Связанные одной целью

      Плакала Аномалия долго. Всё беспокойство, тревога, чувство несправедливости, обида, большая ответственность и просто-напросто выгорание вышли за долгие минуты через слёзы. Неумёха, хоть и не зная обо всём том спектре эмоций, что испытывала девушка, пытался, как мог, поддержать её, и просто быть рядом. Она сидела перед ним, а он обнимал её, прижав подбородок к её макушке и поглаживая по спине. Парень молчал и тоскливо смотрел куда-то вдаль. Он впервые серьёзно задумался о том, что Аномалия всё это время не только почти содержала Слизней, но и за каждого зачем-то внутренне была в ответе. Каждому помогала, пыталась "направить на путь истинный", отдавала последний кусок хлеба Лису, а иногда и всем остальным. Она никогда не жалела себя и целиком и полностью посвящала себя группировке. И что же она получила взамен? Собственно говоря, ничего. По большей части даже хуже, раз ей пришлось перегрызть глотки бывшим соплеменникам. Никто и никогда по-настоящему не ценил её качеств и умений по достоинству, кроме Лиса конечно же. И то, он пропал невесть где, и похоже, пока не собирался возвращаться к воспитаннице. А хотела ли она этого? Да, вероятно, ведь именно Лис, насколько было известно Неумёхе, привёл Аномалию в Зону после каких-то не очень приятных событий в её жизни, заменил ей отца и был просто прекрасным наставником, пока не потерял зрение. Хотя и потом он учил её: именно от него ей досталось невиданных размеров сострадание, преданность и доброта, которые вероятно были ценнее любого артефакта в Зоне, да и вообще ценнее всего того материального, что было на Земле. Но в отличие от Аномалии, у Лиса была твёрдая рука и характер, коих не доставало девушке. Возможно, сказалась её женская натура, а быть может, она изначально родилась сентиментальной и отзывчивой, и потому даже суровая Зона не смогла выбить из неё эти опасные в Её условиях качества. И к сожалению, они вышли ей боком.       Слизни, которым что от людей, что от окружающей их среды всегда нужны были только еда и деньги, нашли в Аномалии буквально бесконечную золотую жилу. На руку им играли не только злоба и дикая жадность, но и собственные правила, из-за которых чем больше добыча, тем большую её часть придётся отдать соплеменникам(своеобразный прогрессивный налог). А получала девушка благодаря своим качествам прилично. И почти всё отдавала свиньям на Свиноферме в Тёмной Долине, которые её окружали. А им было только в радость: использовали Аномалию на всю катушку, разве что только её биологические свойства, слава Зоне, не трогали, потребность в сексе у Слизней тоже заменили голод и выживание. А когда и Лис стал для неё "обузой", Неумёхе страшно было и представить, как ей удавалось прокормить эту ораву и не загнуться самой. И ничего не останавливало её: она не видела в этом ничего плохого и всегда старалась заработать побольше, не жалея себя, чтобы денег хватило на всех.       Неумёха, который по крепости воли недалеко ушёл от Аномалии, всё же вовремя сообразил, что со Слизнями каши не сваришь. И хотя он был частью группировки, свою долю он отрабатывал бесплатной починкой оружия и небольшими поставками боезапаса. Но даже так он выходил в плюс, хотя и не пользовался особой популярностью среди всех остальных мастеров Зоны. Тем не менее, самому на всё необходимое хватало, а окружение у него и вовсе было "сказочное": добродушный Ара и самая весёлая группировка в Зоне — Свобода. Насчёт доброй Неумёха не мог сделать однозначного вывода. Да, между собой эти парни вели себя максимально приветливо и по-товарищески, помогали друг другу и всегда были готовы подставить свою спину соплеменнику. Но вот по отношению ко всем остальным... О Долге, конечно, и говорить не приходится, но и другие группировки были у Свободы "на нейтральном" положении. Возможно, в бою они и объединялись, но в остальном были не так уж приветливы. Хотя возможно, Неумёхе только так кажется, потому что его на базе или старались не замечать, или молча презирали. Заказы поступали редко и не отличались высокой ценой — в основном обращались новички, которых привлекла рекордно низкая стоимость с каким-нибудь "тряпьём": убитые в хлам автоматы, дешёвые и ненадёжные пистолеты, завалявшиеся где-то у чёрта на куличках обрезы. С ними вообще часто происходила забавная история: иногда Неумёхе везло и к нему нередко заглядывали бандюки. А потом приходил новичок с тем же оружием, которое удалось по счастливой случайности отобрать у убитого им же архаровца. Кому-то это возможно покажется аморальным варварством, но Неумёхе важны были только деньги, а они, как известно, не пахнут. Да и привык он к этому: такова была его натура(вот только воспитанная им самим в Зоне, или Зоной через влияние Слизней, он не знал). — Тебе надо меняться, Аномалия. Нельзя так дальше. Съест тебя Зона...       Тихо сказал он, после чего Аномалия отстранилась и утёрла грязным рукавом лицо, на котором остались коричневые разводы. Неумёха достал из её рюкзака аптечку, оттуда спиртовые салфетки и принялся оттирать белое девичье личико. Аномалия забавно морщилась, как ребёнок, закрывая то один, то другой глаз, но терпеливо сидела на месте. Когда напарник закончил, она шмыгнула носом и тихо ответила: — А смысл? Слизней больше нет, кому я теперь нужна? — Ты работаешь на Сыча, нужно как-то соответствовать что ли... — Сыч платит мне за работу и не требует ни йоты больше, чем собирается отстегнуть мне зелёными. Да и это мой Путь... — И твоё внутреннее "я" согласно с ним? — Честно — нет. Но я как-то не особо спрашиваю его мнение. Получается и получается, а люди... Что с них взять, они все такие. — "О, то есть ты всё-таки прислушалась ко мне? Через Неумёху, как-то замудрёно, но уже прогресс. Женщины..."       Неумёха вздохнул, а Аномалия стала осматриваться, в панике бегая глазами туда-сюда. Сначала парень подумал, что она боится монолитовцев, но затем, когда из-за дерева вышел снорк, таща в зубах кейс, улыбнулся. Девушка радостно всплеснула руками, загребая мутанта в объятья и приговаривая ему какие-то ласковые слова. Проверив содержимое чемоданчика на целостность, она удовлетворительно кивнула и ещё раз крепко прижала снорка к себе. Тому уже было немного плохо, и он отчаянно замахал руками, поэтому Слизень отпустила его. — Надо ему имя дать. А то некрасиво как-то.       Предложил Неумёха и сам задумался над кличкой для монстра. Его уже не смущал тот факт, что он хочет как-то назвать немного-немало опасного и редкого мутанта Зоны. В целом, когда он только пришёл к Слизням, пришлось некоторые вопиющие факты жизни, которые до этого существовали мимо его сознания, принять, как должное. Вопрос выживания в Зоне и так стоял довольно остро, но среди Слизней он буквально ощетинивался ребром, удержаться на котором можно было только используя не совсем тривиальные и принятые среди общества методы. Причём не принятые даже среди общества Зоны. — Пух! Пух-пух!       Вдруг издал полу-хрип, полу-детский выкрик снорк, поднимая голову на людей и заглядывая им в глаза. Аномалия удивлённо вытянула лицо, как и Неумёха. — Винни-пух? Или просто Пух? Впрочем, мне нравится и то и то. А тебе?       Неясно было, кому конкретно девушка задала вопрос, но снорк радостно откликнулся на него, а Неумёха просто кивнул. Может быть, снорк пытался повторить звук выстрелов, которые вероятно часто слышал на протяжении своей жизни, а может в его голове всплывал один-единственный образ, который он мог воспроизвести, используя свою скупую речь.       Привал занял пятнадцать минут, за которые девушка с напарником подкрепились, и заодно угостили нового члена команды(Пуху очень понравились галеты). Затем, собрав свои пожитки, Слизни отправились к другому Пространственному Пузырю, который привёл бы их сразу на Затон. На широком выжженном рубце земли Аномалия остановилась и посмотрела в сторону догорающего вертолёта. — Как думаешь, они... Умерли?       Осторожно спросил Неумёха, выглядывая из-за её спины, как будто бы покарёженная дверь вертолёта сейчас бы жутко отъехала в сторону, а из-под неё, как из-под крышки гроба, высунулся бы монолитовец. — Должны были. — "Но это же Монолит. Чем не зомби? Вот сейчас отвернёшься, а они ка-а-а-а-к выпрыгнут!"       Аномалия тряхнула головой, пересекла голую канаву и двинулась дальше по лесу, благо Пузырь был недалеко. У входа в него девушка обернулась, вглядываясь в тёмные деревья, скрывшие место падения вертолёта. Редкие всполохи огня всё ещё было видно. Развернувшись, девушка вошла в Пузырь следом за Пухом и Неумёхой.

Тем временем...

      Левый, который всегда по наблюдениям Харона проявлял чуть больше человечности, чем его родной брат, сняв разбитый шлем и кашляя, пытался открыть дверь вертушки. Дым застилал ему глаза, которые слезились, он часто кашлял и поглядывал на распространяющийся по салону пожар. Стиснув зубы, он схватился за горячий поручень и крича, вывернул железную погнутую пластину наружу. Левый жадно втянул свежий воздух, но расслабляться не спешил — кислород только ускорит распространение огня. Громила вытащил сначала лидера, который находился в полу-бессознательном состоянии, а затем и своего брата. Пилоты погибли первыми, а ещё двое солдат, сопровождавших их, умерли от многочисленных переломов. Они вместе с Левым и Правым защищали Харона и отдали свою жизнь во имя Монолита.       Откачать главного проповедника удалось быстро: чистый кислород пошёл ему на пользу, а утолив жажду, он окончательно пришёл в себя. Левый не мог спокойно смотреть на его лицо, поэтому молча встал на караул, который сам себе и назначил(конечно, в Скрытой Долине это почти не имело смысла, но сохранившиеся в Левом инстинкты военного человека подсказывали ему, что в подобных ситуациях или привалах кто-то всегда должен был стоять на страже покоя отряда). Его брат — Правый — относился к внешности командира спокойно, но с той лишь разницей, что смотреть на медленное разрушение его внешней оболочки мог чуть дольше. Харон ещё слабо кашлял и не спешил разговаривать с подчинёнными, дожидаясь не то предложения от них дальнейшего плана действий, не то не желая пугать их своим голосом. Первым не выдержал Левый, и, не поворачиваясь, сказал: — Ваша броня требует замены. Прикажете отдать распоряжение?       Он не осведомился ни о том, как они будут выбираться отсюда, ни о том, что в это время делать остальному клану. Всё это для него и Харона было кристально ясно и незначительно. Навигация среди Пространственных Пузырей, как постоянных, так и блуждающих, у Монолита была изведана лучше любой другой группировки или ветерана. Благо Картографу с его мировоззрением было плевать, кому помогать, а потому карты этих телепортирующих явлений регулярно обновлялись. Потому сейчас максимум, что волновало Левого — это даже не здоровье проповедника и разбитый вертолёт, а не совсем подобающий званию лидера Монолита внешний вид. — Нет. Я хочу оставить эти царапины. Пускай подлатают только комбез.       Раздалось жуткое хрипение из-за спины, которое одновременно эхом отразилось в голове и Левого передёрнуло. — Есть.       Ответил он почти через зубы и попытался выкинуть остатки приказа из головы, в которой закрепил только саму просьбу, которую он позже передаст Мастеру. — Видишь её?       Вновь спросил Харон, тяжело дыша, и кажется, уставляясь своими жёлтыми глазами в спину Левому. Хорошо, что та девчонка видела только их цвет. — Ушла в Пространственный Пузырь. — Хорошо, значит, оклемалась. Я слышал, как она плакала. Вы ранили её, идиоты.       Его голос становился злым и пробирал до мурашек. Он копошился в голове, а потом прогрызал себе путь к сердцу, и ощущать это было почти также невозможно, как если бы Левого заживо ели черви или жгли огнём. Да, он был танком во всех смыслах этого слова — и по званию, и по внешней, даже физической составляющей, но душа, которую зачем-то Монолит оставил, всё ещё воспринимала окружающий мир и эмоции. И сейчас в ней смешался страх и злоба. — Мы ранили её альтернативную форму, которая быстро регенерирует. На ней самой нет ни царапины, и ты прекрасно об этом знаешь. А плакала она потому, что ты её напугал. И так будет продолжаться и дальше, если ты не прекратишь вести себя, как... — Заткнись! Захлопни свою пасть!       Харон взревел и приказал Левому развернуться. Тот повиновался — сопротивляться ментальному контролю он не мог, но и смотреть на изуродованного монстра по имени Харон, который сидел в нескольких метрах впереди него, он тоже был не в силах. А приходилось, как бы он не старался отвернуться. — Вот, в глаза мне смотри.       Шипел он, пожирая Левого взглядом, как пожар позади него. Правый, который не мог сесть рядом с ним по причине того, что часть его экзоскелета сплавилась с бронёй, стоял в нескольких шагах от Харона, опустив взгляд. — Видишь, что со мной происходит? Посмотри на меня! Я продал свою душу Монолиту взамен на вечную жизнь! А думаешь, я этого хотел? Нет! Но он сделал это, потому что я главный, и мой рассудок цел, он повинуется МНЕ, а не ему. И что же? Я всё ещё зависим от него! Теперь я медленно превращаюсь в тень самого себя, пока полностью не срастусь с этой чёртовой формой и не стану... Да чёрт его знает, кем я стану! А благодаря ей я смогу оставаться человеком, потому что я люблю её! Потому что к ней я испытываю что-то помимо отвращения и гнева, слышишь?! Её душа может исцелить меня!       Он кричал, а потом закашлялся, выплёвывая что-то чёрное. Возможно, очередную частичку себя, как это было во время приступов, которые к слову стали учащаться в последнее время. Лицо Харона, которое раньше по красоте можно было сравнить только с самим Монолитом, трескалось, начиная с левой щеки. Трещина эта во время приступов расширялась, отпадало всё больше кусков кожи, которая белела, как облака на небе, а из-под них выглядывала чёрная и бездушная тварь. Трещина шла по шее, пересекая всё его тело. Его глаза хотя и до этого были жёлтыми, хотя бы имели нормальный человеческий вид, а сейчас это были глаза огромной речной и зубастой рептилии, то есть крокодильи. Его длинные иссиня-чёрные волосы, собранные обычно в хвостик, сейчас выбились и ниспадали до его лопаток и плавным водопадом раскинулись по плечам. Единственное, что оставалось в нём в приличном виде. — Если ты любишь её, то прекрати пугать! Уже можно было понять, что она свободная птица, а ты пытаешься посадить её хоть и в золотую, но клетку!       Не выдержал Левый и наконец высказал то, что давно вертелось на языке. Сейчас гнев в душе сменился страхом, но он почему-то был уверен, что Харон послушает его. Всё-таки, как он говорил, раньше Левый и Правый были его близкими друзьями...       Проповедник умолк. Он "отпустил" Левого, позволяя тому отвернуться, согнуться, оперевшись руками о колени, и отдышаться. Разговор неожиданно продолжил Правый: — Босс, вы знакомы от силы недели две... Я конечно всё понимаю, у вас особая связь с Монолитом и Зоной, и та девушка тоже какая-то особенная... Но не лучше ли изучить её получше? Дать ей выбор? И хотя шансы маловероятны, но вы могли бы хотя бы сыграть на её интересах. Раз в душе она исследователь и скорее всего, ищет ответы на какие-то вопросы, вы можете ей их дать.       Харон некоторое время молчал, а затем спросил: — Хочешь сказать, я должен действовать душой? Её душой? — Своей тоже, как бы нереально это не звучало. Иначе или испугается она, или вы погубите её, а затем и себя.       Поскольку в Скрытой Долине время текло чуть быстрее, то путники оказались на Затоне ближе к вечеру. Он встретил их тепло и приветливо во всех смыслах: на западе полыхало оранжевое солнце, которое могло бы посоревноваться в красоте с началом Выброса и в целом обошло бы его по всем параметрам. Оно окрашивало небо в сотни разных оттенков, гнало прочь тучи и печаль. Оно не таило за собой никаких тайн, как шум на Янове: сияло, не ослепляя и не смотря на то, кто и зачем преследует Слизней, с какой целью рушит привычную жизнь сталкеров. Оно просто было, восхищало всех своей красотой, сияло в глазах и в сердце, и грело. В лицо дунул тот самый летний ветерок, которому Аномалия с удовольствием подставила лицо и раскинула руки в сторону по направлению к солнцу, которое кажется хотела обнять. Неумёха скромно стоял в стороне и только иногда с опаской посматривал в сторону ближайшей жарки Горящего хутора, которая так и норовила внезапно выстрелить выше и шире, чем обычно, хотя она была намного меньше остальных её сестёр(вредина одним словом). Снорку зрелище взвивающегося в воздух в хаотичном порядке огня нравилось, и он как зачарованный, пытался подойти к нему поближе. Неумёхе оставалось только наступить на край его тельняшки и пытаться не отпустить от смеха, ведь мутант продолжал перебирать руками и ногами на месте, скребя землю и издавая недовольные звуки.       Наконец, когда оранжевый диск полностью скрылся за горизонтом, Аномалия вздохнула и пошла по дороге, ведущей к Скадовску, мирно плывущему вот уже почти десять лет по высушенным болотам Затона. Встретив по пути стайку плотей, мирно мигрирующих по своим делам, напарники приблизились к кораблю. От него исходил дружеский хохот и гомон: сталкеры готовились к ночёвке. Среда, как известно — маленькая пятница, поэтому большинство предпочло отметить это событие стаканом водки и угощениями, имевшимися у Бороды. Слизням заглянуть на огонёк не запрещалось, но участвовать в общей пьянке не рекомендовалось и вообще лучше было слиться с тенью(что напарники и сделали, предварительно спрятав Пуха на ближайшей заброшенной стройке).       Дождавшись очередного взрыва хохота, Слизни тихо скользнули на первый этаж и по стеночке прокрались к лестнице, накинув капюшоны. Однако таки один взгляд уставился им в спину: Аномалия догадывалась, кому он принадлежал, но оборачиваться не стала. Поднявшись на второй этаж и сразу свернув направо, девушка скинула капюшон и закрыла за собой дверь. Неумёха, сняв гитару, "впечатался" в дальний угол и не покидал его до конца разговора.       Сыч лениво, как бы не проявляя никакого интереса к Аномалии, подошёл к стойке, вскинул голову и уставился на подопечную уставшим взглядом. Девушка фыркнула и молча поставила кейс перед его носом. — Быстро вы.       Протянул торговец, деловито и внимательно осматривая состояние товара. Наконец он кивнул и удалился в свою комнату. — А мы ночным экспрессом.       Сказала Аномалия, и, услышав писк своего ПДА, увидела, что ей была переведена оставшаяся сумма. — Не знаю, на каком вы там экспрессе ехали, но кажется, у тебя намечаются крупные проблемы.       Аномалия замерла, внутри всё похолодело. Взгляд её на мгновение расширился, но затем начал бегать по сторонам, будто бы пытаясь не показывать накатившего страха. Тихий и подрагивающий голос однако слегка выдавал её: — Что за проблема? — Я, конечно, обычно, располагаю более полной информацией, но... — Говори. — В общем, после того, как вашу группировку порешали, Зверобой и Хемуль с Патогенычем не поверили в такое стечение обстоятельств даже в Зоне, и решили лично проверить место, благо Зверобой как раз был на юге. Хемуля увиденное устроило, а вот Зверобой только больше усомнился. Никаких определённых выводов он не сделал, но поскольку был один, предполагаемое логово искать побоялся и потопал обратно. Потом вдруг не стало самой крупной шайки бандитов, да и ещё самого Борова хлопнули. Свобода конечно обрадовалась и довольно быстро заняла своё законно место, но ветераны покумекали-покумекали и пришли к выводу, что одна несостыковка здесь всё-таки имеется. Почему Боров с помощниками умер позже? Такое ощущение, что его добили. Зачем? Может, что-то знал?       Взгляд Сыча исподлобья в этот момент Аномалии совсем не понравился. Тем не менее, она сглотнула и продолжила слушать. — Но ладно, бандиты это бандиты, хотя опять же, вопрос, кто смешал их с землёй с такой скоростью и в таком количестве остаётся открытым. И вот, буквально вчера — Янов. Это уже ни в какие ворота, что называется, не лезет. Кто-то грохнул Воронина, Локи, Гавайца, Вано и ещё много известных личностей. Зверобой сейчас как раз там, разбирается с выжившими, которые по счастливой случайности ночью оказались недалеко, но на выручку не успели. В связи с чем возникает вопрос... А где всё это время была ты? Не подумай, пока никто прямых обвинений не выдвигает... Но выходит так, что во время всех этих событий ты должна была по логике вещей или непосредственно там присутствовать, или хотя бы проходить мимо.       Сыч сощурился, но терпеливо ждал ответа от Слизня. Та сжала губы в одну линию и после нескольких минут молчания осторожно ответила: — Кто убил бандитов — мне неизвестно. Что произошло на Янове, я тоже не знаю, потому что в это время мы с Неумёхой уже шли от Доктора по железной дороге. — Ты телепортировалась что ли или как? Между этими двумя событиями прошло три дня, ещё и Выброс, то есть по сути два. Как ты так умудрилась и к Доктору зайти, и мимо Янова проскочить?       Сыч начинал злиться, а для такого "пуленепробиваемого" человека это было совершенно несвойственно. Раздражение — да, но не гнев. А это было очень и очень плохо. Аномалия с трудом выдержала его испытывающий взгляд и продолжила отбиваться: — Мимо Янова я не проскакивала, там на полотне есть Пространственный Пузырь. Мы воспользовались им и сразу попали на Затон, поэтому станцию я в глаза не видела.       Сыч молчал. Не то, чтобы у него были причины ей не верить, но видимо сомнения были достаточно сильными, чтобы начать задаваться вопросами. Тем более Аномалия была не из числа его простых(хотя так или иначе они все были скорее "сложными" из-за информации, которой владели, и возможностей, которыми располагали некоторые из них) информаторов и курьеров. Вероятно, он начал понимать, что она знает больше, чем он. — Хорошо, а что со Слизнями? День убийства совпал с этой вашей делёжкой, ты там точно присутствовала. — Присутствовала. Их действительно убили кровососы. Я, Лис, Неумёха и Упырь выжили.       Сыч открыл было рот и закрыл. Он ожидал услышать теорию заговора, враньё, но не получил ничего из этого и впервые растерялся. — А как... Сколько кровососов там было? Почему они напали все вместе? — Вроде пять или шесть... Почему напали — не знаю. — А где Лис и Упырь? — Лис ждёт меня в условленном месте, а Упырь редко нас навещает, вот и сейчас куда-то ушёл.       Аномалия могла бы воспротивиться и бросить популярную фразу: "это что, допрос?", но вызывать ещё больше подозрений не хотела. К тому же, это было не в её стиле. Да и похоже, что это произвело на Сыча должный эффект: взгляд его был потерянным, он вертел головой из стороны в сторону, как будто отмахивался от сотен безумных мыслей и пытался найти в них ту самую правду, охота за которой была смыслом его жизни. — Отдай Султану. У него для тебя тоже кое-что есть.       Буркнул он и ушёл к себе, ничего больше не сказав. Аномалия постояла у стойки ещё какое-то время, взяла кейс и вышла. Неумёха неслышно догнал её, и пока спускались по лестнице, шепнул на ухо: — Сыч напуган. Это плохо. Мы влипли.       Ёмко и по делу. Аномалия знала это, но от размышлений кипела голова. С одной стороны, уклад Зоны играл ей на руку: никто ничего не видел и основательно доказать не мог. А с другой, из-за Сыча её знали не обычные сталкеры, а вполне себе влиятельные и смекалистые. Их авторитет позволял принять какое-то бы ни было решения даже без весомых доказательств.       Аномалия выросла перед Султаном, как тень отца Гамлета, и молча протянула заказ. Бандит принял его, но схватил её за руку. — Боров умер.       Проскрипел он, сверкая на неё своими маленькими злобными глазками. Чем-то он напоминал девушке Слизня. — И что? Я тут при чём?       Аномалия долго играла с ним в гляделки и выиграла, выдернув кисть. То ли он увидел в её взгляде что-то жуткое и потустороннее, то ли не нашёл, что ответить, а грубить по какой-то причине не стал. Девушка хмыкнула, развернулась, собираясь уходить, но в спину ей прилетело: — После Выброса все собираются на совет Кланов на Милитари. Тебя хотят видеть. — Королева слушает. — Аномалия вернулась. — И что сказала? — Ничего. Ничего не знает, не видит и не слышит. — А ещё пиздит, как дышит. Она сбежала с монолитовцем, и чёрта с два я поверю, что своими силами. Я в Зоне много чего видела, но это уже совсем. Да и ты мужик не глупый, пазл сложить можешь. Я бы ещё Неумёху допросила, он точно расколется. Хотя, при должных умениях и из этой бледной поганки споры вытрясти можно. — Это уже не моя зона полномочий. Но я подумал над твоим предложением и согласен. Только... Взамен я попрошу на место обговоренного мной связиста выслать вашего человека. Им должна была стать Аномалия, но раз у вас с ней свои счёты, то будьте добры, компенсируйте неустойку. — Будет тебе связист, отправим лучшего, и главное, надёжного. Поганка пойдёт на ваш совет Кланов? — Да. Теперь она обязана там быть. — Чудненько. Накидаешь маршрутик? — Позже. Она может пойти одним из трёх маршрутов, но, уверяю тебя, завтра утром у тебя будет точная информация. — Ок. И да, Сыч, можно тебя кое о чём попросить? — Ну. — Замолви там за нас словечко, лады? А то мало ли кто додумается на нас всё перекинуть, а твоё слово... —Я понял, не флиртуй. Конец связи.