Голубая монета

      — Серый! Ты чего застыл? — подталкивает в плечо Митя .        Вдали пробегает знакомая фигура, что быстро вырисовывает из себя знакомого Пашу. Сережа проводит его взглядом, пока он проходит мимо столиков, пристально всматривается в лица и, роняя несколько обрывистых фраз, не сталкивается с Ирой. Она ему улыбается и, закидывая локон волос за ухо, под руку выводит в сторону лестничного пролета. Матвиенко отводит глаза.               С последней встречи прошло около двух недель, не то чтобы Сережа вел отсчет, наоборот, старался избегать любых мыслей в эту сторону.               Жизнь вроде налаживалась, хотя ничего кричащего и не изменилось. Просто теперь надежда, что кто-то украдет один из скучных недельных дней, упала до минимума. Парень старался изо всех сил перестать думать о произошедшем, о том, что могло бы быть, но, по иронии, чем больше старался, тем больше привязывало, и всё возвращалось к началу.              Часто, может быть, раз в два дня, Сережа осознавал, что, возможно, та встреча была последней, и очень сильно жалел, что не смог позволить себе минутную слабость на прощальные объятия. Несвойственно для себя парень стал больше летать в облаках. На работе это не бросалось в глаза, а вот дома становилось проблемой. Он заметил это, когда чайник закипал уже в третий раз, а он все не мог решить, пить ли его вообще.              Матвиенко бросает оценивающий взгляд в коридор, просматривая присутствующих, но не находит того, чего искал, разочарованно возвращается к беседе.              — Да так, не важно…              — Ты куда в отпуск? — Сзади раздается голос, и от неожиданности Сережа делает шаг в сторону, чуть не разлив наполненный стакан. Саша усмехается и наливает себе воды.              Решение было принято давно, но с каждым мгновением оно закипало, как кровь в бурлящих водах. Всё шло по плану: после последних событий Дима ничего не писал. Сереже даже начинало казаться, что он не ошибся в своих догадках. Казалось, пустое обещание давно оправдало себя и уже выветрилось, как утренний дождь. Но… Почему-то не унималось это чувство — постоянное ожидание, странная тревожность, глупая привычка хвататься за телефон после каждого сообщения в надежде… В надежде, что он напишет ,хотя бы строчку.              С другой стороны, безумно хотелось опустить руки, сорваться, написать что угодно, лишь бы разорвать эту тягостную тишину.              — Какой отпуск? — Серёжа сжимает стаканчик сильнее, видя, как вода поднимается от напряжения. Облизывает губы и стирает их рукой.              — Тот, что через неделю… — Митя поднимает брови, и парень теряется, будто не знает чего-то очевидного, известного всем, кроме него. — Или забыл?              Матвиенко недовольно фырчит, отворачивая голову, чтобы не подать виду.              — Серьёзно, забыл? — Саша радостно скрещивает руки на груди и выдавливает подобие улыбки, насмехается: — А кто нам в том месяце рассказывал о своих грандиозных планах? — заключает фразу в кавычки.              Это заставляет перемотать последние два месяца так быстро, словно ему снова шесть, и по просьбе отца он крутит кассету карандашом. Дни сливаются в одно сплошное пятно, не укладываясь в голове, оставляя лишь обрывки воспоминаний. Матвиенко пожимает плечами.              — Может быть… — возмущённо бормочет он. Рука застывает в невесомом положении, в горле встаёт ком, но содержимое стакана выливается в стоящий рядом горшок с папоротником.              — Прям вообще ничего не думал?       — Сколько там дней… — Серёжа потирает щёку, визуализируя перед собой календарь.              — Двенадцать.              — В таком случае, может, съездить домой? — размышляет он вслух и, потирая затылок, теребит горлышко рубашки. — Наверное...              Сережа забывается, выбрасывая стаканчик в урну, и под звонкий задыхающийся смех Саши удаляется в кабинет. Прокручиваясь на стуле, он размышляет, как поступить с отчетом, что следовало сдать два дня назад, и о том, как провести внезапно свалившиеся отпускные дни.               Мысли погружают в мир жуткой реальности, и приходит понимание, что это будет первый отпуск, проведенный в полном одиночестве, возможно, даже без Ильи, ведь их пути, скорее всего, не пересекутся в ближайшее время.              Телефон вибрирует, звук разносится по столу. Матвиенко вскакивает от неожиданного шума, задевает стопку бумаг. Листы рассыпаются по полу, и, поднимая пару из них, он с выдохом берет мобильник.              Пришедшее сообщение, некогда вызывавшее бурю эмоций, теперь разделяется на два мощных урагана, проносящихся с такой силой, что заставляет вздрогнуть не дочитав, прикрыть телефон ладонью, чтобы перевести дух. Глаза пробегают по небольшому количеству слов, быстро схватывая суть. Сережа сглатывает, откидываясь на спинку кресла, чувствуя как напрягается шея.              «Привет. Как насчет вечерней прогулки по Москве? ».              — За что мне всё это… — Обречённый шёпот становится последней надеждой, что сообщение останется одним из ночных кошмаров. Падая в ладони, парень накрывает глаза, чувствуя, как напрягаются кончики пальцев.              Взгляд приковывает красная папка. Открывая ее, Матвиенко пытается изо всех стереть память и вновь окунуться в работу. Но назойливые слова появляются везде, куда не посмотришь, и после первого прочитанного предложения он падает на папку. Концентрация исчезает так же быстро, как сон в последнее время. Голова разрывает от непонимания, что делать и как поступить. Руки безжалостно впиваются в волосы, стараясь выдавить из себя хотя бы одну идею.              Серёжа выходит в главное меню, выбор повисает тонкой линией: оставить всё как есть или оборвать связь окончательно. Палец зависает над кнопкой «Удалить номер». Когда-то заполучив визитку, теперь он готов попрощаться с единственной возможностью связи. Телефон падает экраном вниз. Руки потеют, и пробегающая дрожь не даёт нажать. Он делает несколько кругов по кабинету, чувствуя, как под рёбрами яростно бьётся сердце, его ритм отдаётся в ушах, делая каждый момент длительным и невыносимым.       — Ааааа… — скрипя зубами, он вырывает из себя подобие слова, но так и не может его закончить. Хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться туда, где никого нет, где никто не найдет.              Почему-то именно сейчас перед глазами всплывает двухнедельная ломка. Невозможно описать, как сильно хотелось — и до сих пор хочется — увидеться, оказаться в крепких объятиях, которые запомнились так же ярко, как одиннадцатый день рождения.              Сережа вращается на кресле до тех пор, пока круги не становятся невыносимыми.Через силу он подбирает слова для отчета, снова возвращаясь к началу. Красная папка полнеет от исписанных листов, будто способна вместить в себя всё что угодно.       Сообщение остается проигнорированным. Истерика угасает, оставляя мимолётные всплески. Что ответить, Матвиенко не знал и не хотел. Единственное, чего он жаждал, — избавиться от странной нерешительности, заставляющей метаться между двух огней, не зная, какой тушить. Тело зудело, а тревога пожирала с новой силой, заставляя холодные капли струиться по спине.              Сережа знал: это состояние — не лучшее для принятия решений. Нужно было трезво оценить ситуацию и понять, какие шаги предпринять, если они вообще возможны. Мимо двери мелькнул Саша, он вновь наталкивает на мысли о бесконечном выходном, о шансе забыть про нависшую панику. Это слегка расслабило, подарив оптимистичный взгляд на завершение недели.              — Нужно отвлечься… — Парень мотает головой, разглядывая разбросанные предметы в кабинете, и снова возвращается к карандашам в стакане. В третий раз перечитывает переписку, барабаня пальцами по экрану. Спасением становится Илья, который, к большой радости, сейчас находиться в сети.              «Привет»  Быстро печатает Серёжа и, ожидая ответа, прокручивает карандаш между пальцев.              «Какие люди… Я сегодня не выспался, или это сам Сергей снизошёл до того, чтобы написать мне?»              Матвиенко жмурится, но сообщение вызывает мимолётную улыбку.              «Очень смешно. Встретимся сегодня?»               «По какому поводу?»              «А мы теперь просто так не встречаемся?»              Парень ёрзает в кресле, захлопывает крышку ноутбука и стремительно возвращается к переписке.              «Ну… В прошлый раз ты пропустил это мимо ушей».              Илья намекает на несколько проигнорированных сообщений сверху, включая те, где он предлагал встретиться. Серёжа чувствует укор в свой адрес, но он быстро проходит.              «Ладно, чёрт с тобой, у меня сегодня хорошее настроение. Слышал, ярмарка открывается? Там недалеко парк с аттракционами. Если хочешь встретиться, то только там».              Сережа потягивается, закидывая последние бумаги в сумку, и застегивает ее наспех. «Как будто без аттракционов мне не хватает качелей…» — бормочет он, протирая грязь с экрана.              «Хорошо».              «Заехать?»              «Если на мотоцикле, то воздержусь. Предпочитаю надежный транспорт и водителя».              «Придурок. Пришлю адрес. Буду ждать к восьми. Учти, опоздания не учитываются — пойду без тебя».              Сережа выходит из офиса, встречая прохладный ветер, что заставляет волосы встать дыбом. Ветровка мягко согревает плечи, на лицо падают первые капли дождя. Погода окончательно испортилась: к вечеру небо затянулось тучами фиолетово-бордового оттенка. Матвиенко едва успевает дойти до остановки и, укрывшись под навесом, наблюдает, как дождь начинает набирать силу. Быстрые струи стекают по лобовым стеклам машин, окрашивая асфальт в темно-серый цвет. Почему-то становится не по себе, и парень невольно ежится, засовывая руки в карманы.       Автобус приезжает через несколько минут. За это время навес спасает еще нескольких человек. Сережа пролистывает ленту социальных сетей, старясь убить время. В новостях мелькают анонсы концертов и выставок, авиабилеты и многое другое. Сплошная реклама, но быстро привлекает блуждающие глаза, заставляя открыть сайт с путевками. Взгляд цепляется за цену, и легкий неутешительный выдох повисает в тишине.              Остановки сменяют друг друга, увеличивая количество пассажиров ближе к метро. Музыка в наушниках тянет уходящие минуты, а стекающие по стеклу капли навевают мысли о Диме. Матвиенко вдруг осознает, что ни разу сам не писал, лишь ожидал, когда с ним свяжутся. Это вызывает некое смущение и повисшую навязчивость. Он скорее не знал, что предложить и как действовать потом. Ведь его жизнь наверняка не была такой же интересной, как у Позова.              Колеса тормозят с пронзительным скрипом, и двери раскрываются, выпуская несколько фигур. В салон входят пятеро, но взгляд цепляется за знакомую шапку. Дыхание учащается, и, сделав шаг вперед, парень едва удерживает равновесие.              «Что он здесь делает? — Сережа прожигает силуэт, уходящий в начало. — Могу ли я подойти? А почему, собственно, и нет? Хотя... Наверное, надо сделать это как-то невзначай. Как будто я его не заметил».              Парень протискивается, выходя на прямую. Остается несколько метров, чтобы увидеть лицо, чтобы встретиться… Рука сжимается в кулак, другая крепко держит телефон. Шаг — «еще чуть-чуть». От резкой остановки его едва не сбивает с ног, и, цепляясь за сиденье, Сережа удерживается на ногах. Люди, будто по команде, начинают ломиться к дверям, то выталкивая, то заталкивая друг друга. Он выдерживает толчок, оставаясь на месте, но, когда толпа рассеивается, силуэт в шапке бесследно исчезает.              Матвиенко оборачивается, пытаясь разглядеть, куда он ушел, но среди людей, спешивших к пешеходному переходу, его не оказывается. Закрыв глаза, он проводит по ним руками.              — Я точно схожу с ума, — пальцы давят на глаза, но это не помогает. Телефон показывает без пятнадцати восемь.              Парковка оказывается недалеко от основного входа. Илья не заставляет себя ждать и появляется ровно к назначенному времени. Его фиолетовый мотоцикл переливается в свете фонарей, создавая причудливый пурпурный. Заглушив мотор и сняв шлем, Белов подходит ближе.              Блондин изменился не сильно, но достаточно, чтобы заметить. Волосы стали чуть длиннее, краска свежая. На лице, как всегда, блистала улыбка, несколько шрамов на кисти оставались видны, не спрятанные в карман. Внутренняя сторона брюк заляпана дорожной грязью. Блондин подходит ближе, вместо привычного рукопожатия неожиданно срывается на объятия.              Сережа поднимает брови, в недоумении рассматривает макушку, руки остаются прижатыми по швам, не в силах ответить.              — Давно не виделись! — тараторит Илья, отстраняясь и выдыхая, на его лице видно огромное облегчение. — Уже думал, мне и вправду показалось. — Он улыбается, и Сережа находит его улыбку необычной после долгой разлуки. — Ты что, язык проглотил?              Илья застывает на месте и, смешно переминаясь, заправляет вылезшую футболку. Матвиенко позволяет себе расслабить галстук и, вздохнув, засматривается на его лицо. Белов проверяет наручные часы и, подпрыгнув, округляет глаза, громко крича:              — Так! Всё, некогда нам тут стоять. — Он хватает под локоть и быстрым шагом уносит в сторону входа. — Аттракционы не резиновые, а ты давай разговаривай, а то зачем звал.              В такие моменты Илья становится младшим братом, с которым мама заставила погулять. Его толкает во все стороны, и пока парень спокойно прогуливается по тропинке, блондин заскакивает на ходу в несколько магазинчиков, обзаводится сладкой ватой.               — Ну, рассказывай, как на работе дела? — Белов отламывает кусочек от целой ваты, помещает его в рот и с ожиданием смотрит на собеседника.               — Тебе же не нравится, когда я говорю про работу…               — О-о-о, уж думал, не заговоришь, — блондин игнорирует претензию, понимая, что ловушка и так сработала, поэтому, откусывая, блуждает глазами в поисках мусорки. — И на этом спасибо.               — Ты когда успел новый шлем купить? — Серёжа прокручивает в руках вещицу, переданную в сохранение на время трапезы.        — Может… — протирает подбородок и, останавливая неподалеку от лужи, цедит: — Да чтоб тебя! — Илья по-детски прыгает, изображая разочарование, и, проверив карманы, безнадежно молчит. — У тебя нет салфеток?               Матвиенко сдерживает ухмылку и протягивает завалявшуюся бумажку.        — Как поживает моя секретарша?        — Каждый день о тебе спрашивает...                 — Издеваешься? — Блондин щурится, кривится в смешной гримасе и забирает поданную вещицу. — Всё равно её заберу… — заканчивает он, вытирая липкий подбородок.               — Ну-ну, в таком случае мне её оповестить о нападении ? — ехидно улыбается Серёжа.               — Очень смешно, — Илья закатывает глаза и, доедая последние кусочки, выбрасывает палочку. — У тебя как на личном? Есть что-нибудь новое?               Сережа медленно вращает шлем в руках. Ноги шлепают по мокрой дороге, а воздух, наполненный едва уловимой свежестью закончившегося дождя, оживляет воспоминания о недавних событиях.               — Смотри, там картинг, — Матвиенко указывает в сторону светящейся вывески, — Спорим, я тебя уделаю? — Он окидывает соперника взглядом и подмигивает.               — У тебя даже прав нет, — вмешивается Белов, скрестив руки на груди. — Ставлю две штуки, что я буду быстрее.               — По рукам.               Договориться было несложно, и, хотя Сережа не рассчитывал на награду, важно было просто сменить тему. Мужичок, сидевший в будке, подавал едва живой голос, его безжизненные глаза давали повод к беспокойству. Он провожает до машин и небрежно водил дряхлой рукой по карте с начертанной трассой.               — Вот трасса, на всё про всё два круга, — его халатность всерьез раздражала, но Матвиенко не давал себе повода показать это. Он видел горящие глаза рядом, буквально пожиравшие карту насквозь.        Мужчина размахивает руками, предлагая выбрать транспорт, и парни быстро определяются. Илья берет зеленую машину с высоким рулем, более просторную, что бесит Сережу, приметившего ее чуть раньше. Он швыряет шлем Белову, получил цоканье и направился к далеко стоящей синей.        — Техника безопасности… — зевая, мужичок с усталостью прикрывает рот рукой и демонстрирует, как правильно пристегивать ремень.        Матвиенко ощущает, как брюки натягиваются из-за сжатых коленей, пронизываясь духом общей атмосферы. Илья, с победным выражением, зажимает шелестящую ткань и проводит ладонью по зеркалам, как будто они способны оказать поддержку. Сережа, теребя ладони, хватается за руль.        Последний раз он держал его, наверное, лет десять назад, когда друг матери просил доехать до соседнего дома в деревне. Остальное время парень старался избегать любой прямой связи с транспортом. Скорее, мельком наблюдал, как это делают друзья и таксисты, но детали размывались в памяти.        Теперь его руки нежно обнимают холодный пластик. Нащупав педали, Серёжа пытается понять, какая из них за что отвечает, в то время как мужчина уходит в сторону. Светофор, даже в момент бездействия, напрягает, как колкость незримого укола.       Гонка начинается неспешно, первый круг — скорее пробный. Парень ощущает легкий ветерок, ласкающий уши, и лишь ближе к концу осознает, что управляет чем-то, что способно разгоняться.        Илья мелькает на поворотах, их встречи мимолетны. Дорога петляет, и, не зная трассы, можно счесть её неуправляемой. Были моменты, когда стоило притормозить, но, поверив в себя, Серёжа выжимал из машины всё, что мог.        — Пффф, — Илья, наигранно смахивая пот со лба, затянув молчание: — Знаешь, это было слишком легко.        Гонка заканчивается очевидной победой Белова, отрыв составлял чуть больше десяти секунд, что Сережа считал вполне нормальным результатом спустя столько лет бездействия.       Не проходит и десяти минут, не успели они сделать и пары шагов, как Илья внезапно переключает внимание на огромную карусель, украшенную разноцветными шариками и гирляндами. Яркий свет мгновенно притянул взгляды, собрав вокруг аттракциона оживленную толпу. Дети толпились рядом, смеясь и толкаясь, а родители терпеливо выстаивали очередь.               — Слууушай…              — Даже не думай, — Серёжа оборвал его так быстро, как только смог. Парень еще переводил дыхание после гонок, не говоря уже о чем-то еще.       — Ну, Сереж! — крикнул Белов, корча, гримасу в надежде, что его хотя бы дослушают.              Матвиенко скрещивает руки на груди, и локти пиджака мягко напоминают, что в следующем месяце придется покупать новый.              — …давай… — не спеша произносит блондин, вкладывая в каждое слово крошечный кирпичик — покатаемся…               — Нет              — Ну-у-у, хотя бы я… — безнадежно продолжает Илья, добиваясь своего, получает помятый кивок, подпрыгивает от радости. — Вот и замечательно! — Он снова скидывает Сереже шлем и стремительно устремляется в конец очереди.              В отражении виднеется блистательный свет гирлянд, и, уловив в нем нотки оранжевого, Серёжа всматривается в свое отражение. Поправляет рукой спавшие волосы. «И что с ним не так?..» — думает, не зная, как правильно аргументировать действия блондина.              — Сереж!              Матвиенко поднимает голову, замечая, как блондин кружится на одной игрушке в кругу детей. Если бы он не был с ним знаком, наверняка подумал бы, что у парня «поехала крыша». К сожалению, так оно и было, но Сережа узнал об этом гораздо раньше. Он смотрит недолго, понимая, к чему клонит Илья, и, запечатлевая происходящее на камеру, ловит взгляды стоящих рядом мамочек.               — Что же ты творишь… — цедит, стараясь не показывать, что как-то знаком с «звездой» этого выступления.       Поступки Белова всегда действовали на нервы, правда, в хорошем смысле. Рядом с ним хотелось вздыхать и закатывать глаза, но при этом чувствовать уют и комфорт.        — Ну видел, видел! — Илья сияет от счастья, и можно подумать, что сбылась его давняя мечта. — Скинь видео, это точно надо выложить! — Он оставляет широкую улыбку. Матвиенко отворачивается, проверяя, не пришли ли за это время сообщения, но тщетно, их нет.        Почему-то отсутствие радости, да и сам его поиск, начали постепенно тяготить. Раньше жизнь, пусть и не была легче, по крайней мере казалась понятнее. Тогда он хотя бы знал, куда двигаться или в каком направлении. Теперь же это вызывало больше недоумения, чем желанных ответов.        —Ты опять, что ли, уснул? — Белов машет рукой перед глазами, пытаясь привести в чувства, и, к большому сожалению, у него получается.    — Да нет, просто задумался. — Что-то ты в последнее время много думаешь, — блондин пристраивается рядом, и они продолжают прогулку в поисках нового аттракциона.    — С чего бы?..   — Да не знаю… — Илья грустнеет, стараясь спрятать ее за очередной улыбкой, его выдают глаза, что становятся тусклыми и влажными, будто вот-вот из них начнут литься слёзы. — Просто нечасто вижу тебя таким. — В конце он пожимает плечами, стараясь не придавать своим словам особого значения. Переменчивость пробуждает легкую тревогу, и он сжимает крепче застежку шлема.    — Да просто случилось кое-что… — не находя подходящих слов, чтобы выразить всё до конца. Матвиенко прячет руку в карман, стараясь не теребить ткань брюк, как только возможно.    — Кое-что — это что? — Илья останавливается, ожидая более точных объяснений, и нервно протирает ладони друг о друга.   — Да так… — Сережа быстро передумывает, словно та уверенность, что была в нем недавно, вновь утратила свою силу. Ослабляет галстук еще сильнее и, ерзая в пиджаке, растягивает горлышко рубашки.   — Ну, говори уже…   — Всё, ничего...   — Скажи! — не отступает Белов, начиная бегать вокруг, чтобы привлечь внимание не только парня, но и прохожих, стараясь надавить. — А то я не перестану кричать!.. — Он замолкает, уже приоткрыв рот в порыве крика, но Сережа быстро останавливает его рукой.   — Ладно… — Матвиенко оборачивается, замечая двух женщин, проходящих мимо, и с облегчением выдыхает. — Только не кричи, — заявляет парень, поднимая указательный палец вверх, и продолжает идти.   — Ну давай… я жду, — вприпрыжку догоняет блондин, и Сережа стискивает зубы.    — В общем, есть один человек… — Парень чувствует, как потеют ладони, и их становится невозможно вытереть, а стресс поднимается до того, что по рукам и ногам пробегают мурашки. — Не знаю, как объяснить…   — Начнем с того, что это человек ,уже хорошо. Начинал так, будто реально что-то случилось, — проводит рукой по волосам, приводя их в творческий беспорядок.   Сережа потирает затылок, стараясь вспомнить все слова и собрать их в связное предложение.    — Давай, не мнись, — Илья толкает в плечо. — Где же тот назойливый и суровый взгляд, что выгонял меня из кабинета?.. — Он слабо улыбается, и Сережа понимает, что доверяет этому простаку больше, чем кому-либо.    — …Всё сложно.    — Хорошо. Давай вопросы буду задавать я. Ты кивай, если сил не хватает ответить, и матай, если нет, — усмехается Илья и, почесывая подбородок, задумывается над первым вопросом.   Серёжа кивает, стискивая пальцы в замок. Сейчас от наличия этой викторины толку мало, она больше напоминает допрос, и сердце учащается, будто это последний способ решить проблему здесь и сейчас.   — В каких отношениях ты с этим человеком?    Вопрос прост, но, чуть призадумавшись, Серёжа понимает, что не знает ответа даже на него. Друг? Можно ли его так назвать?    — Во-первых, на это нельзя ответить «да» или «нет», — закатывает глаза, — а во-вторых… наверное, в дружеских… — продолжая размышлять, протирает глаза, чувствуя, как от напряжения жар проносится по кончикам ушей.   — Хорошо. То есть, конечно, плохо, что ты этого не знаешь, но то, что ты хотя бы разговариваешь, уже хорошо. Он красивый?   Сережа вздрагивает от услышанного местоимения и, стараясь скрыть беглый взгляд, сосредотачивается на вопросе.    — Он?    — Нууу, тот человек, — заключает блондин, искоса поглядывая, — или ты готов назвать имя?   Парень пинает камень, наблюдая, как он отскакивает в сторону, и вновь мельком пробегается по Диминой внешности. «Я не могу назвать его прям красивым, конечно… — Матвиенко ищет себе веское оправдание, понимая, что уже знает ответ. — Хотя кого я обманываю, сам же назвал его таким, и причем уже давно…»    — Наверное…   — Хорошо. О чём ты сейчас думаешь?   Вопрос кажется резким и личным, чтобы раскрывать все карты. Судорожно потирая большим пальцем ладонь Сережа ловит себя на мысли ,что думает о слишком непристойных вещах.  — Да так, обо всём понемногу…   Илья сдерживает ехидную улыбку, и лишь при виде её голова начинает кружиться. Серёжа не может объяснить себе, почему обычные вопросы вызывают такую бурную реакцию: тело будто плавится, а каждое прикосновение к ушам становится приятным охлаждением. На улице темно, свет фонарей не доходит, чтобы выдать его смущение, но, кажется, блондин и без этого обо всём догадывается.   — Ладно. Не буду тебя донимать… пока. — Он складывает пальцы в подобие пистолета, прищуривает глаза и наводит «оружие» на собеседника. — Запомни раз и навсегда: секретарша — моя, и это не обсуждается. — Опустив «пистолет», он делает шаг ближе, говоря совсем тихо. — Помни, я всегда готов встретиться, даже без повода…   Объятия кажутся нежными и долгими, такими, какими могли бы быть объятия с Димой тогда, если бы он ответил. Илья сжимает ветровку сзади и постукивая бьется головой в грудь .    — Давай тут без нежностей, — едва различимо бубнит Белов, чувствуя, как Сережа отвечает на объятия, и отстраняясь, засматривается на часы. — Так, давай тут не рассусоливаемся, нам еще надо до тира добраться.    Сережа улыбается уголками губ и, покачиваясь, раздумывает: «Может, он прав... И у меня еще будет шанс передумать...».