она, и я вздохнула, понимая, чего так не терпится ей узнать.       — Ханна, это недоразумение и дело взрослых.       — Послушай, я просто хочу, чтобы ты помнила — что бы ни случилось, ты не можешь отвернуться от Лалисы Манобан.       Я мгновенно почувствовала раздражение от слов сестры.       — У Лисы есть ресурсы, чтобы дать тебе и нам всё. Дом, стабильность, поездки за границу — просто подумай об этом! Так что не принимай поспешных выводов.       — Ханна Ким, прекрати нести эту чушь. Звучит, будто ты нуждаешься в чем-то, — рассердилась я и хотела пойти к родителям, но она держала меня за локоть.       — Я просто напоминаю, что ты держишь статус всей семьи, — говорит она тихо, а потом усмехается. — Уже как год никто не смеет ко мне придраться. А всё благодаря Лисе. Она красива, умна и очень добрая. Любая может словить её на свою удочку, так что, пожалуйста, моя любимая сестричка, постарайся удержать её.       Я сжала кулаки, чувствуя, как щёки горят от переполняющих чувств.       — Всё не так просто, — мой кулак ослаб, и, будучи подавленной, я вырвала руку из её хватки.

***

      Сумерки опустились на улицы, но от этого шум не утихал. Уже привычное тепло семьи резко контрастировало с прохладой вечера.       Я вышла, и, оглянувшись, заметила, что моей машины нигде не было видно. И водителя семьи тоже не оказалось.       Покопавшись в сумочке, я нашла телефон и попыталась дозвониться до водителя, но гудки шли, а ответа не было.       — Да вы издеваетесь, что ли?! — воскликнула я, стоя у обочины, погруженная в свои мысли. Вдруг рядом остановился элегантный черный седан.       Сердце моё пропустило удар, но когда окно опустилось, открыв дружелюбное лицо репортёра, я, казалось, успокоилась. Его взъерошенные волосы венчали голову, словно дикий нимб; глаза сжались, когда он широко улыбнулся мне. Я цокнула, не замечая, как сама улыбаюсь в ответ.       — Разве госпожи ходят пешком в такой вечер? — его голос прозвучал весело. — Подвезти?       Удивлённая и немного испуганная, я колебалась. Но, как я и говорила, не ощущала опасности рядом с ним.       — Было бы славно, — ответила я, поёрзав на месте и вновь оглядываясь. — Просто мой водитель уехал, а теперь не берёт трубку.       — Да ладно, мне не трудно. Я обещаю, что не выпущу никакой статьи о том, как невестка семьи Манобан осталась без машины, — его игривый тон снял напряжение и вызвал на моих губах нерешительную улыбку.       Я быстро села в салон и начала пристёгиваться.       — Помни, ты обещал скрыть мою ситуацию, — усмехнулась я, а Дохён отдал честь, уезжая из моего района.

***

      Уставшая, но с улыбкой я вошла в большой вестибюль особняка. Высокие потолки возвышались надо мной, украшенные замысловатыми люстрами, которые мерцали, когда на улице спускалась темнота.       Мне всего лишь хотелось уединиться с самим собой в спальне, но, как только я завернула за угол, мои надежды были прерваны.       Из соседнего коридора появилась Фрейя. Её острые черты лица обрамляли идеально уложенные волосы, которые блестели. Улыбка растянулась на её лице, но она показалась мне холодной и неискренней.       — Ох, я так ждала тебя, Джейн, — прощебетала она, её тон был полон притворного энтузиазма. — Ты слышала? Та девушка, которую спасла Лиса, наконец-то проснулась.       Выражение моего лица изменилось, когда я услышала эту новость. Волна беспокойства захлестнула меня, и слабая улыбка быстро погасла.       — Что? — я опешила, и, не задумываясь, достала телефон, торопливо набирая сообщение жене: «Та девушка проснулась. Приезжай как можно скорее».       Пока я отправляла сообщение, Фрейя подошла ближе, и на её лице появилось едва заметное удовлетворение.       — Кажется, тебя очень беспокоит эта девушка, да? — сказала она мягким, но с нотками скрытого притворства в голосе. — Как сходила к родителям? Выглядела ты ну очень счастливой.       Я нахмурилась — её подколка оказалась более резкой, чем я ожидала.       — Какое отношение к этому имеют мои родители? — парировала я, не понимая, почему она так быстро сменила тему. Но я знала о её склонностях к провокациям.       — Ох, забудь, — улыбка на её лице теперь напоминала ухмылку.       Моё сердце забилось быстрее, и во мне закипело раздражение. Как же это бесит.       Я не стала дожидаться от неё новых подколов и, развернувшись, пошла в сторону своей спальни, чтобы дождаться Лисы и наконец закончить песню этой девушки.

*pov:Lisa*

      Особняк возвышался передо мной, его роскошь резко выделялась на фоне серого неба. Сверкающие белые колонны обрамляли вход, а раскинувшиеся сады дремали, как будто даже природа опасалась того, что разворачивалось за этими стенами. Я сделала глубокий вдох; запах пропитанной дождём земли проникал в моё открытое окно, пытаясь утихомирить бурю, назревающую во мне.       Сообщение от жены привело меня в неистовство. Девушка, которую я спасла, больше не была безымянным, безжизненным существом, лежащим на кровати. Она была жива, и с её пробуждением я почувствовала некую свободу.       Выскользнув из машины, я на мгновение остановилась. Впереди стояла охрана, предоставляя мне вход, но часть меня хотела убежать — чтобы вновь не оказаться в центре внимания.       — Всё нормально? — тёплая рука брата легла на мои плечи, он прижал меня к себе и ободряюще улыбнулся. — Выглядишь так, будто что-то натворила, хотя таких качеств у тебя нет.       Он рассмеялся, и я сжала губы, кивая.       — Просто устала, — сказала я, скидывая его руку и оглядываясь на свою машину. — Ты иди, я сейчас.       Хуго хмыкнул и пошёл в сторону особняка, а я вновь открыла дверь автомобиля и достала оттуда коробочку и букет белых камелий.       Я не думала, что сегодня очнётся та девушка; уж крепко она ушла в сон. Поэтому планировала устроить для нас с Дженни вечер, чтобы хоть как-то извиниться за тот случай в день годовщины.       — Я должна быстро с вами справиться, госпожа незнакомка, — прошептала я, затем передала свои подарки охране и приказала незаметно доставить их в нашу спальню.       У меня были дела, поэтому, поправив сжатый галстук и надевая серьёзную маску, я направилась в особняк.

***

      Целеустремленно я поднялась по мраморной лестнице, а стук каблуков эхом разносился по огромному вестибюлю.       Я направилась в сторону гостевой комнаты, где уже собрались все заинтересованные члены семьи. Я закатила глаза, почувствовав раздражение.       — Вы ожидаете здесь какое-то представление? — обратилась я ко всем. Дядя, тётя, мама и братья сёстры — все их взгляды были устремлены на дверь гостевой комнаты.       Ответа не последовало. Дядя Лиам и его жена Даян взглянули на меня и затем ушли наверх. Они всегда казались мне частью другого мира. Остальные остались на месте.       Из комнаты вышла единственная медсестра. Её лицо было усталым, но внимательным.       — Как обстоят дела? — резко подошла я к ней. Она, колеблясь, поглядывала на брата Хуго, но я не придала этому особого значения.       — Она проснулась всего несколько часов назад. Я не думаю, что нам пока стоит её перемещать...       Мои брови мгновенно нахмурились, и я даже не заметила, как Дженни спустилась к нам.       С глубоким вздохом я прошла мимо медсестры. Она что-то скрывала или пыталась играть со мной в игры. Дверь скрипнула, и вот она — хрупкая и худая девушка, чьи спутанные волосы рассыпались по подушке, как тёмные складки занавески. Её испуганные глаза встретились с моими, и страх перешёл в шок, когда она, похоже, узнала меня.       Девушка осторожно села на кровати, а дверь сзади скрипнула снова, и я почувствовала, как любопытные взгляды изучают всю сцену.       — Вы... — голос девушки был хриплым, но ровным. Я не понимала, в какую ситуацию попала, и не знала, как себя вести. Оглянувшись, я поймала взгляд Дженни, которая также настороженно реагировала на незнакомку. — Это вы спасли меня...       — Да, я, — лепетала я и прежде чем я успела собраться с мыслями девушка вскочила на ноги и крепко обняла меня за талию.       Застигнутая врасплох, я замерла на месте. Мои руки неловко висели по бокам — я не знала, как ответить на этот прилив нежности.       Я чувствовала, как Дженни стоит прямо за мной, от неё исходило напряжение.       — Спасибо вам. Огромное вам спасибо, — чуть ли не плача, сжимала она меня из последних сил.       — Ладно, хорошо, как тебя зовут? — наконец выдавила я из себя, выбираясь из объятий. — Как ты оказалась на дороге в тот вечер?       Девушка отступила назад, всматриваясь в мои глаза, словно надеясь найти в них подсказки о себе.       — Я... я не помню...       — Не помнишь, как оказалась там? — я осторожно склонила голову, её голос был тихим и хрупким, как первый зимний снег, который может растаять от одного прикосновения.       — Я ничего не помню. Я даже не помню своего имени...       — Как не помнишь? — нахмурилась я. В этот момент ко мне подошла мама и нежно обняла девушку за плечи.       — Милая, успокойся, — мягко сказала она, — ты, наверное, через многое прошла. Просто дыши.       — Хочешь сказать, что ты не помнишь абсолютно ничего из своей жизни? — продолжала я и услышала, как мама шикнула на меня.       — Лалиса, сбавь обороты. Она только очнулась.       — Она очнулась несколько часов назад, — ответила я матери, поднимая руку, — Луи! — громко позвала я слугу, заставив девушку испугаться.       — Госпожа? — быстро пришёл парень, и я указала поднятой рукой на девушку.       — Собери её вещи и отвези её в участок. Пусть найдут её близких, — сказала я и развернулась, встретившись с Дженни, которая гордо подняла голову.       Я знала, что она тоже страдала из-за этой неразберихи, и моё решение её обрадовало.       — Но Лиса, правильно ли это? Девушка в смятении, а медсестра сказала, что её пока не стоит перемещать, — Хуго задержал меня у двери, и я хмуро убрала его руку.       — Это желание дедушки. Не в моих полномочиях оставлять её здесь или выставлять на улицу, и ты это отлично знаешь, брат, — процедила я сквозь сжатые зубы, затем схватила свою жену за руку и направилась в нашу комнату.

***

      Я быстро потащила Дженни в спальню. Она едва успела заметить перемену в воздухе, как дверь за нами захлопнулась, отгородив остальную часть шумного дома. Знакомый гул внешнего мира стал приглушённым, сменившись едва различимыми звуками наших сердец, бьющихся синхронно, но с оттенком напряжения.       — Лиса, что происходит? — спросила она, её голос был пронизан любопытством и тревогой, когда она всматривалась в моё лицо. Я указала глазами, чтобы она оглянулась, и вскоре её взгляд упал на кровать, где стоял большой и красивый букет белых камелий. Их шелковистые лепестки мягко светились в тусклом свете. Зрелище было поистине ошеломляющим, но рядом с ней лежала таинственная бархатная коробка, которая, я думаю, заинтересовала её куда больше.       Дженни сделала несколько шагов к кровати, рассматривая мой подарок. В этот момент я подошла ближе, неторопливыми шагами нежно обхватив её предплечья.       Ближе. Мне хотелось придвинуться ещё ближе, и я сделала это, ощущая, как шёпот моего дыхания у уха Руби вызывает дрожь по её позвоночнику.       — Мы так и не поговорили.       Я заметила, как смущение её усилилось, когда она повернулась, чтобы встретиться со мной взглядом. То ли это было удивление, то ли что-то ещё. Я никогда не пойму её чувств.       — Я облажалась с нашей годовщиной, — призналась я, мой голос был тихим и искренним, полным эмоций, которые я в повседневной жизни редко показывала. — Я знаю свою вину и хотела сегодня устроить нам приятный вечер.       Я понимала, что не могла обнажить свою душу всего несколькими словами. Всё это было трудно. Наш брак заставлял комфорт и хаос сосуществовать.       — Но, — она склонила голову, и я знала, что у неё много вопросов: почему? Как? Зачем?       Но я не хотела загружать нас обеих ненужными словами.       — Просто один вечер. Как в былые дни. Мы вдвоём, бутылка красного полусладкого и, возможно, фильм вечером, чтобы мы могли поспорить насчёт главных героев, — я улыбнулась, и она расслабленно рассмеялась. — Не смейся, я правду говорю. Через час у нас по плану ресторан.       Я взглянула на часы и заметила, как она удивлённо вскинула брови.       — Ты серьёзно? Я же даже не готовилась! — ахнула она, и я хмыкнула.       — Успеешь, — сказала я, когда она уже собиралась рвануть в сторону ванны, но я вернула её, схватив за тёплую ладонь. — Не хочешь подарок увидеть?       Я медленно наклонилась, потянувшись за бархатной коробочкой.       — Это не просто подарок. Я сделала его сама.       Я скрыла часть: я создала его, думая о тебе.       Это было лишним.       Мои пальцы слегка дрожали, когда я открыла крышку, чтобы показать изящное ожерелье. Центральное украшение сверкало под мягким светом, прекрасный дизайн из искусно обработанных лепестков камелии, которые, казалось, мерцали жизнью.       Меня всегда интересовала реакция Дженни, ведь она была единственной, кто видел мои творения.       — Думаю, тебе это подойдёт, — протянула я, чтобы она лучше рассмотрела.       И снова скрыла момент: каждый лепесток олицетворяет момент, который мы с ней разделили за год — каждый смех, каждую слезу, каждый ночной разговор, который, казалось, значит для меня большее.       — Вау... это прекрасно, — прошептала она, и слёзы навернулись на её глаза. И снова я не понимала её чувств.       — Наденешь сегодня вечером? — спросила я. Она кивнула, и я дрожащими пальцами вынула ожерелье из коробки, осторожно надев его на шею жены, надеясь, что прохладный металл согреет её кожу.       Я не решалась смотреть на неё, беря её руку в свои, нежно поглаживая тёплой ладонью. Затем наклонилась чуть ближе, моё дыхание стало более тихим и ровным. Осторожно, с трепетом, касаюсь её кожи губами, будто целуя самую тонкую часть её души.       Я иногда не понимала своих действий, но чувствовала, что они нужны в определённый момент.       Подняв голову, я встретилась с её нечитаемым взглядом.       — Я благодарна тебе, — эти слова, наверное, обозначали в целом наш брак. Она прошептала это, заправляя прядь моих волос за ухо. И снова я почувствовала знакомый трепет в груди, что меня беспокоит.       — Теперь можешь готовиться, — улыбнулась я, и она, широко улыбаясь, побежала в ванную.       Я не знала, что и чувствовать.       Я вздохнула и устроилась на диване, но внезапная вибрация телефона прервала мои мысли. Я потянулась за ним, ожидая сообщения от одного из сотрудников с напоминанием о встречах. Но вместо этого моё сердце замерло, когда я открыла чат с неизвестного номера.       Первое, что привлекло моё внимание, была фотография, заполнившая весь экран.       Гнев нахлынул на меня, когда я увидела эту сцену: Дженни смеётся, выходя из машины, а дверь держит знакомая мужская фигура.       Вчерашний парень, который заставил её рассмеяться, повторил это снова.       Незнакомое напряжение сжало мою грудь, когда я смотрела на изображение. Это внезапное открытие показалось мне предательством, глубоким ударом по доверию, которую мы никак не могли нормально построить.       Не было никакого контекста для фотографии, никаких объяснений, но изображение снова и снова проигрывалось в моей голове.       С приливом адреналина я встала и взглянула на белые камелии, чувствуя, как сердце яростно колотится в груди.

*pov:Jennie*

      Я стояла перед зеркалом, поправляя верх своего любимого платья насыщенного бордового цвета, которое идеально облегало мою фигуру.       Я представляла удивлённое лицо Лисы, тепло в её глазах и то, как она называет это субъективным оцениванием.       Улыбнувшись, я вышла из ванны, готовая. Войдя в спальню, моё волнение сменилось ужасом, когда открывшееся передо мной зрелище заставило затаить дыхание.       Стулья были разбросаны, маленький столик опрокинулся, а осколки разбитой бутылки вина разлетелись среди моря красного. Сердце забилось быстрее, когда я заметила лепестки камелии на кровати, теперь окрашенные в багровый цвет. Это выглядело как место преступления.       — Лиса? — позвала я, голос слегка дрожал. Ответа не было, только жуткая тишина особняка начала поглощать меня. Я осторожно шагнула вперёд, и босые ноги хрустели по стеклу.       Но это ничего не значило. Ничего страшного, что ноги пострадали.       Лишь образ окрашенных лепестков горел в сознании — таких красивых, таких нежных, теперь безвозвратно испорченных.       Внезапно снизу раздался голос. Напряжённый, расстроенный — что-то было не так.       Инстинктивно я поспешила вниз по парадной лестнице, моё сердце колотилось всё громче с каждым шагом. Мои босые ноги оставляли кровавый след. Когда я спустилась вниз, то, что меня встретило, было одновременно и утешением, и страхом.       Лиса. Она стояла в центре вестибюля и держала рядом ту безымянную девушку.       Я удивилась? Скорее, разозлилась, потому что девушка всё ещё была в особняке.       — Слушайте внимательно, — произнесла она, сжимая челюсть и отказываясь смотреть на меня, что насторожило куда больше. — С сегодняшнего дня эта девушка носит имя Селия и будет работать у нас горничной!       — Лиса... — прошептала я, спускаясь с последней ступеньки.       — Этого хотела наша Селия, и кто я такая, чтобы выставить её на улицу? — Она безумно улыбнулась, и я почувствовала, как меня начинает тошнить.       — Но Лиса, а как же дедушка? — я слышала замешанный голос Розэ, которая, казалось, была в смятении из-за поведения сестры.       — Я всё решу. Не беспокойтесь. Я ведь как кукла на нитках. Так легко со мной управлять, — подняв взгляд, я увидела, как она смотрела на меня, или же сквозь меня. — Ваши слова вошли мне в душу, брат Хуго!       Она воодушевлённо похлопала парня по плечу, после чего двинулась ко мне.       — Прости, дорогая, сегодня у меня появились дела. Как-нибудь потом повеселимся, — улыбнулась она, подошла ко мне с напряжёнными чертами лица, а глаза искрились недовольством.       Внезапно, словно сдерживая эмоции, она схватила меня за шею и притянула к себе.       Поцелуй.       Он был грубым, с жадным напором, но в нём проскальзывала скрытая агрессия, как будто она пыталась унять бурю внутри себя. Я не ожидала такой резкости. Этот противоречивый момент оставил вокруг нас напряжённую атмосферу. Она отстранилась и, не удосужившись даже захлопнуть за собой дверь, ушла.       Чувство, что ожерелье, оно начало сжигать меня, как будто его тепло проникает внутрь, обжигая моё сердце. Я ощутила, как жар от металла пронизывает меня, и захотелось вырвать его с корнями...