Голубая монета

Дима вновь перепроверял содержимое чемодана, скрупулёзно пересчитывая папки с документами и укладывал на места. За долгие годы путешествий он так и не смог избавиться от странного чувства, возникающего перед каждой поездкой. Тревога не оставляла с самого вечера, подсказывая, что он мог забыть или оставить что-то действительно важное. Страх перед полётами тянулся с детства и не ослабевал с годами. Нервные руки прятались за аккуратно сложенными листами бумаги, безжалостно зажатыми степлером. Квартира опустошалась наряду со шкафом. Единственным утешением становилось то, что на этот раз он не одинок. Сообщения сыпались тучами, не успевая их читать, Позов пробегается взглядом по фотографиям Ромы, он уже в Стамбуле. Янис, наблюдая за приоткрытой дверью, время от времени заглядывал в коридор, отмечая, как Дима в четвертый раз повторяет свою проверку. Это была его первая поездка за границу, не в силах успокоиться, он трезвонил друзьям по телефону. Всё утро названивала мама. Дима едва успевал поднимать трубку, а когда не успевал, приходили сообщения. В основном они звучали как заботливые напоминания: внимательно следить за младшим, присылать фотографии. Кареглазый безразлично кивал на все знаки материнского внимания, понимая, что из длинного списка просьб едва ли выполнит хотя бы одну – разве что фотографии. Сначала брать с собой «багаж» вовсе не входило в планы, но когда встал вопрос, с кем Янис проведет летние каникулы , пришлось решать. Поедет ли с Димой или вернеться в Воронеж. В коридоре заскрипела дверная ручка, и, закинув рюкзак на спину, в проёме появился Янис. С лица подростка не сходила улыбка, она напоминала Диме, что этот период — не просто череда обязанностей, но и время отдыха и наслаждения. Позов копается в блистерах, запихивает несколько в аптечку и переходит к бинтам и перекиси. — Диииим, а мы так не опоздаем? — с обеспокоенной ноткой спрашивает Янис. Кареглазый не реагирует, отдалённо пожимает плечами. Молчание старшего брата лишь углубляет тревогу, и, не в силах удержаться, брат начинает тормошить за футболку, пытаясь вынудить ответ. — Диииим, а вдруг мы не успеем… Позов запихивает вату, едва проворачивая замок до конца. Сдерживать улыбку становится всё сложнее — он всегда находил удовольствие в наблюдении за мучениями Яниса в моменты безысходности.  — Да ладно тебе, тогда не полетим... — Не смешно, — он толкает в спину, — давай быстрее, — и, шатаясь, проходит по кухне. — Да ладно тебе, Бали Воронеж, одно и то же, — сдерживая спокойствие в голосе, произносит Позов, видя, как брат всё глубже погружается в пучину непонимания. — Без тебя полечу, давай билеты… — Если бы они у меня были… — парень позволил себе легкую усмешку, прикрывает коробку и ставит её на нижнюю полку. — В смысле? — волнение нарастало, это становиться последней каплей. Утренний рейс, Янис так и не сомкнул глаз, усталость безжалостно сказывалась на его лице, заставляя носить над собой табличку: «Что происходит?» — Всё, иди жопу прищеми, я тебя позову, когда будем выходить, Вещи ожидают в прихожей. Дима примеряет солнечные очки, бросает взгляд в гостиную и, уткнувшись в растерянные глаза, кивает. — Мы точно не опоздаем? — Янис обувает кроссовки, сильно затягивая первые два узла, но, не успевая подняться, чувствует на себе недовольный прищур сверху. — Что?  — Тапки надень, мы лететь будем черт знает сколько, спаришься. — Позов накидывает рюкзак на плечи, поправляет задравшуюся футболку и вытягивает ручку чемодана. Янис вновь наполняется радостью и, подмигнув своему отражению в зеркале, переполняется счастьем, подпрыгивая от восторга. — Не забудь написать маме, что мы выехали.  Лестничный пролет отзывается эхом, а смех брата заполняет все этажи.  Два оборота, и квартира остается закрытой. Лифт оказывается удивительно тесным, и, не удосуживаясь говорить, Янис недовольно фыркает. — Ты что, баба? Почему у тебя столько вещей? — шипит младший касаясь кнопки. Дима прижимается к стене, сдерживая вздох, и оставляет без комментариев тот факт, что половина багажа Яниса спрятана в чемодане. — В отличие от тебя, я еду на работу  — Оправдываешься… — язвительно бормочет брат, усмехаясь. На улице у подъезда дожидается такси. Закидывая все сумки в багажник, Дима устраивается на заднем сидении. В салоне царит приятная прохлада, и, расплывшись на мягком кресле, он отправляет Серёже сообщение о том, что уже сел. Матвиенко не имел представления о Янисе, и Позов долго колебался, прежде чем поддаться искушению, решив всё же его взять. Получив лаконичное «окей», парень с интересом принялся рассматривать просторы за окном. В его сознании возникло понимание: если Сережа сумеет адекватно отреагировать на встречу с братом, Янис, вероятно, вновь погрузится в нескончаемые жалобы о том, как ограничивают его свободу, обрушивая на него постоянный контроль. Но на этот раз никто не собирался этим заниматься. Обратив на себя внимание, младший убирает телефон. — Мы не одни полетим… — Дима сжимает телефон и украдкой глядит в окно. Раздалось цоканье, и в зеркале лицо водителя преобразилось, словно в трагической сцене. — Я надеюсь, это Антон, — Янис откидывается на спинку , скрещивает руки на груди . — Нет… Это не он, Антон занят, — с безразличием произносит кареглазый, закатив глаза. — Арсений… — он щурит один глаз, ищет на лице намек на правду. — Нет. — Окончательно и резко прервал брата тот, отсекая поток предположений. — Мой... друг… — Янис прекрасно знал, что друзей у Димы можно пересчитать по пальцам, и это отсутствие имени лишь подтверждение , что они не знакомы. — Коллега по работе, знакомый... — Ладно… — Брат чуть поник, но в его глазах все еще отражалась надежда увидеть мир за пределами двух унылых городов. Таксист двигался медленней обычного, Дима, хотя и старался скрыть тревогу, не мог подавить её окончательно. Кисть невольно сжимала ткань обивки, в то время как Позов уставился в окно, мертвый взгляд пробивался сквозь пелену сомнений. Серёжа перекатывается по заднему сиденью, в то время как водитель с яростью мчится по эстакаде. Парень не успевает пристегнуться и становится свидетелем ужасных американских гонок, мечется по салону, как трепетный лист на ветру. Время летит на магнитоле, и вскоре автомобиль, наконец, останавливается, предоставляя возможность с облегчением закрепить застёжку. Матвиенко теребит руки о холодное сиденье, взгляд фиксируется на пробелах между проезжающими мимо огнями. С трудом осознавая происходящее, он понимает, что уже нет пути назад. Сердце бьётся в унисон с музыкой, но каждый удар становится напоминанием . До сих пор остается неизвестным, как Диме удалось провернуть такое: незаметно и совершенно невзначай кинуть предложение о том, чтобы улететь незнамо куда. Сережа не понимает, как оказался втянутым в эту авантюру и каким образом сам стал виновником собственных проблем. Осознание пришло только к вечеру, после очередной встречи с Димой. На этот раз у набережной, где атмосфера щедро наполнялась мерцающим светом фонарей и ароматом Москвы-реки. Позов увлекал рассказами о съемках, когда Сережа всё же решился уточнить, кем на самом деле он работает. Казалось, Позов был настоящим мастером слова; вскоре Матвиенко начал терять нить повествования, наслаждаясь лишь тембром голоса . Лишь одна секунда расслабленности, и внимание мгновенно заострилось на вопросе. — Хочешь... улететь со мной? И что на это ответить? Он, словно удар молнии, выбил из жизни на ближайшие несколько дней. Сережа собрал все имеющиеся деньги, поместил в дряхлый пожеванный конверт. Парень уверял себя, что нельзя ехать на халяву, поэтому поставил цель отдать все по прилету. В багажнике угрюмо гремит чемодан. Дима говорил, что неделя будет точно, вещей требовалось много. И среди увлажняющих кремов нашлось место для пары кроссовок, шлепок и лёгкой одежды, с надеждой, на радость, безоблачной погоды. Сережа всерьез задумался о щедрости Позова, о том, что скрывается за её проявлением — искренность или просто жажда общения? Таксист разговаривал по телефону, активно изрыгался словами на своём языке. Несмотря на непривычные акценты и невнятные фразы, он уловил отголоски беседы, позволяющие скрасить томительное время в пути. Аэропорт, как оживленное море, удивляет потоками людей, спешащих к своим рейсам. Взглянув вдаль на таблички с указателями, Серёжа устремляется к кассам. Ручка плотно лежит в его ладони, и в сотый раз он оборачивается, сверяя цифры с пришедшего сообщения. — Двадцать восьмая… — произносит Матвиенко, поднимая взгляд и сталкиваясь с длинными, словно километровыми, очередями. Остановившись рядом с картой, Серёжа сверяет местность, но не успевает ее разглядеть, как в спину влетает мужчина. Быстро теряет из рук сумку и, вскочив, бросает «извините» . Парень сжимает зубы, в груди нарастает странное давление, подавляющее и настойчивое. Он замечает крупные цифры в углу и, прикусывая губу: «Может, позвонить…» Едва успев открыть экран телефона, получает сообщение: «Обернись». Серёжа резко оборачивается, но не находит никого позади. Только приглядевшись, замечает вдали машущего Диму, который расположился за столиками ресторана, уединённо укрывшись в уголке. Парень сглатывает, засовывает одну руку в карман и, погружённый в размышления, медленно приближается к столикам, вновь проговаривая заранее заготовленные реплики. — Привет, — Дима приподнимается и протягивает руку для рукопожатия, на что Серёжа активно отвечает. Очки на его лбу сверкают под солнцем, и парень невольно замечает в них своё отражение. — Привет, — повторяет Матвиенко, всё ещё ощущая негодование от неожиданного предложения, исходящего, казалось бы, от незнакомца. Но, вспоминая конверт, дремлющий в чемодане, согревает весь внутренний пожар, придавая смелости. Дима что-то листает в телефоне, рядом с ним покоится чемодан и два рюкзака. — Садись, еще полчаса, — он отодвигает стул рядом, после активно что-то печатает, потом стирает и закрывает, кладя телефон вниз экраном. Сережа уселся, его взгляд то задерживался на ярких вывесках магазинов, то следил за прохожими в разноцветных футболках, словно искал в их образах вдохновение. — Первый раз летишь? — с интересом спрашивает Дима, складывая руки на столе и замыкает их в плотный круг. — Ага… — Я так же в первый раз летел, — задумчиво произносит Позов, откинувшись на спинку стула и устремляет взгляд в потолок. — А сейчас всё становится привычным, — горькая улыбка коснулась его губ, как осенний дождь, оставив на сердце свою печаль. Матвиенко внимательнейшим образом изучает отдалённый силуэт, стремительно ссылающегося из одного магазина в другой. В груди терзало едкое, ядовитое чувство непредсказуемости и легкое негодование. Во-первых, было непривычно находиться в метре от Димы и просто разговаривать без чёткой цели и направленности. Во-вторых, сам полёт. Парень никогда ранее не ощущал подобного взлёта. Дима ограничился неопределённым «там тепло» и закрыл тему, наглухо заперев в ней все ключи. Нога неистово постукивает по полу, пытаясь скрыть внутреннее волнение. Позов пронзал часы, словно отчитывал какие-то определенные временные отрезки. — Нам бы только долететь… — Дима прикрывает глаза руками, и очки чуть сползают вниз. — А потом можно будет отдохнуть… Обращается Позов к кому-то определенному или же к себе — непонятно. — Ты по работе? — Думаю, можно и так сказать… — Дима тяжело выдыхает, наконец-то убирая руки. — А тебя как отпустили?.. — кареглазый делает значительное замешательство, но, понизив голос, добавляет: — Думал, откажешься… — Так получилось, что у меня внеплановый отпуск… — Серёжа потирает шею. — Как это «внеплановый»? — не удивляется кареглазый, и на его лице играет усмешка. — Ну, не совсем так… Скорее, я просто про него забыл, и вот… Так вышло. — Как можно забыть о своём отпуске? — Дима упирает локти, наклоняясь вперед, и пристально смотрит прямо в глаза, Сережа чувствует, как напрягаются плечи . — Оно само как-то, — Серёжа всё же отвлекается на большие окна, за которыми виднеются самолёты, скользящие по небу. — А родители? Девушка..? Матвиенко боится повернуться. Страх, что взгляд собеседника проникает в самую душу, заставляет его проглотить комок в горле и с трудом найти в себе силы. — Дииииим, время! — внезапно раздается звонкий голос, стремительно вмешиваясь в разговор. Мальчик влетает в сцену, хватает рюкзак и садится на свободный стул. Запыхавшись, он крепко вцепляется в край стола. Дима недовольно фыркает, быстро поднимается и с раздражением засовывает телефон в карман. — Иди занимай очередь… — Позов указывает в сторону касс, и Янис исчезает, словно растворяясь в воздухе. Кареглазый молчит, размышляя; то ли из-за испорченного момента, то ли в попытках собрать подходящие слова. Сережа, приподнимает ручку чемодана, наконец отрывается от прозрачной преграды, радуясь, что мальчик избавил его от странных и резких вопросов. — Прости, забыл сказать, — Дима надевает очки, они вновь окутывают его глаза черной пеленой. — Янис уговорил взять его с собой. Надеюсь, он.. не станет обузой, и я не устану от него хотя бы до прибытия в отель, — бубнит Позов, и парень искренне улыбается. «Всё же не одни… — размышляет Серёжа, почесывая подбородок. — Может, это и к лучшему, а то, кто знает, куда заведут эти вопросы… — Парень медленно шагает, присматриваясь к Диме со спины. — Хотя.. вряд ли он что-то там надумывает…» Поднимаясь на борт, Сережа уверенно шагает между рядами, его взгляд ищет подходящие цифры вплоть до самого центра. Внутри нарастает волнение, всплывают в памяти все известные катастрофы и поломки, омывающие мысли. В такие моменты парень глубоко сожалеет обо всем, что когда-либо прочитал. Тем временем Дима, закинув рюкзак на полку, оглядывает салон с детским восторгом. Янис, не в силах сдержать радости, словно завороженный, подбирается к иллюминатору; хоть самолет и стоит на месте, взгляду его не оторваться от окна. Позов занимает место рядом, и, сколько бы он ни пытался уговорить Сережу поменяться, тот остается у прохода. Кареглазый достает наушники и телефон, аккуратно укладывая повербанк , устраивается поудобнее. Сережа увлеченно беседует с Янисом о погоде, видеоиграх, совершенно не замечая, как Дима растворяется в телефонной переписке. Парень не был уверен, заметил ли Позов его изучающий взгляд, но Матвиенко успевает рассмотреть переливы зрачков и линию губ. На губы он смотрел с таким вниманием, что Янис, почувствовав неловкость, многократно повторил вопрос, прежде чем перевести взгляд. Наверное, самым странным был взлет. Мальчик, устремивший взгляд в окно, с интересом наблюдал, как отодвигаются шасси, как мир за стеклом расстилается в ожидании. Порой он поднимал телефон, поглядывая на угасающий интернет, и в воображении рисовал, как всё будет потом. Позов же совсем приуныл. Его глаза были красными, скорее, результатом бесконечных попыток стереть следы тревоги. Он стал напоминать огромного филина. Его руки, вцепились в подлокотник, когда самолет начинал скользить по взлетной полосе. Сережа усмехается, одаривая взглядами других пассажиров. Мимо проносится стюардесса, снова проверяющая ремни безопасности . Смотреть на Диму сейчас совсем не хотелось — его было жалко. В молчании Матвиенко осознает свою беспомощность. Он несколько раз переводит взгляд от иллюминатора к другу. «Если я возьму его за руку, в этом же не будет ничего такого... — Сережа останавливается, тяжело вздыхая, прокручивая несколько раз в голове. — Ну, была не была». Едва касаясь рукой, Сережа испытывает странное, почти запретное волнение. Дима не реагирует на жест, замирая в созерцании собственных ног; лишь иногда заметно, как его грудная клетка осторожно покачивается. Ладонь медленно согревается, и в тот миг, когда колеса отрываются от земли, Позов глубоко выдыхает . Сережа понимает, что со стороны это выглядит крайне нелепо, ведь в школьные годы он позволял себе куда больше, чем сейчас. Что же изменилось? Рука словно прилипает, в то время как вокруг люди начинают оживленно беседовать, заполняя каждый ритм сердца. Невозможно пошевелиться. Дима томительно хранит молчание. Эта ситуация превращается в большого рода игру. Позов надежно держит руку на месте, проверяя телефон правой, делая это с поразительной ловкостью. Сережа вздрагивает от каждого толчка кресла, словно ждёт, что его тайна будет раскрыта — но разве в их поступках есть нечто запрещенное? Уберет ли Дима руку? И как долго намерен держать? Почему же Матвиенко продолжает мучиться — загадка, но он полон решимости узнать ответ . Проходит около десяти минут, может, пятнадцати. Сережа ощущает, как рука начинает сгорать в огненном пламени, и вся ситуация превращается в невыносимую муку. Повернувшись к Янису, он облегченно выдыхает, замечая, что тот, погруженный в свои наушники, мирно спит. Чувства накаляются: лицо постепенно разгорается, щеки пылают от волнения и стыда. В это время мимо проходит стюардесса. Дима машет ей рукой, но как только она подходит ближе, Серёжа вдруг вскакивает с места. — Простите… — смущенно выговаривает он, стремительно проскальзывая мимо девушки. Вода утолила жажду, но воспоминания лишь разжигали смущение .При одной мысли о произошедшем Сережа вновь погружался в разочарование. Он нервно расхаживал из угла в угол, надеясь, что покраснение быстро исчезнет, но тщетно. Парень возвращается уже в полном порядке, правда, верх футболки мокрый. Дима сосредоточенно приклеивал патчи, не забывая снимать процесс на камеру. Матвиенко усаживается рядом, застегивает ремень и, опасливо держится за внутреннюю обивку. — В прошлую встречу у тебя не было пластыря, — Позов неотрывно смотрит в камеру. — Порезался. Кареглазый ничего не отвечает. Откидывается на спинку и закрывает глаза, словно ничего и не происходило до. Пересадка в Стамбуле затягивается в бесконечность. Сережа с любопытством вглядывается в окно, а Янис неистовствует, мча по аэропорту, заглядывая в каждый магазин с экзотическими товарами. Нежный перекус радует как в кафе, так и на борту самолета, который уже уносит вдаль от московских просторов. Парень продолжает краем глаза изучать Позова, пытаясь разгадать его тайны или, быть может, извиниться за непростую ситуацию, но Дима большую часть пути провел в дреме, совершенно не находя удобной позы. Все время вертелся, щурился, не в силах сосредоточиться. Последние два часа тянулись особенно мучительно: ноги ныли от усталости, а ощущение приключения тускнело, уступая место простому желанию добраться до постели. Полет омрачался скукой: скаченные фильмы исчерпаны, даже любимая игра начинала утомлять. Янис настойчиво делился Nintendo, но и здесь Сережа не мог задержаться надолго. Свежий воздух радует прохладой, и надвигающая ночь и впрямь становится приятной в ощущении нового климата. Тёплый ветер нежно касается лица, а волосы играют в его потоках. На миг парень закрывает глаза, погружаясь в успокаивающую невесомость и забывает о том, что далеко от дома. Автобус подвозит к выходу, всё происходит так быстро, что Серёжа оставляет в памяти только несколько воспоминаний: как такси забирает чемоданы, как Дима разговаривает о чём-то с водителем, и как уже на входе кареглазый протягивает карту номера. Матвиенко с гулким звуком захлопывает дверь. Не успев разминуться в коридоре, оставляет чемодан у стены. В номере свежо, кондиционер весело шепчется с воздухом. Вдруг слышится стук. Парень, сместив внимание на беспорядок на полу, поднимает глаза. На пороге стоит Позов, в недомогании копошащийся в карманах, другой рукой держащий маленькую картонную коробку. Он взволнован, но больше смущен. Протирая циферблат, Дима оборачивается, заглядывает в коридор, не находя лишних глаз. — Ты вообще как?.. — в голосе кареглазого проскальзывает неуверенность, он прокручивает коробку в руках. Не заходя издалека, останавливается на прямом вопросе: — …в ванне сидишь? Серёжа возмущённо поднимает бровь, стараясь уловить смысл заданного и определить, на какой из подтекстов следует ответить. Он почесывает за ухом и криво улыбается. — Наверное, можно так сказать… — Ну и отлично, — тараторит Дима, протягивая коробку на вытянутых руках. — Мне в номер положили… — он почесывает затылок и мило улыбается. — А я, если честно, не особо засиживаюсь… — зачем-то добавляет. Потом долго молчит, постоянно оборачиваясь, еще раз взглянув на Сережу, а затем на коробку. — Ладно… Не буду отвлекать, располагайся. Через полчаса ужин. Дима мотает головой, вновь протирает глаза, но в этот раз кажется более открытым или даже разгоряченным. Во время разговора Сережа замечает, как он явно... нервничает? Всё происходящее повторяется, как и в подъезде с объятиями. Парень неспешно шагает по номеру, окидывая взглядом огромный диван, плазменный телевизор и восхитительный вид из окна, а также бесчисленные детали, что в свою очередь вызывают недовольство у личного критика, в сотый раз настаивающего на передаче заветного конверта. Чемодан покоится в гардеробной, а коробка, безвольно оставленная на диване, не привлекла внимания, Матвиенко все еще колебался, стоит ли приоткрыть ее. После ужина Сережа позволяет себе расслабиться, ведя непринужденную беседу о работе, убеждая Сашу, что ссылки больше не имеют смысла. Кровать манит не только своей мягкостью, но и уютным расположением у балкона, о которого он ранее не видел. Проходя номер в поисках чемодана, парень находит гардероб, оттуда извлекая полотенце и несколько тюбиков с гелем. Но, обернувшись, Матвиенко вновь фиксирует взгляд на завуалированной коробке, призывающей к разгадке тайны. Скотч оставляет за собой линейный след, а приоткрыв крышку, в нос ударяет резкий аромат пышных цветов. Он такой сладкий, что руки инстинктивно захлопывают ее обратно. — Это еще что? — глаза взмывают вверх, превращаясь в две большие бусины, когда взгляд начинает пробегаться по содержимому. Внутри — пакетик с солью для ванны и три бомбочки в форме сердечек розового цвета. Сережа замирает, не решаясь двинуться. Он вертит головой в поисках камеры, ведь вряд ли Позов решился бы на такое без шуток. Но, осознает , что их нет. Матвиенко извлекает одну бомбочку. Придерживает на уровне носа и вдыхает аромат ванили и розы. Напоследок еще раз обернувшись, он аккуратно закрывает коробку, бережно складывая в ней все содержимое, и уносит ее с собой в ванну.