Благодарность синьорины

— Не торопись, — строгим, но терпеливым тоном инструктировал Виаго. — Обхвати удобнее, иначе рука быстро устанет. Не так. Вот так. Работай кистью. Больше силы, не то провозишься до утра. — Я стараюсь как могу, — ворчала Рук, гадая, как прежде выдерживала его немигающий взгляд дольше минуты. — Какой это уровень сложности? — Восьмилетнего подмастерья. Но вспоминать лучше с базовых навыков. Ага. Да. Создатель, ну на что она надеялась, услышав «раз у тебя осталось время, можно провести его у меня»? Вряд ли на подготовленный алхимический стол и предложение пополнить запасы ядов для оружия. Виаго занимал просторную гостевую комнату «Бриллианта», однако из-за оборудования здесь было не развернуться. Очевидно, Коготь перевёз в Тревизо всю свою лабораторию. Содержимого многочисленных шкафов хватило бы, чтобы перетравить половину антаама. С другой стороны, занятие оказалось медитативным. Обстановка сглаживала ярко вспыхнувшее первичное разочарование. Приятный глазу полумрак, горький запах ядовитых трав. Язык до сих пор обволакивала умиротворяющая сладость мятного чая. Погоня за чужим контрактом по городским улицам отняла достаточно сил и, пусть физически Рук была способна на большее, непродолжительный отдых она тоже оценила. — Насколько мелким должен быть порошок? — Как можно мельче, или он осядет в масле, а ты выкинешь двести андрисов на ветер. Если бы он ещё не говорил всё… так. Непреднамеренно или специально, но Виаго отдавал команды изумительным бархатным тоном, и последнее, о чём выходило думать, слыша его, было изготовление парализующего состава. Измельчая ядовитые семена, Рук лишь представляла, как обыкновенные указания становятся всё смелее, бесстыднее, а сама она гнётся от каждого слова, точно зелёная ивовая ветка. Комната нагрелась за день. Смертельно хотелось снять плотный кожаный колет. Может, в сорочке у неё было бы больше шансов. — Надеюсь, рутина тебя не утомляет? — участливо спросил Виаго. — Если хочешь, поменяемся местами. Она нацепила самое невозмутимое выражение перед тем, как обернуться на него. Сидя сбоку, Коготь царственно подпирал висок, умостив локоть на столе. И, страшно сказать, было похоже, что любовался. — Не нужно. Один мастер ядов как-то обещал дать мне несколько уроков, — напомнила Рук о давнем разговоре. — Конечно, Луканис тоже кое-что умеет и разрешил обращаться в любое время, но… Виаго надоело следить за её мучениями. Он неторопливо стянул одну перчатку и оставил вместо себя на стуле. — Позволишь? В ответ на кивок Виаго поднялся и встал позади Рук. Обвил с обеих сторон, не касаясь плеч. Рук инстинктивно выпрямилась, не рассчитав, что прислонится спиной к его груди. И что никто не отстранится. — Придерживай ступку, — пальцы Виаго легли на кисть и надавили ею на мрамор. — И не поднимай пыль, иначе неделю будут слезиться глаза. Обнажённая правая рука призрачно скользнула по ладони, прежде чем сомкнуться поверх удерживаемого песта. Или показалось?.. Рук зачарованно смотрела, как каменный стержень кружится в их руках, эффективно и без напряжения. За двадцать минут она еле смогла разбить твёрдую скорлупу, но сейчас та превращалась в мелкую чёрно-белую фракцию прямо на глазах. А тщетные попытки Рук усмирить предательски разгоняющееся сердце терпели провал за провалом. У неё всегда было больше самоконтроля. — На лезвие наноси кистью или в перчатке, — объяснял Виаго, переходя от мягкого кругового помола к коротким частым ударам. Томительно низкий голос ещё меньше напоминал тот, каким проговаривают инструкции ученикам. — Распредели по краю. — Паузы между фразами становились длиннее. Неестественнее. — И заведи отдельное оружие. Испортишь основное коррозией. Или этот самоконтроль проверяли на прочность не те люди. Рук чувствовала жар дыхания за ухом. По коже пробегали мурашки от каждого выдоха. Быстрого, резкого. Будто вынужденного. Она боялась обернуться, но представила, как Виаго, прикрыв глаза, тайком вбирает её запах, с каждым разом все ближе приближаясь к тому, чтобы коснуться. Шею защекотали мягкие волосы. Деликатная хватка на ладони незаметно усилилась, став ощутимее. Но ничего более. Только смущённое покашливание, воздушными иглами осыпавшее плечо. — И не порежься, а то пальцы сведёт от боли, и вся подготовка пойдёт насмарку. Поцелуй на коже появился так внезапно, что Рук, погружённая в безрадостные мысли о том, что ситуация попросту невыносима, не поняла, придумала ли его, или он случился на самом деле. — Прости, — интонация выдавала, что неожиданностью он стал для обоих. — Merda. За ним — второй. Уже настоящий. На том же месте, ниже мочки уха. — Non riesco a impedirmi. Прости. Виаго тут же разорвал весь физический контакт, не став дожидаться ответной реакции. Стремительно шагнул назад, и Рук едва успела развернуться, чтобы поймать его за рукав. Не решившись освободиться из ласковой ловушки, Виаго поспешил объясниться. — Мне всё время нестерпимо хочется до тебя дотронуться. Обычно у меня больше контроля над собой. И такта. Ситуация была достойна постановки уличного кукольного театра. Камерная сцена, драматическое пятно подсвечника в полутьме. Коготь Антиванских Воронов оправдывается перед подчинённой, держащей его за запястье крепко, как неудачливого карманника. — Может, в качестве подтверждения, что я не разлил бутылёк с сонным зельем и не лежу на полу, счастливо пуская слюни в ковёр. Потому что так этот сон бы и выглядел. — Знаешь, если бы ты мне снился, то одежды на обоих было бы гораздо меньше. Рук удалось прогнать его скорбную мину и вызвать улыбку. — А ещё ты бы уже добрался до татуировки. Едва ли он когда-нибудь смотрел на неё так. Смотрел так хоть на кого-то, с железной, неуступчивой нежностью, которой бесполезно было сопротивляться. Она проследила за прикосновением к центру груди. Почти невесомым толчком, который заставил врезаться бёдрами в край стола. Внутри Рук снова всё перевернулось вверх дном. От этого взгляда, от близости. От ладоней, обхвативших лицо. Одна — затянутая в мягкую, безупречно выделанную кожу. Другая — горячая, лёгкая, привыкшая обращаться с хрупкими и опасными вещами. Как она. Молчаливая воля на кончиках пальцев превращала Рук в мягкую и податливую глину. До этого дня она даже не знала, что умеет следовать, отзываясь на малейший нажим, будто на пудовое усилие. Рук разомкнула губы, стоило Виаго очертить их, и позволила притянуть себя для долгого, безумного поцелуя. Бессмысленная робость покинула обоих, сменилась желанием обмениваться теплом, воздухом, чувствами. Рук всего на миг забыла о равновесии. Когда ладонь обволок сухой песок из задетой и опрокинутой ступки, Рук на неё не посмотрела. Замерев, пялилась в две острые голубые льдины и почему-то была уверена: Виаго убивает именно с таким выражением лица. — Да что с тобой с не так, Илиана? — Я же не специально! Если бы Андрасте явилась к ней, как к лорду Тревельяну, то Рук первым делом бы спросила: за что. За что Создатель (не мог ведь это быть эльфийский маг?) проклял её и обрёк портить всё лучшее, что появляется в жизни. Да, она наёмная убийца, но бывает в церкви не реже, чем другие Вороны. Свои контракты она давно отмолила. — Я бы спросил, какой дурак сделал тебя Вороном, — бурчал Виаго, несмотря на гневный тон с удивительной бережностью распределяя заживляющую мазь по алым волдырям, — но я вижу его в зеркале каждый день. А самое страшное знаешь, что? — Что? — просипела она. Кисть ныла, словно сутки пролежала в ледяной воде. Рук — жалела, что не может отрубить эту и отрастить новую. Менее неуклюжую. — Что несколько часов назад ты принесла выполненный контракт на изготовителя камека! — Ну извини, он всего-то обратился в осквернённое чудовище и столько моего внимания не требовал! — И как ты его убила? Споткнулась о собственные ноги, а он промахнулся и налетел на пику от декоративных доспехов? — Вообще-то пришлось взять меч подлиннее и сделать в нём на четыре дырки больше, чем потребовалось бы обычному кунари. — Она с тоской смотрела, как Виаго бросает очередной тканевый лоскут и берёт новый. — Я же говорила — это проклятие. Виаго долго молчал, лишь слегка морща нос от боли. Часть ядовитого порошка оставалась на его пальцах, не закрытых перчаткой. — Бестолочь. Нет никакого проклятия. Только… Он нахмурился, с большой неохотой заключив: — Ладно, не бери в голову. Ты творишь со мной ужасные вещи, Илиана де Рива. Первый раз в жизни забыл убрать со стола всё потенциально опасное.