Благодарность синьорины

Улыбка Нитки её рассмешила. — Всё настолько плохо? — уточнила Рук с вымученной иронией. То, что раньше она считала трагедией, и сейчас было трагедией, но, разделённая с кем-то, эта трагедия теряла остроту колотого стекла и оставалась ноющей болью в сердце. От которой невозможно избавиться, но с ней всё ещё можно жить. — Нет! Просто ты и любовная драма — это что-то за гранью невероятного. Учитывая, что на свободе разгуливают древние боги, а я говорю с Камнем, — гномка сочувственно сжала её ладонь. Несколько нужных минут тишины, чтобы эмоции улеглись — и Хардинг добавила: — На самом деле, мне нравится видеть тебя такой откровенной. Ты большая молодец, что поделилась. И если хочешь, чтобы я нечаянно задела Виаго стрелой — всегда к твоим услугам. — Ты меня спасёшь, если попадёшь в голову. Потому что он убьёт за скандал в чайной. — Надеюсь, ты шутишь. С вами, ассасинами, никогда не понятно. Она беспечно отмахнулась, успокаивая Хардинг. Себя не получилось. — Нитка? Гномка, собравшаяся с духом, чтобы встать на ноги, задержалась. — Да?.. — Спасибо. Это было очень по-геройски — подняться ради меня на такую высоту. Хардинг нервно засмеялась. — Не напоминай об этом, мне ещё как-то спускаться! Но пожалуйста. И… Рук. Не переживай так. Варрик всю обратную дорогу жаловался на то, что Виаго сказал ему при заключении контракта. «Если с ней что-то случится — я найду в твоих книжках самое кровавое и извращённое убийство, а потом прикончу тебя тем же образом». — А Варрик ответил: «Ого, значит, ты прочитаешь все мои книжки?» — И: «Серьёзно? Да такая смерть — мечта любого писателя!» Ночной антиванский воздух больше не доставлял ей удовольствия. Ночь они проведут в «Бриллианте», утром прибудет Первый Коготь, а потом Рук снова ждут далёкие земли. Не надышаться. Не насмотреться. Да и толку обманываться. Тоска была совсем не по Антиве. Краем уха она продолжала прислушиваться, не упала ли там Хардинг, но у той, вроде бы, всё было в порядке. Правда, когда лестница снова заскрипела, Рук шестым чувством поняла, что всё не в порядке уже у неё. Сильно не в порядке. У Виаго была грация того самого нескладного уличного кота, который каким-то чудом не падает с крыши, переставляя длинные-длинные лапы по краю. Но стоит ленивому голубю недооценить обстановку и замешкаться, как в воздухе уже кружатся пух, перья и брызги крови из прокушенной шеи. Рук неизбежно ощутила себя таким голубем. — Значит, «Рук». Первой пришедшей в голову идеей было спрыгнуть. Да, высоковато, но пара сломанных костей предпочтительнее, чем ограниченное пространство с мастером-ассасином, которого ты только что прилюдно смешал с грязью. Всё лучше, чем дожидаться, пока с крыши её скинет он. — Варрик любит давать прозвища, — отозвалась Рук. Ногти беспокойно заскребли по черепице. — Сказал, что я не похожа на ворона. Скорее, сойка. Или грач. — Главное, сама не забывай, кто ты, Илиана де Рива. Она горько усмехнулась, вспомнив все те разы, когда Виаго отказывал ей в праве называться Вороном. Столько раз мечтала услышать от него это, подтверждение, что она часть семьи... А сейчас, когда он сказал это, Рук не испытала воодушевления. Будто добилась своей цели, а цель оказалась глупой и бесполезной, какой и была с самого начала. Она ведь злилась на Виаго за те слова, что ей не место в гильдии, но прозвище, данное Варриком заставило её задуматься. Это не было оскорблением. Оба лишь хотели сказать, что она достойна большей роли, чем быть оружием, убивающим по приказу. — Я должен был отдать тебе это год назад, — Виаго, не смотря на неё, протянул свиток, перевязанный шёлковым шнуром. — Не подлинный. Копия из Архива. Но я хотел, чтобы он был с тобой, куда бы тебя ни занесло. Рук непослушными пальцами развязала узел. Теперь, когда влияние Когтя на неё ослабло, он не мог ещё сильнее испортить ей жизнь, но тревога никуда не уходила, пока Рук не достигла первых строк. — Контракт между мастером Чезаре де Рива и синьориной Илианой Клементией Монтини… …на жизнь Константино Прицци и его ближайших родственников. …принимается в дом де Рива… …под его защитой… …пожизненный и не предусматривает расторжения. Рук очертила старательно выведенные буквы, содрогаясь от лавины нахлынувших воспоминаний, ужасных и приятных. — Чтобы я не забыла, кому служу? — Чтобы ты помнила: у тебя всегда есть семья. Не самая счастливая семья, безусловно. Гильдия наёмных убийц, вечно утопающая в интригах и грызущаяся за власть вне и внутри домов. Но есть. Это то, чего я не могу у тебя отнять, даже если бы хотел. Она сжала свиток в кулаке, стараясь сохранить лицо. Ты либо живой Ворон Дома, либо мёртвый Ворон Дома. И Виаго никогда не стремился ко второму варианту. — Только прошу, забудь про Клементию. — Если ты не будешь выпытывать моё второе имя. Его облик потерял часть напряжённости, словно самый сложный этап переговоров остался позади. Виаго сел рядом, с трудом вписав ноги в маленькое пространство до края крыши. Снова так близко, будто они не были на ножах. Нос защекотал знакомый запах кристаллической пыли, смешавшийся с горьким парфюмерным маслом. Рук с отчаянием подумала, как чудесно было бы вдохнуть его с маленького обнажённого участка шеи над воротником. Время вдали не подарило ей покоя, как она надеялась. Стало хуже. Невмоготу. — Мне следует кое-что сказать, — больше не откладывая, выпалила Рук. — Тебе? Да ты что. — Просто послушай, ладно? — она с трудом нашла место рукам, сцепив их в замок на коленях. — Я знаю, что ты не виновен в том происшествии на контракте. И я должна была поблагодарить тебя за то, что ты не оставил меня и не прирезал, чтобы не терять время, хотя после пиявок я не уверена, что из этого было бы милосерднее. И за то, что оберегал меня лёгкими контрактами, пусть и чересчур. И за то, что не наказал так строго за происшествие с антаамом, хоть я и не считаю… — Если ты пытаешься извиниться, то выходит отвратительно. — Прости, — исправилась Рук. — И мне ужасно стыдно за ссору в чайной. Ведь если бы я… Произнести вслух было сложнее, чем она предполагала. Одно утешало: скоро её убьют Эльгарнан с Гиланнайн, и ей не придётся жить с этим признанием остаток дней. — Когда-то я думала, что люблю тебя. Прямо с того дня, как вернулась из тренировочного лагеря и увидела, как на твоей хмурой роже расцветает адресованная мне улыбка. Но я ничего не знала о тебе. Ничего и не хотела знать за своим дурацким «хочу». Всё было сравнимо с интоксикацией от «Шёпота сердца». Но это была влюблённость, а не любовь. То, что позже случилось, помогло мне понять, как я ошибалась в своих чувствах. Рук оглянулась на Виаго. По нему сложно было читать эмоции, но не сейчас. Застывшее, как восковая маска, лицо. Направленный в никуда взгляд. Дёрнувшийся кадык. Режется каждым словом. — Потому что по-настоящему я полюбила за дни, что ты провёл рядом. За внимание, беспокойство, заботу и необязательные разговоры. Узнав, какой ты на самом деле, когда не притворяешься спесивым козлом для остальных Воронов. — Ну, спасибо. — На правду не обижаются. Поэтому все милые вещи, которые выглядели как взаимность, только подлили огня в моё негодование. Наказание за то, что ты отверг меня тогда, затянулось. Я хотела доказать тебе, что ты ошибся. Я отличный Ворон, для которого есть место в гильдии, и не та девушка, которой отказывают. Но я заигралась со своим протестом. Делала всё более необдуманные вещи и не заметила, как пересекла грань, перед которой следовало остановиться и задействовать ещё и мозги, а не одно оружие. И это всё я должна была сказать год назад, когда уходила. Сказать, а не бросать в тебя чернильницей, книгой, подсвечником и… —…пресс-папье. Судя по звукам, которые Рук слышала за спиной, остатки кабинета он разнёс самостоятельно. Уезжая из Тревизо, она думала, что Виаго никогда не позволит ей вернуться. Но он ждал, что она вернётся. Он собирался отдать ей контракт. — Этот год тебя изменил, — признал Виаго. — В лучшую сторону. — Всего лишь переосмыслила своё поведение. — Для тебя это целый подвиг. — Звучит как комплимент, но мне всё равно хочется тебя ударить. Чтобы не быть голословной, она несильно пихнула его кулаком в плечо. Виаго драматически покачнулся, пряча мрачный смешок. Он никак не комментировал её длинную тираду. А Рук… Она тянула с этим признанием слишком долго, чтобы сразу ощутить падающий с души груз. — На контракты за пределы страны отправляют лучших Воронов, — наконец сказал Виаго. — Это репутация не только семьи, а всей гильдии. Всей Антивы. Помнишь, что случилось с домом Араннай? — Их убийца провалил контракт, — вспомнила она, но перевод темы огорчил. — Они так и не отмылись от позора и еле удержали при себе позицию Когтя. Или всё потому, что этот убийца вернулся и вырезал почти всю верхушку гильдии? — Я не о том, Илиана. А о том, что не стал бы рисковать судьбой всего дома и заключать контракт на древнего эльфийского бога, если бы думал, что ты не способна его выполнить. Ты отличный Ворон. Тебе есть место в гильдии. И… И ты не та девушка, которой отказывают. Но меньше всего я хотел, чтобы твоё безрассудство тебя погубило. Или моё. Рук, внимательно вслушивающаяся в каждое слово, замерла в растерянности. Виаго словно изъяснялся на незнакомом наречии, а не на общем языке. Оставалось признать: — Я не понимаю. — Ты ведь не думала, что я оберегал тебя, потому что чувствовал вину за ошибку?.. — А разве нет? — Бестолочь… Она подняла отяжелевшую руку и прикоснулась ко лбу. Жара не было, но Рук неотвратимо начинала закипать. — Виаго, у меня нет с собой инструментов для допроса, поэтому я не могу выдирать тебе по ногтю каждый раз, когда хочу получить ответы. Но, клянусь, ещё одно размытое предложение — и дому де Рива понадобится новый гильдмастер. — Тебе должно быть известно, что через ногти информацию из Ворона не вытащить. — Да ты на втором сломаешься, вспомнив о времени, затраченном на маникюр. — Ворон! — Con todo respeto, Коготь. Он особенно несчастно вздохнул, но в коротком звуке не было ничего, кроме облегчения от того, что они снова собачатся, как прежде. Рук тоже понравилось, но она ничем не показала, чтобы Виаго не смог ускользнуть от темы, как усердно пытался. У них были до крайности странные отношения. Словесно Рук могла позволить себе многое или тайком сделать что-нибудь назло Когтю, но не ослушаться прямого приказа. Не спорила, если было велено не спорить. Делала, если было велено сделать. Виаго в ответ позволял ей злословить и насмехаться, потому что, несмотря на накал между ними, она была частью доверенного круга. Его личная непредсказуемая буря, которая всегда знала длину своего поводка и пакостила только отпущенная с него. — Я не человек страстей, Илиана. И люблю, когда всё в моей жизни имеет что-то, похожее на план, — со скрежетом выдал Виаго. — Но я не планировал этого. Что буду всё время возвращаться мыслями к ученице своего советника и друга. Мне было не по себе. Затянувшуюся паузу Рук заполнила сама. Не в его характере было поддаваться мимолётному увлечению, чтобы утолить любопытство. В его — ждать, когда оно пройдёт. Виаго оставалось вытерпеть злосчастный двухнедельный контракт — возможно, он собирался сделать её Вороном и отослать в Антива-Сити ещё раньше. То отравление смешало все карты. — Чезаре так о тебе отзывался, столько надежд, его стараний… Пойми, ты заслуживала большего, чем неопределённость и сплетни. Я так считал. Рук не была уверена, хочет ли, чтобы он продолжал. Она до сих пор боялась услышать, что оказалась в чём-то недостаточно хороша. Не вызвала доверия, оттолкнула своим поведением или случайно вырвавшейся грубостью. — Тогда тебе нужно вручить почётную медаль за целомудрие, — язвительно бросила Рук. — Имею в виду, за недели в Селени. Виаго отвёл взгляд. — Это что, был план? — догадалась она по молчанию. Воображение нарисовало зловещую картину. — Избавиться от меня, подстроив несчастный случай на задании? Поэтому вы поругались с Чезаре перед отъездом? — Не выдумывай глупостей! — Буду! Ты мне пять лет ничего не объясняешь, чем-то же я должна заполнять белые пятна! — Никто не собирался тебя убивать. Но Чезаре не выдержал, — Виаго прикрыл глаза рукой, будто заново выслушивал ту унизительную отповедь. — Отчитал меня как мальчишку. На все мои аргументы у него находилось вдвое больше контраргументов. Что это не прекратится. Что ты не по годам умна и поймёшь, что ничем не обязана мне из-за ранга. Что Когтю не пристало бегать от девчонки, в которую… Взяв тебя на контракт Дженетти, я пообещал ему, что со всем разберусь. Так или иначе. — Выглядело не как… — Merda! Я знаю, что должен был сказать что-нибудь! — Или сделать! От её терпения не осталось ни капли. Идиот. Кретин. Рук полыхала как вулкан и не хотела моргать, убеждённая, что если моргнёт, то обнаружит себя не на крыше «Бриллианта», а перед элювианом, с десятиминутным провалом в памяти и окровавленным кинжалом в руке. Её сердце опять подводило в самый ответственный момент, когда должно было оставаться холодным. Она теперь точно знала, что не сходила с ума. Всё было. Ночи подле неё, ласковые слова. Вынужденное расстояние и незримая забота. Варрик всегда дразнил Рук, сравнивая с бочкой масла, окружённой свечами. Не разобьёшь, не опрокинешь и не сломаешь просто так, но если получилось — не потушишь. Выжжет целую милю. Она бы выжгла весь Тревизо. Она бы снова сделала какую-нибудь глупость, если бы не этот поцелуй, настигший без предупреждений, сомнений и вечной осторожности. Ставший опорой, помогающей выстоять перед внутренним ураганом. Виаго не делал ничего; лишь прижимал к себе, крепко удерживая, не давая отстраниться. Рук понадобилось несколько мгновений, чтобы найти себя в этом хаосе эмоций, зацепиться за главную. Она приоткрыла рот, отвечая. Ослабила хватку, обнаружив, что до боли, о которой Виаго молчал, стискивала его плечи. Рук не умела был мягкой и податливой, уступать и поддерживать игру, как любили мужчины. Поцелуй быстро перерос в схватку за контроль до алых, искусанных губ и недостатка воздуха. Попытку уместить годы в мгновения. Наверное, в этой схватке Рук была проигравшей, потому что, в конце концов, это она лежала на черепице, тщетно цепляясь за остатки рассудка, пока Виаго целовал её подбородок и шею, неспособный остановиться. Но почему-то Рук совсем не чувствовала себя проигравшей. Первые капли дождя напомнили о существовании реальности. Рук бы не удивилась, испарись они с её кожи с шипением. — Не знаю, о чём бы жалел больше, — Виаго с неохотой отстранился, но его ладонь ненадолго задержалась на щеке Рук. — О том, что сделал, или о том, если бы не решился. — Если бы не решился, то антаам стал бы меньшей из твоих проблем. — Антаам и так меньшая из моих проблем. Я это понял, когда впервые за год получил от тебя письмо с требованием о встрече. — Виаго, я должна кое в чём… — Помолчи, — большой палец накрыл её губы, пока Виаго продолжал пытливо изучать лицо, запоминая в нём каждую чёрточку. — Дай ещё секунду. Не порть тем, что собираешься сказать. Может, он не меньше её боялся услышать, что этот поцелуй — временное помешательство. Не дающее покоя любопытство. Ошибка, которая не повторится и не перерастёт в нечто большее. — Я должна тебе кое в чём признаться, — закончила Рук, когда получила разрешение в виде убранной руки. — В важном. Давно должна. Это было легче сделать, пока их объединяла интимная близость на расстоянии дыхания. Смазанное, опьянённое восприятие. — Тогда, у Дженетти, я выпила два бокала, не один. Чтобы наверняка. Но не могла сказать, ведь ты бы выкинул меня со своей прекрасной виллы. А потом… как-то… повода не было. На долгую-долгую секунду ласковый взгляд его голубых глаз исчез под закрытыми веками. Рук и сама зажмурилась, готовясь к тираде, какую Тревизо ещё не слышал. — Яды — это не то, что используют «чтобы наверняка», Илиана, — прошептал Виаго, выдавив из себя всю благожелательность. — На ошибках учатся. — Если их переживают. Отсутствие гнева следовало воспринять настороженно, но Рук так и не научилась разбираться ни в ядах, ни в мужчинах. — Тогда я тоже должен тебе кое в чём признаться. Она озадаченно качнула головой. — Ты на самом деле третий человек, который выжил после «Шёпота сердца». От него ещё не делали полноценного противоядия. Я был уверен, что моё сработает. И оно сработало, но… Подопытные погибли, пока мы были в Селени. Не превысь ты дозу, я бы не смог вовремя тебе помочь. Несмотря на хлывнуший по-настоящему дождь, оба продолжали молча сидеть на крыше, как две мокрые вороны. Рук прижималась к Виаго, галантно укрытая его плащом, а Виаго монотонно растирал её плечо, не давая озябнуть. Обычная антиванская пастораль с участием двух убийц и не менее убийственных недоговорок. — Надеюсь, ты носишь с собой противоядие от «Благодарности синьорины», Виаго. Потому я, если что, выберу её. — Спасибо. Очень мило с твой стороны предупредить. — Значит, я прощена за выступление в чайной? — И не надейся. За эту выходку ты ещё получишь. — В кого ты такой… — Неправильный ответ. Она расхохоталась так громко, что напугала голубей, пробовавших найти тёплое пристанище у каминной трубы неподалёку. — Entendido, Коготь.