Июньский дождь пошёл впервые

— Я привлекаю слишком много вашего внимания, — мотала головой туда сюда Лин, тяжело перебирая дрожащими ногами и добираясь до кресла, — пожалуйста, скажите, что я вам досождаю и я сразу же отстану и вы больше не увидите меня в неурочное время, я общаю! Потерянный Люпин опустился на колени напротив девушки. — Лин, перестань, — прошептал он, всматриваясь в её наполненные тоской глаза, которые она прятала за тонкими пальцами, — ты… ты не сделала ничего, чтобы досождать мне. Я бы никогда не сказал такого о тебе, слышишь? Она не слышала и не хотела слышать. Очередное проявление доброты Люпина означало для неё лишь новую причину влюбиться в него еще сильнее. Влюбиться и быть растоптаной в крошечную пыль уныния и жестокого одиночества. Последнее преследовало её всю жизнь, но это было новое. Она была наедине со своими чувствами. В ней было столько любви, совершенно чистой, невинной, но невероятно сильной, а отдать её было некому. *Прошу. Сделай что-нибудь отвратительное, — молил внутренний голос, — накричи на меня, сравняй с землёй… Сделай хоть что-нибудь чтобы я забыла это чувство и больше никогда не вспоминала! * Его рука коснулась её запястья. Так нежно и осторожно, неимоверно трепетно, так, словно он держал в руках крошечную бабочку, Люпин убрал её руку и открыл для себя ее лицо. Болезненное сердце Лин устало затрепетало словно крылья той самой бабочки. *Во что же ты меня впутал, Люпин? * Она прекрыла веки набираясь хоть капли силы и подняла свои тёмные, почти чёрные, глаза на Римуса. Её излюбленные глаза… Чудесные глаза смотрели на неё другим взглядом. В них отражалась отчётливо читаемая боль. Она предовала ему большую тяжесть, но ничуть не портила. Ему шло его бесконечное страдание и как же он был в нём лаконичен. Позабыв о существование речи она молча следила за тем, как медленно передвигается его радужка, осматривая каждый сантиметр её лица в поисках повреждений, как быстро колышется его взволнованная грудь за тканью серого жилета. И он молчал, стараясь вложить в свой взгляд все те чувства, которые испытывает глядя на неё. Все существующие в нём сочувствие и жалость. Он мог её понять, но очень не хотел, чтобы она испытывала что-то ему подобное. Сколько скрывается обиды за этим вечно серьёзным лицом? Сколько боли нанесли ей в прошлом? Он хотел знать и хотел помочь, но для Лин рассказать всю правду для него означало разорвать свою душу на куски, раскрывая всю поднаготную своего маленького мира. Но пока она просто молчала и боролась с собой, боролась с желаним поведать ему всю накопившуюся боль. *Нет, — подумала она, — нет, Лин, не сегодня, не сейчас… * — Мне неловко перед вами, когда вы стоите на коленях, — хриплым голосом прошептала девушка, надеясь взбодрить атмосферу и заставить мужчину смущенно улыбаться. Но этого не произошло. Ни один мускул не дрогнул на его сером лице. — Я должен убедиться стало ли тебе лучше. — Стало, — возможно, слишком быстро ответила Блэр, кивая головой, — все в порядке. — Ты меня обманываешь, — сказал Люпин. Обманывала… Если так подумать, она обманывала себя всю жизнь. Терпеть не могла ложь, но при этом всем говорила, что в семье все было хорошо. Пыталась внушить это и себе, да только оставшиеся травмы зудели и регулярно напоминали о нестерпимой прожитой боли. — Не молчи, — рука мужчины сильнее сжала её запястье и Лин судорожно вздохнула, — скажи, тебе так важно мое одобрение? Почему я твой… — он сглотнул ком в горле, — боггарт? — Важно, — вылетело из её рта, — мне важно хоть чье-то одобрение, профессор. Вы на свою голову были со мной слишком честны и внимательны. — Лин, — протянул он, опустив голову, — я не образец для подражания или какой-нибудь великий волшебник, чтобы тебя волновало мое одобрение. — Вы хороший человек, Римус, — ответила Лин, не выражая никаких эмоций, — в моей жизни таких было слишком мало. — Но зачем же так боятся того, что и так никогда не случится? — сокрушался Люпин. — Не говорите наверняка, все в жизни бывает. Может я сделаю что-нибудь ужасное и вы скажите мне эти слова по-настоящему. Римус раздражённо замотал головой, порываясь закрыть себе уши. — Я никогда не позволю себе такие слова, — сказал он, потом добавив хриплое — особенно в твою сторону. *Что же ты делаешь со мной? — отчаянно кричал голос в голове* Тяжело вздыхая, мужчина поднялся и подошёл к своему столу. Лин сидела на месте, мечтая обмякнуть в кресле на совсем, но все же строго держала осанку. Она наблюдала как профессор жестами командовал чайнику кипятить воду, а кружкам медленно вылетать из шкафчиков. Через время он преподнёс девушке кружку зелёного чая, облакотился на рядом стоящий шкаф и наблюдал. Лин неловко глотнула напиток и почувствовала как он мягко и приятно спускается по её телу. — Ах да, — вспомнил Люпин и запустил руку во внутренний карман своей длинной мантии, — чуть не забыл… Он достал большую плитку молочного дорогого шоколада и протянул Блэр. Девушке в момент стало так смешно, но из-за усталости лишь мимолётная улыбка скользнула по её лицу. — Вы невозможный, профессор, — тихо произнесла она, — просто невозможный. — Почему же? — все так же обеспокоено спросил Римус. — Только вы могли притащить измотаную ученицу к себе в кабинет по среди урока и напоить её чаем с шоколадом. — Это простая человечность, Лин, — покачал головой мужчина, наконец позволив себе опуститься в кресло, — не идеализируй меня… — Куда же еще больше, — пожала она плечами, — вот если бы вы еще перестали себя жалеть…цены бы вам не было. Люпин выдохнул. На его языке навязчиво вертелись ласки и слова нежности, но вопреки своего статуса он не осмеливался произнести их. — Лин, — возмещяя именем слово «ангел» и стараясь вложить желаемую заботу, протянул Люпин, — после того, как меня в пять лет укусили… — В пять лет?.. — подавленно произнесла Лин побледневшими от ужаса губами. — Да, — грустно улыбаясь, кивнул Римус, — вся надежда на светлое будущее рухнула. Со своей болезнью я не то что не мог расчитывать на хорошее к себе отношение, я был лишён бональной возможности ходить в школу. Я видел как моя мать, укладывая меня спать, тихо роняет слезы на подушку, трепетно поглаживая мои свежие шрамы. Отец все свои силы бросил на изучение антидота, но увы, тогда технологии были бессильны. Помню как одним пасмурным вечером в начале августа в дверь кто-то постучал. Я выбежал в прихожую и увидел пожилого человека с длинной-длинной седой бородой и лиловой мантией. И это был никто иной как Альбус Дамблдор. Да… — откинулся на спинку кресла и перекрыв веки, сказал Люпин, погружаясь в воспоминания, — я буду бесконечно восхищаться этим великим человеком. Вот на кого действительно стоит равняться. Человек в мантии напросился на чай и долго о чем-то беседовал с моими родителями. Позже оказалось, что этот старец новый директор Хогвартса и он считает, что правила школы давно устарели и он готов принять в неё меня… Он поверил в меня, понимаешь? Сделал то, что я сам бы никогда не смог. Благодаря ему я обрёл настоящих друзей… А вместе с ними самые счастливые года в своей жизни. Лин слушала не смея раскрыть рот. С каждым сказаным словом Люпин кубиками достраивал свой ментальный портрет в её голове, раскрывая для девушки свою историю. Она чувствовала как её душу затапливает холодной волной тоски, больно обжигая её края. Ей вдруг стало не по себе. Она почувствовала то, что очень давно сумела подавить в себе на долгие годы. — Вы… — слегка качая тяжёлой головой, шептала Лин, — сильный… Я никогда не позволяла себе таких громких слов, но вы, Римус… Мужчина приподнялся, почуяв неладное. В миг грудь стянуло с такой силой, что Лин судорожно хватала ртом воздух, не сумев сделать ни вдоха. Нос сильно закололо словно тысячью маленькими игроками, а перед глазами стояла мутная пелена горьких слез. Плюнув на репутацию, дрожащая Лин рухнула в объятия мужчины, зарываясь лицом в воротник его песочной рубашки с запахом дешевого стирального порошка, лесных трав и ненавязчивого мужского парфюма, громко и отчаянно рыдая. Перепуганный не на шутку Люпин поспешно накрыл её своими теплыми руками, нашептывая на ухо всяческих успокаивающий бред. — Ангел, ты чего… — все же вырвалось у него слово, — это мне нужно плакать, не тебе… — Простите меня, — кричала она ему в шею, — я такая глупая! Вырвите мне язык! — Что ты, что ты! — начал гладить Блэр по голове Римус, — Ничего подобного я с тобой не сделаю, даже не проси! — Как вы это делаете? — зажмурясь и теряя слезинку за слезинкой спросила жутко трясущимся голосом девушка. — Что?! — Как вы смогли остаться человеком?! После всего того, что с вами было? Полностью уверенный, что сможет ответить на вопрос, Люпин в момент застыл с открытым ртом. — Не молчите, — не сильно ударив его ладонью по груди, взмолила Блэр, — мне нужен ответ… Как вы остались чистым… Без всякой корыстности к этому жестокому миру, без агрессии ко всему живому, без вечного желания умереть… Почему я не смогла?!.. Последняя фраза вылетела словно из самого нутра, больно царапая глотку и сердце. Лин Блэр впервые стояла настолько обнаженно честная и уязвимая, как распустившийся на рассвете бутон лилии с хрупкими как стекло лепестками. Она ещё долго обессиленно рыдала в объятиях Люпина, борясь с непослушным языком и тая от каждого прикосновения профессора. — Все в порядке, — тихо приговаривал он, — поплачь… Потом наверняка станет легче… — Нет не станет, — сжимала мокрые ладони в кулаки Лин, — Я не рыдала уже несколько лет, а тут это! -Ты…что? Люпин осторожно отстранился и схватил девушку за плечи. Избегая поражённый взгляд профессора, Лин вытерала подступающие вновь слезы тыльной стороной ладони. — Так нельзя! — наконец сказал Римус, — Лин, подавлять эмоции это самое худшее, что можно делать с собой. Это настоящий сэлфхарм, понимаешь? — Вены я себе не резала, честно, — пробубнила девушка. — Этого ещё не хватало! — изумился мужчина, — Дурочка, все люди испытывают чувства, хорошие и плохие. Это совершенно нормально. — Так нужно было. — И для чего же? Блэр поджала губы. Был ли ещё смысл бежать от правды? Конечно, не от всей, но… В том что она сейчас ему скажет нет ничего плохого, да? Кому ты лжешь? В первые раскрыться мало знакомому человеку и выволить на него годами копившуюся обиду это отвратительная идея, но как по-другому сбежать от ответа не соврав? — У меня не было права на слабость, — коротко ответила Лин, и тут же пожалела, увидев выражение лица профессора. — Каждый человек имеет право… — Да, я поняла, — оборвала его девушка, — Римус, вы не представляете что творилось в моем доме когда родители погибли. Я любила отца с матерью, конечно, но переживала их смерть не так эмоционально, как это делала Маргарет. Видя, как мой любимый и самый яркий лучик света погас, я чувствовала как постепенно рушится мой мир. Смотреть на её серое личико, смотреть, как тихо и смиренно она плачет в своей комнате и не выходит из неё, смотреть, как-то, что раньше вызывало у неё визги восторга перестало иметь какой-либо смысл вообще — самое мучительное, что мне приходилось видеть. Ее потускневшие от слез некогда невероятно живые глаза терзали мое сердце как сотни бешеных псов. Так прошло самое ужасное лето в моей жизни. Помню каждый чертов день, словно он был вчера. Как я одна сидела на кухне с погасшим светом и молча смотрела в стену. Мы ведь с ней тогда почти не разговаривали… Малышка боялась и слово сказать, а когда я заходила к ней в комнату тут же гнала, — лицо Лин передернуло, а в глазах мелькнули воспоминания, — потом домовички рассказывали мне, как Мари по ночам смотрит в окно и разговаривает с папой, рассказывает ему о том, как ей сейчас плохо так подробно, словно он слышал каждое её слово. Да он наверное и слышал, я думаю… Ради исповеди невинного несчастного ребенка любой бы человек с сердцем спустился бы с небес на землю. Она рассказывала ему, как ей больно видеть меня такой. Такой опустошонной и разбитой. Тогда в моей голове зародились принципы. Я больше не смела показывать свою печаль. Как бы мне не было плохо, как бы не хотелось рыдать, да черта с два! Если бы меня избили на улице и забрали все деньги ни одна слизинка не скатилась бы с моих глаз! Я поубивала в себе эту возможность ради моей принцессы. Ради её душевного равновесия. Уже тогда я понимала: если ради неё мне придется не вылазить из кабинета днями, изнурять себя книгами, стереть в кровь ноги, я сделаю все, лишь бы Маргарет просыпалась с желанием жить, а на завтрак у неё были лучшие блюда, какие она только пожелает. А я буду самой счастливой от её искренней благодарности и просто существовании в моей жизни. Римус слушал, чуть приоткрыв рот. Все его подозрения в миг разрушились. Перед ним сидела абсолютно пустая оболочка от когда-то дерзкой маленькой девочки. Мог бы мужчина представить себе насколько тяжела судьба девочек Блэр из школы Хогвартс? Боюсь, что в его голове просто не нашлось бы смелости вообразить, что настолько юному человеку взвалился на плече такой груз ответственности. Она была намного взрослее своего реального возраста. То, что Лин пережила за семнадцать лет, многие не переживают за жизнь. Как такие мысли могли посетить разум девятилетней девочки с до конца не сформированным мышлением? И ведь она ещё жалела его, говорила, что нельзя так относится к себе, но при этом была в точно таком же положении и не понимала этого. Римусу захотелось вновь обнять её, но иначе. Обнять со всей возможной поддержкой и часами рассказывать о том, как чудесно жить. Жить, а не выживать. Может и сам Римус не до конца понимал какого это, но наблюдая за Лин ему хотелось познать все досконально только для того, чтобы потом передать ей. Увидеть, как её вечно серьёзное лицо становится спокойным и радостным, искренне радостным. — Мы ведь с вами похожи, да? — спросила Лин, опустив взгляд, — Намного больше чем я думала. — Да, — кивнул Римус, — я будто смотрю на себя со стороны. Теперь моя очередь рассказывать тебе, какая ты замечательная. — Не стоит. Лин чувствовала себя так, словно от её тела оторвали жизненно необходимый орган, но теперь, кажется, стало даже легче. Люпин подошёл к окну и со вздохом приоткрыл его на форточку. После достал из кармана маленькую белую коробочку с берюзовыми прописными буквами, которые сливались в слово «Merit». Лин сразу узнала в ней пачку сигарет. Эта фирма была достаточно популярна и девушка часто видела такие у людей в Министерстве и на работе. Эти сигареты любили за их лёгкость и приятную ментоловую свежесть. Потреблять такие сигареты было одним удовольствием. Они идеально подходили для плавного курения и наслаждения. Римус достал длинный табачный сверток, расположил его между указательным и средним пальцами, поджог и поднес к губам. Втягивая ртом ментоловый дым, он в наслаждение закрыл веки. Затем немного задержав дым в лёгких, профессор чуть рвано выдохнул его. И даже не смотря на то, что мужчина целился в окно, до Лин дошел фруктовый запах, медленно переходящий в сладостно медовый. — Видишь, Лин, — заговорил Люпин, не поворачиваясь к ней, — не такой уж я и чистый. — Убиты ваши лёгкие, но не взгляды на жизнь, — смиренно ответила девушка. В этот день для неё будто рухнули границы. Они рассказали друг другу то, что между учителем и ученицей должно было быть под запретом. — Остался ли смысл называть мне вас официально? — спросила она, не обращая внимания на появившуюся из неоткуда наглость. — Я ждал этот вопрос, — по его интонации Лин слышала, что он улыбается, — называй меня так, как считаешь нужным. — Хорошо, Рем. Кисть мужчины, только собравшаяся поднести сигарету ко рту, замерла. Он повернулся к Блэр и с видом человека, которому послышалось что-то невероятно странное переспросил: — Как ты меня назвала? — Рем, — реакция Люпина её позабавила, — сокращение от «Римус». — Вечно вы, молодое поколение, пытаетесь все сократить, — закатил глаза, притворно возмущаясь Римус. — «Краткость сестра таланта», гласил один великий писатель, — выпендрилась Лин, решив умолчать о реальном смысле фразы. — Рем… — повторил снова Люпин, мысленно применяя на себя новое прозвище, — Рем, Рем, Рем. — Чудесно звучит, — улыбнулась Лин, — ты сам дал мне волю. — Я вновь забыл следить за языком. ★★★ Проснувшись утром пораньше, Маргарет, в хорошем расположении духа, открыла шкаф и придирчиво начала выбирать наряд, идеально соответствующий её сегодняшнему настроению. С грацией кошки, девушка скоро спустилась по ступенькам в гостинную. — Всем доброе утро, — улыбнулась она, обращаясь к Тео и Блейзу, попутно выискивая взглядом фигуру Малфоя. — куда делся Драко? — Глаза еще открыть не успела, уже «где Драко», — цокнул языком Блейз. — В библиотеке он, — не отрываясь от статьи в газете, сказал Тео, отпивая из кружки глоток горького чёрного кофе, — уроки делает. Такой пай мальчик. — Благодарю, — промурчала Мари, посылая на последок воздушный поцелуй и вихрем удаляясь. Не смотря на высокую платформу, Маргарет уверенно и достаточно быстро добралась до библиотеки. Надо сказать, что каблуки стали для неё обычной повседневной обувью и не представляли из себя что-то возвышенное. Благодаря своей любви к ним, Мари, даже в состоянии дичайшего алкогольного опьянения, никогда их не снимала. Проскочив мимо злобной библиотекарши, Блэр, с сопровождением веселого цоконья бархатно-розовых туфель versace, побрела вдоль бесконечных книжных рядов, пока не разглядела белую макушку, задумчиво сидящую за столом, глубоко погруженную в чтение. Стараясь не издавать особого шума, девушка с осторожностью подошла к парню сзади и приобняла со спины. Тот, подпрыгнув от неожиданности, тут же оторвался от чтения и повернувшись к Маргарет, наспех чмокнул её в угол алых губ, и тут же нырнул в пучину знаний. Маргарет, не удовлетворенная таким ответом, уселась рядом и, положив голову на парту, жалобно протянула: — Ну Драко… — М? — бегло просматривая страницу за страницей, ответил парень. — Думаю тебе пора собираться, — поглажтвая Малфоя по запястью, начала девушка. — Слушай, сегодня наверное без меня, — пробубнил Драко, выделяя карандашом особо подходящую к реферату строку, — я переоценил свои способности. Просто напросто не успею доделать все к сроку. — У тебя ещё завтра весь день впереди, — нахмурилась Блэр. — Ты знаешь, я не люблю откладывать на потом то, что могу сделать сейчас. — Но Драко, — выпрямилась Мари, — мы же планировали эту вылазку ещё три дня назад. — Виноват, — кивнул Малфой, небрежно опуская чёрное перо в банку чернил, чуть не заляпав белоснежный рукав рубашки, даже не посмотрев на Маргарет. — Один раз можно нарушить правило, — улыбаясь, сказала Мари, потянув руку с пером на себя. Малфой резко повернулся на девушку и со злостью отдернул руку. — Нет, значит нет. Иди… С Тео или Блейзом, или с кем ты там еще общаешься… — Я вообще-то с тобой хотела! — обиженно воскликнула Марграет, из-за чего со всех сторон на неё посыпалось раздраженное шипение посетителей библиотеки. — Я все сказал. — Замечательно, Драко, так по взрослому, — подскочила со стула девушка, — но как хорошо, что я уже позвала другого. — Очень смешно, — холодно ответил Драко. — А я и не шучу, — кольнула его Блэр, — я думаю Гарри составит мне отличную компанию. Потеряв рассудок, Драко на секунду замер, но затем откинулся на спинку стула и блаженно ухмыляясь произнёс: — Мило. Пэнси тоже скоро подойдет сюда. Я обещал подтянуть её по зельям. Думал, ты будешь против, но сейчас вижу, что все в порядке, ведь так? Верхняя губа Маргарет ревниво задражала. Она развернулась, показав парню на последок неприличный жест и шумно удалилась. — Да выведите уже эту истеричку от сюда! — Читать не возможно! — Завалитесь сами! ★★★ Проснувшись в обед, Лин надела на себя тёмный вязаный свитер и серые джинсы, после чего спустилась в гостинную. Там, среди прочих гриффиндорцев, её ждали друзья. Гарри неторопливо чистил свою метлу, Гермиона что-то читала, а Рон, воспользовавшись вовлечённостью друга, в открытую смотрел на Грейнджер, упершись лицом в ладони. — Доброе утро, — поздоровалась Лин, подходя к ним ближе. — Ты хотела сказать добрый день? — цокнула языком Гермиона, — Я надеюсь ты ничего не забыла? — Э… — Мы с Маргарет идем в Хогсмид, — любезно напомнил Гарри. — Ах, да, — потерая виски, протянула девушка. Мари частенько проводила время с их четвёркой. Инициатором обычно была Лин, желая добиться от сестры полного разочарования от её слизеринской компании и больше общаться с хорошими, по её мнению, людьми. А после возвращения Сириуса Гарри и вовсе стал Маргарет как родной. — Она пока соберется уже стемнеет, — замычал Рон, роняя голову на стол. — Лин, тебя опять сестра ждет, — сказал вошедший в гостинную Симус. — Вспомнишь солнышко, вот и лучик, — на языке была немного другая фраза, но того же содержания. Лин повернулась к Гарри, Рону и Гермионе, — вы готовы? — Да. — Ещё с одиннадцати. — А ты, Гарри? — не услышав от Поттера ответа, спросила Блэр. Гарри тоскливо посмотрел на свою недополированную «Молнию» и со вздохом убрал её на пол, послушно поднимаясь с дивана. — Готов. Набросив на себя верхнюю одежду, ребята вышли из комнаты. Снаружи их ждала одетая в подозрительно тонкое розовое платье с белым пальто сверху Маргарет. Увидев гриффиндорцев, она по очереди поздоровалась с каждым. — Что за вид? — спросила Лин, обеспокоенно глядя на девушку. — А что не так? — Мари чуть покрутилась на месте, испуганно осматривая платье. Нет ли пятен? — Мне не идет? — Великолепно сидит, — ответила старшая Блэр, — но на улице чуть ли ни минусовая температура. — Ты прям как моя мать, — закатил глаза Рон, — не занудствуй, бабка, оставь Маргарет в покое. Уизли сунул руки в карманы и ссутулившись побрел вперёд. — Я устал вас всех ждать! — Эй, рыжий! — крикнула ему вслед Лин, — Я младше тебя на пять месяцев! — Я про твой ментальный возраст. Не желая больше стоять на месте друзья побрели на воздух. По дороге они вели непринужденную беседу, жаловались друг другу на Снейпа и на количество домашнего задания. Необошлось и без шуток конечно. Добравшись наконец до оживлённой школьниками и учителями деревне, они сперва заглянули в «сладкое королевство», закупившись там впрок и попробовав новый сорт шоколада. Затем прошвырнулись по книжному магазину под стон Рона и Гарри, а в конце закоченевшие и промокшие под осенним ливнем отправились в их излюбленное место, которое всегда являлось конечной точкой в их прогулках — «Три метлы» Взяв по кружке сливочного пива, они урвали себе чудесный столик у окна. — Я был рожден для этого напитка, — закрыв глаза от удовольствия, сказал Рон. — Эх, если бы здесь продавали огневиски, — мечтательно протянула Маргарет, помешивая трубочкой лимонад. — Вообще странно почему его нам не продают, — встрепетнулся Рон, — мы в конце концов совершеннолетние! — Да потому что вас, алкашни, тут пруд пруди, — скривила лицо Гермиона, — кто захочет возиться с вечно пьяными подростками? — Да и вам ли жаловаться на то, что вам, бедным, не дают выпить, — сказала Лин, — напомнить, как вы празднуете победы в матчах? — Праздновали, — поправил Гарри, — пока с нами учились Фред с Джорджем. Только они знали, где его достать. — Как же хорошо, что дорогие Фред и Джордж соизволили покинуть Хогвартс, — заважничала Гермиона, скрестить руки на груди, и смешно запракинув нос. — Гермиона, какая же ты… — начал Рон, также подняв голову, но тут же себя остановил, увидев пронзающий как подоженная стрела взгляд Грейнджер. — Какая? — Красивая, — выдохнул парень, откидываясь на спинку стула, — давно хотел тебе сказать, но ты всегда на меня кричишь, немного не было времени. Гермиона вытянулась в лице, а щеки её запылали. Лин, до невозможности довольная такой реакцией, легонько толкнула подругу под столом, сверяя многозначительным взглядом. Уже со второго курса Блэр начала замечать сумашедшую динамику Рона и Гармионы, а на третьем курсе та призналась ей, что Уизли ей очень нравился. Переживая их ссоры одну за другой, Лин не раз замечала, как же они отлично смотрятся друг с другом. Рон шутливо называл Гермиону всезнайкой, но если слышал, как кто-то на полном серьезе оскорбляет девушку, был готов рвать того на части, а Гермиона всегда говорила Рону, что больше никогда в жизни не даст ему списать домашнее задание, но стоило ей увидеть его полные отчаяния ярко-голубые глаза, молча сувала ему пергамент под руку. — Кстати, Мари, — заговорил Гарри, оторвав взгляд от Уизли, — ты там собираешься перевоспитывать своего парня или как? Я уважаю твои вкусы, но если Малфой опять начнет лезть на ражон, ты нас знаешь, мы терпеть не станем… Повисла мёртвая тишина. Все взгляды тут же устремились на побледневшую Маргарет. — Поттер, ты придурок?! — отчаянно спросила девушка, с грохотом ставя кружку на стол. — Что не так?! — Идиот, об этом никто не должен был знать! — рявкнула девушка нависая над Гарри. — Я думал все знают! — Нет, ты, мудак, один был вкурсе! — Гонишь? — Рон с отвращением покосился на Маргарет. — Рон… Парень разочарованно отодвинул свой стул подальше от младшей Блэр. — Мари, ну как?..- не веря ушам, расстроенно спросила Лин. Конечно, все к этому вело. Лин давно знала, что рано или поздно они начнут встречаться, это был лишь вопрос времени, но все же… Объявление прозвучало как гром среди ясного неба. Блэр не злилась, её лицо не выражало ярости, а сердце не разрывало от ненависти. Просто ей вдруг стало так грустно и больно, почти так же, как при последнем разговоре с Люпином, а в голове эхом раздовалось ужасающие «не уберегла». — Боюсь спросить, когда ты мне хотела об этом сказать? — Ты обиделать, что Гарри узнал первым? — поджав губы, тихо спросила Маргарет. — Ответь на вопрос, пожалуйста. — Сегодня, — коротко ответила Мари, опустив взгляд, — но мы поссорились. Атмосфера накалилась ещё сильнее. — Вот как, — узмыльнулась Лин, — я была права. Я же, сука, всегда была права! — Почему вы поругались? — осторожно спросила Гермиона. — Я попросила его сходить погулять с нами, но он был занят. — И всë? — И сказал, что если я не перестану его доставать то позовет к себе Пэнси… — Урод, — сквозь зубы процедила Лин. Её побледневшие губы подрагивали, а внутри ещё сильнее разгоралось понимание действительности, — чертов урод, да как он может… — Но в чем была проблема? — развел руками Гарри, — Что ему мешало пойти? Так не нравится наша компания? — Он был занят уроками, — поежилась Мари, — сказал, ему не хватает времени на домашнюю работу… — Ха! Так пусть он его не тратит на идиотские шуточки и конченое поведение, — запракинув ногу на ногу, усмехнулся Рон. — Маргарет, — Лин уткнулась лицом в ладони, — как ты после такого хочешь, чтобы я с ним нормально общалась? Как?! — Я хотела как лучше, — в голосе девушки уже были слышны слезы, — а вышло все как всегда. — Ну-ну, — Гермиона подсела к Мари и нежно приобняла её, — не переживай, все у вас наладиться, уже завтра обо всем забудете. — Если он еще будет жив, — грубо добавил Гарри, покосившись на закрытую ото всех Лин. — Мари, — она прочистила глотку и посмотрела сестре прямо в глаза, — я тоже была не до конца честна с тобой. Младшая Блэр обеспокоенно уставилась на неё. — Даже не знаю, с чего начать и как об этом правельние сказать… Маргарет чувствовала как сильнее забилось её сердце. Она редко видела сестру такой, и эта неуверенность всегда сулила что-то недоброе. — В общем… — Да господи, — психанул Гарри, — Лин влюбилась в Люпина! Все! — Гарри! — ошеломленно взвизгнула Гермиона. — Ну сколько можно, в самом деле! — ТЫ ЧТО?! — подскочила сестра. Лин уныло опустила голову на стол, больно стукаясь о старые доски. Затем ещё раз и ещё. Она билась головой, будто верила, что вместе с мозгами, из головы выбьет прочую романтическую дурь, без которой ей ранее отлично жилось. — Милая, — Мари отпрянула от Гермионы, бесцеремонно отодвигая её от себя и оттащила Лин от стола, кладя свои ладони ей на щеки, — я не могу поверить, что этот момент все же настал! — У нас сегодня вечер признаний? — спросил Рон, — Я тогда тоже участвую, — он подошёл к Гарри, порадируя Маргарет и театрально произнёс: — Гарри… Милый, я… Это я съел шоколад, который отправила тебе моя мать… — Ты больной? — Поттер смеясь, сорвал с лица руки друга, — сука, я искал его весь день, думал забыл на отработке у Снейпа. — Ребята, вы собираетесь в Хогвартс? Во время общего шума, Гермиона любезно собрала вещи, успела накинуть свою куртку и уже с претензией озиралась на друзей, стоя у выхода из бара. Лин повернулась к окну. На улице стемнело, а учеников стало в разы меньше. Покосившись на часы она поняла, что перевалило за восемь и им самая пора была возвращаться. Шумно выйдя из бара, Мари взяла сестру под локоть. — Ну рассказывай, — заулыбалась она, — насколько он тебе нравится? — Ты тоже не видишь в этом проблемы?! — ужаснулась Лин. — А я говорила, — подмигнула Гермиона, встав с другой стороны. — Продолжай, — неунималась Мари. Лин поведала ей всю историю, стараясь не вдаваться в подробности, но, надо сказать, за нее их рассказала Гермиона. — Я знала что тебе нравятся парни помягче, — мурчала Маргарет, — тоесть, мужчины. — Интересно, что скажет Сириус, — задумался Гарри. — Шрамированный, — младшая Блэр подошла к Поттеру сзади и грубо схватила за шиворот с не присущей ей силой, — ты за сегодня не понял, что язык надо держать за зубами? А вот Лин было не до смеха. Она всерьез задумалась. Как бы отреагировал Сириус?.. Уж точно бы по головке не погладил. Влюбленность в тридцати пяти летнего преподавателя не самое приятное, что хотелось бы ему услышать от крестницы за рождественским столом. — Ладно, не кисни, — подбодрил подругу Рон, — зато не Малфой. Мари, шедшая кутаясь от холода в кофту Гарри, только сбежавшая от реальности, тут же потускнела. Перед глазами встал четкий силуэт разгневанного на неё Драко. Как он смотрел на неё тогда… С каким холодом позволил себе общаться с ней. — Хорошо погуляли, — хмуро сказал Рон. — Если бы я не расстался с Чжоу два года назад, тоже бы ныл наверное, — усмехаясь, замотал головой Гарри, — без отношений гораздо спокойнее. — Подожди, Гарри, — Рон схватился за сердце, подлетая к Поттеру, — то есть ты хочешь сказать, что все то, что было между нами — фальш?.. — Какой идиот, — закатила глаза Гермиона. Лин рассмеялась, Мари тоже выдавила что-то похожее на улыбку. Так они и дошли до Хогвартса. По дороге их сопровождали остатки дождя, точечно капающие на лицо и серые тучи, которые были особенно заметны на чёрном небе. Одна из них поплыла вперёд и на горизонте засияла луна. Растущая луна… Что-то в груди Лин обеспокоенно затрепетало. Приближалась полнолуние, что будет с Римусом? В голове возникла его теплая улыбка, накрытая тонкими, и наверняка мягкими губами, взятая в кавычки элегантных морщин. Не совладав с мышцами лица, девушка почувствовала как сама растягивается в улыбке. — Я люблю его, Герми, — прошептала подруге Лин, осознавая, как от каждой сказанной буквы в душе становится жарко. — Я знаю, Лин, — посмеиваясь, тихо ответила Грейнджер, — я знаю. — О смотрите, — Рон показал указательным пальцем куда-то в перед. Головы учеников почти синхронно повернулись, и увидели несколько зелёных мантий. Облокатившись к стене, в сопровождении своей свиты, стоял Малфой, что-то яростно втирая парням по бокам. Но Блэр не интересовал Драко. Чуть поодаль от него, неся огромную стопку книг, шел Люпин. Словно в заметной съемке Лин наблюдала, как его растрепанные волосы колышет ветер из форточки, как развивается его длинное, чертовски нравящиеся Лин пайльто, как красиво держат тяжёлые книги его сильные руки с длинными пальцами, которые не так давно держали её в своих объятиях, нежно поглаживая по голове. Места, до которых он дотрагивался после ещё долго и приятно горели, не давая уснуть ночами. Он шёл спиной, и она не видела его лица, но была уверенна, что сейчас он улыбается, глядя в окно, и напевает под нос что-нибудь из творчества Фрэнка Синатра. — Вы только посмотрите на это! Прогремела пропитанная смертельным ядом презрения фраза, заставившая Лин вздрогнуть. — Как этому ничтожеству ещё хватает стыда ходить в этих тряпка! — ухахатывался Малфой, отчеканивая каждое слово, — Эх, если бы отец только знал, во что превратилась эта дыра, он бы сразу навёл здесь порядок. — Так почему же ты ещё ему все не высказал? — встрял Гарри. Малфой обернулся. Его взгляд метнулся по каждому, показательно избегая Маргарет. — А я то думал, почему в коридоре так тихо? — расплылся в улыбке слизеринец, — Как погуляли, Мари? — его верхняя губа обиженно вздернулась, а взгляд споткнулся от надетую на ней кофту, — Успела промыть мозги своей охране? — Да как ты можешь такое говорить? — пролепетала девушка с отвращением в голосе. — Не строй из себя дуру, — оскалился он, — я же тебя как облупленную знаю. Тело начало жечь, словно внутри разгоралось невидимое пламя, а слова Малфоя, точно бензин, делали его все сильнее. Она поторопилась, пологаяя, что ярость отступила на второй план. Лин сильно сжала руки в кулаки, заставив отрощенные ногти больно впиться в ладони. — Гляньте на неё, — всплестнул руками блондин, — что, Лин, тебя так разозлило? Поведение твоей сестры, или то, как я назвал твоего любимого учителя? Правда глаза режет? По ледяной спине заползали мурашки. Она чувствовала, как на виске вылезла вена, пульсирующая с такой силой, словно через считаные секунды лопнет, разбрызгивая повсюду алую кровь. Как он может своим гадким, порочным ртом так говорить о НЁМ? О совершенно чистом человеке, который на каждое зло привык отвечать добром, от которого хотелось рыдать, видя как он старается на личном примере доказать, что жизнь, какя бы она не была тяжелая, это жизнь, и её нужно прожить с чистой душой? Люпин был для Лин святым. Она не верила в богов, она не верила в людей, а лишь в гнилое, сводящиеся к концу света будущие. Но появившийся из неоткуда Люпин, словно посланный судьбой так вовремя, перевернул всё с ног на голову. И все для чего? Для того, чтобы сейчас какой-то наглый, мерзкий, воспитанный в идеальных условиях, белобрысый червь сравнял его достоинства с землёй, высмеяв его внешний вид? — Сегодня напишу отцу, и можете считать, что ваш Люпин здесь больше не работает. Все произошло за считаные секунды. Быстрее всех к Малфой подлетела старшая Блэр, с сильного размаха ударяя его четко в челюсть, с оглушающим уши треском. Следом подлетели Гарри с Роном. Первый с силой пнул голень обидчика, поволив его на плиточный пол, а Уизли старательно целясь, наступил Драко на тыльную сторону ладони. Раздался страшный вопль. Но Лин было мало. Оседлав парня сверху она наносила ему удар за ударом, чувствуя, как раздробились в пыль её костяшки и стерлась в кровь кожа. Она била везде, куда только могла достать: в нос, губы, челюсть, мерзкие, лживые серые глаза. По бокам расположились парни, колотящие Малфоя по рёбрам. Его красивое лицо превратилось в безразборное месиво из крови и плоти, синяки за секунды вскакивали на белой коже, но она не могла остановиться. Лин слышала, как кричит, срывая голос, Гермиона, как Мари подбежала к ней с зади и стала из-за всех сил оттягивать её от парня, как вокруг них столпились ученики. Но рука, долго зудящая после их последней битвы, как по команде то поднималась в воздух, то снова вонзалась в плоть с ужасным кровожадным звуком. — Я тебя ненавижу! — вылетело из-за рта девушки, — ненавижу! Ненавижу!!! НЕНАВИЖУ! Она повторяла это раз за разом, как умолишонная, стараясь сосредоточить мозг на них, позабыв о страшной боли в костяшках, точнее о том, что в них осталось. Малфой наконец высвободивший руки, активно замахал ими перед лицом Лин. Совладав с собой, он начал с силой стягивать с себя девушку, пустив в ход ногти. Как лев, он замахнулся и оставил девушке алые полосы на одной стороне лица, которые вскоре начали пылать и кровоточить. Ещё один замах, более точный, пришелся прямо по середине лба, опасно задев глазное яблоко, а затем разодрал угол губ. Лин сразу почувствовала во рту металлический вкус крови. Её замыленый взгляд не отрывался от несчастного Малфоя, но периферическим зрением она заметила по бокам какое-то движение. Затем её кто-то сильно дёрнул назад. Все прекратилось. Увереннее вставая на ноги Лин огляделась: вокруг стояло штук пятнадцать учеников, Рон, Гарри и Гермиона, тяжело дыша, стояли чуть поодаль от пострадавшего, а Маргарет склонилась над Малфоем, болезненно разглядывая то, что от него осталось. Внутри у Лин все похолодело. Если все друзья были перед ней, то кто сейчас выдёрнул ее из эпицентра драки? Она опустила взгляд, и увидела вокруг своей талии пару шрамированных рук, с длинными пальцами. Дыхание остановилось. — Успокоилась? — крикнул, держащий её Люпин. ★★★ Достаточно скоро на шум драки прибежали обеспокоенные Тео с Блейзом. Увидев окрававленого Малфоя, из последних сил оперевшегося на один локоть, с осторожностью смахивающего слезинки с бледных щёк Маргарет, они сразу устремились к ним. Нотт сразу опустился к Маргарет, а Забини ещё секунду стоял, оценивающе осматривая людей вокруг. Скользнув взглядом по похожей на сумасшедшую Лин, осознание пришло моментально. — Мари, не беспокойся, — положил свою руку на плече дрожащей Маргарет Тео, — мадам Помфри быстро его на ноги поставит, даже царапинки не останется. — Действительно, Мари, не стоит переживать за такого пидо… — уже почти вставил свои пять копеек Рон, но тут же испуганно сдался под свирепым взглядом Грейнджер. — Что ещё скажешь, Рон?! — Маргарет молнией отскочила от Драко и взмыла перед Гарри и Роном, — Вы сделали больно не ему, а мне! Я вас троих, — тяжело дыша, Мари резко сняв кофту друга, швыранула её в него и повернулась к сестре, — даже видеть не хочу! Типичные Гриффиндорцы! Только и умеете что кулаками размахивать! Лин, — голос девушки сорвался на крик, — ты мне сама неоднократно повторяла, что нужно уметь разговаривать, но почему тогда сама не следуешь своим принципам? — Да плевать я хотела на эти принципы, — проглатывая кровь, прошепела Лин, — он не понимает по другому. — Ты даже не пыталась решить вопрос как-то иначе! — взвизгнула Мари. Рядом уже стояли взволнованные Теодор и Блейз, хватая неугомонную девушку за запястья. — Глупая, перестань, — шептал ей Блейз, — сейчас с дуру наоговоришь чего не нужно, потом не разгребешь… — НЕТ! — вырвалась Маргарет, — Я скажу это сейчас, и пусть они понимают это как хотят! Если я поделилась с вами своей проблемой это не дает вам право пытаться её решить за меня, усугубляя все своей идиотской дракой! Это касается нас и только нас! Я устала терпеть то, что вы считаете меня маленькой недалекой девочкой, если такое повторится ещё раз вы исчезните из моей жизни навсегда! — Это все какое-то безумие, — не выпуская Лин из своей хватки, устало приговорил Римус, — Мистер Забини, — профессор, стараясь выровнять дыхание, обратился к темнокожему парню, — прошу, доставьте мистера Малфоя в больничное крыло. Вы мистер Нотт обеспечти Маргарет покой и напоите горячим чаем. Вы, — мужчина со всей своей присущей строгостью посмотрел на Рона с Гарри, — отправляйтесь к профессору МакГонагалл и объяснитесь. Пусть сделает с вами то, что посчитает нужным. Гермиона проконтролируй их. А ты… — Люпин опустил голову на старшую Блэр, — пойдешь со мной. — Но профессор, она ведь тоже ранена… — осторожно подсказала Грейнджер. — Я понимаю, — кивнул мужчина, — но сейчас ей и Малфою нельзя находится в одном помещение, даже если это будет больничное крыло. Тео прижал к себе Маргарет, активно желающую что-то возразить, прикрыв её рот своей ладонью. Блейз опасливо закинул себе на плечо тело Драко и они отправились к Помфри. Не проронив по дороге не слова, друзья дошли до больничного крыла. Совершив над Малфоем несколько процедур, недовольно рассуждая, мадам Помфри исчезла в своём кабинете, оставив подростков одних. Через какое-то время Блейз и Тео собрались уходить. Позвал с собой девушку, но получив в ответ отрицательное мычание, парни скрылись за тяжёлой дверью. — Есть смысл извиняться? — тихо произнёс Драко, съезиваясь от каждого слова, которое приячиняло ему боль. И моральную и физическую, — ты же не хочешь меня слушать. Девушка лишь осуждающие посмотрела на него. — Прости, Маргарет. Я не знаю, что на меня нашло. — Мерлин простит, а я запомню, — грозно ответила она. — Все было спокойно до того момента, как я увидел тебя с Поттером, — парень чуть преподнялся, — у меня словно крышу снесло с первой же секунды. Еще и эта кофта его. — Причем здесь Римус? Он тебе то что сделал? — А тебе какое дело до него? — усмехнулся Драко, тут же жалея об этом, — Из-за сестрички? — Он замечательный преподаватель, лучший из тех кто был у нас по защите от Тёмных искусств. А еще он самый близкий друг моего крестного. — Твой крестный Сириус Блэк?! — прокашлялся от неожиданности Драко. — Именно, Малфой. Поэтому если я ещё раз узнаю, что ты что-то вякал в его сторону, бить тебя будет уже не Лин и Гарри с Роном, а я. — Простишь? — Не сегодня.