Голубая монета

      Отправленное сообщение остается неотвеченным. Позов откидывается на спинку стула, с досадой размахивает руками . Он недолго догадывался, что Серёжа прямым текстом игнорирует его . Дима остановился после третьего, осознавая, что парня давно нет в сети и долгожданная встреча угасает с каждой прожитой минутой.        Комнату обдувает сквозняк, заставляя занавески колыхаться. Глаза засматриваются в точку, а мысли съедали непонятными вопросами. Дима до конца не осознавал, что сделал не так, может быть, сказал? «Может, было слишком рано? Не нужно было просто так обнимать малознакомого человека, не спросив...»              Помещение повисает так же тихо, как и улетевший с подоконника воробей. Ожидание казалось томительным, особенно с нотками угрызения. Позов сожалел, что так мало появлялся на тех выходных. Он сожалел, что так и не поговорил... Что так и не осмелился подойти.              Проведенное время в лесу, пока все сидели в доме, было невыносимым. Он впервые чувствовал бездействие со своей стороны. Казалось, любой шаг мог стать последним. Дима проводил там слишком много времени. За выходные скуренные пачки увеличили свою дозу до предела. Хватало двух в день , обвивающий дым позволял забыть о том, что он не там, а здесь — в плену собственных слабостей.              Он не уставал себе повторять, что, возможно, именно его поведение заставило Сережу оттолкнуться так быстро, хотя всё шло так хорошо. Правда, куда всё шло, тоже было непонятно. Дима не осознавал важности внутренних переживаний, считая их обычными размышлениями. Ему казалось, что Матвиенко был частью чего-то, но не понимал, чего...              Кто-то проходит мимо, забирая всю суматоху, снова освежая голову. Из размышлений выбивает кисть, замершая и будто вовсе лишенная жизни. Встряхнув ее, Позов достает из кармана зажигалку.                                                 Сегодняшний день удивительно свернулся в краткость и свободу. Работа не навалилась, что выглядело странным и нехарактерным в свете последних событий. За окном обворожительно подмигивало солнышко, щедро разливая свои лучи. Сережа перебирает отчеты, под конец сгребая все ненужные бумаги в первый попавшийся ящик и, не задумываясь, ставит роспись.       Лифт наполняет воздух свежестью и радостью, офис с каждым часом опустошается, и, заметив сотрудников лишь на втором этаже, парень посылает им сочувственную улыбку. Долгожданные две недели стали самым ожидаемым событием этого месяце. Матвиенко, раскинув вещи по карманам, старается незаметно впихнуть случайно взятую ручку.              Секретарша отдает уставшим видом, немного поникшая, она смотрит какой-то сериал на телефоне, но, вздрагивая от звука дверей, быстро отдергивается и выключает. Взбодрятся, и, на удивление, у нее неплохо получается.       Сережа прощается, желая хорошего вечера. Двери распахиваются перед деревьями, словно приветствуя путника. Парень покидает порог заведения с гордым осознанием: ему не придется возвращаться в понедельник.              Ближе к обеду он наконец добирается до родного района. С Андреем, на удивление, их пути больше не пересекаются, и его номер продолжает оставаться тайной для записной книжки. Легкая тоска окутывает, словно вечерний туман, когда он проходит мимо той самой лавочки, где когда-то вместе смеялись. «Какова вероятность вновь столкнуться с ним?» — невзначай мелькает мысль в сознании.  Парень стискивает сумку в ладони, словно пытаясь удержать воспоминания, и, глубоко вздохнув, проходит мимо, оставляя за собой легкий шлейф незабытого прошлого.              Колесики тележки омерзительно стучат по кончикам плитки. Сережа меняет отделы с продуктами, забрасывая несколько пачек с соленым попкорном. В руке оказывается пачка со сладким, парень замирает на месте: «Может, в этот раз этот попробовать?.. Хотя после него опять вся квартира пропахнет... Или это было после сырного?..» Матвиенко потирает подбородок, анализируя содержимое и взвешивает все «за» и «против».              В конечном итоге в корзину падает и соленый, и сладкий. Не в силах определиться, парень решает пойти на крайние меры и вспомнить, какой на самом деле заставил проветривать квартиру несколько дней после киновечера.              Планы на день были что ни на есть приземленные. Добраться до дома, обзавестись продуктами и хорошенько выспаться, ну или же разобрать наконец одну из коробок. Почему-то настроение поднималось от каждого действия, и вскоре даже скрип колесиков переставал мешать размышлять.              В мыслях крутились неутомимым потоком последние вышедшие новинки сериалов, обновленные телепередачи и шоу, которое так и не доходили руки посмотреть. Его должны были показывать сегодня вечером, Сережа ждал его с нетерпением.       Доходя до раздела со сладостями, парень медленно перебирает в руках несколько упаковок конфет. В последнее время на него будто находит загадочный голод . Вдруг в кармане замирает телефон.              Глаза скользят по статье, присланной Сашей, и вскоре выводят на несколько ссылок, раскрывающих возможные пути для веселого отдыха. Сережа приподнимает бровь, недоумевая, действительно ли это сообщение адресовано ему, но, не успев сформулировать вопрос, получает ответ.              «Поскольку ты забыл про отдых, постарайся развлекись хотя бы в Москве, если, конечно, не нашел планов повеселее».              Сообщения от Саши всегда были странными. Матвиенко так и не мог решить, общаются ли они как коллеги или же это попытки приблизиться к начальству. Пожимая плечами, Сережа закатывает глаза.              — Да найду я планы… Что это он? — слова звучат пусто, ведь идей не было вовсе.              До сих пор висели два пропущенных сообщения от Димы, так и не открытых. Заглядываясь на них, Матвиенко не замечает, как бабушка просит подать ей макароны с верхней полки. Благодарит и исчезает из поля зрения. Он оборачивается напоследок; ее спина кажется ему знакомой, как будто он уже видел ее где-то прежде.              Сережа мотает головой, стараясь привести мысли в порядок. В тележку падает несколько консерв, одна из которых задевает хлеб, и вся пирамида из фруктов с гулом разлетается. Телефон вновь прячется в карман, но глаз спотыкается о новое уведомление…              С момента последних размышлений прошло всего два дня. Илья больше не писал, и, как Сережа и предполагал, их встреча, кажется, отложена на целый месяц. Матвиенко потирает ладонями поручень телеги, лишь затем вспоминая о морепродуктах. Мысли о разнообразии ужина обещали сделать этот вечер незабываемым.              Не выдержав, срывается и заходит в чат. Позов не унимался, подбросив в огонь новое сообщение, разжигает непоколебимое пламя. Кажется, отсутствие ответа его вовсе не смущает; сообщения воспринимаются как обычный поток разговоров.                            «Привет, как настроение?»              Сережа уже и сам не понимал, почему так не хочется отвечать; в душе царило смятение. Возможно, он жаждет, чтобы Дима испытал хоть каплю страдания, или же стремится увидеть искренний интерес, несмотря на то, что именно он делает первые шаги к общению.                            Пальцы касаются клавиатуры, выводя ответ.       «Привет.»              К его удивлению, Дима не заставляет себя ждать: как только сообщение отправлено, тот мгновенно появляется в сети, словно ждал.              «Что насчет настроения?»              Не унимается Позов.              «Нормально. Что на счет тебя?»        Ответ далек от правды , это наверняка. Для чего-то Сережа считает нужным уточнить ответную реакцию , не замечая как печатает не раздумывая . ответный вопрос служит больше фрагментом вежливости , чем личным интересом , наверное...                     «Да, всё по-старому, всё ещё на работе».              Сообщение окутано неясностью. Серёжа пожимает плечами, в попытках понять, что значит это «по-старому».              «Слушай... Я что пишу-то. Ты вообще, как к спорту относишься?»              «Не напрямую, конечно... Смотря с чем сравнивать».       Матвиенко отключает экран, крепко, до боли, зажимая телефон в руках. Его взгляд скользит по рыбному отделу, ища среди множества привычных лиц что-то запоминающееся, хоть и мимолётное, – красную рыбу среди безмолвного множества.              В груди екает, и банка с маслинами плавно опускаются в тележку. Каким бы настойчивым ни был Серёжа в своих просьбах, мысль о Диме упорно не покидает его. Позов не желал растворяться, чтобы стать обычным воспоминанием.              Возле прилавков витает аромат рыбы, смешанный с душным запахом соли, который становится особенно ощутимым вблизи. Вспоминается тот вечер. Колесики тележки настойчиво стучат по плитке, и одно из них проваливается в щель. На витринах, освещенных нависшими лампами, продукты сверкают аппетитным блеском.              Смешная искривленная физиономия Арсения возникает в сознании, как только в руке оказывается икра и лосось. Матвиенко, позволив себе улыбку, продолжая поход между рядами. Серёжа не часто испытывал сомнения, но в последнее время его жизнь словно подсовывала другие планы, переворачивая все с ног на голову, не оставляя ясного направления.              «Нельзя так грязно играть, Дима, нельзя», — вновь шепчет он себе, замечая новое сообщение.              «Тут, в общем, возможность есть. Облапошил одного лоха на билеты. Два уже нашли свое применение, оставил для тебя бронь, что скажешь?»              Капуста выпадает из рук, не дав глазам достичь даже середины. Несколько бабушек, стоящих неподалёку, закатывают глаза, кривясь от недоумения и с ужасом отворачиваются, не в силах больше смотреть.              «Не знаю… Неудобно, что ли».              «Да ладно тебе, это не проблема! Главное, скажи, интересует тебя мое предложение, а потом всё поправим… Совсем забыл спросить, ты вообще, как к футболу?»              Сережа ощущает дискомфорт, ему кажется, что он — обуза даже в переписке, но не хватает сил завершить его. Помня о страсти Позова к футболу, он старается не упасть в грязь лицом. В голове всплывают горящие глаза Димы в тот судьбоносный момент.              «Отлично, просто обожаю».              Врет Сережа, стиснув зубы. «Как бы в нем так быстро разобраться…» — мелькает мысль, пока он направляется к кассам.              «Тогда хорошая игра с хорошей компанией тебя устроит?»       «Разумеется».              «Договорились, тогда по времени смотри... Совсем забыл спросить, ты вообще свободен? А то как-то странно получается».              «Думаю, закончу покупки и вполне себе».               «Вот и замечательно, тогда я наберу».               Удивление взлетает до небес, особенно от осознания, что Дима не напишет, а позвонит. Это заставляет моментально убрать телефон с вибрации.                                          Пакеты непринужденно распаковываются, а радио бормочет где-то на подоконнике. Атмосфера насыщается невидимым ожиданием. В течение последнего получаса из его мыслей не покидал предвкушающий звонок, но больше всего Сережу тревожило отсутствие новостей из мира футбола.              Решив расставить все точки над «е», Матвиенко с ужасом осознает, что практически ничего не помнит, за исключением смутных обрывков дворовых игр, возможно, ушедших в далекое десятилетие.       Музыка перемещается по жанрам, пока парень безмятежно помешивает ложкой нечто, отдаленно напоминающее суп.               Радио медленно угасает, затмевая собой прогноз погоды и разговоры радиоведущих. Сережа добавляет щепотку соли и вновь перемешивает.              Телефон застывает на полке, где видно глазам, там какой-то седоволосый мужчина лет тридцати — тридцати пяти что-то вещает про состав команды и ритмично берет интервью у игроков. Парень вспоминает несколько команд, летающих в голове, и мысли сами наталкивают на самую первую.              — Точно Андрюха... — Он снижает градус на плите и, занимая стул, старается больше вникнуть в смысл видео. — А раньше мы же плавали в этой теме... — проговаривает Сережа под нос. — Как же она там называлась... — Руки скрещиваются на столе, и, откинувшись на спинке, он выдыхает: — Да хрен его знает.                Матвиенко в момент выключает телефон, позабыв о своем обещании, и, даже не стараясь что-то запомнить, смеряется с проигрышем. Кто-то из радиослушателей вновь заказывает мелодию, поэтому, отдаваясь музыке, Сережа растворяется в готовке.              Готовка длится ближайший час. Суп успевает закипеть, и, на глаз, Серёжа всячески уверяет себя, что не насыпал больше перца, чем следовало.              Из транса выводит рингтон. Может быть, впервые за этот месяц Сережа и вправду слышит настоящую мелодию сотового. Привычные сообщения и звуки будильника, ничего более, а тут такое... Да еще и кто. Ладони вытираются о полотенце и, словно онемевшие, берут телефон в руки. На весь экран одна большая надпись, не считая маленьких разноцветных кружочков .       — Нууу… Что ж, — Сережа тяжело выдыхает, как будто воздух стремится покинуть его лёгкие, перед тем как снова заполнить их, замирая где-то посередине.              — Да?              — Привет, — отвечает Дима, его голос звучит удивительно бодро.              — Ну так…? — Серёжа не может найти слов, томительная пауза заставляет его обойти всю квартиру за раз.              — Ты свободен?              — Ты же уже спрашивал, — недоумевает парень, пытаясь вспомнить, было ли это на самом деле или лишь игривое дрожание фантазии.              — Просто уточняю, не передумал ли… Так что? — ветер шепчет в динамик, оставляя слова тихим эхом, доступным лишь тем, кто готов вникнуть.              —Да вроде…              — Вот и прекрасно, — оживляется Позов, его голос наполняет пространство, перебиваемый свистом мчащейся рядом машины. — Тогда как насчет встретиться через… минут пятнадцать?              Сережа провел взглядом по отваренному супу, останавливаясь на пустой раковине и неготовом ужине, застывшем в нерешительности выбора продуктов. «Почему бы и не так…»              — Хорошо… А где?              — Как обычно.              — Как обычно? — Матвиенко плавно проходит в свою спальню, погружаясь в бездну шкафа в поисках идеальных вещей. Телефон уютно прижат к плечу, а руки безуспешно ищут немятую футболку.              — Заеду за тобой. Еще потеряешься — где мне тебя искать потом? — Дима усмехается.              Сережа закатывает глаза, стараясь скрыть, что слова его не тронули, но едва слышное цоканье выдает его смятение.       — Смешно…              — Да ладно тебе, не обижайся. Тогда... напишу, — проговаривает Дима, бросая трубку, не оставляя Серёже возможности вставить свои пять копеек.              Телефон невесомо падает на кровать. Времени остается чуть больше десяти минут: привести себя в порядок, почистить зубы, погладить футболку и найти солнечные очки. Пытаясь навести порядок, Серёжа вдруг останавливается.              — А чего это я так стараюсь?.. — Ладонь поглаживает подбородок. — О-о-о-о, вот она где! — Матвиенко находит нужную футболку и стремительно направляется в ванную.                                          Подъезд не утешает. В последние месяцы граффити стали частыми гостями, и перекрашенные стены в персиковом цвете уже давно покрыты английскими выражениями. Матвиенко надёжно закрывает квартиру на ключ, несколько раз перепроверяя карманы, и, убедившись, что всё на месте, направляется к лифту. Зеркало отражает лишь смутные силуэты, но, смахнув опустившуюся прядь, Серёжа поправляет футболку.       — Ну ладно, была не была… Если сегодня всё не понравится, можно всё прекратить… — его слова пронизаны ложью, крепкой, как стальная цепь. Матвиенко убеждён, что даже если этот вечер станет худшим в его жизни, он хотя бы увидит его ещё раз. Важна сама встреча ...              Дверь открывается со скрипом и за ней прячутся воробьи, что клюют на асфальте семена. Проходя мимо, птицы разлетаются в стороны, оставляют несколько опавших перьев, среди которых одно большое черное.              Очки заслоняют солнце, избавляя от необходимости щуриться, и Сережа внезапно осознаёт, какова их прелесть. Пусть они и не разноцветные, но справляются со своей задачей исправно.              Дима появляется спустя несколько минут. Его машина медленно заезжает во двор, и двое мальчиков на площадке оборачиваются на рёв мотора. Видно, что они запоминают её, а затем, спрятавшись за скамейкой, незаметно снимают. Серёжа не придаёт этому особого значения, считая это обыкновенной детской шалостью.              Дима расплывается в дружелюбной улыбке, и парень, даруя ответную приоткрывает дверцу машины. Салон вновь кажется незнакомым: хотя с внешностью всё осталось неизменным, в нём меняется запах и само ощущение. С каждым разом оно становится всё более пугающим и привлекательным.              — Ты знал, что нельзя отвечать «да», когда поднимаешь трубку? — тихо спрашивает Позов, и вопрос обретает странность. Затылок касается спинки кресла, он застревает в размышлениях, пытаясь осознать, какой ответ будет правильным. Кареглазый не поворачивается, ловко управляет машиной, плавно проезжая мимо площадки, напоследок захватывая несколько кадров вспышки.              Глаза метаются с места на место, ответ кажется неоднозначным и странным, но Дима молчит так долго, что заставляет выдавить.       — Не понимаю, о чём ты…              — Сейчас же так много мошенников, а ты сразу говоришь «да». — Дима прокручивает руль, выстраиваясь на кольцевую, и в моменте поворачивает голову. — Или тебе не звонят мошенники? — Его выражение лица полно возмущения, и Серёжа начинает ощущать несуществующую вину.              — Признаться, я не так часто говорю по телефону…              — Вообще?              —Все, кто меня знают, предпочитают писать. —Под «всеми» он подразумевает Илью, который и без того не переваривает длинные разговоры. Да и телефонные звонки невозможно игнорировать…              — Ну ты даёшь, конечно. Непонятно, действительно ли Позов удивлён или просто прикидывается. Почему же Дима молчит, остаётся для него загадкой.       Сережа сосредоточенно вглядывается в окно. Прислушивается к мелодии, струящейся из динамиков, и, уловив отдаленное постукивание, переводит взгляд на лобовое стекло, а затем — на зеркальце. Вверху, качается странная зверушка, подвешенная за шею и покачивающаяся на каждый толчок дороги.              Дима замечает внимание и быстро выдает:              — Смотри, какой! — Позов бьет ее рукой, и зверушка начинает раскачиваться в разные стороны. — Подарили, — гордо заявляет кареглазый, с улыбкой вглядываясь в свое необычное сокровище.              Сережа натягивает улыбку, продолжая теряться в догадках: шутит ли Дима или говорит всерьез.              — А… А кто это? — с недоумением в голосе произнес Матвиенко, всматриваясь в странное создание с длинной шеей, до сих пор пытаясь разгадать его загадочную сущность.              — Гусь, — ухмыляясь, замечает кареглазый и, увидев отсутствие реакции, нахмурился. — Неужто не похож? — Дима уставился в прямо, и Сережа чувствует, как неловкость разрастается по его телу.              – Похож… Почему бы и нет?              — Не знаю, — снова толкает Позов , замечая, как гусь начинает покачиваться. — Смешной… — не в силах сдержать улыбку, его лицо озаряется, и парень застывает, наблюдая, как тот улыбается, не в силах отвести глаз.              Машина медленно проезжает перекрестки, всё приближаясь к стадиону. Матвиенко охватывает чувство дежавю, вспоминая, как он гулял здесь месяц назад. Позов, вертя козырьком, пытается найти такое положение, чтобы солнечные лучи не слепили его лицо.              Сережа, не в силах избавиться от душного зноя, ерзает в кресле, штаны прилипли к ногам — он лишь тяжело вздыхает. Проблески мыслей о том, чтобы отдать Диме свои очки, мелькают в голове, но, поворачиваясь, он замечает, что тот готов взорваться от любого слова. Знаки, расплывшиеся вдоль дороги. В конечном итоге выводят к домикам с охраной.              Сережа моргает, осознавая, что всё изменилось — он сейчас едет на машине по парку, где всего несколько дней назад был в первый раз. Авто направляется к парковочным местам и выходу в арену. Сооружение заставляет надолго прилипнуть к окнам и больше отводить глаза.               Дима останавливается на пустой парковке, заглушает мотор и снова касается фигурки.              — Ну что… — нарушает он долгую тишину, возвращая легкое напряжение. — Мы на месте. —Позов отстегивает ремень, покидая пределы автомобиля.              Сережа остается внутри, стискивает руки, закрывает глаза, шепча таинственную молитву, знакомую лишь ему, и на одном вдохе вновь открывает.              — Это всего лишь несколько часов… — успокаивает себя парень, осознавая, что не готов не только к самой встрече, но и к новым лицам. Дима копошится в багажнике, и Сережа четко улавливает звук глухого удара, за которым следует шипение.              — Ну что, идем? — Дима спрашивает бодро, потирая затылок. Его голос доходит до Серёжи отдаленно, но с некой уверенностью. Еще раз репетирует улыбку и, сжав ручку двери, делает шаг навстречу неизвестности.              Арена привлекала своим внутренним превосходством , и, впервые шагнув в такие величественные стены, Сережа не мог сдержать своего восторга. Он даже не подозревал, что когда-нибудь окажется здесь, что судьба приведет его на матч в таком грандиозном месте.              Пальцы непроизвольно загибаются, пытаясь перечислить все великолепие, которое его окружает. Матвиенко вновь мучительно пытается вспомнить футбольные термины, но слова не произносятся. Название команды вертится на языке, но ускользает в темноту забвения.              — Так… — произносит Дима, роясь в карманах в поисках телефона и ключей, и протягивает бейджик. — Это твой. — Позов натягивает свой на шею, и Сережа мгновенно видит его фотографию: юношеское лицо в яркой желтой футболке с неотразимой улыбкой и румяными щеками.                                          Сережа молча надевает бейджик. Лишь теперь, погрузившись в созерцание, он замечает, что на шее Позова , помимо яркой ленточки, красуется широкий шарф алого цвета с белыми акцентами. Матвиенко ощущает в этом ожившем образе странное сходство, но не может вспомнить, откуда оно.              — Кто сегодня играет хоть? — резко спрашивает парень, инстинктивно уставившись на кареглазого, который выискивает что-то вдали. Недоумение на его лице сменяется легкой усмешкой.              — «Зенит» — «Спартак», — четко произносит Дима, и Сережа понимает, что ни одно из этих названий не является тем, что он пытается восстановить память.              — Ну ладно, — говорит он, проверяя время. — Нас уже ждут, нужно еще добраться до ложи.              Вокруг стремительно мелькают другие болельщики: одни в синих, другие в красных футболках. Сережа находит это зрелище забавным, улавливая, как некоторые дают интервью журналистам и делятся своими впечатлениями на камеру.              Матвиенко едва успевает за Димой; его шаг, удивительным образом, устремляется вверх по лестницам, стремительно теряясь в шумной толпе, словно утопает в море людей. Толпы выкрикивают незнакомые фразы, и кто-то издалека подхватывает, создавая всё более звучный хоровой рёв. Люди мчатся к трибунам, но, заметив впереди могучую массу, Позов замедляет шаг, оборачиваясь и замечая, что Серёжа плетется где-то позади. Дождавшись его, хватает за руку.              Кареглазый стискивает ладони, переплетает пальцы, которые, казалось, проникают в плоть, приводят через толпу. Только бейджик успевал стукнуться о грудь. Дима сильнее напрягает ладонь, не позволяя высвободить её при любом исходе. Серёжа, в оцепенении, следует за ним, даже не стараясь разжать захват, напротив, сжимает его в ответ.              Ложа оказывается в нескольких метрах, и, открывая заветную дверь, их встречает страстный брюнет с густой бородой в яркой красной футболке с большими буквами «Лукойл».              — Ну наконец-то, уже думал, что все придет… — произносит он, замедляясь, переводя взгляд сначала на запыхавшееся, красное лицо Димы, а затем на сжатые руки.              — Еле успел, — перебивает Позов, неохотно распуская запястья, упираясь в голени, чтобы отдышаться. Кареглазый проверяет часы, и его взгляд задерживается на маленькой стрелке, после чего он торжественно улыбается: — А ты сказал, что не успею… Ха! — ещё раз выдыхает и, словно ничего не произошло, направляется в центр комнаты. — Еду уже принесли? Или, где мой обещанный шведский стол?              Сережа, переминает ноги и поглаживает футболку в поисках одобрения, переступает порог. Бейджик с красной ленточкой побуждает сделать несколько шагов вперед, словно наделяя невидимой силой.              Комната оказывается небольшой, но вполне приличной, если учитывать размеры самой арены. Большие панорамные окна, стойка из черного дерева и бежевые стены создают уютную атмосферу. В углу расположена дверца для выхода на улицу и несколько шкафчиков, хранящих секреты предстоящих событий. В центре расположился стол, рядом барная стойка с четырьмя крутящимися стульчиками.       За стеклом мелькает знакомая голова, и Сережа, наполняясь облегчением, выдыхает, осознавая, что он не один.              — О-о-о, вот это я понимаю вид! — восклицает Позов, щелкая на телефон, — не сравнить с тем, что было в прошлый раз. — Дима прямо встречается с суровыми глазами брюнета.              — Потому что надо брать билеты заранее, а не оставлять всё на последний момент, — отвечает тот, сжимая ладони на груди, — может, хоть представишь? — Он отворачивается и, озаряя Сережу спокойствием, окидывает его взглядом с ног до головы.              — Точно… — Дима хлопает ладонью по лбу и, не отходя от стульев, кричит: «Рома, это Сережа, Сережа, это Рома, тот самый лох, который проспорил мне билеты». — В этих словах Дима расплывается в улыбке.              Косицин протягивает руку, и лишь в миг соприкосновения позволил себе лёгкую усмешку.              — Кажется, мы уже знакомы, — произнёс Рома, прикрывая глаза, словно стремясь вспомнить, где же именно они встречались, оставляет свои догадки при себе.              Матвиенко осознает, кто мог сообщить об этом, вспомнив давний разговор с Антоном о том, что тот уведомит некого Рому о результате спора. Видимо, это всё же произошло.              — Проходи, располагайся, — Рома пристукивает по спине, проталкивая внутрь, и, направляясь к Диме, глушит всю былую радость, становясь серьезным и даже злым. О чем именно они беседуют с Позовым, Сережа не знал, понял только, что это что-то важное, раз оба выглядели не из приятного.              Матвиенко , решив все же проверить свои догадки, осторожно приоткрывает дверь. Взгляд оглушает: перед ним раскинулось обширное, казалось бы, бескрайнее поле, насыщенное ярким зеленым цветом.              — Смотрите, кого нечистая принесла… — доносится из дальнего угла, и, обернувшись, Матвиенко увидит улыбающегося Антона, развалившегося в кресле с вытянувшимися ногами.       Парень потирает затылок, не в силах понять, как расценивать данные слова, неловко улыбается.              — …Какое большое, — вырывается у него, и, пораженный, Сережа с открытым ртом наблюдает за заполняющимися трибунами. Вдали висят плакаты, люди поют странные песни и радостно выкрикивают кричалки. Матвиенко расплывается в улыбке, гладя ладонь большим пальцем.              — Не то слово, — подбадривает Шастун, рядом облокачиваясь на поручне. — Я все еще зол на тебя, но очень рад, что ты не бросил меня среди старомодных… — усмехается блондин, разводя руками.              Вскоре они занимают места в креслах, и Сережа с любопытством наблюдает, как на поле появляются игроки в разноцветных футболках. Звучит гимн, и, пока все несмело подпевают, на арене раздается один большой синхронный крик.              После завершения гимна все погружаются в гробовую тишину, и, пока решаются организационные вопросы, игроки занимают свои места на поле. Парень совсем незаметно усаживается рядом с Антоном, вовсе позабыв о Диме.              В ложу с оглушительным гудением распахивается дверь. Антон вздрагивает, в то время как Рома тяжело выдыхает. На балкон выбегает еще один тип, в спешке пожимая всем руки и отрывая телефон от уха, что-то бубнит в трубку.              Сережа с интересом наблюдает за ним, пока Шастун поясняет, что это Лёша. После своего удаления Лёша закрывает балконную дверь и начинает кричать, активно жестикулируя, прижимая глаза к ладоням.              Серёже новый знакомый, если его вообще можно так назвать, кажется довольно странным, скорее даже непонятным.              — Слушай, ты в первый раз, что ли? — Антон не может усидеть на месте, его длинные ноги постоянно ёрзают в кресле. — Дима сказал, ты прям фанат. — Он насмешливо хмыкает , но, подавив желание улыбнуться, блёкнет.              Сережа бросает мимолётный взгляд на Позова, но каждый раз попадает на те моменты, когда Дима отворачивается или ищет что-то в своем телефоне. Изредка он улавливает, как Рома, отбросив голову, поливает оскорблениями защитников команды.              — Бываю, правда, редко… — Матвиенко потирает подбородок, пытаясь подобрать слова для своей изящно выстроенной лжи. — В Москве еще не был. — Сережа, поджав кулак под щеку, напряжённо следит за мячом, который стремительно скачет между игроками.                                                 Трибуны в унисон выкрикивают до боли знакомые кричалки. Футболка нежно обдувается осознанием, что сегодня всё иначе. Рома сидит в метре, что-то усердно бубнит в сторону нелепой игры, потягивает коктейль, будто растворяясь в стрессе.              Плечи расслаблены, а, прикрыв глаза, он позволяет воспоминаниям унести его назад во времена, полные эмоций.              Игра не впечатляет, становясь обычным посещением матча в будний день, чтобы убить время и отвлечься от забот. Ничего необычного, за исключением одного…              Лёша не унимается; он в смятении, колеблется между рядами и не отрывается от экрана телефона. Его тень мелькает рядом, усиливает напряжение, намекая на возможные проблемы.              Глубже вжимаясь в кресло, шум трибун накрывает с головой, унося с собой назойливые мысли. Косицин толкает в плечо, указывая на игрока. Позов едва улыбается, но она тает, оставляя лишь немую полосу.              Слева, на расстоянии четырех сидений, сидят Антон с Сережей. Каждый взгляд в их сторону вызывал очередную негодующую мысль с просьбой уйти и не видеть этого. Блондин размахивает руками, шепча Сереже на ухо что-то загадочное, в ответ тот заливался смехом, покачивается в разные стороны, потирет глаза, как будто стремясь избавиться от слез радости.              Только от вида его улыбки Дима был готов... Готов на что? Сам пока не особо понимал, но на что-то был точно.              — Эй, ты чего? — на ухо шепчет Рома.              На его зов ответа нет, Дима надеется, что звуки трибун заглушат всё, но Косицин не унимается — еще один легкий толчок в плечо. Его лицо хмурится с такой быстротой, что он моментально забывает о навязчивом матче.              — Если это из-за организации, ты же знаешь, что они всё решат.              Позов молчит, вновь окинув взглядом пару рядом, сжимает ручку кресла.              Через неделю ему предстоит улететь на съемки неясного проекта и несколько матчей с «Площадкой». Он ощущал некую решимость, строя грандиозные планы, способные изменить всё. Но тревога внутри не давала покоя, заставляя произносить одно и то же предложение множество раз: «Это всё те же люди, те же места, неизменным остается лишь состояние».              В этот раз всё казалось невыносимым, и лишь мысль о предстоящем отъезде находила множество причин остаться. Ему было страшно, по-настоящему страшно…              Позов долго размышлял, провел несколько бесед с Антоном, но тот, движимый своими собственными планами, отказался. С Арсением дела обстояли еще хуже: его расписание было плотно забито предстоящими концертами, а зная Попова, было очевидно, что тот останется и будет прорабатывать выступления.              ...Он знал, кого хочет пригласить, но вероятность того, что этот человек согласится, была равна нулю. Сам Позов не решился бы на такую авантюру. То, что произошло на рыбалке и после, оставило слишком глубокий след в его жизни. Он так и не понял, зачем было все это игнорирование, если сейчас Сережа весело смеялся в компании Антона, кажется, даже не зажимаясь так, как в тот раз.              Сомнения терзали разум, не в силах оторваться от радостной улыбки. Может быть, стоит попробовать…                                                        Машина выезжает с парковки, небо за окном, словно художественная палитра, начинает густо сгущаться, окрашиваясь в темные, глубокие оттенки. В салоне звучит приятная музыка. Футбольный матч, на удивление Сережи, оказался веселым и незабываемым. Парень давно не посещал столь оживленные места, и этот опыт, безусловно, оправдал все ожидания.              Антон мастерски делился интересными фактами о футболистах. Даже если порой его истории были скучными, блондин, безусловно, стал незаменимым переводчиком матча. Матвиенко, не знавший фамилий игроков, с интересом следил за тем, как Шастун легко и непринужденно говорил о них, его душевная реакция была незаменимой.              Футбол завершился на столь же бодрой ноте, как и начался. Рома оказался разговорчивый, время от времени бросал на Сережу взгляд, и Матвиенко радовался, что рядом с ним веселый Антон, а не занудный Косицин. Дима же тревожно переводил глаза с мяча на руки, летая где-то в прострации. Парень был уверен, что он не посмотрел и треть матча.       — Ты же не разбираешься в футболе… — произносит Позов, когда автомобиль плавно перестраивается на соседний ряд и останавливается у светофора.              — Это так заметно...              — Я долго сомневался... — Дима поворачивается с ухмылкой на губах.               Машина вновь становится местом для тишины, но в этот раз слишком душной. Сережа открывает окно, впуская в салон свежего воздуха, что быстро залетает под скоростью автомобиля.       — Ты мог просто пойти, и нужно было притворяться фанатом, — мягко произносит Позов, и его голос рассеивался в вечернем воздухе, охватывая робостью.              Сережа оставляет улыбку окну, не поворачиваясь, дабы скрыть нахлынувшую нежность в свою сторону.              — В следующий раз так и сделаю... — к чему именно вырвалось это непонятное «в следующий раз», парень не знал, но Дима странно выдохнул.              Матвеенко в легкой панике поглядывает на время.              — Опаздываешь? — с грустью спрашивает кареглазый, отворачиваясь к окну, и мелодично постукивает пальцами по рулю.              — Хочу успеть глянуть шоу.              Дима мрачно хмурит брови, невозмутимо проглаживая кожу руля, стараясь скрыть нарождающуюся улыбку.              — И что это за шоу такое, что отнимает у меня тебя?              — Дааа, какая-то программа еще, не особо понимаю, что о.. — он осекается, осознав, как начинает тараторить. Слова Димы застревают в голове, прокручиваясь снова и снова, заставляя пристально глядеть в пол.              — Понятненько, — с улыбкой отвечает Позов, поворачивая в знакомый район.              Сережа начинает ощущать, как вновь нарастает напряжение, как дрожат руки, как обостряется чувство, которое гложет изнутри.              —Как-то это всё странно выходит, — Дима поворачивает голову и останавливается у магазина. — Ты знаешь, где я живу, работаю, — Серёжа прищуривается, осознавая, что это, вероятно, станет весьма странным завершением разговора.              — Хочешь поехать ко мне?              Его слова звучат скорее как шутка, чем искреннее предложение, но Дима смотрит решительно, и в его глазах нет ни намёка на игры. Серёжа начинает медлить, сжимая подушечками пальцев край сидения, осознаёт, что ожидал чего угодно, но не этого. Уши начинают гореть: «Это же шутка, я правильно понимаю?»              Почему такая резкая реакция на невинные слова, понять сложно, но в голове только одна ясная мысль. Молчание затягивается слишком долго, достаточно, чтобы Позов успел подъехать к поезду.              — Не думаю… что мне стоит знать эту информацию, — неожиданно произносит парень и тут же оборачивается, ожидая ответа. Но Дима лишь сдержанно улыбается.                                   Нож аккуратно вырезает морковь, раскладывая ее на противне. Рядом покоится курица, а неподготовленный картофель ждет своего часа. Ужин должен был получиться изумительным, и на середине готовки Сережа уже был готов предаться объятиям кулинарии.              Часы показывали восемь с половиной, что могло означать только одно: через десять минут начнется шоу. Парень вертит пульт в руках, пытаясь вспомнить название канала, а затем увеличивает громкость.              Готовка замирает, когда заставка предвещает за собой веселую картинку и активную игру трубачей. Шторы скрывают очаровательный голос ведущего, который выходит под бурные аплодисменты зрителей. Сережа застывает в позе цапли, не в состоянии оторвать глаз от происходящего.              Это шоу попалось ему в прошлом месяце, когда он, просматривая новости, добираясь на работу, вдруг заметил яркую афишу. Назойливая реклама заставила пролистать, но короткое видео привлекло внимание. Матвиенко, к удивлению, запомнил название и с нетерпением ждал выхода первого эпизода.       Ведущий вещает громко, но под овациями его практически не слышно. Парень находит его крайне знакомым, но быстро отметает этот вариант. Нож зависает в момент очередной нарезки, когда мужчина продолжает свою речь, шагает по сцене, постукивая туфлями.              Ведущий прокручивает микрофон и начинает представлять гостей. Сережа, вдыхая атмосферу праздника, оставляет готовку и вместе со зрителями начинает аплодировать. На сцену выходят пятеро, среди них женщина и мужчина в белом костюме, слепящем глаза своей одеждой.              Слова мужчины проскальзывают мимо ушей, внимание невольно притягивается к последнему гостю.              — Внимание, дамы и господа, наши дорогие телезрители! Если вы случайно оказались на нашем шоу, вам придется остаться, ведь оторваться от зрелища невозможно. Позвольте представить нашего тайного гостя! — Мужчина наклоняется, прижимая указательный палец к губам, и зрители замирают в ожидании. Софиты собираются в центре сцены — молодого и талантливого комика, под аплодисменты, встречайте — Дмитрий Позов!              Сережа задыхается от воздуха лишь при одном упоминании имени. Матвиенко приближается к экрану, надеясь, что это поможет лучше рассмотреть происходящее.              Позов выходит в черном приталенном костюме, заполняя пространство под светом прожекторов. Из-под пиджака вылезает ярко-красный галстук, а на ногах сверкают так блестяще лакированные туфли, что в них можно увидеть собственное отражение. Его шея обвита серебряными цепочками, которые переливаются на свету.              Взгляд Сережи скользит от обуви к голове, всматриваясь в мельчайшие детали, но не находит ничего подходящего. Он кажется совершенно иным благодаря взгляду, готовому к объективам.              Дима поднимает руки, приветствуя зрителей, перехватывает микрофон у ведущего и желает всем удачного выступления. Затем уходит к одному из свободных кресел и перекидывает ногу на ногу.              Его действия выглядят тщательно продуманными, почти без искренности. Однако брутальный вид скрывает все недостатки в поведении.              Шоу стремительно мчится благодаря составу гостей или яркости их активностей. В середине программы Серёжа, не в силах более терпеть, выключает телевизор.              При встрече Дима был совершенно другим: веселым, улыбчивым, свободным и искренним. Возможно, сбивает с толку, но Серёжа был твёрдо убеждён, что единственными неизменными атрибутами оставались кольца на его руке.              Матвиенко решается ввести в строку поиска инициалы. На экране возникает множество статей, и, заняв удобную позу на стуле, парень откидывается назад. В затруднении, какую из сотен вкладок выбрать, он останавливается на первой.              Открывается обширная статья о биографии, ранней карьере и многом другом. Серёжа пролистывает страницы, пока не наталкивается на свежие снимки из парка. Всплывает тот день, когда Дима впервые пригласил на прогулку. Фотографии немного размыты, но парень с лёгкостью узнаёт себя. Последняя с сегодняшнего матча, где они сидят на трибунах, правда, видно только смутное Димино лицо и чуть торчит под боком Рома.        Прочитывая некоторые фрагменты, Серёжа продолжает исследовать содержимое статьи, испытывая ужас от осознания, что не сделал этого раньше. Внимание заостряется, когда глаза находят знакомое словосочетание — «семейное положение». С глубоким вздохом и легким напряжением Матвиенко нажимает на вкладку.              Несколько фотографий с моделями затемняют лицо: Дима, то грустный, то веселый, в бесконечном разнообразии нарядов, от количества которых начинает кружиться голова. Однако в самом конце остается неизменным комментарий журналистов.              «О своих отношениях комик говорить отказывается, всячески намекая, что личное должно оставаться в пределах дома. Его замечают в компании разных девушек, и фанаты строят предположения о возможных романах. Дмитрий же, в свою очередь, не прокомментировал ни один из них».              Сережа выключает телефон, бросает на стол, направляется в сторону кухни. Он всматривается в лезвие, замечая свое скомканное отражение. Нож вертится в руках. Не в силах выпустить его из хватки, парень …