с тех пор

***

«Ваш барабанщик — полный отсос. Если он останется в этой группе, я сломаю нахуй ему ноги!» — со всей своей гордостью и надутыми уверенностью лёгкими, Раззл кратко и ясно изложил условия перед участниками Ханой Рокс. Можно было бы пустить смешок от этого самого британского акцента на свете, но темная, высокая фигура (причём цилиндр прибавлял роста!) с, кажется, серьёзным выражением лица, почему-то заставляла поверить ему на слово. Только Нэсти среди остальных, как белая ворона, кинул потенциальному барабанщику странный взгялд, словно мысленно нарисовал на его лбу мишень. Раззловы мысли были заняты только тем, как круто он бы вписался в эту Ханойскую тусовку, как бы играл в группе его мечты, а шансы были очень даже высокими — вон, как его мальчики облюбили, например, звать за кулисы после концерта! Он откровенно витал в облаках, возвращаясь домой поздно ночью, снова в пабе с парнями засиделся... Витал в облаках, пока звонок на домашний телефон не раздался. — Аэ... Алло? – Ник вяло пробормотал, поднимая трубку телефона. — Слушай мня сюда, выблядок английский! Щё раз чё-нить пизданёшь пр Джипа, я те твои ноги своими ж руками на тристашсят градусов нахуй проверну! Ес за ебальником следить не буш, твоя челюсть нижняя на соплях будет болтаться!! С тех пор Нэсти чуть ли не всегда пил вместе с Раззлом.

***

Майкл расхаживал кругом по комнате, и, изображая (в его случае именно так) строгую походку и скрестив руки на груди для пущей убедительности, читал лекцию по истинной и единственной праведности: — В этом доме, начиная с этого дня, никто из вас не будет больше убивать или причинять вред ни одному живому существу, я понятно выражаюсь? — Певец делал шаги в такт своим словам, пристально оглядывая каждого, кто находился рядом с ним. Правда, наверное, мало кто вообще в принципе мог воспринимать какую-либо информацию, что уж там моральные нравоучения... Вон, там, Энди уже в другом измерении давным-давно, Сэм держится из последних сил, чтобы не уснуть, подложив журнал комиксов под голову, а Нэсти с Раззлом пустые бутылки в ряд выставляют. Картина маслом. — Ну раздавил я этого ебаного паука, что такого-то? Так говоришь, будто я хожу с косой и только сею смерть! — возразил барабанщик, задирая подбородок. — Это, блять, Божье создание! Ты не должен был убивать его! — Монро почти кричал, наклоняясь к Раззлу и активно жестикулируя. — Ты не должен был намеренно убивать его, Разз! — Послушай, Майк прав. Сукой-то не будь, Ник. — пробормотал Яффа со своего места на диване, не поднимая головы. — Во бредятина-то! Сэм, ты вообще заткнись... Некоторое время спустя, когда за стенкой уже был слышен ужасный храп, Раззл зашёл в небольшую комнатушку, что он делил с Майклом. Заметив того не спящим, зато пишущим что-то в тетради, он присел на край кровати. — О, ты всё ещё пишешь, да? Слушай, э-э... Прости меня мужик, ладно? Я сделал это только ради тебя, я не думал убить кого-то со зла. — Дингли, уже получше отошевший от нереальной смеси вискарика с пивом, начал раскаиваться, протянув певцу руку в знак примерения. — Я люблю тебя, мне не хочется тебя больше расстраивать. Блондин поднял голову, чтобы кинуть Раззлу сначала наигранный, колючий взгляд, но он играл с ним, потому что в этот же миг, он, с улыбкой десять миль в ширину, отбросив тетрадку с ручкой, хватает раззлову ладонь, только чтобы подползти поближе и обнять крепко, чуть ли не седлая барабанщика верхом. — Ну как я могу обижаться на своего лучшего друга? Я тоже люблю тебя, но ты должен мне пообещать, что никогда больше не причинишь вред живому созданию, хорошо? — Монро говорил, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть Дингли в глаза. И как барабанщик мог отказать такому прелестному взгляду? Тут мог быть зубогнильно-сладкий конец, но из дыры прямо у подножия кровати снова выполз огромный паук, от чего Майкл вдруг вздрогнул и завизжал, а Ник, ни секунды не теряя, по привычке раздавил животное ботинком. — Иисус Христос! Фух... а, э-э... Раззл!!!! С тех пор барабанщик Ханой Рокс не имел права причинить кому-либо и чему-либо вред. Потому что он был связан по рукам и ногам...

***

Раззл Дингли стал для группы глотком свежего воздуха, скрепляющим, надёжным звеном, как будто прямо по его приходу их слава выросла в разы! Если раньше они были еле-еле в состоянии оплатить свои счета, то теперь, особенно после тура по Стране восходящего солнца, у них было настолько много денег, что можно было... Спускать всё на выпивку! — Вы, подонки, должны перестать каждый день ходить в пабы! Я могу понять, что в Лондоне они востребованы и всё такое, но мы ведь можем не просрать наши первые большие доходы? — Монро снова ругался по-родительски на своих коллег по группе. Если считать на пальцах, сколько было подобных процедур, то понадобится человек пятеро. Считая только на руках. — Перестань, Майк, это ж тебе лично не вредит! Ты со своей частью распоряжайся как хочешь, ты ж в моём пиве ещё не поскользнулся, чтоб ноги переломать! — Маккой по-своему налаживал связи. Ну а в чём он не прав? — Раз в жизни, я с тобой, Энди согласен, а сегодня вечером мы идём... В это, как его... Пузо Агаты Кристи! — Радостно воскликнул Дингли, хлопая соло-гитариста по плечу. С тех пор Голова Шекспира никогда не бывает пустой.

***

Восемьдесят третий год, какой-то безлюдный, запущенный район, Лондон. Стоят Майк Монро и Энди Маккой, ссут под забором. — Скажи мне, Энди, почему моя струя журчит так громко, а твоя — так тихо? Как у тебя это получается? — спрашивает Монро. — Всё очень просто, Майкл. Просто ты ссышь мне на ботинки, а я ссу тебе в карман. С тех пор такого шаблона, в принципе, эти двое всегда и придерживались в любых формах его проявления.

***

Перед концертом Сэми весь взволнованный опрокидывал все вещи, лежащие на столе в гримёрке вверх дном. Заглянет под стол, за стол, поползает на полу, потом обопрётся о стену и возьмётся за голову. Монро проходил мимо, чтобы посмотреть очередной раз в зеркало и поправить свою куртку с бахромой и не оставил озадаченного басиста без внимания. — Чего случилось, Сэм? Ты чё-то потерял? — спросил певец, даже не глядя на Яффу. — Я, кажись, серёжку просрал... Осмотрел все углы, все шкафчики прочистил, а её нет. Мне с серьгой в одном ухе на сцену выходить, чтоб меня потом сфоткали и выясняли, пидор я или нет что-ль? — жаловался басист на своё великое ненастье. Майкл отвлёкся на пару секунд от перебирания своих безумно начёсаных волос, чтобы прогнать в голове проблему Сэма и выдал, опомнившись: — А-а, ты про кольцо это? Блин, я помню, что одалживал её у тебя... Неделю назад? Короче, вот, возьми мою просто. — с лёгкостью предлагал певец, отстёгивая украшение в виде блестящего полумесяца с правого уха. — Спасибо, мужик, но ты разве не... Ты не против фанатов и всей их херни? — Ой, знаешь, мне по-хре-ну! С тех пор Монро и Яффа часто менялись друг с другом серёжками.

***