Когда нет выбора.

      Это не в первый раз.       Это чувство окутывает его с головы до пальцев ног, заставляя вжаться в кожаное кресло.       Одежда пропахла бензином, кожа источала ароматы похуже. Вид был просто отвратительным.       Сколько раз ему удалось открыть глаза за это время?       Сколько раз ноги несли его поздней холодной ночью к тому самому круглосуточному магазину, где начинал заканчиваться алкоголь. А милая продавщица с опаской смотрела на молодого юношу.       Какой сегодня день?       Вокруг Чон Чонгука скопилось очень много бутылок. Сначала их было две, как он и планировал, но потом все пошло по накатанной. Это паршивое чувство, будто парень везде наделал ошибок и не может справиться с тем, что взвалил на свои плечи.       Надежду его близких, которые каждый день приходили, пытаясь добудиться до молодого человека.       Ким Тэхён заглянул в гараж утром следующего дня. Он не был настойчив, давая лидеру достаточно проспаться после стольких литров виски. Только сердце в груди сжималось от боли. Обещание, которое молодой человек дал, пусть не первый раз, но тогда звучало в разы убедительнее. Чонгук ведь держался ради него, обещал ему держаться и теперь спал в окружении трех пустых бутылок. Третьей он догнался уже поздно ночью, взяв с прилавка, что стало ближе всего.       Но кто он такой, чтобы устраивать из этого сцену?       Пак Чимин пришел без предупреждения ближе к вечеру. Он прекрасно знал методы влияния на своего друга, но Чонгук лишь на минуту открыл глаза, выдавливая из себя рвотные позывы. В носу задержался запах бензина. Поверхностное дыхание не давало мозгу команды к действию, стоило только немного проснуться, набрать в легкие воздуха, как можно было ожидать неимоверной катастрофы. Пак с отвращением смотрел на того, кто свернулся калачиком в кресле.       Жалкий вид.       Только теперь ему почему-то не жалко Чон Чонгука.       Он подставил какое-то старое ведро, в котором валялось немного старого мусора. Немного расчистил дорогу, ведь если Чон вдруг очнется и захочет встать, скорее всего, его не удержат ноги.       — Мог бы просто извиниться, — прокомментировал Пак себе под нос, кидая сверху на Чона что-то на подобии пледа.       Его старания не были оценены. Чонгук повернулся на месте, стягивая с себя ткань прямо на пыльный деревянный пол.       Солнечный свет из всех щелей утром третьего дня, последнего дня для подготовки к концерту. Чонгук приоткрывает глаза, отмечая для себя давящую боль в районе висков и неприятные ощущения в теле. Оно ему будто не принадлежит. Вытягивая шею, парень оглядывается вокруг. Тишина, разряженный телефон на тумбочке, куча бутылок из-под виски. Ладонью, лениво потирая глаза, пытается встать, сопровождая попытку шумным выдохом.       Чон Чонгук выглядел отвратительно.       Некогда подкаченный, привлекательный даже не в своей самой лучшей форме, его лицо сильно опухло, глаза практически не открывались. Разогнуться сразу не получилось, спать два дня в позе варёной креветки давало о себе знать. Лидер потирает плечи, словно это хоть немного поможет ему прийти в себя.       Жалкая иллюзия.       Ему нужно домой, связаться с парнями — вот первая мысль, возникшая в протрезвевшей голове.       Трясущимися руками он берет мобильный, убирая в карман, но координации не хватает. Телефон падает, скользя по внутренней части куртки, падая боком на пол. Промахнулся.       Дорога до дома оказалась стремительной. Ноги сами несли его в нужную сторону. В руке сжимая телефон, чувствуя, как холодный ветер обжигает кожу, Чон терпел. Наконец-то в его голове не было никаких мыслей, ему так нравилось это чувствовать. Легкость на душе присутствовала только потому, что парень не знал, что ребята каждый день заходили к нему в попытках добудиться.       Кинув связку ключей на входную тумбочку, Чон яростно пытался разобраться с молнией на куртке. Та замерзла, отказываясь работать. Словно вымещая свою пассивную агрессию на предмете одежды, нервно дергая безуспешно язычок молнии, лидер продвигался мелкими шагами вперед прямо в обуви. Когда она смачно щелкнула, намекая на поломку, Чон наклонился снять ботинки.       Как на зло шнурки на берцах завязались в плотный узел, испытывая последние капли его терпения. Пальцами не получалось ухватиться за нужный шнурок, потратив минут десять на распутывание, Чон сорвался с места, замахиваясь ногой в пустое пространство. Будто ботинок, таким образом, сам свалиться с его ноги, но это лишь помогло набраться концентрации ещё ненадолго.       Разувшись, Чон кинул куртку на диван и присоединил мобильный телефон к зарядке. На чёрном экране появилось изображение красной, полностью разряженной батарейки. Пока телефон оклемается от долгого нахождения на холоде, начиная заряжаться, пройдет достаточное количество времени, чтобы принять душ.       Прислоняясь кончиком носа к плечу, делая слабый вход, Чон закашлялся. Перегар, бензин, пот. Он составил бы конкуренцию любому бездомному на улице своим видом.       В ванной комнате на стене по традиции находится зеркало. Чонгук яро игнорирует своё противное отражение, быстро скидывая с себя одежду. Он кидает её на пол, прикладывая силу, будто это помогает избавиться от напряжения в теле.       Он раздражен на самого себя.       Резко поворачивая голову в зеркало, взору предстает не Чон Чонгук.       Его убогая копия.       Отросшая черная щетина, зеленоватый цвет лица из-за постоянных токсинов в организме и отсутствия еды столько времени. Волосы грязными паклями болтались перед глазами, словно отросли за эти пару дней на несколько сантиметров. От былой укладки не осталось следа. Опухшее лицо, некогда четкие скулы превратились в милые щечки, но вид до кучи портили синяки под глазами. Он касается своего лица, проводит по сухим губам в запекшейся крови, усмехается с самого себя.       Смеётся. Громко смеётся, не отводя взгляда от зеркала.       «— Вот таким ты видишь свое будущее?» — проносится мысль в его голове.       Тошнит.       Не от противного запаха, а от собственного душевного ощущения.       Будто в пустой холодной комнате кто-то нагадил, пытаясь прикрыть это газетным листочком.       Чонгук резко замахивается кулаком прямо в зеркало. По хрупкой поверхности расползается красивая паутинка и тысячи маленьких осколков теперь показывают одну и ту же картину, усугубляя положение. Боль в руке купируется болью в душе, одна вытесняет другую. Его желтоватая улыбка, больше похожа на оскал хищного животного, разъяренные глаза.       Только к самому себе он критичен.       Совершая ошибки на фоне эмоций, он будто наказывает себя за проявление слабости.       Медленно опуская руку, тонкие кровяные дорожки спускаются по пальцам молодого человека, крупные капли, хаотично падая на пол, заполняют светлую плитку, разбиваясь при падении. В центре осколков, куда пришлась основная сила удара, кровяной след, напоминающий о собственной импульсивности.       Пар от горячей воды заслоняет видимость, и каждая частичка зеркала быстро покрывается испариной. Тело молодого человека, промерзшее до костей, не сразу оказывается под струями воды. Ему приходится привыкать каждой частью тела, стоя недолго сначала с одной стороны, потом разворачиваясь другой, и только кожа лица радовалась умыванию. Запуская пальцы в мокрые волосы, массаж кожи головы был личным спортом его слабостей. Почесывающие круговые движения вызывали табун мурашек по всему телу не меньше, чем долгожданный горячий душ. На макушке удовольствие достигло пика, и лидер вздохнул, пытаясь надышаться в душной ванной.       Сколько он простоял, просто наслаждаясь массажем — не важно. Какой-то старенький гель для душа, точнее его остатки. Чон выдавил их прямо из бутылки на грудь, свободной ладонью распределяя по телу. Не смотря на дешевизну, он отлично пенился и очищал кожу, придавая ей приятный запах вишни. Не найдя чего-то подобного шампуню, не нашлось ничего лучше, чем помыть волосы тем же самым гелем. Мужская уходовая косметика славиться своей многозадачностью.       Рана на руке размокла, переставая кровить, но неприятно саднила, отвлекая молодого человека от личного сорта релаксации.       Только выключив воду, в домашний звонок кто-то позвонил. Этот противный рингтон повторялся последний раз в школьные времена, когда к матери часто забегали подруги со своими детишками. Вытирать тело Чон Чонгук не стал, оказался слишком заинтересован нежданным гостем. Обернув полотенце вокруг бедер, лидер направился открывать дверь.       По-хорошему сначала нужно было посмотреть в глазок.       — П... — Начиная говорить, Ким Тэхён сразу бросил свой взгляд на разгоряченное тело Чонгука, только что покинувшего ванную.       От тела исходил пар, так как на лестничной площадке было едва теплее, чем на улице, разве что ветра меньше. Мышцы находились в напряжении, так как Чон крепко вцепился в дверную ручку, подаваясь корпусом немного вперед, как бы встречая гостя.       — Тэхён? — Округлив глаза от удивления, Чон быстро затянул барабанщика к себе в квартиру.       — Я, кажется, не вовремя, — он опустил широко распахнутые глаза, убирая руки в карманы новенькой куртки.       Вновь тратил деньги в интернет-магазинах, чтобы не думать о насущных проблемах. — Как ты тут, ну...       Не способность складывать слова в предложения обуславливалась волнением. Чонгук был уверен, что друзья возненавидели его за подобные проделки, вновь несдержанные обещания, а Ким сейчас стоит и мнется на пороге его квартиры, явно обеспокоенный чем-то.       Закинув руку за голову, играясь пальцами с мокрыми волосами на макушке, Чонгук ждал ответа на свой странный вопрос:       — Увидел, что твой телефон находится снова в сети, мне СМС-ка пришла, — Ким показывает уведомление, которое пришло около пятнадцати минут назад.       Это значит, что барабанщик сразу рванул к нему.       Губы Чона расползлись в искренней, кривой от смущения, улыбочке.       — Не против? — Тэ стянул куртку со своих плеч.       Вместо того, чтобы ответить, Чонгук обхватил своими горячими ладонями его холодные, помогая стянуть верхнюю одежду. Полуголый разгоряченный вид, ещё не высохшие капельки воды на груди, он так близко.       У Тэхёна мурашки по спине пробежали.       Да, он хотел ощутить подобное...       И даже ощутить больше, но сегодня он пришел сюда на правах близкого друга, а не влюбленного парня.       — Если тебе пришло, то Чимин тоже получил такое сообщение?       — Если он пытался дозвониться до тебя, — пожал плечами Тэ, проходя вглубь квартиры.       Квартиры, где пахнет табаком, сколько бы духов не вылил на себя молодой человек. Старая мебель впитала слёзы родной матери его любимого человека и табачный дым самого главного врага. Тяжело сглотнув, Тэ перевел дыхание, пытаясь продолжить разговор:       — Пытался, не переживай.       Но Чон Чонгук уже стремительно бежал к зарядному устройству, поглядеть на пропущенные вызовы.       Среди них три от Пака.       В разный день, в разное время.       Надежда приятным чувством распространилась по телу, словно приятный электрический импульс. Пока Чон набирал извинительное сообщение, чтобы вкратце описать пережитые чувства, Тэ осматривался. Он не мог не заострить свое внимание на нем, сидящем на полу, на его широкой спине.       Чон повернулся, нажимая кнопку отправить и когда привстал, то Тэхён уже оказался рядом. Разворачивая руку к себе тыльной стороной, барабанщик еще издалека заметил рану.       — Это зеркало, — кивнул Чонгук в сторону ванной комнаты, выдергивая руку.       Ему было стыдно, что Ким это увидел.       — Почему не перевязал?       — Только из душа вышел. Да и вообще, так заживет, — махнул рукой лидер, улавливая, как личико Тэхёна становится более хмурым.       — А если там остались осколки?! — Слегка повысил топ парень, вновь хватая лидера за руку.       В этот раз сопротивляться он не стал, дал себя осмотреть, чтобы молодому блондину было спокойнее. Ким внимательно изучал рану, подобно врачу, нашел самый яркий источник света, развернул руку к нему. Рваные края оказались чистыми, перестали кровить, так как порезы оказались не глубокими.       Легко отделался.       — Совсем себя не любишь. Лучше перевязать, — таков был вердикт местного доктора Кима.       — Я не прошу читать мне морали, Тэхён. Не маленький уже, — резкие фразы вылетали с мягкой интонацией, потому Тэхён не обиделся.       — Ты уже завтракал?       — Пару дней назад, как раз. Самое время обедать, — громко хлопнув в ладоши, начал потирать их друг о друга.       Только он знал, что кухонные шкафчики пустуют.       — Поражаюсь, как у тебя остается энергия функционировать. Я схожу в магазин, — Тэ сорвался с места, но был остановлен Чонгуком за руку.       — Я с тобой.       — Ты только что из горячего душа, волосы еще мокрые. Выйдешь на улицу, никакого иммунитета не хватит. Я схожу один.       — Пакеты тяжёлые! — Продолжал напрашиваться Чон.       — Забываешь, что я тоже парень? — Тэ изогнул бровь от недоумения.       Чон быстро замял свой пыл составить другу компанию. Все такие если он хочет помочь от всего сердце, пока прекращать отталкивать его.       Может в этом кроется его путь к счастью.       Чон Чонгук был настроен дозвониться до Чимина, пригласить его в квартиру, составить скромную компанию двух друзьям. Потом задумался, глядя в экран телефона, где на заставке экрана блокировки красовалось селфи рок группы: «Вдруг, Тэхён не хотел бы делить мое внимание сегодня с кем-то ещё».       В нём зарождалась дилемма.       Последнее чистое белье, остальное скромной кучей валялось в корзине в ванной комнате, ожидая стирки. Чон натягивает белые боксеры, идеально облегающие его бедра, растирает тело полотенцем, откидывая его в сторону кровати. Пока Тэхёна нет, можно было привести себя в должный вид. В спальне все лежало ровно на тех местах, как разбросал все несколько дней назад молодой человек. Вещи, перевернутые по всему шкафу, стоило только потянуть на себя дверки, как они вываливались на пол.       Чонгук аккуратно сгреб все, разложил по свободным местам по полочкам, скрывая очевидный беспорядок. Вещи, что лежали на стуле, на кровати, пока он примерял недавно старый пиджак, из которого вырос много лет назад, тоже оказались в шкафу. Вид пустынной холодной спальни, куда не хочется возвращаться.       Парень натянул на тело футболку, ранее она использовалась как домашняя одежда, но выбора сейчас не было. Остальное он сгреб руками, донес до ванной, кинул там на пол. Тяжело вздыхая, глазами Чон оценивал масштаб бедствия. Сколько придётся запустить раз машинку, чтобы перестирать тут всё?       И когда он последний раз ей пользовался?       Нажимая разные кнопки, старая стиральная машинка не славилась качеством своей стирки, выполняла лишь базовые функции. На панели управления загорались сначала одни огоньки, потом другие, нигде нельзя было посмотреть, какие характеристики выставлены, как сейчас это показывается у современных моделей.       Благо одинокая жизнь научила парня обращаться с вещами. Все они стирались редко, но всегда правильно. Цвет к цвету, материал к материалу, если это требовалось. Чёрные вещи были загружены первыми, так как это самый ходовой цвет в гардеробе Чонгука.       Нажав «старт» ничего не произошло.       Чон хлопнул по панели, думая, что проблема в стиральной машине. Один хлопок не принес результата, за ним второй, третий более сильный. Единственный раз ему хватило сил разобраться со стиркой, как ничего не получается — он был в бешенстве! С каждым ударом по машинке, Чонгук выходил из себя сильнее, вкладывая в эти хлопки уже гораздо больше смысла, чем просто стирка.       Он терял контроль.       Кажется, если бы сейчас на пороге не появился Ким Тэхён, Чон бы вновь сорвался, выведя из строя старую технику.       — Что делаешь? — Упираясь ладонями в дверной косяк, Тэ заглянул в ванную комнату.       Чон поднял свои испуганные глаза на Тэхёна, застыв в неудобной позе: одна рука на панели стиральной машины, сам молодой человек в позе лотоса сидел на холодной плитке, молча моргал, глядя на друга.       — Ты словно котенок, ходишь совсем невесомо, — наконец-то звук воды, заполняющий барабан, заполнил ванную. Чон поднялся, чувствуя неприятные ощущения в ногах из-за неудобного положения.       — Что будешь кушать?       — Что бы хотел ты?       — Идиотская привычка отвечать вопросом на вопрос, — будто не первый раз уже заостряет на этом внимание Тэ.       Он занес продукты на кухню, разбирая пакеты. Аккуратно выкладывая одну упаковку, за другой, Тэхён будто сам оценивал, что может приготовить из того, что схватил на скорую руку в круглосуточном магазине.       — Надо было просто купить рамён, — Чон встал напротив, пытаясь помочь Тэ, однако парень притянул пакет к себе поближе, намекая лидеру на отдых. — Сколько я должен?       — Я потом посчитаю, — Тэ подмигивает, разворачиваясь к мойке, прихватив с собой некоторые купленные овощи.       Ему нравилось ухаживать за ним, а вот Чонгук чувствовал себя неловко.       Лидер добавил тихо:       — Готовь на свое усмотрение, — но в этой фразе не было безразличия.       Напротив, ему стало очень интересно, что Ким Тэхён приготовит для него с таким условием. Ранее никогда никто не заботился о нем, кроме лучшего друга, Пак Чимина.       Он никому был не нужен, оставаясь из раза в раз после шумных компаний в одиночестве этих стен. Сейчас эта квартира приобретала более живые краски, запоминалась хоть чем-то хорошим в настоящем, а не была убежищем прошлого. Запах свежих нарезанных овощей заполнял потихоньку квартиру, вытесняя неприятные запахи. Чон уместился на узком диване, пристально наблюдая за барабанщиком, увлеченным готовкой.       Как он мельтешил из стороны в сторону, чтобы успеть закинуть продукты в нужной очередности в кипящую воду. Как внимательно помешивал воду, постепенно добавляя соль и другие специи по вкусу. Ким развернулся к Чону с ложкой в руках. В ложке капелька еще не до конца приготовленного бульона, Тэ подзывает молодого человека к себе.       — Попробуй!       Чон без лишних слов обхватывает горячее железо губами с краю, втягивая говяжий бульон. Он внимательно изучает, как Тэ светиться от ожидания похвалы и делаёт наиграно угрюмый вид, будто ему не понравилось.       — Ну...       — Соли маловато?       — Знаешь...       — Или специй еще добавить?       — Ким Тэхён, ты подрабатываешь шеф-поваром?! — Звонкий восторженный голос смутил Тэхёна.       Всё это — похвала от любимого человека.       Ему не терпелось закончить поскорее и начать трапезу.       За скромным столом из тёмного дерева не было большого количества закусок, как это принято большими семьями. В плошках аккуратно уложены листья салата, подав свежесваренный суп, рис, несколько видов свежей овощей, аккуратно нарезанные на ломтики и острая паста.       Ким не любил острое.       — Не добавляешь в суп? — Чонгук схватил пасту, ложкой выгребая все прямо в тарелку с супом.       От привычной языку остроты уже не было тех ощущений, которые испытываешь, когда впервые пробуешь что-то по-настоящему острое. Затрудняется дыхание, лицо краснеет, во всём теле мигом повышается температура. Становится больно глотать, и никакая жидкость не поможет избавиться от этого чувства надолго, пока оно само не исчезнет. Сейчас просто приятно подпекает кончик языка, не более, от этого вкус еды раскрывается сильнее.       Ким отлично готовил. Суп получился наваристым, в меру подсоленным.       Чонгуку захотелось добавки, когда в он в несколько минут опустошил свою тарелку и переглянулся с удивленным барабанщиком, едва приступившем к трапезе. Тэхён медленно смаковал каждую ложку, дул поначалу, чтобы не обжечься, а потом попривык и просто не спеша кушал.       — Скажи честно, ты ведь сюда не супчика мне пришёл сварить, — Чон развернулся к парню корпусом.       — Ну, — протянул Ким, отпуская ложку. — Я не должен тебе говорить, но мы с Чимином думали устроить выступление без тебя.       Молчание.       Чон давиться собственным комом в горле, забывая, как дышать.       Тэхён возвращается к трапезе, не чувствуя вины за сказанное.       Но ему больно, вновь больно.       Лучшие друзья, единственные люди на планете, кому Чон Чонгук мог доверить свои проблемы с алкоголем и рассудком, теперь собираются вдвоем, чтобы выступить без него?!       — Думали, — едва слышимо шепчет себе под нос Чон, в его голове эта фраза крутиться без остановки. Он перестал моргать, ещё сдерживал дыхание, пока громко не закашлялся.       — Расслабься, Чонгук, мы не вывезем это без тебя, — ладонь барабанщика падает на колено Чона, однако парень скидывает её с себя.       Он молча поднимается из-за стола, хватая пустую тарелку и идет намывать посуду, чтобы хоть немного отвлечься. Тэ только сейчас начинает осознавать, как глубоко задел любимого человека. Блондин поджимает губы, пытаясь исправить положение:       — Ты так плохо себя чувствовал, не открывал глаза, а если и открывал, то выходил на улицу проблеваться. Чон Чонгук, мы испугались! — Привстав со своего места, Тэхёну удалось привлечь внимание лидера.       Вода перестала литься, брюнет замер, продолжая слушать рассказы о событиях, которые происходили с ним вовремя отключки.       — Мы не успели порепетировать все вместе, как планировали...       — Кто это предложил? — Лидер развернулся, держа в руках мокрую посуду.       — Какая разница?       — Кто? — Более настойчивый бас заполнил комнату, погружая после в тишину.       Тэ хлопал глазами, придумывая неоднозначный ответ.       — Я.       — Ты?! — Усмехнулся Чон, кидая посуду в мойку. — Слушай, иди домой, — с горяча он махнул рукой в сторону двери, уходя в комнату.       — Чонгук, это не значит, что я хотел этого!       — Ты... — остановившись в дверях спальной комнаты, Чон развернулся к Тэхёну, приподнявшемуся с места, чтобы удобнее было говорить вдогонку.       Он боялся следовать за разъяренным молодым человеком.       — Ты отлично устроился, Ким Тэхён. Попользовался мной в личных целях, прекрасно зная, как я падок на романтическое внимание, потом построил из себя недотрогу. Чтобы я чувствовал себя виноватым? Не знаю, — слова срывались с уст, больно царапая сердце Кима. — Я тут стараюсь группу восстановить, всем угодить, дать право голоса! А потом срываюсь и вместо помощи получаю что?! — Мелкими шажками Чон двигался вперед к Тэ.       Около тумбочки, где он остановился, куча вещей в раз разлетелись в разные стороны одним взмахом руки лидера. Раненная ранее рука вновь засаднила, появились новые царапины и тупая боль от удара, не имеющая права отвлечь от пламенной речи.       — Ты думаешь, что все в мире существуют тебе только помогать, блядь?! — Тэхён в ответ повысил голос, это была единственная возможность защититься.       — Нет, я думал, что у нашей группы что-то получится, — грустно, спокойно, отстранено. — Спасибо за вкусный суп, если из-за этой подачки в мою сторону тебе стало легче на душе, я очень рад.       Тэхён стремительно засобирался домой. Он натягивал обувь, накинул куртку, ломился в закрытую дверь, лишь не слышать того, что сказал Чон Чонгук в след:       — И разочарован, Тэхён.       Он убил его зарождающиеся чувства.       Сейчас очень не хватало рыжеволосого тусовщика. Чимин всегда умел донести до раздраженного и обиженного молодого человека истину их побуждений. Просто сейчас это казалось не правильным. Пусть, Чон Чонгук об этом никогда бы не узнал. С чего вдруг столь болезненные откровения?       Тэхён хотел быть ближе, хотел быть искренним, но был воспринят враждебно.       Это защитная реакция. Сидя в глухой тишине, вдыхая запах свежеприготовленного супа, он прокручивал в голове все, что высказал Тэхёну, сожалея. Что он должен был делать? Просто без эмоционально принять факт того, что друзья пытались его бросить? Или наоборот он должен был пригласить Пака, отчитав их обоих. Кто он такой? Он лидер их группы, но не их жизни.       Темнота усиливала одиночество пустынной комнаты, где красовался только шкаф и кровать. Чонгук прислонившись спиной к спинке кровати, втянул ноги на твердом матрасе, смотря в одну точку.       Пытаясь сосредоточится, он думал, что делать дальше. Как жить. С каких решений ему надо двигаться дальше? И простят ли его близкие люди. Он не может просто выливать на них свои проблемы и эмоции, а потом извиняться, как абьюзивный парень.       А Тэхён?..       Им было так хорошо вдвоём.       Уют родного дома — то чувство, которое Чонгук ощутил спустя столько лет. Вспоминая, как Ким ломился прочь из этого места, по телу Чона бегут марашки. Самому с себя противно.       Мобильный телефон разрывался от входящего звонка.       Чон подлетел к зарядке в надежде увидеть там иконку Ким Тэхёна, но там красовался его лучший друг.       — Ты последние извилины алкоголем залил?! — Пак возмущенно кричал в трубку, от чего Чонгук поначалу отстранился от трубки.       Он был счастлив услышать голос друга.       — Чего кричишь?       — Тэхён мне всё про тебя рассказал, неуравновешенный ты наш.       — Что именно? — Прикусив ноготок указательного пальца свободной руки, Чон замер в ожидании рассказа.       — Что ты разозлился за него из-за предложения выступить вдвоем. Ты совсем не понимаешь? А, ну да, ты же был в отключке большую часть времени... В общем, за нами, как только ты отрубился, стали следить. Доводят до дома, провожают по улицам. У каждого свой человек!       — Значит, он не шутил...       — Ты о чём?!       — Да я, видимо рассказать не успел. Заказчик сказал мне какое-то странное название и когда я переспросил, он уточнил, что это корейская бандитская группировка. Видимо...       — Пиздец... Чувак, я в тебе не сомневался, — разочарованно вздохнул Чимин.       — Блять, да я же не думал!       — Да ты вообще последнее время нихуя не думаешь, понял? Ни о ком. Всё, ладно. Завтра выступление и только попробуй доставить нам проблем.       — Стой, — резко спохватился Чонгук. — Хочешь сказать, что это наше последнее выступление вместе?       — Я пока не знаю, но мы втянуты в абсолютную задницу. Попробую что-нибудь узнать!       Чимин бросил трубку также неожиданно, как и позвонил. Чонгук остался сидеть у зарядки, размышляя о том, что сказал ему лучший друг. Важно было вспомнить всё детали разговора с заказчиком, которые показались ему странными.       Пора поделиться с ребятами своими мыслями.       Что было самым главным?       Мимолетным воспоминанием в голове Чона появился образ того молодого аристократичного парня из кафе, что не спускал глаз с компании. На его шее красивый кулон, скорее всего не просто побрякушка для красоты, а символический подарок, чем-то связывающий по смыслу тех, у кого на запястье красуется татуировка с изображением этих же цветов.       Красный ликорис, в простонародье, данное ей поэтичное название паучья лилия, была знакома лидеру по средству частого появления в мультиках и сериалах старого времени. В эпоху жесткого символизма, когда Чонгук был еще ребенком, для многих этот цветок приносил несчастья в дом, либо обозначал не счастливые события. Зачем кому-то добавлять к названию — самой важной части для любой группы, столь печальный смысл?       Чон Чонгук прыгал со страницы на страницу интернет ресурсов, в поисках хоть какой-то информации о ребятах, на которых он вместе с лучшими друзьями нарвались. Однако, как это обычно бывает, вышестоящие люди прекрасно подчищают нежелательную информацию, имея большое количество связей по всему городу или даже стране.       Нельзя оценить масштаб бедствия.       Это пугало.       Всё ещё предаваясь плохой привычке грызть ногти, Чон истерично щелкал по всем ссылкам, которые содержали хоть какое-то отличие от научного текста википедии.       На самом деле все, что он имел из информации, даже спешно умещать в одну статью. Скорее всего «Дядюшка Фо» это всего лишь красивый псевдоним, используемый, чтобы скрывать реальное имя от таких ребят, как Чон, легко попадающих в их сети. Вряд ли этот молодой парень, едва окончивший университет по какой-нибудь престижной специальности, взял бы себе столь странный псевдоним.       Единственное умозаключение, к которому пришёл Чон он написал в беседу:       «— Ребята, вы не должны в это впутываться! Если они вели переговоры со мной, то вас тронут в последнюю очередь. Не нарывайтесь на неприятности».       По личной оценке, после отправления сообщения он добавляет кратко:       «— Пожалуйста».       Он прекрасно понимал, что никто ему не ответит.       Только Чимин через полчаса, примерно, открыл беседу ради приличия. Ничего не ответив, он исчез из сети.       До лучших времён.       До завтрашнего вечера.       До семи часов.