Голубая монета

      Жажда застряла в горле, устроив там пустыню, похожую на Сахару.Не то чтобы он много об этом думал, но всё же... Горло пересохло из-за насморка, который не прекращался со вчерашнего дня. Сопли текли ручьём, и на тумбочке оставалась последняя салфетка. Серёжа откинул тяжёлое одеяло и, сморкаясь, попытался облегчить своё состояние.              Руки перестали дрожать, и озноб будто сошел на нет. Неизвестно, сколько он спал, это точно было больше, чем все дни этой недели вместе. В ногах отдавала легкая шаткость, и голова прибывала в отдаленном от реальности состоянии. Память отшибло напрочь, и, протирая сонные глаза, Матвиенко не мог понять, как вновь оказался дома. Из фрагментов оставалось только позорное прощание с девушкой, чье имя вновь провалилось сквозь землю. Он помнил, как ярко покинул стеклянные двери и...              Ноги прошагивали по полу, глаза цеплялись за окно, в котором, на удивление, уже вовсю разгоралось солнце и начинала приходить жара, постепенно поднимая красную линию градусника вверх. Рука застыла на дверном косяке, как взгляд вцепился в кресло, на котором отчетливо вырисовывался образ человека. Сонливость проходила очень медленно, оставляя пелену на глазах, что так хотели вновь закрыться. Серёжа без задней мысли продвигается по комнате, ловя на лице неугомонный луч, выбравшийся из-за заправленной шторы.              Медленно подойдя, он решил приподнять книгу, что закрывала лицо преступника. Предмет отстраняет нехотя, и парень, набравшись смелости, присматривается, пытаясь распознать знакомое очертание. Глаза округляются в испуге, и, делая несколько шагов назад, Серёжа вновь задевает кофейный столик, что уже давно возненавидел.              «Что он здесь делает?» — мысль не успевает быть озвучена, так как Дима смешно приоткрывает сначала один глаз, а затем и открывает второй. Протирая рукой потухшие глаза, они вновь наполняются жизнью и смотрят прямо. Сережа не двигается, сжимая книгу за корешок так сильно, что она прогибается в районе разворота. Она сейчас является единственным способом защиты, но разве он собирается нападать? Позов зевает и, вставая, потирает шею, что затекла из-за неудобной позы.              — Ты бы хоть прикрылся. - Дима усмехается, едва сдерживая смех, и перебирает карманы, стараясь отыскать что-то.       Сережа вскидывает книгу на столик, замечая оголенное предплечье, быстро отворачивается, закрывая просмотр, оставляя только спину. Он не видит, что происходит, но уверен, что Дима скрещивает руки на груди.              — Ты что тут делаешь?              — А вы, Сергей Борисович, чем думали, когда шли на работу в таком состоянии? — эта шуточная форма обвинений всегда казалась парню странной, вроде как и не ругает, но вина оказывается сильнее и заставляет опустить голову.              — Так было нужно, — хрипота никуда не проходит, но как будто исчезает ,сейчас все мысли или их небольшое скопление, заполненное вопросами о том, как сильно ему стыдно или как быстро замять эту ситуацию.              — Что есть, поэтому ты завалился ко мне в машину и уснул. — Его тон оставляет шутку, и по спине проходит ток, будто Дима становится горячей лампой, отражающей все электричество. —Что прикажешь с тобой делать?              Сережа чувствует, как лицо начинает гореть, а претензии, сказанные Позовым, всё никак не утешают. Дима проходит мимо и исчезает в коридоре, оставляя изучающий взгляд. Руки потеют, и парень не понимает, почему они начинают пульсировать.              — И с каких пор мы перешли на «ты»? — кидает Сережа вдогонку, и фраза не остается незамеченной. Внутри прогорает война, а Дима ведет с немым счетом 0:1.              — С тех самых, как мне пришлось нести тебя на пятый этаж, — он был на кухне, но парень отчетливо различал улыбку на его словах. Щеки медленно наполняются румянцем и уже начинают сжигать. Сережа скрывается в комнате, дверь плотно прикрыта, и он позволяет себе выдохнуть.       — Не помню, когда последний раз высыпался, — голос был ворчливый, но не злобный, скорее, объективный. Сережа уже давно не встречал утро так активно, как сегодня. Одеяло покрывает спальное место, и руки прижимают его плотнее. Оно кажется таким мягким и теплым, что хочется вновь лечь и уснуть. Дима пробудил своим появлением и лишил любого сна.       Перед ним открылась дверца шкафчика: несколько футболок валялись в далеком углу, руки всё не доходили донести их до стирки, несколько висели на вешалках, это, как показывала память, были выездные, более новые и, как можно сказать, парадные. Одинокая жизнь научила свободе, действиям и, как ни странно, ошибкам, что, казалось, совершаются чаще, чем могло казаться.              Несмотря на всю собранность, парень щупает футболку, а голова тонет в бурном воображении. В голову невольно залетают странные мысли.       Какого было лежать в его руках? Почему не разбудил? И зачем остался... Их было так много, что не хотелось искать ответы. Хотелось верить, что всё происходит само собой. Но где-то в глубине души Сережа собирал пазл из потерянных частей. Он не знал, сколько ещё нужно найти, но точно знал, что не оставит всё как есть.Некоторые мысли так сильно занимали его, что хотелось записать их, перечитывать и не понимать, как он мог придумать такую ерунду. Сережа не верил в судьбу, но верил в совпадения. Его смущало их количество и странная закономерность. Он чувствовал негодование от того, что потом ему точно не поздоровится, если сейчас так сильно везёт.              Круговорот заканчивался, две мысли снова сталкивались в одну и начинали заново с самой первой... Дверца захлопнулась с размаха, оставляя повисшее эхо и пошатывающий шкаф. В зеркале напротив Серёжа отчётливо видел пылающие щёки, которые никак не хотели остывать. Они согревали, успокаивая недавнюю тревогу, и постепенно на смену ей приходило умиротворение.              Футболка удобно легла на плечи и словно растворилась по телу. Она была чуть больше обычной и позволяла чувствовать себя свободнее. Ткань нежно прикасалась к коже, вызывая щекочущие ощущения. В ней Сережа чувствовал себя большим, намного больше, чем пытался казаться, похожая на большое облако, что в миг может быть и мягким, и гремучим, как туча. Цвет сразу привлекает бегающие глаза, и они останавливаются на зеленом. Темном, таинственном, как болото, которое затягивает по самые колени, и невозможно сделать глотка, оно засасывает тебя на самое дно, но в нем так приятно тонуть. «А еще она так хорошо сочетается с очками...»              Кстати о них. Сережа совсем не заметил, что сегодня Дима выглядел чуточку иначе, чем раньше. Аксессуар, занимающий место на его переносице, подчеркивает ясные и чёткие радужки карих глаз. Парень и не заметил, что благодаря очкам они стали выглядеть как две маленькие бусинки. Оправа была тонкой, а подушечки, которые заходят за уши, имеют оттенок красного. Сережа чешет подбородок, не понимая, как смог так точно запомнить мелкие детали.              Образ возник так близко, что казался реальным, словно Дима появился в метре от него. Настолько близко, что можно было различить переливы его зрачка, которые смешивались в нежно-кофейный. Сережа прикрывает глаза, ощущая на своей шее теплое дыхание. Сердце учащает свой стук, и в комнате становится жарче.              Коридор встречает прохладой, которая хоть и не способна охладить всё тело, но всё же приносит некоторое облегчение. Сережа подпирает спиной дверной косяк и наблюдает за забавной с виду картиной. Улыбка непроизвольно появляется на его лице, и он не может сдержать её.       Дима мучается с микроволновкой, на что техника одерживает полную победу. После нескольких неудачных попыток парень начинает выходить из себя, и в ход идет всем известный способ — стукнуть. Но, занося руку, Позов опускает. Схватившись за голову, он подходит к микроволновке совсем близко и, наклонившись, шепчет едва различимые слова.              — Ну же... - предмет его внимания не имеет способности ответить, продолжает молчать. — ...Пожалуйста, - жалобно добавляет Дима. Тарелка остается нетронутой, и он разворачивается, расстроено усаживается за столом.              Сережу эта ситуация веселила, возможно, потому что он наконец-то понимал, каково это наблюдать за тем, как человек лажает, а не являться им. То, что это не мог сделать именно Дима, вызывало гордость, как будто парень устраивал соревнование, известное только ему. Отсчитывал в голове, не давая забыть счет 1:1.       Счет сравнялся, иными словами, снова ровнялся нулю, это вызывало смешанные чувства: и радость, и грусть. Непонятно почему, но сегодня хотелось набрать как можно больше очков в собственной игре, словно это могло что-то доказать. В душе царила необычная тишина — такая уютная и умиротворяющая, что не хотелось с ней расставаться. Перед глазами возникали образы семейных пар. Серёжа был из тех, кто быстро делает выводы, основываясь в основном на первых впечатлениях. Наблюдая за своими друзьями и коллегами, он часто становился свидетелем ссор и конфликтов, которые, казалось, возникали на пустом месте.       Всё это лишь подтверждало его уверенность в том, что совместная жизнь не для него. Ведь это означало бы ответственность не только за себя, но и за другого человека, а он был не готов к такому, так как с трудом справлялся со своей. Но что-то всё же тяготило его, заставляя раз в месяц вспоминать, как хорошо быть рядом с кем-то...              Со стороны Дима выглядел невероятно мило. Даже сейчас, когда не мог ничего сделать, единственным желанием было его обнять. Почему-то именно он становился для Сережи напоминанием пустой и холодной жизни. А ведь иногда так хочется услышать простое «как дела?», хоть немного романтики и тепла.       Парень проходит на кухню, осушает бокал воды и уже после оборачивается, видя перед собой Диму, что ковыряет вилкой салат. Он не подает вида, задумчиво рассматривает наколенный помидор. Помимо пустой тарелки, рядом стоит накрытая крышкой целая яичница.       — И что будем делать? - Серёжа занимает стул напротив и, пододвигает тарелку к себе. Голос наполнен нерешимостью и непониманием, что он будет делать дальше и стоит ли выгонять гостя...              Вилка выбирает кусочки, и, отправив один в рот, и он начал покачивать ногой, не понимая, почему Дима продолжает молчать. Подняв голову, он замечает улыбку на лице собеседника и, отложив прибор, с недоумением уставился на него.              — На работу ты точно не пойдешь… — его голос был тихим, но уверенным. Позов смотрел прямо, и хотя на его губах играла улыбка, взгляд был пронзительным, словно он видел что-то за спиной. Сережа, сколько ни пытался, не смог понять, о чем именно он думает.       — Это еще почему? — парень возмущается, брови, нахмурившись, образовали морщинки на лбу.              — Как бы так сказать... — Он заметно смущался, и это было довольно необычно. Опустив взгляд в тарелку, Дима старался скрыть бегающие глаза. — Считай у тебя двухдневный отпуск.       — Что...? — Матвиенко не успел закончить фразу, как откинулся на спинку стула, и в горле застревает ком. Дима перебил его так быстро, что он даже не успел сформулировать претензию. Перед глазами рушилась империя, которая существовала так долго, и теперь, как домино, падала слово за словом.       —Вчера тебе очень настойчиво звонили, но, поскольку ты спал, — Дима немного затих, — если это можно назвать нормальным сном. Мне надоело слушать твой рингтон, который после второго звонка стал просто невыносимым.              Руки безвольно повисли, и, закрывая глаза, Серёжа ощутил, как спинка проваливается за спиной.              —Я взял трубку, и мне ответил неприятный мужчина. Впрочем, он не представился... — после этих слов парень перестал слушать.       — Теперь точно уволят, — тихо, почти про себя, повторил Матвиенко, и его самообладание начало рушиться. Он, словно вода, которую пытаются удержать в ладонях, стремительно стекает вниз.       — Я сказал им, что как врач лучше знаю, как тебе помочь, — Дима говорил быстро, и Сережа с трудом успевал за словами, некоторые всё же ускользали, и предложение звучало не совсем понятно.       — Ты разве врач? — спросил он, когда волна стресса начала спадать, уступая место смирению. Позов удивленно приподнял бровь, как будто вопрос был столь очевиден, но парень не подал виду смятению.       — Конечно, не совсем, можно сказать, частично... — Матвиенко окончательно запутался. Возможно, этот небольшой отпуск и правда пойдёт на пользу. Он положил ещё несколько кусочков яичницы в рот, ожидая, когда Дима встанет из-за стола и начнёт мыть посуду. В его действиях было что-то простое, как будто он действительно хотел помочь... Но зачем? Вилка с тарелкой были погружены в раковину, и пока Позов промывал их водой, парень ушёл в комнату.       «Может, и в правду отдохнуть... Четыре выходных, когда такое последний раз было?» — плечи расправились, и, проходя по коридору, вновь вспомнился сладкий долгий сон. Никто не шумел, и утром под глазами не было синяков. Дошагав до гостиной и заняв место недавнего преступника, Серёжа посмотрел на обои и заметил, что один из уголков чуть-чуть отклеился. Нос дышал с трудом, а вот горло, как он и предполагал, совсем не болело. Правда, появление кашля не было хорошим знаком.       — Ты чего сидишь? Вставай давай, будем тебя лечить... свежим воздухом и лекарствами, — Дима говорил с улыбкой, и ему хотелось верить.Позов держал в руках стакан воды и блистер таблеток. Сережа сразу же узнал в них жаропонижающее.              — Это еще зачем? Я прекрасно себя чувствую, — Серёжа старался сохранять спокойствие. Но в этот момент его охватывает приступ кашля, который он безуспешно пытается подавить. Не успевает он откашляться, как перед ним возникают два карих глаза, они смотрят с немой просьбой, и он не может им отказать.       Парень не в силах сопротивляться, проглатывает две таблетки, обращает внимание на то, что Дима пристально смотрит в окно, за плывущими облаками.              — Что дальше, господин врач? Будете меня лечить? — в мыслях эта фраза звучала более уверенно и изящно, чем когда была произнесена вслух.Позов опустил подбородок, и Сережа заметил, как его очки медленно сползают вниз, остановившись на кончике носа. Дима оказался совсем близко, его серьёзный и безэмоциональный взгляд глаз был направлен сверху вниз. От этого перехватывало дыхание, и оставалось только считать секунды, чтобы не отвести взгляд первым... Сережа остановился на трёх...              — А вы, Сергей Борисович, не возникайте, надо будет — вылечим... — с этими словами на губах появилась улыбка, но уже не такая, как раньше. Теперь она заменяла собой насмешливый жест.              Дима уходит, захватив с собой пустой стакан. Когда его фигура скрывается за дверью, Сережа с облегчением выдыхает. Он надеется, что Позов не заметил его пылающее лицо. «Может быть, у меня действительно жар?» — эта мысль кажется ему не более чем оправданием.                     За железной дверью виднелось бескрайнее небо, усеянное маленькими облаками, словно корабликами. Если присмотреться, то в них можно было разглядеть крохотные якоря, которые удерживали их на месте, позволяя продолжать путешествие. Солнце скрылось за горизонтом, давая глазам возможность отдохнуть от постоянного яркого света. В кустах щебетали воробьи, перепрыгивая с ветки на ветку в поисках семечек, которые так любила кидать старуха, жившая напротив.       На голове Димы красовалась коричневая шапка, и на мгновение возникает вопрос: «Не жарко ли ему?»              Парни останавливаются в нескольких шагах от подъезда. Машины вокруг разъехались. Обо всем напоминал четверг, ставший красной датой в календаре одного. Дима болтает в руке связку ключей, и, как только фары автомобиля сверкают, Сережа устремляет свой взор на него. Парень пытался заглянуть в салон, но тонированные стекла не давали этого сделать. Взгляд путешествовал, постепенно поднимаясь, сначала остановился на значке, потом замер на транспорте в целом. Автомобиль был в идеальном состоянии: чистый и сверкающий так, что мог бы привлечь внимание солнечных зайчиков. Его приятный для глаз черно-матовый цвет напоминал о строгости и галантности водителя.              «Неужели меня вчера подвозили... Ничего не помню», — рука пробегала по изгибам, останавливаясь у дверной ручки. Только сейчас парень почувствовал теплый осадок на ладони. Темные оттенки всегда больше всего привлекали свет. Может быть, с людьми происходит так же...              Дверь открылась, усаживаясь на переднем сидении, Сережа просматривал, как в первый раз рядом сидел Дима. Салон встретил приятной кожаной обивкой, покрашенной в белый цвет или же сделанной из какого-то непонятного зверя. Пусть солнца не было, внутри стояла духота, что так и вызывало желание открыть поскорее окно. Нажимая на кнопку, расположенную в ручке, Матвиенко приоткрывает стеклянную панель, и ветер посещает легким сквозняком. В салоне смешались два необычных аромата: цитрусовый и мятный. Мятный запах был более явственным и с каждым вдохом оставался в легких, напоминая черный чай с несколькими лепестками мяты. Он был настолько приятным и расслабляющим, что Сережа перестал волноваться.              Машина тронулась с места. Пока она выезжала со стоянки, никто не проронил ни слова. Только шум проезжающих мимо автомобилей и звук поворотника нарушали тишину. Сережу она настораживала . Ему всегда было трудно молчать, особенно когда столько всего хотелось сказать...       Остановившись на светофоре, он бросил взгляд на Позова и замер, увидев его сосредоточенное лицо. Пальцы , словно играли мелодию, отбивали ритм по рулю. Его взгляд был напряжённым и строгим, как будто Сережа уже успел совершить какой-то проступок. Это ощущение неловкости и неуместности создавало чувство тревоги. Желание начать разговор постепенно исчезало, но тишина вокруг казалась невыносимой.       Матвиенко спокойно ждал, надеясь, что Дима тоже ощутит эту напряжённость. Однако, сколько бы остановок они ни делали, сколько бы раз Сережа ни отвлекался на прохожих или не рассматривал архитектуру зданий, Позов оставался неподвижным. Он был настолько погружён в свои мысли, что с каждой остановкой ему всё сложнее было реагировать на зелёный свет светофора. Постоянно пропуская несколько секунд, когда водители сзади уже начинали подавать сигналы.       — И кем ты в итоге работаешь? Сантехником или врачом? — вопрос был простым, как дважды два, и в надежде получить желанное внимание Серёжа обернулся в пол-оборота.              — Ни тем ни другим, — Дима отвечал сухо, не поворачивая головы. Он продолжал смотреть прямо перед собой, хотя, по мнению Сережи, там не было ничего интересного, кроме других машин.       — Это как? - продолжал расспрашивать Матвиенко, надеясь, что разговор не прервётся и прогулка не пройдёт в этой странной для него атмосфере. Он перебирал костяшки пальцев, а рука сама тянулась к кнопке включения музыки или радио, чтобы хоть как-то заполнить тишину.       — Учился в медицинском, окончил его. Около года поработал по специальности и понял, что это не мое. - Дима говорил с такой легкостью, словно бросить учёбу и работу было в порядке вещей. Серёжа хорошо знал, как трудно бывает слышать критику от родителей и от самого себя, когда кажется, что делаешь недостаточно. Если бы он ещё и сменил работу на ту, что ему действительно нравится... Мама бы точно не выдержала. — Я понял, что это не мое, и начал искать себя в юморе. — Он наконец-то повернул голову, чуть наклонив её вбок. На его лице играла улыбка, но глаза оставались холодными.              — Ты комик? А сантехник откуда? — Несмотря на то что у него было медицинское образование, он и сам оказался весьма умелым человеком, раз без труда смог решить проблему с трубой. Кроме того, девушка на ресепшене утверждала, что все его заказчики были в восторге от работы. И зачем только Серёжа помнил её слова...       — Да я... - он немного замялся, и его руки крепче сжали руль. Плечи сразу же выпрямились, и он стал похож на тех уверенных мужчин, которых Сережа часто видит в офисе. — Спор проиграл. По истечению этого месяца я, слава богу, перестану там работать. — Дима сделал легкий выдох, и его спина коснулась сидения.              В голове всё становилось на свои места, но с каждым словом загорался новый приступ неумолкаемой зависти. Парень отворачивает, пряча глаза в окно. Он подпирает рукой подбородок и, облокотившись, наблюдает за убегающим горизонтом. «Спор... Его работа — это спор. Он захотел — устроился, захотел — нет. А я пашу, как вкопанный».              — Эй, - его окликнул тихий, но местами строгий голос. Серёжа не хотел поворачиваться, но почему-то обернулся. — Прости, если не отвечаю, просто работа, совсем забегался из-за записи нового концерта... — Позов быстро осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Однако, взглянув в глаза напротив, заметил, что эти слова как будто ничего не значат.       — Ничего, - кратко бормочет Серёжа и поворачивается обратно. Хотя Дима и прояснил ситуацию, в голове всё ещё вертелись мысли о том, что он здесь лишний.                            Автомобиль медленно снижал скорость, углубляясь в тихие спальные районы, и наконец останавливается. Серёжа, сидя в машине, с интересом наблюдал за детьми, которые играли в футбол на площадке хоккейной коробки. Вот мяч залетел в пустые ворота, и все игроки радостно подбежали, обнялись и начали кричать. Парень чувствует, как по коже пробегает волна мурашек, а внутри возникло непреодолимое желание оказаться в тёплых долгих объятиях. Однако, как только он поворачивает голову, его надежды пропадает.              Позов выходит и, разминая шею, говорит: «Сегодня у нас в планах посещение центрального парка — Лужники». Сережа закрывает окно, которое, подобно волшебному зеркалу в сказках, служило порталом в иной мир.       — Понятно, а сейчас мы где? — Вокруг не было ничего, что напоминало бы реку или её подобие. Лишь величественные здания,  стремящиеся заслонить небо.              — Там парковка дорогая, поедем на метро. Тебе полезно гулять, так что не жалуемся, — Дима машет, и связка снова падает в его карман, давая машине последний раз сверкнуть фарами.              «Значит ли это, что он хочет подольше погулять вместе? Или я опять несу какую-то чушь?» — эти мысли были довольно странными. Стоит ли считать это проявлением чувств или просто обычной привязанностью, которую люди испытывают к тем, кто обратил на них внимание.              Они выходят на аллею, людей было немного, хотя обычно центр кишел ими в преддверии рабочего дня. До метро оставалось не более десяти метров.              Лестница вела в бездонное подземное царство с большими остановками, сделанными в период пятидесятых, удивляя своей красотой и памятью. Толпа руководила направлением, неся в неизвестном направлении. Дима был как старший брат, всегда знающий, куда идти и что делать. Сережа не любил ловить на себе косые взгляды, поэтому старался не попадаться на глаза. Он следовал за Позовым между группами людей, чувствуя на себе всё больше и больше взглядов. Они смотрели на него не так, как обычно, более пристально и внимательно, словно были готовы вскрыть душу. Парень в смешной шапке быстро менял направление, словно не замечая окружающего мира. Казалось, он был где-то далеко, его не беспокоили вопросы, взгляды и люди, он просто не замечал их.              Поезд приехал почти сразу, и Сережа, едва успев войти в приоткрывшиеся двери, заметил свободные места. Он сел ближе к выходу, но почувствовал, как Дима сел рядом с ним и слегка коснулся его ноги своей. Невесомый и, казалось бы, незаметный жест прошел мимо всех окружающих, но не мимо Сережи, оставаясь в памяти.                                   Станции сменяют друг друга, люди меняются, а железный голос продолжает объявлять названия. Серёжа сдерживает руки на коленях, засматриваясь на открывающиеся двери. Он замечает собственное отражение в свободных местах спереди. В голове учащается воронка мыслей, заворачивающих в сторону внешнего вида. Возможно, сегодня он и вправду выспался, но что-то всё же не давало покоя.              Глаза плавно перебегают на Диму, заостаряясь на его лице. Возможно, это была его последняя попытка рассмотреть его так близко. В очках он и вправду выглядел чуть иначе, они как будто делали его более деловито или элегантней. Сколько бы Сережа ни смотрел, он всегда находил новые черты, которые делали его более особенным. Позов не замечал, что его пристально изучают, он что-то усердно искал в телефоне. Постоянно печатал, стирал, а когда не получалось, сжимал кулаки и постукивал подушечками пальцев по экрану, как будто хотел его разбить. Наблюдать за его забавными движениями было очень приятно.              В громкоговорителе прозвучала знакомая станция: «Кузнецкий мост, пересадка на красную ветку — Лубянка». Дима вздрагивает, словно проснувшись от долголетнего сна, мотает головой, а затем, не долго думая, хватает Сережу за руку и тащит в сторону дверей. По бокам уже мигал красный свет, предупреждая, что двери вот-вот закроются. Матвиенко перешагнул через порог, стараясь не наступить на ноги Диме, всё ещё не понимая, зачем такая спешка и что не так. Как только его нога сошла с порога, двери с диким хрустом закрылись прямо за спиной, обдав ветерком, ударившим по затылку.       — Ты чего? — Глаза перебегают от скрывающегося в тоннеле поезда к насмешливой ухмылке Димы. Позов сжимает ладонь сильнее, не отводя взгляда. Он смотрит и улыбается, а Серёжа окончательно теряется, растворяясь в этом неожиданном прикосновении.       — Я... — Он запнулся, а затем отводит вгляд,  распустил руки и сделал шаг назад. — Я забыл про переход, — произнёс парень в смешной шапке, оглядываясь по сторонам в поисках таблички с указателем.              Матвиенко закрывает глаза, делая быстрый выдох, отгоняя ненужные фразы, напоминая себе, что всё это большая случайность. Он медленно следовал за Димой, крепко сжимая руку, которая ещё мгновенье назад ощущала прикосновение чужой ладони.       Переход на красную ветку кишел людьми, в быстром темпе толпа разбегалась по вагонам, напоминая Серёже, что в обычный день он был одним из них. Первая линия метро, местами старая, поезда здесь были шаткие и шумные, особенно если занимать крайние вагоны, их качало больше всего, словно в любой момент могли отцепиться. Позов шагал уверенно, частенько снижая шаг и дожидаясь Серёжу, когда тот замедлялся.       На следующей остановке в вагон заходит мужчина, который сразу же привлекает внимание окружающих. Несмотря на то что на улице стояла жаркая погода, он был одет в чёрные брюки, которые, вероятно, составляли часть костюма. Из-под плотной тёплой куртки виднелась футболка, украшенная шерстяными завитками, что вызывало скорее неприязнье, чем удивление. На ногах у мужчины были остроносые чёрные галоши, а на голове — плотно прилегающая шапка. В отличие от лёгкой шапки Димы, эта была сделана из пуха, что говорило о её теплоизолирующих свойствах. На переносице красовались яркие салатовые очки с приближающими линзами, через которые можно было разглядеть его глаза — серые, как сырой асфальт. Рот же закрывала плотная ткань маски.       Его вид вызывал панику, и руки сами собой искали опору. В голове возникали странные мысли о том, что этот человек ведёт себя очень необычно. Взгляд медленно переместился на его руки, замер, и на лице застыло недоумение. Серёжа бросил несколько настороженных взглядов на Диму, который в этот момент сосредоточенно смотрел по сторонам и что-то записывал. Заметив тревогу, Позов перевёл на него непонимающий взгляд и, подняв брови, задал немой вопрос.              Матвиенко несколько раз моргает, не решаясь кивнуть, словно опасаясь, что мужчина может что-то заподозрить. В кармане он находит фантик от конфеты, мнёт его пальцами, пытаясь избавиться от нарастающего чувства. Остановки сменяются, и, наконец, бабка, сидевшая напротив, уходит, открывая лучший обзор на станцию. Серёжа старается отвлечься, рассматривая колонны и рисунки, но его глаза предательски возвращаются к чёрной фигуре.       Мужчина, в свою очередь, начал заниматься ещё более странным занятием, чем раньше. Он начал мять пустые пластиковые бутылки, поглядывая по сторонам. Когда одна из них треснула, он взялся за салфетку. Он переминал её между пальцами, протискивал сквозь них, повторяя это снова и снова. Это было настолько мерзко, что губы кривились от омерзения. Всё было настолько неприятно, что если бы Димы не было рядом, неизвестно, что бы сделал Серёжа. Пусть мужчина и не контактировал и даже не пытался, всё равно в левом боку замирает чувство непредсказуемости.       Дима сидел так близко, что запах его одеколона вскоре заполнил лёгкие, наполняя их цитрусовой свежестью. С каждым стуком колёс и покачиванием поезда ощущение близости усиливалось. Оно не вызывало дискомфорта, скорее наоборот, оставляло приятный след, заставляя Серёжу краснеть.Как только железный голос объявил «следующая остановка…», Серёжа напрягся. Рядом предательски лежала рука Димы, и желание схватиться за неё в надежде почувствовать защиту и спокойствие.       Поезд останавливается, со звоном в ушах парни покидают его пределы. Матвиенко периферическим зрением увидел, как странный мужчина следует за ними, но останавливается рядом с молодой женщиной. Она держит за руку маленького мальчика. Засмотревшись на яркий баннер, женщина пытается понять, куда им нужно идти дальше, в то время как мальчик смотрит по сторонам и улыбается прохожим.              Его улыбка исчезает, когда незнакомец приближается. Когда он оказывается на расстоянии одного шага, то начинает махать рукой. Хотя его рот скрыт под маской, Серёжа замечает его неприятную улыбку, которая отражается в глазах. Мальчик пугается и, охваченный паникой, крепче сжимает руку матери, прижимаясь к ней ближе.       Серёжа не знает, что было дальше. Дима наконец-то убирает телефон в карман, протирает глаза руками и надевает очки на лоб. Он потягивается, поднимая руки вверх, и слышен хруст его правой кисти.Матвиенко идёт рядом с ним, и почему-то на душе было крайне спокойно. По какой-то причине он был уверен в Диме больше, чем в себе.       Прогулка становится поистине замечательной, как только они покидают душное общественное транспортное средство и выходят на улицу, где во всю свою красу царит природа. Хотя до парка ещё далеко, мимо проезжает группа велосипедистов в спортивной форме, и Сережа дарит им лёгкую улыбку. Наконец, солнце выглядывает из-за облаков, превращая день в один большой светящийся шар. В его лучах он замечает Диму. Очки всё ещё на лбу, и солнечный зайчик, едва отражаясь, остаётся на его лице, перебегая с места на место. У Сережи перехватывает дыхание от осознания того, что всё это может закончиться.       Не прошло и пары минут, как Дима обратил внимание на забавные маленькие фонтанчики, которые били из-под земли в такт музыке. В его душе вновь заиграет детская непосредственность, и тот Дима, который крепко сжимал руль и безразлично смотрел перед собой, словно растворяется. Серёжа старался не отставать от него.Словно в детской игре, Позов решил пройтись под самым ритмичным фонтаном, когда тот был включён. Его футболка намокает, оставляя на ней капельки воды, и он начал размахивать руками, кружась в каком-то странном танце, известном только ему одному.              Матвиенко, наблюдая за происходящим со стороны, ловит себя на мысли, что приятно видеть, как взрослый иногда ведёт себя как ребёнок. Серёжа, в свою очередь, не спешит присоединиться. Он стоит в стороне, усмехается, закатывает глаза и представляет Диму не взрослым, а ребёнком. «Интересно, каким он был в детстве?». В этот момент в кармане начинает вибрировать телефон, но он не может отвести взгляд, поэтому не обращает на него внимания.              Они проходят в сторону пристани. Серёжа крепко держит поручень и выпрямляется, ощущая ветер своими волосами и лицом. Дима, прищурившись, поправляет очки на переносице и оглядывается по сторонам. В воздухе слышны странные крики. Из любопытства Матвиенко поднимает голову, видя, как люди летают на канатной дороге. От этого зрелища у него кружится голова, а по коже побегают мурашки в предвкушении адреналина и скорости.       Только взглянув на Позова, Серёжа осознает, что их роли изменились. Теперь он был похож на ребёнка, который только что впервые увидел мир таким, каким его видят другие. Поймав на себе хитрую ухмылку, он сразу понял, от кого она. Улыбнувшись в ответ, парень ощутил себя нужным, возможно, впервые за несколько месяцев в этом странном холодном городе.       Ближе к обеду градусник показывал высокую температуру, и капли на футболке Димы постепенно высыхали. Люди гуляли парами и семьями, а Серёжа снова и снова вспоминал свои слова. Когда ему становилось грустно и одиноко, он поворачивал голову вправо и видел идущего Диму — такого же, только в смешной шапке, ярко сидевшей на его макушке. Взгляд быстро пробежался по лицу и остановился на губах, чуть искусанных и набухших.       Сжав в руке край футболки, Серёжа продолжал идти. «Я точно схожу с ума», — повторял он, вытирая пот с лица. Он чувствовал, как струйки бегут по спине и стекают вниз.       Прогулка затянулась, и Серёжа чувствовал, как силы постепенно покидают. Охваченный эйфорией, он стремился обойти каждый уголок парка, словно был здесь впервые, хотя, возможно, это было и так. Конечно, были попытки добраться, но каждая заканчивалась, как только он проходил в квартиру. Самочувствие, как ни странно, радовало положительным результатом, возможно, Дима был прав насчёт прогулки, а возможно, это было так потому, что он был рядом. В воздухе витал аромат цветов, рассаженных по всему парку, если не считать чащу.       Позов с искренним интересом наблюдал за проявлениями радости, и на его лице играла умиротворение. Разговаривать не хотелось, да и не о чем было говорить — всё и так было замечательно.       Они зашли в лес, где солнечные лучи не могли проникнуть сквозь густые кроны . Тропинка вела их в неизвестном направлении, и лишь изредка попадавшиеся скамейки напоминали о том, что здесь есть люди.       Шум машин терялся за деревьями, а крики людей постепенно стихали, создавая атмосферу безмолвия и уединения. Дима присел на скамейку, поправил шапку и, потерев руки друг о друга, глубоко выдохнул.              — Фух, ты меня утомил, — Позов, пряча лицо в ладонях, с облегчением вздохнул. Он так часто тёр глаза, что под ними образовались большие красные круги. Серёже даже показалось, что он стал похож на филина. У Димы же лицо было красным, и он с трудом вдыхал и выдыхал воздух, пытаясь отдышаться.       Серёжа не мог усидеть на месте и, пока Дима отдыхал, расхаживал взад-вперёд, измеряя шагами расстояние до скамейки. Он был настолько полон воодушевления, что не мог думать ни о чём другом, кроме как о том, чтобы увидеть ещё больше. Его глаза искрились и не скрывали эмоций.— Да ладно тебе, это же круто! — воскликнул он, улыбаясь, и эта улыбка начала раздражать Позова.              — Для кого как, я вижу это уже в пятидесятый раз, — Дима задумчиво молчит, наблюдая за колыханием листьев. Остановившись, Серёжа слышит их шелест.       Хотя Позов и не был старше, он явно не стремился выглядеть моложе. После небольшой прогулки у него появилась сильная одышка, Серёжа же чувствовал себя полным сил. Он был явно старше, если не по возрасту, то по жизненному опыту.       Вдалеке раздался приглушённый звук, похожий на свист. Дима вздрогнул, и в его кровь словно влили что-то, что придало ему сил. Он резко обернулся и, внимательно оглядевшись, заметил в пятидесяти метрах футбольное поле.        — Пойдём туда, — с энтузиазмом предложил он, указывая пальцем в направлении, куда-то вдаль.       — Ладно, — Серёжа приподнял плечи, но двинулся следом.       Футбольное поле было заполнено, и с его территории раздавались громкие, резкие и пронзительные крики мужчины средних лет и свист. Вокруг бегали парни в необычной форме, которая, как показалось Серёже, напоминала красную с голубыми полосками.       Дима прилип к сетке, крепко схватившись за неё двумя руками, словно стремясь проникнуть внутрь. Замерев на месте, он внимательно рассматривал каждого игрока на поле.              Серёжа не очень интересовался футболом и его нельзя было назвать заядлым болельщиком. Тем не менее, он старался не пропустить ни одного комментария тренера, стараясь понять все детали. Глаза Димы горели от восторга, и даже очки не могли скрыть их блеск.       Они простояли так около десяти минут, и Серёжа сделал несколько выводов:       1. Дима — настоящий фанат, каждый его комментарий был весьма профессиональным. 2. Ему необходимо как можно скорее освоить эту сферу. Непонятно зачем, конечно, но нужно было обязательно. Хотя бы название команд.              — Так-так, — тихо повторял Дима, наблюдая за тем, как игроки на поле выполняли штрафные броски.       Сережа, не очень хорошо понимал , что именно происходит . Знал, что есть штрафная площадка, мяч и его нужно забивать, но на этом его познания заканчивались. В детстве он смотрел пару матчей с отцом, но они не были очень показательными. Однако ему было стыдно признаться, что он ничего не понимает, ведь кто знает, насколько это важно для Димы.       — Ну куда... — восклицает Дима и отворачивается от сетки. — Кто ж так бьет? — недовольно ворчит он, но не уходит. Он внимательно изучает ещё пару бросков, а затем, повернувшись, строго говорит: — Пошли отсюда, они вообще играть не умеют, кто ж так тренирует...       Серёжа старался не отставать и, догнав, продолжил прогулку, с улыбкой глядя на возмущённое лицо Димы. Его брови, словно аркой, поднимались вверх, задавая множество вопросов, а добрые глаза горели ярким огнём, в котором можно было различить нотку шоколада.              Ноги постепенно начинали уставать, и возраст давал о себе знать. Неизвестно, сколько времени они уже гуляли, но на телефоне появилась надпись: «Вы побили свой рекорд в двадцать три тысячи шагов». Учитывая, что обычно Серёжа проходил не больше двух , это достижение было поводом для гордости.       Обратная дорога прошла в умиротворении, тишина казалась невесомой и приятной.Дима расслабился, и его плечи наконец опустились, позволяя ему расплыться на кресле в вагоне метро.В такие моменты время летело слишком быстро, и хочется попросить его остановиться и перемотать назад.Машина уже не казалась такой счастливой, а в памяти всплывали воспоминания о сегодняшнем дне. «Возможно, они больше никогда не повторятся и останутся только в памяти. Это будет одно из лучших воспоминаний в жизни».               Ночной город был окутан светом фонарей, гирлянд и световых установок, которые предательски проникали в салон, создавая дискотеку. Серёжа, глядя в окно, заметил, что в последнее время стал слишком часто задумываться и наблюдать за видами. Внезапно его рука коснулась руки Димы, и, меняя позу, он обратил внимание на него.       Он казался более открытым, а его безразличие больше напоминало усталость. Хотя он не говорил об этом вслух, как обычно делают другие, в его глазах читалось приятное тоска. На его очках остался красный свет светофора, и в машине воцарилась странная ироничная атмосфера, как в кино, будто сейчас должно произойти что-то, что изменит всю жизнь главного героя. Но на самом деле, машина просто тронулась с места и продолжила движение по пустынной трассе.Серёжа на мгновение расстроился, а затем погрузился в мир звёзд, тонул в их прекрасных, на первый взгляд, непостижимых орбитах. Его мысли заполнили голову, и он не заметил, как машина остановилась и заглох двигатель. Серёжа повернулся и увидел знакомый подъезд, а затем, переведя взгляд, встретился с Димой.              Они смотрели друг на друга так долго, что это кажется неприличным. Серёжа старается не моргать, пытаясь запомнить как можно больше деталей. На душе становилось всё тяжелее, и с каждым разом ему всё труднее было представить, как он выходит из машины.Он смотрел на лицо, губы и руки своего собеседника, он сгорал от желания сжать их в своих ладонях. Но что-то мешало ему это сделать, и он понимал, что не имеет на это права. Только сейчас он начал осознавать всю ситуацию в целом, и эта картина его не радовала.Охватывала также вина, и, положив ладонь на холодную ручку двери, он осмелился и, повернув голову:— Спасибо. Если бы не ты, я бы никогда этого не увидел.              Он испытывает странное чувство, произнося эти слова, но что-то подсказывает ему, что так будет правильно. Дверь за ним закрывается, и улица встречает белым светом фонаря и пустой дорогой.Подойдя к поезду, Серёжа оборачивается и слышит, как опускается стекло. Дима, одной рукой держась за руль, смотрит прямо на него. На его очках отражается свет, и парень не может увидеть его глаза.              — Не думай, что так быстро от меня отделаешься, — с лёгкой усмешкой говорит парень в смешной шапке, заводя машину. Он скрывается в салоне, оставляя после себя: рёв мотора, запах выхлопных газов и надежду на то, что этот день можно будет повторить.       Когда Серёжа входит в квартиру, его охватывает ощущение прохлады, но на душе становится тепло. Сегодня ему кажется, что холод не имеет к нему никакого отношения. Заглянув в холодильник, он понимает, что там точно не было продуктов, и снова ощущает благодарность к Диме за его простые, но такие необходимые действия.       Достав телефон, Матвиенко отправляет короткое сообщение:       «Спасибо за продукты».       «Лечись, таблетки на полке».