Рассвет

      Снейп был абсолютно смущён своим неподобающим поведением. Унижен, растоптан и уничтожен. Он сгорал от стыда, вспоминая, как Люциус тем вечером сначала заливал ему в горло отрезвляющее зелье, чертыхаясь, а затем тащил через камин обратно в Хогвартс, матерясь ещё больше. И встреча с разгневанным деканом факультета совсем не способствовала его душевному спокойствию.       Уже позже Северус пытался извиниться, но Люциус просто отмахнулся от него, сказав что-то об опыте ошибок и молодых годах. Это служило слабым утешением, но Северус принял его, поклявшись впредь быть более осмотрительным и сдержанным. Возможно, ему следует начать пить на обедах воду или тыквенный сок.       Что утешало его по-настоящему, так это то, что в кабинете, слушая Яксли, он был ещё относительно трезв. Слова приверженца Лорда врезались в его память, поражая своей силой и запалом. Мужчина говорил экспрессивно, уверенно, каждое его слово влекло, рождая внутри тёмный и яростный огонь абсолютной веры в единство силы и магии. Слушая, он не был больше один, не был больше тем беспомощным мальчиком, которому приходилось скрываться от жестокости окружающего мира. Теперь, каждый вдох, каждая мысль, каждый поступок обретали значение и цель. Он стоял рядом с другими, теми, кто разделял его страсть и убеждения, и эта единая вера в их сердцах превращалась в могущественную силу.       Что он предложит Темному Лорду, когда его призовут?             Он работал над тёмными заклинаниями, что-то достаточно сильное и быстрое, способное убить человека. А может быть, ему следует сосредоточить свои усилия на усовершенствовании уже существующих заклинаний, сделав их боле мощными? Или, возможно, заняться зельями?       Снейп вздохнул и провёл рукой по волосам. От всех этих мыслей голова шла кругом. Вероятно, ему следует обозначить несколько направлений: в заклинаниях — отточить «Сектумсемпра», доведя его до совершенства смертоносного клинка, а в зельях — улучшить напиток Живой Смерти.       Оба направления требовали времени и упорства. «Сектумсемпра» была его личным изобретением, и Северус понимал, как это заклинание могло стать поистине неотразимым оружием в умелых руках. Напиток же Живой Смерти всегда был мощным зельем, способным погрузить человека в глубокий, почти смертельный сон. Но Снейп знал, что всегда можно найти способы его улучшения. Состав был сложным, из множества ингредиентов, некоторые из них были дорогими и редкими, но часть…       Губы Северуса растянулись в тонкой улыбке. Маргаритки, входящие в состав зелья, были легко доступны и просты в сборе. Лучшие росли на окраине Запретного леса, и именно за ними направился Северус Снейп, игнорируя предстоящий завтрак.       Тонкие и нежные, согретые теплом весны, цветы покрывали небольшую поляну, скрытую от посторонних глаз тонким маревом тумана. Белые лепестки обрамляли ярко-жёлтые сердцевины, создавая приятный контраст. Они казались почти эфемерными, как будто лучи солнца могли их растопить в любой момент. Лёгкий аромат, который они источали, наполнял утренний воздух свежестью и спокойствием. Сначала Снейп собирал их осторожно и аккуратно, лелея каждый цветок и росу на нём, но после, увлекшись, опустился на колени и просто рвал их охапками, плотно укладывая в принесённую с собой корзину.       Лишь когда солнце взошло достаточно высоко, чтобы начать припекать усталую спину, Северус резко поднялся и со страхом взглянул в сторону массива замка. СОВ! Он совсем позабыл о времени, рискуя опоздать на важный экзамен. Чертыхаясь, он бросился обратно и едва-едва успел вовремя, практически вбежав в экзаменационный зал. Профессор Флитвик бросил на него неодобрительный взгляд, но от комментариев, к счастью, воздержался.       Заняв ближайшее свободное место, Северус вынул и расстелил пергамент, пробежался глазами по списку предложенных вопросов. Не так и сложно, он справится. Кивнув собственным мыслям, он принялся быстро строчить по пергаменту, записывая ответы. Перо летело в его руках, следуя мелкому убористому почерку.       Отведённое время вышло, и Флитвик собрал работы, сообщив об окончании экзамена. Ученики заспешили к выходу шумной толпой, стремясь как можно скорее покинуть зал и обсудить свои ответы под ласковым солнцем мая, а не в серости каменных стен. Многие направились прямо к озеру, Северус последовал за ними, при этом не отрывая взгляда от экзаменационного билета, оставшегося у него. Достаточно ли он написал? Всё ли правильно?       Глубоко задумавшись, Северус опустился на землю, расположившись в приятной тени зеленеющих кустарников, что густо росли на берегу озера. Раскрыв принесённый учебник, он принялся читать, быстро листая страницы и иногда тихо ворча себе под нос.       Слишком увлечённый, чтобы что-то замечать вокруг. И это сыграло с ним злую шутку.       — Как дела, Нюниус?       Чётко и отчётливо, совсем рядом. Северус стремительно вскочил, подгоняемый неприятным страхом, и сунул руку в карман, намереваясь достать палочку, но Джеймс Поттер оказался проворней, выкрикнув:       — Экспеллиармус!       Палочка, повинуясь заклинанию, подлетела вверх футов на двенадцать и шлепнулась в траву позади него. Сириус Блэк, стоящий рядом с Поттером, рассмеялся отрывисто и хрипло, словно залаял. Вонь альф наполнила воздух.       — Импедимента! — И Снейп, рванувшийся было за своей палочкой, упал ничком на полпути к ней.       Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили ближе. Одни смотрели на происходящее с неодобрением, другие — с удовольствием.       Северус, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера.       — Как прошел экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс.       — Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту, — злорадно сказал Сириус. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь!       Раздался смех и хихиканье. Снейп пытался встать, но заклятие еще действовало, и он корчился, будто связанный невидимыми веревками.       — Вы у меня дождетесь! — выпалил он, глядя на Джеймса с откровенной ненавистью. — Дождетесь!       — Дождемся чего? — хладнокровно сказал Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос?       Северус разразился потоком ругани и проклятий, но его палочка недоступно лежала в трех шагах позади, и ничего не случилось.       — Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно скривился Джеймс. — Экскуро!       Изо рта Северуса тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он задыхался в ней…       Джеймс Поттер и Сириус Блэк наслаждались зрелищем, их смех был особенно громким и заразительным. Ремус Люпин, всё ещё сидящий с книгой под старой берёзой, хоть и не смеялся так открыто, но и не делал ничего, чтобы остановить это издевательство. Питер Петтигрю стоял чуть поодаль, смеясь нервно, но также не вмешиваясь.       Снейп, чувствуя, как его лицо заливается краской от стыда и ярости, отчаянно пытался вырваться из заклятия, но это было бесполезно. Он ругался и оскорблял Мародеров, но его слова тонули в море насмешек и розовой пены. Это унижение становилось всё невыносимее с каждой секундой.       — Оставьте его в покое! — громко крича, к ним приблизилась одна из девушек, что сидели дружной стайкой у самой кромки воды. Её рыжие волосы были рассыпаны по плечам, а большие миндалевидные глаза метали гневные зелёные молнии. Это была Лили Эванс. — Прекратите немедленно, это не смешно!       — Не трогайте его, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал?       — Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьезно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я…       Многие зрители, включая Сириуса и Хвоста, засмеялись, но Люпин, до сих пор притворяющийся, что читает, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили.       — Считаешь себя остроумным, — холодно сказала она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, тебе ясно?       — Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай… пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.       Тем временем чары помех, наложенные на Снегга, слабели. Медленно, дюйм за дюймом, он подползал к своей палочке, отплевываясь от мыльной пены, но Джеймс этого не видел.       — Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — презрительно отрезала Лили.       — Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус и снова повернулся к Снейпу. — Стой!       Но он опоздал: тот уже направил свою палочку прямо на Джеймса. Вспыхнул яркий свет, и на щеке Джеймса появился глубокий порез. Кровь хлынула ему на мантию. Еще одна яркая вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники. Многие в маленькой толпе разразились ликующими криками; Сириус, Джеймс и Хвост чуть не захлебнулись от хохота.       — Опусти его! — потребовала Лили.       — Пожалуйста, — Джеймс взмахнул палочкой.       Северус шлепнулся на землю, точно груда тряпья.       — Ну вот, — насмешливо протянул Поттер, обращаясь к Снейпу, когда тот с трудом поднялся на дрожащие ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус…       — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! — зло выпалил Северус, чувствуя себя непостижимо преданным и униженным всеми. Гнев клокотал в нём, сжигая всё на своём пути.       Лили потрясённо замерла, её лицо побледнело от шока и боли. На миг она опустила голову, скрываясь от всех, а когда вновь посмотрела на Северуса, её глаза были смертельно холодны, не выражая и капли былой привязанности.       — Прекрасно, — спокойно сказала она. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус.       — Извинись перед Эванс! — заорал Джеймс, угрожающе направив на Снейпа палочку.       — Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — закричала Лили, обращаясь к Джеймсу. — Ты ничем не лучше его!       — Что? — взвизгнул Джеймс. — Да я никогда в жизни не называл тебя… сама знаешь кем!       — Ходить лохматым, как будто минуту назад свалился с метлы, выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, только потому, что ты от природы… Непонятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит!       Она круто развернулась и быстро зашагала прочь.       — Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Погоди, Эванс!       Северус не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Впопыхах собрав вещи и схватив палочку, он побежал к замку, игнорируя смешки и свист, раздавшиеся ему в спину. Слёзы бессильного гнева душили его, грозясь пролиться по бледным щекам. Лишь оказавшись в безопасности своей комнаты, он позволил себе выпустить наружу эмоции, что полыхали внутри, найдя облегчение в горьком плаче и пронзительных криках.       О ком он рыдал? Что оплакивал? Кому грозился, срывая голос?       Северус чувствовал себя преданным и одиноким, его сердце разрывалось от боли потери и горечи. Как это вообще могло произойти? Почему именно на глазах у Лили, единственного человека, который был ему дорог? Как вообще Поттер узнал о невербальном заклинании и смог его применить, если «Левикорпус» изобрёл он, Северус? Не иначе как из книги, что он одолжил Лили для занятий. Заклинание было написано где-то на полях. Мерлин, Лили и Поттер уже и книгами обмениваются? Что ещё у них общее?       Сердце полоснула ревность, вызвав очередной поток слёз. Обессиленный, Северус скрутился прямо на холодном полу комнаты, прижав тощие узловатые колени к груди, сальные волосы упали ему на лицо тёмной завесой, а грудь судорожно вздымалась, борясь за короткие, отрывистые вдохи.       Покинут и предан.       Один.       Сколько боли способен вытерпеть человек, чтобы сломаться? Чтобы его сердце разлетелось на осколки, и их было уже не собрать, не восстановить?       Северус не знал, сколько он так пролежал, изливая свою боль в слезах и рваных обещаниях неминуемой и страшной мести, что он неистово шептал в мрачную пустоту комнаты истерзанными в кровь губами, пока его дыхание наконец не выровнялось и замедлилось, а сон не сковал истерзанное за день тело.       Северус провалился в забытьё.