Всё для Рики

Скотч, заклеивший рот, несколько оборотов вокруг запястий, чтобы скрепить их, и едва заметное сжатие плеча подсказали, что лучше молчать, если он не хочет усугубить свои мучения. Но Кэла, стоящего на коленях на полу, непроизвольно трясло, и он продолжал всхлипывать, опустив глаза: доведённый до предела всех возможных эмоций, как физических, так и душевных, он не мог себя контролировать. Он провёл сцепленными руками по щекам, чтобы вытереть влагу, но даже это безобидное движение причиняло боль. После того как он передал сообщение Катце, его безжалостно наказали. Всего несколько шагов из комнаты, и его с силой швырнули о стену коридора. Он знал, что это произойдёт, но не мог заглушить боль, когда различные части его тела беспорядочно ударялись о бетон. Грубо схватив за шею, его подняли и понесли в комнату. Его снова повалили на пол, где приказали оставаться; сопротивляться было невозможно. Он знал, что его конечности с силой отводят назад и соединяют с руками. Несколько практичных поворотов тонкой прочной верёвки, и он оказался связан в болезненной позе. Он запрокинул голову и застонал от боли, когда его приподняли сдерживающие его верёвки. Руки, заведённые за туловище, неимоверно напрягали мышцы, как и бедра, у него болела каждая косточка. Ему показалось, что все его суставы разболтались… Это было слишком для него. Он знал, что висит посреди комнаты, возможно, на металлическом кронштейне потолочной лампы. Он никогда не думал, что его могут так использовать. Но боль, сильная и нарастающая, сменилась огненными, яростными ударами кнута. Удар за ударом обрушивался на различные участки его тела, одежда разрывалась, обнажая кожу, хлыст всё рассекал на своём пути. Среди множества ударов три были достаточно сильными, чтобы заставить его вскрикнуть от боли. Один из них пришёлся на рёбра, образовав букву «Х»; второй — на нежную тыльную сторону ладони; третий опустился на внутреннюю сторону бедра. Через несколько минут он потерял сознание, чувствуя, как его кожа горит, словно раскалённые угли толкают его в чернеющую бездну. Очнулся он позже, не зная, долго ли был без сознания или нет. Он лежал на полу лицом вниз, а в нескольких футах от его тела ощущалось холодное присутствие Хозяина. Он больше не был связан и лежал, томимый собственными страданиями. Под ним натекла лужа его слёз и слюны, смешанной с кровью, вытекшей из открытого рта, пока он был без сознания. Ясон остановился на этом… но это уже не имело значения. Двигаться было невозможно, дышать было больно, все его мысли сосредоточились на агонии… продолжать жить так было невозможно. Кэл знал, что если раньше всё было ужасно, то теперь это будет ад. Ясон Минк был самым могущественным человеком на планете, любимым сыном и совершенным творением Суперкомпьютера, который правил ими всеми. Вне дома все им восхищались и с уважением смотрели на учтивого, уравновешенного и умного человека. Многие могли даже подумать, что он способен видеть, чувствовать и действовать, проникнутый человеческими эмоциями, такими как та ярость, которая делала его вспыльчивым; с неэлитным желанием причинять страдания и наслаждаться ими без какой-либо иной причины. Ясон был достоин уважения: его элегантная манера поведения соответствовала желаниям Юпитер для его любимого Амои. Но за закрытыми дверями… Больше никто этого не заметил? Его Хозяин перестал быть самим собой, его, казалось, мучили сильные головные боли, он почти не отдыхал, он был непримиримым и взрывным человеком, придиравшимся к малейшим ошибкам. Кэл получил несколько хороших наказаний за звон столовых приборов, когда он ставил их на стол, за слишком горячий напиток и за то, что закрыл балконные двери, не получив прямого приказа. Однажды он понял, что что бы он ни делал, как ни держал в узде нервы, он всегда потерпит неудачу! Внутри себя он очень хорошо знал, что всё это было возмездием за его выраженную боль от осознания того, что его друга пытали. Во всём этом было что-то ещё… Кэл заметил странное поведение Ясона, когда тот был в комнате Катце, он словно бы перестал осознавать реальность. Он сошёл с ума? Его напряжённый взгляд был устремлён в пустой конец комнаты, и это было единственное объяснение, которое он мог найти. Прикажет ли ему кто-нибудь разумный сжечь пальцы? Это сделал его Хозяин, он заставил его положить их в горячую воду, когда обнаружил, что еда, которую он приносил Катце, была только что нагретой, и приказал, чтобы из-за его инициативы по разогреву еды он заменил её испорченной, грязной кашей из своего давно нежилого дома в Апатии, но Катце всё равно смог немного погреть руки миской. Кэл мог вспомнить только лучшие времена, когда Рики жил под такой же роскошной крышей, и казалось, что хорошее настроение мастера Ясона, эффект этой близости, облегчало его повседневную жизнь. Однако Рики внезапно ушёл, и с каждым разом всё становилось тише, пока однажды никто не вернулся. Когда произошла трагедия в Дана Бан, Кэл стал служить в доме лорда Рауля Ама, и именно там он начал общаться с Катце. Он знал его раньше. Все в Эосе знали его по роли рекрутера в Гардиан. Но раньше Кэл никогда не воспринимал его как близкого человека: он много времени проводил в доме своего нового хозяина. Он также понимал природу их отношений, похожих на те, которые были у Лорда Минка с Рики… Но, несмотря на заметные различия, они были более равными в обращении, менее сложными, потому что у Катце был свой собственный график работы, как и у Блонди и, кроме того, их отношения были очень романтическими. Хотя у обоих Блонди была сходная привычка, их собственническая манера целоваться в губы… Каждый раз, когда Катце входил в дом Рауля, его встречали сильные руки хозяина в ласковом объятии и прощальном поцелуе, независимо от того, были ли при этом посторонние. Катце, заметно краснея, избегал таять, как масло на тёплом хлебе, а потом отталкивал Блонди лёгким толчком в плечи. Кэл всегда делал вид, что не смотрит, но было невозможно не наблюдать краем глаза, как его рыжеволосый друг потерял контроль над своим жёстким лицом и отдался вниманию Рауля. Однажды ночью Кэл вспомнил, что, пока он готовил ужин, Катце пришёл в дом и после этого приветственного поцелуя подошёл к нему. — Сегодня я пришёл специально, чтобы научить тебя, Кэл. Прекрати готовить. Давай! К сожалению, у меня сегодня не так много времени, чтобы ждать до ужина. Колебания Кэла были очевидны. Он не мог бросить кухню, у него были включены плиты и наполовину подготовлены некоторые ингредиенты. Катце, видя его внутреннее колебание, принял радикальное решение. — Где твой собственный фурнитур, Рауль, не мог бы ты?.. — Иди, Кэл, — сказал Рауль, стоявший за спиной Катце и наблюдавший за коротким обменом мнениями, — Ури, — обратился он к своему помощнику, — помоги мне кое с чем в лаборатории. Дальше я сам. Было очень забавно наблюдать за открытым ртом Кэла, когда хозяин брал в руки кухонную утварь. Катце усмехнулся и, обняв его за плечи, повёл к диванам в гостиной. Они заняли места в той комнате, которая была ближе всего к кухне. Катце достал из портфеля ноутбук и, включив его, начал рассказывать об основных уроках, которые ему предстояло выучить. Кэл думал о терпеливом, объясняющем голосе своего друга, который указывал на некоторые конкретные окна. Но время от времени он не мог не повернуть голову, чтобы увидеть на кухне своего Хозяина, который со спокойной и уверенной аурой руководил приготовлением ужина. Он знал, что такого он больше никогда не увидит! Погрузившись в эти мысли, он очнулся от своей задумчивости, когда Катце начал щёлкать пальцами у него перед глазами. — Кэл! — Простите, — смущённо извинился он. — Не волнуйся, Блонди знает, что делает. Ты не можешь вечно быть предметом «мебели», Кэл. Ты должен сосредоточиться, я научу тебя. Он верил его словам, потому что они сопровождались делами. Катце был умён, но не эгоистичен и не строг; он помог ему понять, какие навыки требуются, чтобы покинуть священные врата Эос и работать с ним. Кэл, как восторженный ребёнок, в юном возрасте мечтал, что у него всё получится, если он будет упорно трудиться, что за каждым усилием стоит награда. Он долго работал над тем, чтобы стать хотя бы немного таким же хорошим, как Катце за компьютером. У него не было природного инстинкта, но он понимал основы, а его рыжеволосый друг всегда был терпелив. Кто бы мог подумать, что он развивает в себе навыки, которые однажды пригодятся ему в будущем. Ведь с тех пор как Ясон проснулся, Кэл снова дежурил на верхнем этаже башни Эос и жил в страхе. Его хозяин был не в себе. Теперь в этом доме была тень, которая приказала освободить свободную комнату, которую раньше занимал фурнитур, а также нанести чёрную краску на встроенное зеркало в ванной и оставить на полу только матрас. Катце приехал, не имея возможности ничего узнать, но Кэл знал, что происходит что-то плохое, и случилось худшее. Его друг, запертый в холодной тёмной комнате, был ранен и умирал от голода, к тому же, как Кэл и опасался, он заболел, и Ясона Минка это ничуть не волновало. Чтобы оставаться живым и как можно более сильным, он знал, что должен выполнять приказы. Он делал это, накачивая Катце инъекциями в шею, выполнял сексуальные приказы, подавал ему плохую еду, всегда держал свет включённым, а обогреватели выключенными. Все это слишком тяготило его, Ясон мог раздавить его без раздумий и получить нового фурнитура без всяких обходных путей, но Кэл не понимал, как ему удалось зайти так далеко. «Я должен был как-то помочь Катце». Казалось, больше никто не мог помочь. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, какой шантаж означает его заточение. Рискуя жизнью, он начал общаться с Раулем, разблокировав свой фурнитурский браслет. Они мало говорили, но Кэл всё равно мало что мог сделать. А вот и Кэл, после того как был обнаружен маленький клочок бумаги в миске с едой. Он лежал на полу, на животе, у него было множество открытых ран от ударов кнута, которые ранили его кожу, как раскалённые бритвы, ни одна из них не была слишком глубокой, но то, что он чувствовал, было самым страшным страданием в его жизни. Вдобавок к боли в мышцах он страдал от неудобного положения. Назойливый голос Хозяина звучал в комнате как гром, заглушая все остальные звуки, но Кэлу не хватало разума, чтобы понять его слова: боль в теле давила на голову, он не слышал, не мог говорить, а одно дыхание заставляло его желать смерти. Закрыв рот и сцепив руки, Кэл понял, что его двигают, возможно, тащат. Он не был в сознании настолько, чтобы понять, что с ним происходит, — его везут на утилизацию? Возможно, и никогда ещё эта идея не казалась лучшей. — Что ты делаешь в моем доме, Ясон, убирайся! — раздражённо произнёс знакомый голос. — Я не оставлю своего фурнитура в лазарете на произвол судьбы, а держать его в моём доме — лучшее наказание, чем устранение. Видишь, что я с ним сделал? Он заслужил это за попытку отправить сообщение Катце. Рауль прикрыл глаза и откинул прядь волос, закрывавшую лицо — конечно, он знал, что произошло. — Будь ты проклят! — Рауль взял обмякшее тело Кэла из рук Ясона. Он старался не прикасаться к красным следам на спине, юноша хныкал в бреду от боли. — Я вылечу его, сейчас же иди! — Разумеется, нет, Рауль. Ты сделаешь это у меня на глазах — конечно, я не оставлю вас одних. Ощущаемая Кэлом хватка тела была явно иной, более мягкой и менее гнетущей. Его осторожно уложили лицом вниз на мягкую поверхность, ещё немного подёргали, и боль окончательно прошла. Первой была обработана его раненая рука, после того как с неё содрали упаковочную ленту, связывавшую обе руки вместе. Не говоря ни слова, Рауль вручил ему несколько салфеток для остального лечения; он использовал их, чтобы вытереть лицо и нос, не обращая на это особого внимания. Рауль снял упаковочную ленту с его губ, чтобы заставить выпить вещество, по вкусу напоминающее лекарство, — возможно, это не было необходимо с клинической точки зрения, но было хорошим поводом освободить рот. Лёжа в оцепеневшем теле и ясном сознании, Кэл с чувством опустошения в груди ждал, когда всё это закончится. Кроме того, он знал, что человеческое тело продолжает функционировать, несмотря на все раны, как физические, так и душевные. Вдруг, спустя некоторое время, Рауль помог ему сесть, свесив ноги, и сунул ему в руки бутылочку с таблетками. Она была полна. Он дал ему первую таблетку и ещё один стакан воды. — Они не только обезболивают, но и ускоряют заживление ран и предотвращают их инфицирование. Они дадут тебе дополнительную порцию энергии. По одной каждые шесть часов в течение всей недели, и ты будешь в полном порядке. — Отдай их мне, — Ясон поднялся со своего удобного места в конце комнаты, откуда он наблюдал за их общением, и взял из рук Кэла коричневую пластиковую бутылку. — И зачем ты его сюда привёл? Ты тратишь моё время! Пусть он умрёт в любом случае, — Рауль с возмущением отбросил в сторону все инструменты, которые использовал. — Ты, как всегда, преувеличиваешь, — Ясон схватил Кэла за руки и заставил его сойти с носилок. Хотя раны были неглубокими и лишь немногие из них сильно рассекли кожу, но как фурнитур Минка, он никогда не испытывал прежде такой боли, ему казалось, что колени едва держат его, или это его дух сдал? — Я дам ему таблетки и прослежу, чтобы он их принял, мне не нужны такие казусы, как сегодня. — Будь ты проклят! — шипел Рауль, сжимая кулаки — ещё немного, и он уничтожит все вокруг. Если бы в их число входил Ясон, всё было бы идеально… — Накорми Катце, он умирает от голода! До пробуждения твоего полукровки осталось всего три дня, прекрати это безумие. — Ты сам сказал, что осталось всего три дня. Три дня… как мало это звучало для лорда Ясона. Кэл, находясь посреди двух враждующих гигантов, задавался вопросом, как им удаётся не разорвать друг друга на части, а остальных сделать неузнаваемыми. Конечно, он был всего лишь незначительным предметом «мебели», но дрожал от страха перед последствиями своих действий в ситуации, когда его жизнь ничего не значила… Отвлёкшись от своих мыслей, он посмотрел на Рауля… Могут ли представители элиты скрывать свои эмоции? Здоровье Рики, конечно, не внушало оптимизма… Однако Ясон Минк и вполовину не выглядел таким пострадавшим, как Рауль. Изумрудная зелень глаз вспыхнула от сдерживаемой затаённой скорби по поводу ситуации с Катце, а сапфировые глаза Иасона были непроницаемы. Они ничего не выдавали. Рауль знал, что Кэл смотрит на него с чем-то сродни мольбе в своих выразительных, полных слёз глазах. Но он не смел ни разу взглянуть на него в ответ: одно неосторожное движение — и они могли быть заподозрены в том, что поддерживают линию связи. Рауль продолжал посылать ругательства в адрес равного ему Блонди, выходящего из его дома с пострадавшим фурнитуром за спиной. Ему было жаль Кэла, он оказался неожиданным союзником в этой неравной битве... Как бы то ни было, Рауль не упустил возможности послать Катце эти таблетки. Полная доза витаминов и питательных веществ, которые значительно укрепят его. Если бы у Кэла был шанс, он должен был бы им воспользоваться и сохранить часть своего рациона. Ясон был настолько уверен в своей власти над ними, что не представлял, какой план плетётся в тени и выходит за рамки этих таблеток. Если у Рики замедлился прогресс в его выздоровлении, Кэл должен был сделать это. Открыть дверь в комнату, где был заперт Катце. Звук тяжёлых шагов, входящих в дом. Пепельноволосый юноша прекратил свои занятия на кухне, быстро, насколько это было возможно с его сильно повреждённым коленом и больной спиной, дошёл до прихожей. Отойдя на значительное расстояние, он поприветствовал Хозяина, низко склонившись. Ясон прошёл мимо, не заметив его, и это было хорошо для Кэла. Но он не мог не заметить яростную походку Блонди и ускоренный шаг, который тот печатал каждой ногой. Что случилось? Кэл знал, что в этот день Рики должен был проснуться. Что-то пошло не так? От мысли, что Рики стало хуже, а не лучше, у него сжался живот. Все его изменившиеся эмоции привели к тому, что он вспомнил о тяжёлых последствиях для Катце. Он мог только бояться за Катце. И он не ошибся. Крики в доме. Но они были такими громкими и душераздирающими, каких он никогда не слышал в этих стенах. Он хотел, чтобы они прекратились! Кэл с ужасом представил себе, как его Хозяин выйдет из последней комнаты и наступит его очередь войти и вынести труп Катце. Даже при таких обстоятельствах он не смог бы ничем помочь. Единственное, что он сможет сделать, — это положить его в пластиковый пакет и застегнуть молнию. Это было всё! А он так и не смог ничем помочь Катце. За эти дни ему удалось собрать шесть таблеток, не проглотив их. Ясон всегда заставлял его открывать рот, чтобы убедиться, что он проглотил лекарство, но он тренировался с помощью кусочка пищи быстро прятать что-то во рту. Но это было все, что он мог сделать, и теперь он слышал надсадные крики Катце, рвущиеся из его горла в пустоте дома. В своих коротких посланиях Рауль Ам убеждал его практиковать навыки, которым его обучил Катце. Они были скудными, слишком ограниченными, но их должно было хватить, чтобы открыть дверь в комнату, где был заперт его друг. Это была единственная альтернатива! Вопреки всему, чего требовали его тело и психика, Кэл оставался рядом с комнатой, откуда доносились крики. Он надеялся, что его Хозяин скоро выйдет и позволит ему войти, чтобы исцелить это тело… Звуки были безошибочными, напоминая ему о страданиях Рики, которые иногда длились так же долго, как и сейчас, и смешивались с глубоким дыханием его господина Ясона. Он насиловал его. Кэл надеялся, что обстоятельства повторятся, как в случае с Рики; Ясон прикажет ему заняться ранами, оставшимися на коже Катце, и, в качестве собственной инициативы, он сможет оставить немного утешения в его душе. С каждой секундой крики становились всё тише, и раздавались приглушенные стоны, словно рот Катце был закрыт и не пропускал его голос. Через мгновение во всём доме воцарилась тишина. Тишина. Он убил его? Дверь распахнулась перед Кэлом, который убедился, что находится в стороне от дороги, но готов выполнить приказ, согнувшись в поклоне. Он почти не видел своего Мастера, знал только, что различные участки его тела, такие как руки и части одежды, были в крови. Горло Кэла сжалось, чтобы не выдать ни звука… между надрывным стоном и бормотанием слов… Кровь! Что он сделал с Катце?! Ясон на мгновение замер у двери, набирая какие-то команды на экране, выходящем в коридор, и управляя функциями комнаты. Кэл быстро и настороженно перевёл взгляд внутрь, прежде чем дверь распахнулась, но на несколько секунд уловил взгляд Катце, который застыл в его сетчатке. Он лежал на боку на кровати, на разных участках его обнажённого тела виднелись пятна крови: Кэл различил борозду, оставленную пальцами Ясона, запёкшуюся кровь на его груди, на лице и ногах. Взгляд Катце был устремлён в сторону единственного выхода, его полуприкрытые глаза, казалось, смотрели на него, придавая лицу опустошённое выражение, в нем не было жизни, только впадины, как в колодце с застоявшейся водой. Впалые глаза и выступающие скулы, губы без настоящего цвета… унылые, почти увядшие. Он думал, что тот умер, но его ребра, начинающие выпирать, двигались в ритме принудительного дыхания. Ясон выключил свет и пошёл по коридору в сторону своей комнаты, размеренным и надменным шагом. Последнее, что увидел Кэл в тяжёлой темноте, опустившейся на Катце, прежде чем дверь была беззвучно запечатана, — это незаметный отблеск слезы, скатившейся по его щеке. Рауль не поднимал головы, привыкнув к текстуре воздуха и звукам, на которые влияло присутствие Юпитер. Выражение его лица, лишённое каких-либо эмоций, было, как и разум, ясным, без ужасных чувств и одолевающих мыслей. Он потратил много энергии на то, чтобы сконцентрировать своё поведение Блонди, чтобы наконец предстать перед своей Создательницей. Он должен был сделать себя нечитаемым и достойным стандартного одобрения Суперкомпьютера, который создавал свои идеальные, недостижимые чувствам творения. Рауль пришёл на встречу с Юпитер после проведения различных анализов, связанных со здоровьем Рики, необходимых для того, чтобы дать отчёт на этой встрече и отправить его Ясону. Это была его работа, и она должна была быть безупречной. На собрании Юпитер интересовалась неуловимым поведением своего сына. Она покопалась в его мыслях, как только их связь установилась, поражённая различными барьерами, преграждавшими путь к уединению его мыслей. Уверенная в совершенстве своего второго любимого сына, она разорвала связывающее их общение, потому что не нашла причин для беспокойства, кроме обиды за то, что он не сразу откликнулся на её зов. — Ты ослушался меня, — заговорила Юпитер в его сознании на диалекте, предназначенном для её творений. — Я должен был позаботиться о здоровье полукровки Ясона. Это было в приоритете. Юпитер, стоявшая в нескольких шагах от него, сузила глаза, придавая себе созерцательный вид. — Я понимаю. — В любом случае, я должен извиниться, — Рауль сделал лёгкий поклон головой. — Это больше не повторится, Юпитер. — Ты именно такой, каким тебе суждено быть, преданность своим обязанностям и работе придаёт смысл твоему существованию. На этот раз я тебя прощу. — Спасибо, мама. Рауль ещё раз склонил голову, на этот раз в знак прощания. Когда Юпитер уходила, он повернулся к ней спиной и пошёл в направлении выхода. Он сдерживал все свои эмоции, хотя в глубине души понимал, какое ужасное несчастье выпало на долю Катце. Что бы ни случилось в этой ситуации, новости о здоровье Рики всегда должны быть обнадёживающими и позитивными, даже если это ложь. Это положение Рауль знал назубок, и он должен был использовать любой способ, чтобы доказать его, невзирая на последствия большой дерзости обмана Юпитер.