Люби меня, люби

      Дождь крупными каплями барабанил по окну. Сквозь грязное стекло пробивался тусклый свет, виднелись рванные осенние тучи и кусочек старого здания университета. Занавески, усеянные тут и там пятнами неизвестного происхождения, колыхались от сквозняка, старые батареи громко трещали и стонали. В последние пару лет они выполняли скорее роль мусорки, нежели свое прямое назначение. То тут, то там между секциями виднелись пустые пачки от сигарет, смятые пивные банки, окурки. Пыль. Много пыли, из-за которой некогда белая краска превратилась в грязно-серую, местами черную.       Стены с выцветшими зелеными обоями были все завешаны постерами и огрызками бумаги с акварельными рисунками. Здесь было всё, начиная от аниме-персонажей и заканчивая помятыми афишами из местного кинотеатра. Приклеенные на скотч, приколотые булавками, прицепленные друг к другу скрепками, они в хаотичном порядке пестрели с потолка до пола, создавая еще больший беспорядок.       В комнате сам черт сломал бы ногу. Это не было тем, что обычно называют творческим хаосом. Это был самый настоящий срач. Складывалось ощущение, будто здесь хорошенько погулял целый табор или прошлось пару раз стадо слонов.       На одной из кроватей, закинув ногу на ногу, лежал парень. Устроившись в куче вещей и прочего барахла, он, судя по его расслабленному виду, чувствовал себя просто прекрасно. В наушниках на всю орала музыка, тумбочка и пол рядом были усеяны окурками и шкурой от мандаринов. Синие волосы разметались по подушке спутанными кудрями, на ногах красовались новенькие белые адики. Он даже не потрудился их снять.       Он был худой и очень наглый.       Когда Минхо вошел в комнату, попутно стуча в дверь кулаком, парень даже не глянул на него. Прикрыв глаза, он доедал последний мандарин из пакета, с наслаждением подергивая ногой в такт музыке и швыряясь косточками направо и налево.       Затащив огромный чемодан из коридора, Минхо поставил его возле свободной кровати с голым матрасом и сел на краешек, оглядывая свое новое место жительства.       Откровенно говоря, это был полный пиздец.       Минхо не матерился, но сейчас в его голове выстроился настоящий трехэтажный мат, готовый вот-вот вырваться наружу. Он знал, что заселяется отнюдь не в пятизведочный отель, комендант общежития предупредил, что его сосед тот еще засранец, но Минхо даже не мог представить, что всё настолько плохо. Да не то, чтобы плохо — ужасно. Казалось, будто в свинарнике и то чище и уютнее, чем здесь. Это была не комната, а самая настоящая свалка, причём самого бесполезного хлама, который только мог существовать на планете.       Однако, Минхо изо всех сил старался не показывать своих настоящих эмоций. Портить отношения с соседом с первых же секунд не хотелось. Минхо хотел лишь одного — мирно доучиться и дожить в этой шарашкиной конторе, а потом свалить куда-нибудь подальше, чтоб глаза больше не видели ни единого кирпичика этого Богом забытого сарая.       Оставив чемодан, как есть, Минхо встал, обошёл тумбочку с перекошенной дверцей и подошёл к письменному столу рядом с окном.       — Роллинг Стоунз? — спросил он, разглядывая выцветший постер над ним.       Конечно же, он знал, что это были они. Хотя бы потому, что внизу была надпись с названием группы. Просто надо было с чего-то начать разговор.       Синеволосый вздрогнул от его голоса и нехотя стянул с себя наушники. Только сейчас Минхо понял, что уже какое-то время в них не играет музыка.       — Ага. — не слишком приветливо ответил парень, едва удосужив его прохладным взглядом.       — Хороший вкус, — улыбнулся Минхо, оборачиваясь к нему. — меня Минхо зовут. А ты Джисон, верно?       Он вовсе не собирался играть в экстрасенсов, просто среди кучи барахла на столе разглядел тетрадь с этим именем, выведенным корявым размашистым почерком.       — Ну привет, Минхо. — хмыкнул парень, дернув бровью. — Джисон, допустим.       Поднявшись с кровати, он бросил наушники на подушку. В стоячем положении копна на его голове выглядела еще плачевнее. Минхо про себя сравнил его с домовенком Кузей. Одно лицо, будь Кузя неформалом.       Джисон в развалочку подошел к окну. Весь его вид буквально кричал о том, что он здесь хозяин положения. По крайней мере, он хотел, чтобы так было. Усевшись на подоконник, Хан достал из кармана шорт кэмэл и настежь распахнул форточку. В комнате тут же запахло гнилыми листьями и сыростью, дождь мелкими каплями забарабанил по полу.       — Значит так, Минхо, — прикурив, Джисон выдохнул полные легкие дыма на улицу. — скажу честно, я не особо рад тому, что ты сюда приперся. Ты мне нахрен не сдался в моей комнате, поэтому слушай сюда внимательно.       Услышав это, Минхо вскинул брови и не удержался от смешка. Ситуация принимала забавные обороты.       — А вот вкус в сигаретах у тебя хреновый, — подойдя ближе, произнес он, разглядывая профиль парня.       Джисон обернулся и в упор посмотрел на него, а затем выдохнул дым прямо в лицо.       — Спасибо. Будет проще выкурить тебя отсюда.       Минхо закашлялся. Сигареты действительно были ужасные. Сладкие, до ужаса вонючие, аж глаза на лоб лезли.       — Говорю первый и последний раз, — сунув руки в карманы, Джисон снова отвернулся к окну. Его начала бить мелкая дрожь от холода, но он старался не подать виду. — вещи свои держать при себе. Увижу хоть что-то на моей территории, сразу же полетит в окно. Под ноги мне не лезть, лишний раз не отсвечивать, духами не обливаться. Тронешь мои вещи, руки переломаю. Всё ясно?       Минхо скрестил руки на груди. Он едва держался, чтобы снова не закашляться, ветер задувал весь дым обратно в комнату.       — Всё ясно. Ещё что? — спросил он с нотками сарказма в голосе.       Джисон потушил окурок о подошву и швырнул его в окно.       — Отбой в десять и мне похуй, что ты делаешь, свет должен быть выключен.       Минхо медленно втянул воздух в легкие. Осторожно, будто фильтруя.       — Скажи сразу, что живу теперь в тюрьме.       — В комнате не дрочить, порно не смотреть, шлюх не водить. — не обращая внимания на насмешливый тон, продолжил Джисон. Соскочив с подоконника, он захлопнул окно и подошел почти вплотную к соседу. — Это понятно?       — Мне что, вообще существовать нельзя? — прищурился Ли, поправляя очки на переносице.       Их лица были буквально в паре сантиметров друг от друга.       — В этой комнате — нет. — запихнув руки в карманы, процедил синеволосый.       Пару секунд они молча мерились взглядами.       — Ах, да. И если ты, не дай бог, гей, тебе лучше убраться отсюда нахер, если не хочешь, чтобы я проломил тебе череп.       — А у тебя проблемы с гомосексуальностью? — хмыкнул Минхо, наклоняясь чуть ближе. Теперь он буквально нависал над парнем. — Или неудачный опыт?       Воздух в комнате неприятно сгустился, становясь почти осязаемым, протяни руку — потрогаешь. Даже за окном будто стало темнее, погружая комнату в опасную мрачность.       — Нет, просто пидорасов не люблю, — процедил сквозь зубы Джисон, с вызовом глядя на очкарика, как окрестил его про себя. — которые в жопу долбятся и хуи сосут.       Взгляд Минхо стал на пару градусов холоднее. Он подался вперёд, сокращая расстояние между ними до невозможного. Джисон буквально ощущал его горячее дыхание на своих губах.       — Боишься, что захочется попробовать? — спросил он, внимательно разглядывая дерзкие карамельные глаза напротив.       — Чушь не неси! — прошипел Хан. Он непроизвольно сжал кулаки и на его скулах мигом заходили желваки, но отстраняться он не стал, гордо выдержав пристальный взгляд.       — Чушь? — переспросил Минхо. В его глазах блеснул странный огонёк. — Признайся, Джисон, тебе просто страшно. Ты так сильно боишься своих желаний, что предпочитаешь бояться и ненавидеть всех, кто «не такой». Я ведь прав?       Джисон заскрипел зубами.       — Лучше завались, пока я тебе зубы не выбил.       — Как скажешь, мистер гетеросексуал, — хмыкнул Минхо, разгибаясь. Он отошел на пару шагов назад, но затем снова глянул на Джисона. — Тебе страшно жить в комнате с человеком другой ориентации, потому что ты боишься, что внутри что-то может шевельнуться. А может, и не внутри. Я ведь прав?       Джисон усмехнулся. Как же ему хотелось треснуть сейчас этого самодовольного придурка, да так, чтобы он улетел к самому черту на куличики и больше никогда не возвращался оттуда. Кулаки так и чесались, но он держался. Не хватало ещё нарваться на неприятности, у него и без того уже не одно замечание от коменданта, драка с соседом после пяти минут совместного жительства может стать роковой в этом немаленьком списке.       — Думай, как хочешь, — отмахнулся он, прикуривая новую сигарету. — но заднеприводных уродов в своей комнате я не потерплю.       Минхо пару секунд смотрел на него, а затем отвернулся к своему чемодану.       — Ты совершенно не знаешь, что делать со своими страхами. — сказал он, принимаясь разбирать вещи. — А еще ты трусливая сука.       — Что ж, — рассмеялся Хан. — я хотя бы не крашенный педик с хуем в заднице.       — Кто знает, — неопределённо усмехнулся Минхо, складывая вещи аккуратной стопкой в шкаф.       Этот очкастый идиот откровенно нарывался на проблемы. Подскочив к нему, Хан схватил его за плечо и швырнул в стену, прижимая всем своим телом. Силы были неравны, он явно уступал по всем параметрам крепкому спортивному телосложению Минхо, однако тот даже не думал сопротивляться. Лишь смотрел со смешинкой в глазах, склонив голову на бок.       — Ты думаешь, я тут шутки шучу? — зло процедил Джисон, больно сжимая его предплечье. — идиот безмозглый, за языком своим следи, пока он у тебя есть!       — Как же я боюсь, — в полголоса произнес Минхо. Резко выхватив сигарету из его рта, он поднёс её к губам и глубоко затянулся, смотря прямо ему в глаза.       Эта дерзость, на удивление, Хана даже не разозлила, скорее восхитила. Новенький оказался не простым орешком. Таким, с которым было интересно поиграться. Интересно узнать, насколько далеко с ним можно зайти. Интересно увидеть его дальнейшие действия. Он был едва ли не первым его соседом, кто так сразу смог дать отпор. Кто не стушевался с первой же секунды, поджав хвост. С Джисоном пытались ужиться многие. Уже третий год к нему подселяли студентов, словно кроликов в клетку к тигру, в надежде, что на этот раз никто никого не сожрёт. И каждый раз это заканчивалось по единому шаблону: заявлением на столе у коменданта вместе со слёзными просьбами переселить бедолаг хоть в уличный туалет.       Джисон доводил до ручки даже самых мирных и покладистых. Не то, чтобы он специально старался. Просто ему это нравилось.       — Ты меня услышал, — сказал он, ослабляя наконец хватку. — лучше побереги свои зубы.       — А ты забавный, — улыбнулся Минхо. Он сделал последнюю затяжку, стряхнул пепел на пол и бросил окурок в стоящую на столе пустую банку от энергетика. — Но сигареты и правда дрянь.       Джисон ничего не ответил. Схватив с кровати телефон с наушниками, он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

* * *

      Таракан сидел на дверце старого холодильника и нахально крутил длинными усами. Он был коричневый, жирный и наглый.       Джисон брезгливо отвернулся и в эту же секунду услышал за спиной звонкий хлопок.       — Не надо было. — Феликс с трагичным видом покачал головой, склоняясь над трупиком насекомого. — Он жить хотел.       — Ага, и детки с женой его дома ждали, — Хмыкнул Хёнджин, вытирая подошву потертого тапка об пол.       — Может и ждали. Можно подумать, он тебе так сильно мешал.       — Когда в суп тебе упадёт такое счастье, тогда и порассуждаем о гуманности. — Хёнджин надел тапок и уселся на стол рядом с плитой. — Мне вот уже падало.       — И что? Вылил? — вытаращился Феликс. Его обычно мертвенно бледное лицо сейчас покрывал лихорадочный румянец.       Феликс был первокурсником, учился на биолога и всей душой ненавидел жестокость. За то до ужаса обожал Хёнджина и было это более, чем взаимно. С первого же дня, как его определили в комнату к Хвану, тот взял над ним решительное шефство, а Феликс совершенно не был этому против — Хёнджин оказался самой надёжной отравой от всякого рода паразитов, вроде четверокурсников или тех, кто пытался всеми силами показать «молодым и зеленым» свой авторитет. Это было чем-то вроде дедовщины в армии, только чуть более мягче. Коменданта по-прежнему боялись даже самые отбитые.       Феликсу сильно повезло, что Хёнджин был лучшим другом Джисона. Не то, чтобы Джисон лупил всех без разбору или учинял разборки с каждым встречным первокурсником. Просто Феликс был слишком… Когда Джисон впервые сказал вслух, каким, по его скромному мнению, был Феликс, Хёнджин чуть не вышвырнул его в окно.       Джисон надулся. Да так надулся, что целый месяц с ним не разговаривал. Хенджин, весь из себя крутой, Хёнджин, который пьёт пиво в падиках по вечерам и щипает девчонок за задницу в университетском коридоре, Хёнджин, который носит треники с подворотами и слушает рэп так, что окна из машины вылетают, Хван Хёнджин, который спускает всю свою стипендию на кальянные и новые буфера в машину, и вдруг так рьянно защищает этого…       Джисон долго не мог его понять. Он вырос по уличным понятиям. По пацанским понятиям. Среди гаражей, вонючих падиков и зелёного стекла от бутылок. Он знал лишь одно мнение, в которое до панического страха вгрызся, вцепился и загнал его под кожу. Шаг влево, шаг вправо в его уже личных понятиях — расстрел.       А потом он, сам того не ожидая, смирился. Успокоился. Стал просто-напросто игнорировать существование Ликса в их с Хваном дружбе. А может, не захотел признаваться самому себе, что ошибся. Был не прав. Не разглядел в этом щуплом, длинноволосом парнишке то, что сразу увидел Хенджин.       — Вылил, — ответил Хван, вытаскивая из кармана сигареты. — а ты бы стал это есть?       — Я думал, ты бросил, — тоскливо сказал Феликс, глядя, как Хенджин делает первую затяжку. Премерзкий запах дешёвого табака наполнил всю кухню и пополз по давно закоптившемуся потолку в коридор.       — Вчера бросил, сегодня начал. Завтра опять брошу. — пожал плечами тот.       Хмурое небо за окном чуть прояснилось. Тучи рассеялись, дождь прекратился и на пару секунд даже выглянуло тусклое солнце, освещая засаленную мебель общажной кухни. На полу тут же нарисовались квадраты, отображая окно и узор занавески.       — И как тебе новенький? — весь закутавшись в сизый сигаретный дым, спросил Хёнджин, оборачиваясь к Джисону.       Тот встал с трехногого стула и подошёл к плите. Там на сковороде, в целой луже масла, потрескивали пельмени. Помешав их вилкой, он убавил огонь, а затем, не сдержавшись, чихнул в локоть.       — Говорил же, купи нормальные сигареты, — пробурчал он, не глядя на друга.       — Все настолько плохо? — хмыкнул Хёнджин.       Лампочка, свисающая с потолка на длинном проводе, моргнув пару раз, потухла.       — Опять? — вздохнул Феликс и подошёл к выключателю. Потыкал пару раз и вернулся на место, не добившись никакого результата. — Сколько на этот раз?       — В прошлый раз была неделя, — ответил Хёнджин. — хотя обещали два дня.       Перебои электричества в старой общаге давно уже стали нормой. Плита работает и то хорошо.       — Я слышал, он перевёлся с театрального, — сказал Феликс, подпирая голову руками.       — Кто? — повернулся к нему Джисон.       — Ну, этот твой… как его там?       — А… — потеряв всякий интерес, Хан отвернулся обратно к сковороде. Сейчас предстоящий ужин интересовал его куда больше. — Во-первых, он не мой, а во-вторых, это многое объясняет.       — Ты о чем?       Джисон снова помешал пельмени, а затем выключил плиту.       — К себе я идти не хочу, — сказал он, игнорируя вопрос Феликса. — этот толерантный хрен мне весь аппетит испортит.       Хенджин усмехнулся, соскакивая со стола.       — Толентантный хрен? Мне нравится. Только не говори, что вы уже успели с ним посраться, кто куда ебаться право имеет.       — Завтра же пойду к коменде, пусть отселяют от меня эту жертву западной пропаганды и инстаграма, — буркнул Джисон.       Взяв сковороду, он направился к выходу из кухни.       — Ну, зачем ты так? — нахмурился Феликс, бросая ему вслед осуждающий взгляд. — как будто от этого он сразу же стал плохим человеком…       — Он не стал плохим, — хмыкнул Джисон. — он стал хуевым. И пусть только попробует приблизиться ко мне хоть на шаг, я переломаю ему все конечности…       За спиной послышалось тактичное молчание. Уже почти дошедший до комнаты Хёнджина с Феликсом, Хан удивленно обернулся.       — Ты такой опасный, — прямо перед ним, посмеиваясь, стоял Минхо. В его глазах плясали озорные огоньки, а сам он был весь донельзя расслабленным, будто только что вышел из кабинета психотерапевта. — угрожалка ещё не выросла, гомофобная редька.       — Ты… — Джисон аж задохнулся от возмущения. — какого черта?!       — Можешь не переживать, — Минхо навис над ним, едва не касаясь с ним носами. — толерантный хрен на твою тощую задницу даже не думает возбуждаться.       Хан почувствовал, как нещадно заливается краской. Сжав ручку сковородки до побеления костяшек, он едва удержался от того, чтобы не треснуть ей по роже этого придурошного.       — Да как ты смеешь?! — прошипел он, со злостью глядя на него.       — Люблю посочнее. Ну, знаешь, чтобы было за что ухватиться. — распрямившись, Минхо подмигнул, обошёл ржущих позади Феликса с Хенджином и ушёл восвояси.       Как же. Он. Сука. Бесит!