Вопрос сторон

      В этом году школьники начали дуреть аж за неделю до дня Влюблённых.       Даже за Флинтом пошли странности — стремился выскочить за Сириэль из лаборатории и порой слишком настырно вился под ногами. В четверг всё же дорвался до того, чтобы увязаться прямо до Хогсмида, куда Сириэль теперь ходила по вечерам, чтобы подкармливать Сириуса. Навещала его со дня своего рождения. Обычно он ждал у «Трёх мётел» или недалеко от центральной дороги у входа в деревню.       Вместе они немного прохаживались. Сириэль пересказывала то, что успевала услышать или заметить о Гарри, делилась подробностями зельеварческих будней, о последних новостях в мире, о новых открытиях и публикациях в сфере зелий… После они ужинали в «Трёх мётлах» и расходились. С псом особо не поболтаешь. Временами его, кажется, донимала хандра, и он только фыркал.       Пока Флинта рвало осуждением к девчонкам, что ходят кучками, Сириэль плотнее укуталась в присланный мамой шарф и ускорилась, лелея нескромную надежду, что Флинт застрянет в каком-нибудь придорожном кустарнике. Но он, как назло, не отставал и продолжал лепетать про глупость предстоящего праздника. Сириэль ещё утром хватило приставучести со стороны Пивза, который с полчаса болтался вокруг неё, накрикивая во всеуслышанье:       «Грустна теперь уж стала Сириэль,       Никак споткнулася в метель,       И голова её без эля       Скучней теперь, чем пустомеля!»       Кому-то из учеников он этим настроение поднял, ведь всегда весело, когда преподавателю плохо, но Снейп высказал своё недовольство именно Сириэль. Хотя это не у неё было поэтическое недержание.       Подхихикивали над ней сегодня порядочно, так что присутствие и болтовня Флинта казались вдвойне подозрительными. Из жалости он, что ли?       Сириэль устало вздохнула.       Сириуса не было ни у входа в деревню, ни у «Трёх Мётел». Не зная, расслабляться или напрягаться его отсутствию, Сириэль заняла с Флинтом стол у окна, хотя слизеринец хотел куда-то в угол.       — Давай, раскладывай учебные снасти, — приказала она, когда с едой было покончено и на столе остался только чайник с чаем.       Когда Флинт полез в сумку, в окно что-то врезалось. Дёрнувшись, Сириэль увидела две собачьи лапы, упирающиеся чёрными подушечками в стекло. И между ними активно сопящий нос. Зачем же в стекло им ткнулся? Свинюшка…       — Сейчас вернусь, — со смешком Сириэль встала из-за стола, игнорируя удивление Флинта.       Без куртки, чтоб быстрее, выскочила на улицу. Сириус тут как тут.       — Я сегодня не одна, как видел. Он учится. Не стеснит?       Грим отрицательно помотал головой, а в глазах голодное любопытство.       Вздохнув, Сириэль пропустила его внутрь паба. Люди уже не оборачивались на животное в помещении — Розмерта позволяла. Сириэль указала ему на свой стол и пошла к бару за едой.       Когда вернулась, Флинт, прижимая к груди учебник, с подозрением косился через стол на сидящую на скамье собаку, которая через клыки «улыбалась».       — Он будет с нами?       — Угу, — присаживаясь, откликнулась Сириэль, держа себя в состоянии спокойствия. — Где всё? — развела руками над пустым столом. Флинт поспешил исправиться, хотя даже безэмоциональная морда собаки смущала его.       Через десять минут Розмерта принесла большую миску с овсяной кашей и овощами. Сириус уже не привередничал на прописанную Сириэль диету, которая должна была восстановить работу желудочно-кишечного тракта. Он правда и не жаловался, но из пасти разило погибелью.       Флинт снова отвлёкся на то, как пёс, положив передние лапы на стол, принялся есть из миски. Сириэль щёлкнула пальцами перед его лицом и указала вниз, на учебник.       — Что у вас за последнюю самостоятельную? Удовлетворительно, вроде?       — Снейп это нарочно, — буркнул Флинт, опустив голову. — Я видел, как перед уроком на него налетел Каркаров. Махал руками и кричал. А потом Снейп сорвался уже на нас.       — Не ищите виноватых, — вздохнула Сириэль, скрестив руки на груди и привалившись к высокой спинке скамьи.       — Но жизнь — это стечение обстоятельств, — пристукнул по столу руками от потери терпения. — И тут всё закономерно. Вы бросили Каркарова, он срывается на вашего наставника, а он на том, на кого ему плевать.       — Я, значит, виновата? — подняла бровь. Раздражали разговоры о личном.       — Я этого не говорил, — пригнув голову ближе к книге, прикрыл глаза и подпер рукой хмурый лоб.       Сириэль заметила, как на неё косился Сириус, поэтому не стала препираться и дальше. В эту бутылку можно лезть бесконечно, а приятно никому не будет.       — Что значит: «…зелья долголетия ориентированы на работу с запредельно великими величинами гравитационного притяжения…»? — провёл Флинт пальцем по строке учебника. И поднял голову.       — А дальше что написано? — вытянув ноги, принялась за работу.       — Дальше просто про то, что зелья долголетия увеличивают срок жизни и, чтобы отменить действие, нужен антидот.       — Ладно. Что такое, по-вашему, «запредельно великие величины гравитационного притяжения?» — раздражённо покрутила кистью от бестолковости определения чёрных дыр.       Навострившись, Сириус уставился на подростка.       — Э-э… типо что-то, где очень сильная гравитация? — растерянно промямлил Флинт.       — И где она самая сильная? Астрономия. Вспоминайте.       Несколько секунд тишины.       — Чёрные дыры?       — Вы не уверены? Почему? Есть ещё варианты?       Подумав, Флинт помотал головой.       — Что ещё знаете про чёрные дыры?       — Что их невозможно покинуть, — пожал плечами, — потому что даже скорость света не поможет.       — Как это можно связать с зельями долголетия? — скучающе ковырнула ногтем стол.       На этот раз понадобилось несколько минут. Сириус затопал лапами от нетерпения — кажется, он ответ знал. Но Сириэль проигнорировала бы его, даже если бы он мог говорить.       — В чёрной дыре нет времени, и с зельем долголетия… — Флинт говорил осторожно, не поднимая головы, — типо что принцип зелья — не давать дополнительные годы, а… замораживать те, что есть?       — Молодец, — улыбнулась Сириэль.       — А почему написано «ориентированы на работу с…»? — ткнул он пальцем в учебник.       — Потому что автор Либациус Бораго бразилец. Вы учитесь по переведённому с португальского языка учебнику, естественно, что он весь кривой и косой, — с раздражением дёрнула плечом она.       Флинт приуныл, Сириус на Сириэль гавкнул с настроением, которого она не поняла. Только взглядом указала на недоеденную кашу.       — Ничем не могу помочь, — обратилась к слизеринцу, — разве что посоветовать попросить учебник или конспекты у мистера Крама. Зельеварению нас учили на румынском и английском.       — У вас отличный английский, — без радости, но со вздохом восхищения.       — Спасибо. Благодаря работе родителей и дедушки, меня рано начали ему учить. Углубилась в школе.       — А что сложнее всего в изучении языков?       — Подумайте.       Флинт подумал, обведя взглядом зал и людей.       — Термины?       — У терминов нередко одно происхождение — латынь, я изучала и её. Подумайте ещё.       Флинт уставился в стол. Видимо, вновь зная ответ, Сириус проскулил и водрузил голову ей на руку, оставив на рубашке комья каши. Сириэль раздражённо боднула его подбородок и принялась стряхивать остатки еды.       Псиные глаза выглядели до ужаса грустными. Ему наверняка хотелось поговорить. Сжалившись, Сириэль погладила его по спине, которую ещё с натяжкой могла представить, как гладила человеку.       — Жаргонизмы? — выдал наконец Флинт.       — Ну вот, — с похвалой кивнула она, — вы и сами всё знаете. Только почему-то стесняетесь вопросы себе задавать.       Явно желая улыбнуться, Флинт склонил голову и отвернулся к окну. И тут же отвернулся и от него, прикрыв лицо рукой.       — Блядь, — расслышала его приглушённое ругательство.       Сириэль не успела решить, ругать его или нет, как дверь в паб с грохотом отворилась, и уже через несколько секунд у их стола запыханные и румяные улыбались двое слизеринцев — Перегрин и Боул. На собаку у окна они внимания не обратили.       — Добрый вечер, мисс Матей, — поздоровался Боул. Сириэль кивнула.       — Здрасте, — бросил ей Перегрин и подмигнул Флинту, подтрунивая. — Дружище, как учёба? Под строгим руководством мисс Матей оно-то, наверное, получше входит, — пауза меньше секунды, но Сириэль чуть прищурилась, — в голову.       Менее сомнительно от этого дополнения не стало.       — Входит и выходит, ага, — сразил их острым взглядом Флинт, не постеснявшись обличить и так еле прикрытую двусмысленность.       Тенью презрения Перегрин отклонился, делая вид, что не при делах. Боул спрятал взгляд от давящей ауры Сириэль у него за спиной.       Сириус тихо фыркнул, пригнув голову, как на охоте.       — Вы сами-то что получили за последнюю самостоятельную по зельям? — спросил Флинт командным тоном.       Боул скрестил руки на груди.       — «У».       А Перегрин не растерялся и объявил с надменной ухмылочкой:       — Превосходно.       — О, надо же, — саркастично заметила Сириэль, обращаясь к Флинту, — у мистера Перегрина был какой-то другой, справедливый профессор.       Флинт смерил её мстительным взглядом.       — Вообще-то, — протянул Перегрин, поправив у виска гладкие волосы цвета меди, — Снейп действительно зверствовал. Но его можно понять — ему досталось от недот… — он кашлянул в кулак, — …ого Каркарова.       — Минус пятнадцать баллов Слизерину, — тут же вписала Сириэль со спокойствием сытого удава. — Что за выражения, мистер Перегрин? Или думаете, что послезавтра это на вас никак не отразится? Поставлю в пару с вашим дружком, — кивнула на Флинта, спрятавшего ухмылку за кулаком, — и своим строгим руководством прикажу не сдерживаться. — Подмигнула Перегрину с угрозой. — Топайте к профессору Снейпу и выпрашивайте отработку ко мне на завтрашний вечер. Зубастым гераням давно никто не чистил клычки, а ведь скоро сезон сбора.       — Я… м-мэм… мэм, извините меня, — выпрямившись и прижав руки по швам, заикающейся скороговоркой проговорил Перегрин, Боул шагнул ему за спину.       — Извиняю, — улыбнулась Сириэль, пытаясь заставить пригнуть голову Сириуса, давящегося оборванными вздохами-смешками, — может, разрешу воспользоваться волшебной палочкой при чистке. Живо к Снейпу.       Мальчишки быстро вышли из паба, Сириус проследил за ними в окно.       — Идиоты, — пробурчал Флинт, сгорбившись. — Прошу прощения. Отчасти это моя вина. Я редко прерываю их во время таких шуток. Но… — он осторожно поднял взгляд, — почему вы меня не оштрафовали? За… тот ответ.       — Есть понятие уместности и контекста. Вы ответили, чтобы обличить и провести границу. Перегрин понял, но не остановился. И ответила уже я. Скрестим пальцы, чтобы до него дошло. — Сириэль повела плечами, сведя лопатки, чтобы размять спину, и снова села расслабленно. — Читайте дальше. Хоть пару глав осилить надо.       Флинт понятливо переключился на книгу, но нервно поёжился, когда собака с тихим скулежом приблизила морду к руке Сириэль. Сириус взглядом выразительно указал на её колени.       — Уйти? — шепнула она ему.       Ещё раз взгляд вниз и глаза совсем грустные. Уши поникли.       — Живот болит? Лечь? — угадывала она.       Сириус начал опускать голову к её ногам. Хотелось сказать, чтоб даже не смел на это рассчитывать, но перед ней сидел ученик и грубить (без особой причины) собаке, которую она же сама и кормила, было бы странно.       — Веди себя прилично, — слегка касаясь, погладила его по спине, мучительно стараясь над тем, чтобы думать о нём, как о собаке.       Ничего особенного на её коленях он и не устроил, положил голову и, прикрыв глаза, вздохнул. Наверное, устал.       Флинт тоже тяжело вздохнул, но только Сириэль подняла взгляд, как мальчишка уткнулся в учебник.

***

      Через неделю, к выходным, когда до праздника осталось два с половиной дня, Сириэль не была уверена, стоит ли давать своим блестяшкам в руки что-то тяжелее пера на фоне четырнадцатого февраля.       На прошлых выходных Перегрин таки попал под град ударов Флинта. От МакГонагалл она получила выговор, а от Снейпа, закономерно, — похвалу.       Сидя на одном из камней под окнами моста, Сириэль краем уха уловила голоса злосчастных Перегрина и Боула. Странно — они редко приходили без предводительства Флинта.       — …реально ей признается? Ахринеть, совсем страх потерял, — загоготал Перегрин. — В этом году праздничек будет весёлым.       — Да ладно, в кои-то веки симпотная, ещё и молодая преподша, — расслабленно протянул Боул.       Сириэль чуть не взорвалась от возмутительной оценки школьников. По хребту бы им дать, чтоб про субординацию вспомнили. Могли бы в туалете смачные сплетни обсосать. Кретины.       — Да и Маркус старше любого из нас, — заметил Боул, и мальчишки залились смехом, который вскоре отдалился — это они вышли на поляну.       Тут уж сквозь землю захотелось провалиться — какой кошмар ожидает её и Флинта. Но виду подавать нельзя — влезать в эти любовные бредни желания не было даже косвенно. Хорошо бы, конечно, совсем избежать подобных признаний. Уйти в Хогсмид? Ещё куда подальше? Чёртов день святого Валентина во вторник — особо и деться некуда. Наврать Дамблдору? Или просто скрыться в лесах на охоте…       А ведь тогда в походе… вот что с ним было?! Он чувствовал влюблённость по отношению к ней? Но почему? Что она сделала не так, как преподавательница, что оно вытекло вот в такое?       Боже, сколько грубого она наговорила ему в тот день… Какой стыд!       Нет, точно в самую рань сбежит отсюда, переждёт денёк-другой и только потом вернётся в надежде, что вне контекста никто свои чувства огласить не решится.       Да, нормальный план.         На уроке отрабатывали резкие удары по кисти и контратаку. Всё прошло хуже обычного: два перелома, с десяток синяков и три растяжения. Даже при том, что народ как будто начал понимать, что, пока дерёшься, клювом лучше не щёлкать.       Флинт подозрительно себя не вёл, так что Сириэль даже засомневалась в правдивости слухов, но решила перестраховаться. В конце концов, он всегда на тренировках собран, поэтому это мало о чём говорило.       Выслушивая от мадам Помфри довольно длинную лекцию о том, как неэкономно в плане лечебных зелий прошёл сегодняшний урок, Сириэль мысленно считала овец и пронзала ногтями ладони. Сдержалась — не стала спорить о том, что обучение владению холодным оружием по умолчанию предполагает риск, травмы и боль.       Ученики, к слову, ни на что не роптали. Кроме слизеринцев, но те часто жаловались. Но не Флинт, конечно. Для него растяжение стало сродни боевому шраму. Чуть ли не с пеной у рта он оправдывал Сириэль перед врачующей.       Так удалось ретироваться.       Приняв душ, собралась отправиться в Хогсмид с Батшедой. Накануне та попросила о небольшом совете, но тему не уточнила.       В заранее оговоренное время они пересеклись у выхода из замка и отправились по вытоптанной в снегах тропинке к деревне, непринуждённо обсуждая будни учителей.       Как Сириэль и ожидала, у входа в деревню чёрный пёс сидел под кустом, под снежную шапку которого не так сильно задувал ветер.       При виде знакомой он подскочил и выбежал навстречу. Но на полпути замедлил шаг, обратив внимание на её компанию. Батшеда замерла, прижав руки в перчатках к груди.       — Сириэль, — взволнованно прошептала она.       Сириэль подняла голову. На лице Батшеды была такая настороженность, что даже пугало. Но поняв, что стало причиной заминки, Сириэль вздохнула.       — Это мой знакомый. Эй! Иди сюда, — присела на корточки, как если бы это был обычный пёс, и подманила руками. Заворковала ласково: — Иди сюда, хороший мальчик.       Сириус гавкнул и, замотыляв хвостом, потрусил к ним.       — Это собака? — без доверия спросила Батшеда.       Конечно, грим не собака, но довольно похож. Для ненамётанного взгляда так тем более. Да и Сириус выглядел хуже любого грима, обмельчавшим и неказистым.       Видимо, Батшеда начиталась какой-то специфической литературы и сама себя напугала.       Сириэль поднялась с корточек, когда Сириус подбежал — обниматься с мокрой псиной желания за две недели не появилось. Только потрепала по холке для демонстрации безопасности существа.       — Полукровка какой-то. Я не разбираюсь в породах.       Они продолжили путь, пёс семенил за ними. Батшеда всё оглядывалась на него, хотя животное интереса к ней не проявляло.       — Раньше я его здесь не видела. И что — не кусается?       — Он мне не сообщал. — От её усмешки Батшеда вздрогнула. — Меня не кусал. Но я его и кормлю.       — Кормишь? Ты что-то из замка ему приносишь?       — Не. Договорилась с Розмертой, — Сириэль указала на вывеску «Трёх мётел», — чтобы пускала его вместе со мной. Он спокойный и тихий, никогда ещё не мешал, — открыла дверь, пропуская спутников вперёд. — Ну и слушатель хороший.       Ступая за Батшедой и не оглядываясь, Сириус издал звук, похожий на чихание, что равнялось смешку.       Они сели за дальний угловой столик у окна, который Розмерта разрешила занимать в компании пса. Когда дождались заказа, Батшеда снова выразила яркое удивление, глядя на то, как пёс, сидя на лавке рядом с Сириэль, уплетал тушёные куски мяса вместе с овощами и картофелем.       — Это ты его так?..       Проглотив кусок биф-веллингтона, Сириэль глянула на пса.       — Голод — лучший тренер.       — Я имела в виду, что собаки не едят за столом…       Сириэль ещё раз посмотрела на анимага, но уже вопросительно. Он предусмотрительно для животного игнорировал, занимая себя едой.       — Да? Я раньше не имела дело с собаками. Да и с домашними питомцами в общем.       — Ты вроде говорила, что у твоей семьи есть два пегаса, — ковырнув вилкой стамппот, задумалась Батшеда.       Неоднозначно промычав, Сириэль всё же кивнула. Пегасов сложно было посчитать за домашних животных, это скорее компаньоны и коллеги. Но со смертью одного из них, информация о количестве не потеряла актуальности. Из-за Игоря.       Совершенно не было желания вспоминать о нём. Даже еда показалась уже не столь аппетитной.       — Ты, кажется, ещё жмыра упоминала… — с мечтательным взглядом, медленно проговорила Батшеда.       — Ну да, ещё он. Старый школьный жмыр.       — А как он вашим стал? Сбежал к вам? — заинтересовалась Батшеда.       — Не совсем, — Сириэль поздно сообразила, что это снова не та тема, которую хотелось бы обсуждать. — В шестнадцать лет я забрала его домой. А младшая сестра приручила.       — Ильдико? Сколько ей сейчас, не напомнишь?       — Первого марта двенадцать исполнится, — ответ вышел чёрствым. Сириэль начала чувствовать, будто её без подготовки выпихивали на театральную сцену. Ранее при разговорах с Батшедой подобного не происходило.       — А к вам она переехала в четыре года, если я правильно помню?       — Да. К чему ты ведёшь?       Чертовски странно она себя вела, почти невротично, будто в собственных мыслях путалась. Что-то своё собственное Сириэль в этом узнавала. И чем-то это попахивало…       — Просто пытаюсь сопоставить даты, вот и всё, — как от безделья пожала Батшеда плечами, опуская взгляд в тарелку. — Ты сказала, что жмыр старый, но он прожил у вас год неприкаянной душой, так как Ильдико ещё не было в вашей семье. Также ты говорила, что жмыр — любимчик твоей младшей сестры. Сестра у тебя одна. То есть он прожил у вас — двенадцать минус четыре и ещё год — девять лет. Он действительно был таким старым?       В удивлении от неведомо откуда взявшихся расчётов, Сириэль подняла плечи и отодвинулась к спинке скамьи.       Не успев вылизать пустую тарелку, Сириус посмотрел на отпрянувшую.       — Был или не был, какая разница? Это всего лишь жмыр, они могут и по сто лет жить.       — Зачем красть то, что тебе не интересно? — подалась Батшеда вперёд, глядя прямо в глаза. — Ты взяла домой животное и не стала заботиться о нём. Зачем?       Сириэль сжала челюсти. Бабблинг будто науськали копать под неё.       — Крыс в подвале ловить.       — Ой, не надо, Сириэль, — нахмурившись, Батшеда махнула рукой, как на назойливую болтушайку. — По твоим рассказам, у вас дом — полная чаша. Откуда бы крысам взяться? Тем более таким невыводимым, что потребовалось красть школьного жмыра. Ты же хотела что-то скрыть, как хочешь и сейчас. Прости, что внимательна к деталям.       Не вопрос. Утверждение. Она уже знала ответ, знала историю жмыра. Кто-то рассказал. Заготовка для ловушки.       — Ролевая игра в детективов? — фыркнула Сириэль с ехидством, подозревая, откуда ноги растут. — А вот то, что ты позволяешь манипулировать собой — это тоже какой-то фетиш?       — Мной не манипулируют, — сжала кулаки. — Меня просто предупредили, что ты, оказывается, можешь очень многого недоговаривать, чтобы заработать хорошую репутацию.       — А кто так не делает? — недоумённо всплеснула руками. — Я не виновата, что люди не задают конкретных вопросов, а потом почему-то обижаются на то, что я в первую же встречу не вываливаю истории навроде, — Сириэль переключилась на задорно-дружелюбный тон, — «Здрасте, в шестнадцать лет я поставила тёмномагический эксперимент на школьном жмыре. Что-то пошло не по плану, и вместо того, чтобы он подольше радовал всех своей пушистой жопой, он теперь живёт у меня дома в виде скелета».       Издав вздох, полный разочарования и усталости, Батшеда закрыла лицо ладонями. Никакого потрясения.       Сириус подался ближе. Заметив его вопросительно-удивлённый взгляд, Сириэль поджала губы и отвернулась, дополнительно скрестив руки на груди. Уже и забыла о его немом присутствии. А он и так знал лишние подробности её частной жизни.       — Я думала, тебя заставляют заниматься тёмной магией, — с печалью проговорила Батшеда, поднимая голову.       — Где-то заставляли, где-то нет, — ответила равнодушно. — Я никогда не утверждала ничего подобного.       — Но ведь, извини, это проблема, Сириэль. Как, прости, тебе доверять, если кто-то что-то утверждает на твой счёт, а ты не опровергаешь и не подтверждаешь? Отмалчиваешься.       — Ты уже знала историю жмыра. Хотела получить от меня подтверждение о её правдивости? Надо было с того и начинать. «Сириэль, мне рассказали вот такую историю. Это правда?». Да, правда. На кой хрен мне врать, если бы в лоб заявили, что история уже известна?       — Не знаю, Сириэль. Извини, мне жаль, но ведь уже и не узнать, соврала бы ты или нет. — Казалось, Батшеда не хотела этого говорить. Совсем сникнув, смотрела только в стол.       — Каркаров, который несомненно и рассказал тебе это, и посоветовал проверить меня на «увёртки», сам же и научил меня так отвечать. Без конкретного вопроса нет смысла раскладывать историю своей жизни. Правда никому не нужна. — Будто остывшие угли, злость снова почувствовала дуновение ветра, откликнулась и подпекла кровь. Каждый раз Сириэль поражалась новым граням его бессовестности. Грязь она сейчас разгребала именно за ним.       — Прости… прости. Ещё он сказал, что ты начнёшь перекладывать ответственность на него, — извинялась Батшеда так, будто в самом деле вину чувствовала за развязавшийся язык.       Но сил разбираться у Сириэль не было, было только неудержимое негодование:       — Da parastasu mati!       Сириус снова чихнул, а Батшеда, покосившись на него, обернулась к Сириэль.       — В общем, кажется, дальнейший разговор будет только обременительным, поэтому я хочу спросить то, что собиралась, и… оставить тебя. Может, я и правда повела себя чересчур назойливо. Нам наверняка просто нужно подумать в одиночестве.       Отвернувшись к окну, Сириэль махнула рукой, позволяя продолжить. Хотя уже не понимала, как Батшеда сможет доверять её ответам. Проверка же провалена. Она сама себя убедила во вранье и недомолвках Сириэль. По расчёту Игоря.       Что же у него за цель?       — У тебя есть планы на предстоящий праздник?       Медленно, чтобы не свернуть шею от столь интересного поворота событий, Сириэль повернула голову к сидящей напротив. Мурашки ежовыми иглами прокатились по рукам. Брови поползли вверх. Чистый шок отложил взрывную волну смеха.       — Я… м-м… — замялась Батшеда, заметно смутившись. Сириус поднял уши торчком. — Я сейчас не очень понимаю, что за отношения между тобой и профессором Каркаровым. Вы ведь встречались, но после Рождества начали вести себя так, будто в параллельных вселенных живёте. Это выглядит так прохладно, что даже грубо. Вы расстались или просто сильно поругались?       — Он пригласил тебя на свидание, — констатировала Сириэль и уже расхохоталась. — Dumnezeu, — расслабление от решения загадки отпустило напряжённые мышцы. Уже думала, может, он ожидал вытянуть из неё бессознательный ответ о ссоре, чтобы впоследствии иметь аргумент и с ним снова начать осаду. Чтобы вернуть.       Так вот почему Батшеда всегда имела об Игоре такое гладкое мнение! Он всё это время её обрабатывал!       — Пригласил, ну и что? — с обидой охнула Батшеда. — Я думала согласиться, но только при условии, что ты точно считаешь, что вы расстались.       — Я считаю? Хах, — искренне повеселела Сириэль, хлопнув себя по лбу. Пёс надул щёки. — А он что же сказал, якобы сам расстался со мной? А я теперь якобы хожу-обижаюсь и не знаю, как свою сердечную боль унять? Ха-хах…       Краснота носа Батшеды слилась со щеками. Широко раскрывшиеся глаза выдавали её мысли. Уже даже не обращала внимания на лыбящегося пса с его усилившимися вздохами.       — О, как благородно ты позаботилась о моём разбитом сердце, — вальяжно повела рукой Сириэль, уже откровенно насмехаясь. И над Игорем, решившим вывести её на ревность. И над Батшедой, которая оценила свой разум выше разума человека, который годами выживал подле Волдеморта, управлял школой, пробивался во власть, объездил полмира и разрушил свою жизнь.       Батшеду совсем залило краской, только костяшки кулаков белели.       — Да! Извини, что хочу поступить правильно, но и о себе забывать не хочу — мне не прельщает идея одиночества в день Влюблённых. Я не тешу себя надеждами на любовь, но брак важен для меня. А профессор Каркаров заинтересован…       Взорвавшись со смеху, Сириэль утёрла слезу. Сириус хрипел, опустив голову.       — Сириэль! Твоя надменность в конце концов неприлична! — подскочила Батшеда. — Если ты и дальше хочешь поддерживать со мной дружеские отношения, прошу взять себя в руки. Меня оскорбляют твои насмешки.       Помахивая ладонью на шею, Сириэль выдыхала последствия истерики. Но поддерживать с Батшедой дружеские или какие-либо другие отношения больше не хотелось. Со слепыми идиотами, которые думают, что смогут получить что-то миленькое, типа сладкого свидания в день Влюблённых, от Каркарова, разговаривать в принципе не о чем.       Максимум приятного, на что он способен, — короткая беседа. Но если человеку будет чересчур хорошо, он на всякий случай растопчет это. Одним словом. Взглядом. Тишиной в нужном месте.       Что уж говорить о браке, который, несомненно, для Игоря включит в себя и секс. Секс, который для Игоря не иначе как война. А у войны всегда есть причина и цель. И ни с чем приятным они не связаны.       Сириэль это устраивало. Сириэль была уверена, что это устроило и кого-нибудь ещё. Но не Батшеду. Женщину с объёмными понятиями о чести, стремлением к мирной жизни и без жажды власти.       — Прекрати разбрасываться пустыми извинениями для поддержания неискренней вежливости и послушай, что я скажу. Раз уж ты решила притвориться, что правда тебе так важна, — с торжественной скукой начала Сириэль. — Я сбежала от Игоря на Святочном балу. Мне кажется, жест очень однозначный, ведь до этого я и после ссор оставалась с ним каждую ночь. Он точно понял. Но под конец каникул всё равно припёрся ко мне домой, где никто по объективным причинам ему не рад, и подарил мне целого, мать его, пегаса.       Батшеда открыла рот сначала в изумлении, а потом в глазах разожглось осознание, и рот уже начал принимать форму возмущения. Но Сириэль перебила.       — Один из наших погиб, так что по факту их действительно так и осталось два.       Со щелчком зубов Батшеда захлопнула рот. Сириус тихо фыркнул — Сириэль показалось, что с насмешкой.       — Смысл этого жеста нужно пояснять? Туз из рукава, отчаянный рывок, последний шанс. Этот чёртов пегас по своей сумме так однозначен, что отец заработал нервный срыв от шока. Бывший друг, который прилюдно назвал его дочь шлюхой, сам же и ебёт её. И что сделал Игорь после того, как узнал о его реакции? Как думаешь? — с суккубьим злорадством спросила Сириэль, медленно поднимаясь.       Бледная, как моль, Батшеда едва дышала и держалась за стол, стараясь не упасть на подкашивающихся ногах.       — Сдержал смех, — Сириэль ткнула указательным пальцем в плечо Батшеды. — Игорю смешна боль и обида человека, который был ему предан двадцать лет. Отчаяние человека, перед которым он виноват, — для него всего лишь «неплохой исход». А моё беспокойство за семью — чрезмерная реакция слабохарактерной истерички. — Сириэль рухнула на скамью, устало убрав волосы от лица. — Вот что такое Игорь Каркаров.       Батшеда с закрытыми глазами прижимала ладони к щекам, опустив лицо в пол.       Дошло ли до неё? Хоть до кого-то дошёл бы смысл этого нечеловеческого сумбура? Сириэль не была уверена в своей убедительности. Этот пример — капля в море в демонстрации личности Игоря.       Сириэль глянула на пса. В глазах его было столько глубочайшего спокойствия, что любой сейчас признал бы в нём человека.       — После этого вроде очевидно, что я бросила его повторно. Хочешь за него замуж? На свидание? Ты, кажется, об этом спрашивала… — тихо хмыкнув, отпила Сириэль холодный чай. — Да пожалуйста. Я попробовала — оно того не стоит. Но раз уж твоё одиночество такое невыносимое…       — Замолчи… — прошептав едва ли не в обморочном состоянии, Батшеда подхватила куртку и призраком выскользнула из-за стола. Покачиваясь, выбежала на улицу.       Отслеживая её неуверенную траекторию по скользкой дорожке в Хогвартс, Сириэль почувствовала тычок в локоть. Обернувшись, тут же встретилась с вопросительным взглядом.       — М?       Грим тихо проскулил, ещё раз поддев носом локоть и посмотрев с немой мольбой.       — Не понимаю. Я в норме, если ты это спрашиваешь. — Осмотрела стол. Ни её, ни порция Батшеды доедены не были. Придвинув обе тарелки к Сириусу, Сириэль кивнула на них. — Доешь, если хочешь. У меня уж нет аппетита. — Но Сириус с силой замотал головой. — Ну пошли тогда, разомнём ноги.       Он засуетился, Сириэль оставила деньги, заклинанием убрала со скамьи грязь от звериных лап и вышла на улицу.       Сириус бежал, в прыжке останавливался и оборачивался, едва не сбивая людей. Ждал лениво переставляющую ноги и следящую только за этими самыми ногами Сириэль. И бежал вперёд ещё на несколько метров.       Такими рывками они дошли до окраины деревни, вышли за её пределы и поплелись вдоль леса через сугробы, в стороне от основной дороги. Когда крыши домов скрылись за снежным холмом, Сириус перегородил дорогу и гавкнул.       Остановившись, Сириэль уставилась на него, всунув руки в карманы.       Молчание.       — Рав! — будто потребовал.       — Не имею представления, что ты от меня хочешь услышать. Рецензию? — раздражённо повела она плечами. — А что тут говорить? Пусть Бабблинг ходит куда хочет. Игорь? А мне не впервой сталкиваться с его оскорблениями и лживыми обвинениями. Он ведёт свою игру. Трахает в уши. Да и пусть! Какое мне дело?       Сириус посмотрел серьёзнее.       — Возвращайся. Я не хочу ничего обсуждать, — нетерпеливо приказала Сириэль.       Нахмурившись и осмотрев снежные бугры под лапами, Сириус ещё раз поднял голову и призывно фыркнул. Облачко пара растворилось в солнечном свете и бриллиантовом блеске ледяного покрова.       — Я не намерена оправдываться.       Что-то было во взгляде анимага… между досадой и осуждением.       Собрав остатки сил, Сириэль нахохлилась и, обойдя пса, ушла в сторону замка.

***

      В воскресенье не решилась идти в Хогсмид, хотя Сириус должен был её ждать. Вместо прогулки в компании, которая знала слишком много, Сириэль отправилась к Стебль. Хотелось бы в библиотеку, но там по выходным застревал Игорь.       Помощь в теплицах лишней никогда не была. Пару часов ушло на внесение удобрений, в обеденный перерыв ворвалась мадам Пинс с требованием Сириэль вернуть книгу, которую она вернула неделю как.       С десять минут они не могли договориться.       В итоге сошлись на том, что Сириэль клятвенно обещала перепроверить свою комнату. После обеда у Хагрида она перепроверила. Ничего. Так Пинс и передала. Они ругались ещё минут пять, пока Сириэль не плюнула на объяснения и ушла в подвалы к Снейпу.       Через несколько часов он заметил дрянное расположение духа Сириэль, когда она огрызнулась на Диггори, посмевшего просить дополнительное домашнее задание.       — А проверять его потом тоже мне или профессору? — уже никакого терпения на этот день не хватало.       Диггори смущённо пожал плечами и, извинившись, ушёл.       — Что у вас приключилось на этот раз? — поинтересовался Снейп без малейшего интереса.       Сириэль коротко пересказала ситуацию с Пинс. Молча прошествовав в кладовку и вернувшись оттуда с книгой, Снейп протянул её ей.       — Помнил, что вы читали её. Нашёл вчера в коридоре.       С каменным лицом приняв книгу, Сириэль проверила читательский лист. Следующим после её имени зияла пустота, но страницы загнуты на манер Игоря — множество узких уголков. Преследовал даже тут. Каков романтик.       Сириэль злилась, но Снейпу сказала только изо всех сил сдержанное «спасибо».       Отнесла книгу Пинс. Не стала пояснять находку виной Игоря. Все за преподавательским столом видели, что он в последнее время много пил и мало ел. А история создания зелий против пищевых болезней только сильнее привлечёт к нему давящее внимание. И сделает ещё хуже.       Потому пришлось в качестве отработки с пару десятков фолиантов чинить.       Игорь не в порядке. И ей было жаль. И ей было больно от мысли, что она не выдержала. Не смогла быть преданной до конца, а только лишь до трудностей. Как бы плох он ни был, её вины это не умаляло.       К вечеру её работу застала МакГонагалл и нашла нужным напомнить, что Сириэль обещала зайти к Синистре и помочь запечатлеть на бумаге траектории метеоритных дождей для дальнейших вычислений их места падений.       Но Сириэль и так отлично это помнила, ей не требовалось напоминание от человека, который в теории даже не должен быть в курсе подобного обещания. Видимо, Синистра разболтала. А если она разболтала МакГонагалл, которую Сириэль кое-как перетерпела, то могла разболтать и тем, кого Сириэль даже видеть не желала. Не то что терпеть.       К назначенному часу и началу красивого небесного явления на площадке астрономической башни, открытой под ясным небом, собралось достаточно профессоров, чтобы Сириэль чувствовала себя некомфортно. От неё требовалось наблюдение и точная прорисовка падения космических тел. Для этого было изучено узкопрофильное заклинание астрономов.       Вместе с Синистрой и Флитвиком они сидели за длинным столом и с помощью совиных перьев переносили увиденное на специальные для подобной работы размеченные свитки. А всего в полутора метрах торчал Игорь. Иногда он разговаривал с мадам Максим, но в основную часть времени Сириэль чувствовала его взгляд на себе.       Под конец работы она отстала от своих коллег в три раза. Септима Вектор отметила это свершение комментарием о недостаточном усердии.       Знала бы она, как болели пальцы под ногтями, которыми приходилось целый час впиваться в поверхность стола. Знала бы она, как болела вся правая рука, сведённая судорогой от старательной спешки. Знала бы она, как тяжело произносить очень ритмичное заклинание и не вплетать в него всем телом, жаждущим тепла.       Сириэль еле выдержала и ещё с три часа, капитально пропустив момент отхода ко сну, бегала вокруг Хогвартса, чтобы хоть как-то справиться.       Никак не справлялась. Думала о вине перед Диггори, на которого огрызнулась. О стыде перед Аластором, которого прямым текстом послала, когда тот предложил сходить вечером в Хогсмид. О жалости к человеку, который в жалости не нуждался, о жалости к человеку, который презрел бы её за это, о жалости к человеку, которому жалось омерзительна. Поттер, Сириус, Игорь. Она не справлялась даже с расстановкой перед каждым своим актом жалости.       И снова вина, стыд, стыд и снова вина, и стыд. И по кругу, по кругу, пробежкой вдоль холодных стен Хогвартса, вдох неостужающего мороза за вздохом неосвежающей зимы. Пока вместо сердца не заболят лёгкие, селезёнка и ноги.

***

      В понедельник велись последние приготовления перед завтрашним праздником любви. Сотни детей трепались о влюблённости и первых её цветках, робких и скромных. Изредка попадались разговоры более трепетные, взволнованные и предвкушающие, но Сириэль не всматривалась и не вслушивалась. Скука.       Мандраж по всем этим поводам угас лет в семнадцать, уступив шумным и бессмысленным попойкам с приятелями, когда гвоздем программы становились истории горизонтального кроя. Смачно обсуждали всё, от количества партнёров до того, в каких позах ебались и какие конфеты подсовывали. Изоляция школьного заведения и общий накал соревнования тянули людей в откровенность, которая могла вымазать несмываемым позором — расторжение договорного брака и отчисление из школы. И это тянуло к запретному плоду ещё сильнее.       Во время последнего курса Сириэль чувствовала себя слишком измотанной для того, чтобы подпустить к себе кого-то. Точку сексуального формирования в школьный период поставил Игорь. Дальнейшие партнёры и партнёрши были не более чем одноразовыми с минимумом трёпа.         Потихоньку ковыряясь в воспоминаниях и сжимая между челюстями раздражение, Сириэль заканчивала готовить последние порции лечебных отваров для мадам Помфри.       Обед подходил к концу — в коридоре гремели шаги спешащих на уроки.       Убрав за собой со стола и аккуратным рядком выставив зелья остужаться на подоконнике, Сириэль вышла из кабинета.       Снейп просил помочь проследить за практической контрольной у бестолкового шестого курса Гриффиндора. На взгляд Сириэль, контрольная накануне пробуждающего гормоны праздника была провокационной глупостью. Не проблема подростков, что профессору не с кем стереть свою болезненную неудовлетворённость.       В одном из коридоров пересеклась с виновником последующего после результатов контрольных нытья детей.       Пошли рядом, не разговаривая. Стадом гриффиндорцы пронеслись с диким воплем, среди которого Сириэль уловила упоминание близнецов Уизли. Что-то ребята обсуждали, но убежали слишком быстро. И всё же одних имён хватило, чтобы растрясти опасение.       — Вы меня слушаете? — строго спросил Снейп, и Сириэль поняла, что слушала лишь всплеск напряжения внутри себя. Не знала, куда смотреть, всё мельтешило, пёстрая масса детей, вспышки магии, ещё и за окном ветер шил дождём ажурные картины. Взорвалась хлопушка.       — Мисс Матей!       — Что? — мазнув рыщущим взглядом мимо разозлённого Снейпа, Сириэль оглянулась через плечо.       Рефлекс заставил дёрнуться в сторону, но тихий хлопок прямо перед глазами смешал уверенность действий. Ярко-розовый порошок сладким ароматом шиповника со вздохом от неожиданности проник в лёгкие.       В попытке закрыться Сириэль направила руку к лицу, но та сама потянулась в другую сторону. К лицу Снейпа. Его бледная кожа скользнула холодом под подушечками, пальцы спутались с чёрными патлами немытых волос. Со всех мыслей сбила дрожь омерзения. Но магия в лёгких переборола первую реакцию.       Губы Сириэль впились в губы, прикосновение к которым могло стать последним. Ядовитая сладость дурмана боролась с отчаянным нежеланием трогать этого человека. Как-либо трогать его жизнь, мысли, тело.       Одна из её рук опустилась с щеки Снейпа по шее под тугой воротник.       «Неужели сексуальное желание так управляет тобой?» Паника и злость загрохотали в голове миллиардом приказов отпихнуть. И едва не разорвали голову, когда поцелуй углубился. Язык скользил по тёплой влаге чужого испуганного языка.       Прильнула всем телом. Сильнее.       Детский визг разбудил ультразвуковой волной, разрезая барабанные перепонки. Заставил взглянуть в широко распахнутую черноту бессознательного шока.       Отвращение, негодование и остервенение разожгли в груди такое зарево, с таким жаром пронесли по крови охотничий раж, что Сириэль сумела оттолкнуть Снейпа. Вернее, оттолкнуться от него самой, потому что он оказался прижат к окну.       Отвернувшись, она повалилась на колени, обессиленная борьбой и потрясением. Плевать было на охи и впечатлённые представлением вздохи, Сириэль лишь старалась дышать, удерживая тошноту поглубже в горле.       По виску скользнула капля пота. Тело зазнобило, как от ломки отходило. Каждая новая порция воздуха сопровождалась волной неконтролируемой дрожи. Каждый вздох — мехи, раздувающие пламя гнева. Ужаса!       Подняв голову, Сириэль врезалась взглядом в дублирующие друг друга улыбки близнецов Уизли. Улыбки тут же сошли на нет. Собрав под ногти пыль, она сжала кулаки. Мальчишки развернулись и ринулись прочь. Сириэль — за добычей.       Уизли бежали, отпрыгивая от попадающихся на пути младшекурсников. Сириэль неслась, игнорируя всех. Сами разберутся, если жить захотят.       На бегу вложила в руку палочку.       Из-за угла выплыла МакГонагалл. Охнула, когда Сириэль в последний момент обогнула её в развороте, чтобы не сдавать в скорости.       — Мисс Матей! — возмущённый крик декашны в спину.       — Lasseptură, — рассекла Сириэль воздух палочкой, сосредоточившись лишь на поимке. Хотя бы одного. Второй никуда не уйдёт.       Блестящее цветом лунного камня лассо живым угрём метнулось к добыче. Петля прошла сквозь тело Уизли, и Сириэль дёрнула палочку на себя, затягивая узел ловушки. Верёвка вмиг потеряла магический цвет, превратившись в обычный джут.       На бегу Уизли ухнул, чуть не сложился пополам, отдёрнутый назад. Рухнул на пол. Рывком Сириэль подтащила его тело по полу к себе, чтобы не идти лишние пять метров. И поставила ногу ему на грудь, заставив замереть.       — Мисс Матей! — совсем сорвалась на визг МакГонагалл, торопливо приближаясь. — Что вы себе позволяете! Это нарушение полномочий! Приличий, в конце концов.       Не обращая на неё внимания, Сириэль вставила в рот пару пальцев и громко свистнула. Удирающий близнец обернулся, ошалело огляделся и увидел брата у ног охотницы. Замер.       Сжал кулаки. Быстро разжал и, выставив лоб вперёд, с опущенным взглядом затопал к ней.       — Недопустимо применять такие методы к ученикам! — указывая на лежащего на полу мальчишку, взъелась его деканша.       Укоротив лассо, Сириэль оборвала верёвку и убрала палочку. Из-за спины МакГонагалл появился совершенно бледный Снейп и уставился на её сапог поверх груди подростка. Еле заметно ухмыльнулся с около безумным блеском в глазах.       — Недопустимо то похабное воспитание, которое им привили, профессор, — холодно фыркнула Сириэль, не переставая смотреть на приближающегося близнеца. — Например, когда дети используют на преподавателях свои изобретения, ещё и с любовной эссенцией… — с яростным намёком обратила взор к возмущённой и краснеющей МакГонагалл. — Они не видят границ. Я полтора года терпела их выходки. Знаю, что Каркаров требовал у вас наказания для них, когда они дважды травили мои напитки. Но что-то вы остановились лишь на удовлетворении его требования касательно моего оружия. Хм… — протянула саркастично, — почему же? Ах, да! Вам оно тоже не нравилось. А этим оборванцам вы, очевидно, импонируете.       — Это всё лишь ваши домыслы. Но пусть даже они совершили такой возмутительный поступок, — ошеломлённо вздохнула МакГонагалл, — это при любых обстоятельствах не давало вам права мчаться как оголтелая по коридорам…       — Не мчались бы Уизли, не мчалась бы и я, — перебила Сириэль.       — Не перебивайте меня и не перекладывайте ответственность на детей. Их ошибки вас не оправдывают. Наказание всегда можно назначить позднее, когда пройдут все разбирательства. Сириэль уже откровенно хотела послать её нахуй. Злость с новой силой сжала верёвку в руке.       — Разбирательства? Весь коридор видел, что близнецы заставили меня сделать! — указала Сириэль на вздрогнувшего Снейпа и угрожающе качнулась к непоколебимой МакГонагалл. — Смеете защищать их? Повезло, что я не в первый раз оказываюсь под воздействием подобного зелья и в принципе могу распознать его влияние. Ладно летающий зубастый диск или скользящий лак для сапог, но подсунуть ведьмаку зелье, влияющее на обоняние… — стрельнула взглядом в того близнеца, что стоял. Теперь она подозревала вину и за своим обострённым обонянием. И откуда-то они это узнали… Неужто тот единственный пацан, которого отогнал Снейп, когда она надышалась Амортенции и упала в коридоре? А Уизли запасливы на сплетни.       Уизли с широко распахнутыми глазами вжал голову в плечи.       — Мисс… простите, простите, пожалуйста. Мы с Фредом… это было глупо, мы не думали, что это сработает так… сильнее… Это было просто целующееся зелье, целующееся, но не более. Прошу, простите, — лепетал он. Фред в ногах зашевелился. Без рук, что прижимала к телу верёвка, подняться было невозможно. Смотрел с каким-то испуганным… восторгом?       Сириэль убрала ногу с его груди. На всякий случай.       — Честное слово, мы к вам больше не приблизимся, — взмолился он.       Сириэль фыркнула на столь точное обещание. «Не приблизимся» не равно обещанию не вредить. Она и сама выворачивалась подобным образом.       — Отпустите их, и я вас заверяю, — подобравшись, гордо выпрямилась МакГонагалл, — мальчики понесут наказание по всей строгости, я напишу их родителям, соберём комиссию, обсудим отчисление, всё, что вы сочтёте нужным.       Предчувствуя «но», Сириэль прищурилась.       — Также я считаю, что вы обязаны принести извинения перед ними и их родителями. Уверена, мистер и миссис Уизли растили детей не для того, чтобы их оскорбляли и волокли по полу. Юноши же принесли вам извинения.       — Извинения в карман не положишь, — чувствуя отлив гнева, Сириэль начала остывать. — К чёрту, — бросила верёвку на пол. — Я направляюсь к Дамблдору. Профессор Снейп, не хотите помочь донести хоть до кого-то крупицу совести?       Снейп решительно пошёл следом.       — Мисс, как это понимать? — в спину воскликнула МакГонагалл. — Мисс!       Прозвенел звонок на урок, но Сириэль не останавливалась.       Уже на подходе к винтовой лестнице директорского кабинета Снейп заговорил.       — Даже если профессор Дамблдор не примет меры, их приму я. Эти… отрицательно одарённые понесут строжайшее, — голос покрыл слово инеем, — наказание за такое постыдное, унизительное выставление нас, как шутов для всеобщей насмешки. Это абсолютно оскорбительно. Профессор и подмастерье…       — Я не… — Мысли снова спутались. — Дело не совсем в оскорбительности. — Сириэль опустила веки и потёрла переносицу.             — Нет? — будто не расслышав, Снейп чуть дёрнул головой и остановился, хотя, кажется, уже намеревался назвать пароль каменной гаргулье.       Сириэль чувствовала свою вину в произошедшем. Если бы не её разнузданный характер, если бы не чрезмерное либидо, не опыт, через который она прошла. В опыте всё дело.       Игорь, конечно, не образец святости, но порой то, что делала с ним она… тоже походило на принуждение. Насилие. У Игоря явно не всегда было настроение заниматься сексом, но, может, он заслужил такое отношение к себе? Тем более, что от чувств у него ни черта не осталось. И всё же поведение Сириэль было чем-то… недопустимым, да.       Веди она себя так же с кем-то другим, это было бы заметнее.       МакГонагалл права. Ошибка одного не развязывала руки другому.       Но Сириэль так хотелось донести до Уизли, как близко они подтолкнули её к чему-то непоправимому. Хотелось вбить им в головы опасность, что она несла в себе. С большой силой приходит большая ответственность. Так зачем кому-то мешать нести её?       — Целующееся зелье… Это должен был быть лишь поцелуй. Но моё обоняние и мой норов сыграли свою роль над… руками и… — потеряв слово «языком», которое при Снейпе показалось чрезмерно похабным, Сириэль закрыла лицо ладонями.       Так нельзя. Нельзя. Нельзя!       Пальцы в паническом приступе сжали волосы у корней, но Сириэль насильно заставила себя расслабиться. При Снейпе недопустимо так теряться.       Глубокий вдох и выдох с дрожью.       Это всё вообще не важно. Нужно уверить себя в этом на какое-то время. В общем не так уж и плохо, что она становилась похожей на Каркарова. Что-то полезное в этом должно присутствовать.       Ещё вдох и выдох.       Обернулась к Снейпу, пристально следившему за ней.       — А каково ваше мнение по поводу ситуации?       — Вы сгустили краски не там, где стоило бы.       — Поясните. — Уперевшись кулаками в бока, Сириэль полностью повернулась к нему.       — Вы зря думаете, что я бы допустил… покушение на сохранность своей чести. Важнее было сфокусироваться на проделке беспризорных Уизли. А вы выставили меня потенциальной жертвой перед деканом, а себя — очень ненадёжной и разнузданной личностью. Вам ни к чему лишний раз подтверждать это. Хоть я с этим и почти смирился.       Шумно втянув воздух носом, Сириэль прижала пальцы к вискам.       — Глупость Уизли важнее вопроса приемлемости насилия?       — Насилие приемлемо. Глупость Уизли — нет. — Железные аргументы. — Не вы ли спорили с Минервой о…       — Я спорила, потому что была взбудоражена! — всплеснула Сириэль руками, раздражаясь от очередной необходимости разжёвывать. Боже, насколько же Игорь понятливее! — Очевидно. Я не терплю, когда на меня повышают голос, когда бросаются с обвинениями в первую очередь на меня, хотя это меня склонили к насилию. Полгода профессор МакГоналалл третировала меня своими требованиями, которые даже нигде не прописаны. Она злится за то, что я ношу якобы не ту одежду, за то, что нахожу что-то смешным, за игнорирование сплетен, за защиту с помощью железяк, за отношения с Игорем… притом любые. Фактически ставит мне запрет на право иметь прошлое. А я хоть раз прилюдно вела себя развратно с ним? Хоть раз? Или она считала флирт за неприемлемое поведение? А делала ли она в таком случае замечания Хагриду, который на балу лапал мадам Максим? — Сириэль приложила руку к разгорячённому лбу, пытаясь остановить поток накопленных обид.       — Почему вы считаете, что в состоянии причинить мне вред? Я прошёл несравнимо больше вашего…       — При чём здесь война? — в разочарованном раздражении протянула она. — Ладно, неважно. Профессор, я могу сказать прямо?       — Можно подумать, вас до этого сдерживали рамки прили…       — Отлично, — перебила сдохшим терпением. — Во-первых, вы ниже меня. Пяти сантиметров мало для перевеса, но у меня есть и этот самый перевес минимум фунтов в двадцать. И это уже, во-вторых. А в-третьих, я прошла, так скажем, крещение «боевым» опытом, — дёрнула бровью.       С нарочитым холодом Снейп отвёл взгляд к гаргулье. Сириэль тоже отвернулась к каменной статуе.       — Я вообще позвала вас, чтобы назначить наказание близнецам. А профессор МакГонагалл может думать обо мне всё, что позволит ей гриффиндорская однобокость.       Хмыкнув, Снейп назвал пароль.       Сам объяснил произошедшее директору до момента с лассо. Сириэль только подтвердила его слова, когда директор попросил об уточнении.       — Что ж, поступок действительно довольно неприличный… — задумчиво проговорил Дамблдор, когда в дверь постучали. — Да-да, войдите.       Профессор МакГонагалл прошествовала без оглядки на двух других гостей.       — Как я вижу, директор, ситуацию с Уизли уже изложили, — без запинки констатировала она. — Хочу лишь дополнить картину, чтобы все понесли справедливое наказание.       Сириэль закатила глаза, но не встряла.       — Мисс Матей, задерживая нарушителей, использовала заклинание и тем самым подвергла их здоровье опасности. У Фреда Уизли ожог кожи, а также ушиб плеча и ссадины, потому что мисс Матей после применения заклинания нашла уместным ещё и протащить уже беззащитного по полу. Помимо этого, я считаю очень опрометчивым забег по коридору, заполненному детьми. Мисс едва не сшибла с ног и меня, — МакГонагалл говорила строго и быстро — слова взвешены заранее. На мгновение Дамблдор взглядом пригвоздил Сириэль к полу.       — Думаю, можно назначить ей в наказание то, что мы с вами обсуждали раньше лишь как возможную просьбу, — подвела итог деканша Гриффиндора, разворачиваясь. — Это всем пойдёт на пользу. Прошу простить, урок уже начался. Северус, вас это тоже касается.       — Имею право задержаться на пятнадцать минут.       — Осталось всего две, — уходя, обронила МакГонагалл.       Снейп кивнул директору, бросил быстрый взгляд на Сириэль и поспешил к выходу, когда дверь уже закрылась.       С очередным хлопком Сириэль вздохнула. Желания смотреть на директора не было. Теперь собак спустят на неё.       С минуту напряжение провисело в красноречивой тишине.       — Я заметил за вами один любопытный паттерн, — с портретной улыбкой Мона Лизы начал Дамблдор, сложив руки в замок на столе. Сириэль не ответила, и он продолжил: — В конфликтных ситуациях вы предпочитаете покидать стены замка. Для освежающей прогулки по лесу, как я предполагаю?       — Так точно.       — И… как я предполагаю, после произошедшего вам хотелось бы поступить так же?       — Хотелось бы, — улыбка скривилась в изломанную нетерпением линию.       — Что ж… чудесно, — неожиданно посветлел лик Дамблдора. — А я хотел бы этим воспользоваться… И хотел бы с вашего позволения, но с учётом произошедшего и просьбы Минервы, думаю, мне придётся обязать вас выполнить поручение.       Дёрнув бровью, Сириэль надеялась дать понять, что в общем и не поверила бы в необходимость своего позволения.       — Кажется, вы подружились с одним моим лохматым другом. — В его взгляде был большущий намёк, но Сириэль замялась. Первым в голову пришёл Снейп. Но Дамблдор не назвал бы его лохматым, пусть даже это правда.       Не назвал бы?       — О, вижу, в связи с последними событиями, я вас немного запутал. Приношу извинения, — усмехнулся без надменности. — Я имел в виду того, что уже три недели гуляет по Хогсмиду.       Глаза Сириэль широко распахнулись — ему известно о присутствии Сириуса! Конечно, известно. Что вообще могло ускользнуть от внимания директоров школ?       — Это не дружба. Я лишь кормлю его.       — Вы недооцениваете силу вкусной пищи, — мягко упрекнул Дамблдор и придвинул чашу с конфетами чуть ближе к ней. — Конфетку?       Отказ жестом «стоп».       — Вы сказали «три недели»? Я встретила его лишь первого февраля.       — О, значит, он хорошо прятался. Так вот, о прогулках… — открыв верхний ящик стола, Дамблдор вытащил увесистый сосуд с зельем, в котором по одному лишь виду живой грязи можно узнать оборотное. Поставил на стол рядом с предложенными конфетками.       — Возьмите.       Сириэль взяла колбу в пол-литра. Это, видимо, нужно на какой-то период, залпом не выпить. Тем более, что пока оно не преобразовалось от человеческой частички. Уменьшив заклинанием, спрятала в карман.       — Уже догадываетесь о сути моей просьбы?       Ещё и в угадайку с ним поиграй… В такие моменты Сириэль не хватало Каркарова, который в одну реплику мог уложить требование. Он не занимался ерундой: «А давайте-ка мы задание превратим в просьбу». Если что-то хотел, давал приказ и пинка. Пинки Сириэль понимала.       Дамблдор, наверное, хотел, чтобы она передала зелье Сириусу. Зачем — другой вопрос.       — Не имею ни малейшего представления, — отчеканила Сириэль, не желая играть. Злость пробуждалась уже без разминки.       — Я намеревался дать вам маленький отпуск. Вы ведь всё равно бы устроили его себе так или иначе, — пожал плечами, беззаботно откинувшись на высокую спинку кресла.       — Из леса я всегда возвращалась с ингредиентами для профессора Снейпа, так что мои вылазки сложно назвать отпуском, — резко возразила Сириэль неожиданному ярлыку бездельницы. — Напомню, что это было одним из условий нашей сделки.       — Конечно, — чинно кивнул. — Я неверно выразился, пожалуй. Назовём это командировкой. Дальней. Лондонской, например. И прихватите с собой моего друга. Того, что уже три недели гуляет по Хогсмиду.       Второй раз так сильно удивляться Сириэль уже считала неприличным, но всё же глаза сами распахнулись.       — Задание заключается в том, чтобы я, — в горле захрипел ужесточившийся тон, — взяла пса, напоила зельем, отвезла в Лондон… и там гуляла с ним? В день святого Валентина?       Дамблдор хохотнул. И даже будто смутился.       — Ох, о последнем я как-то и подзабыл. Забавно получилось, не находите? — Кажется, он был весьма доволен собой.       Замершая Сириэль продолжала стоять с зажатыми во время перечисления четырьмя пальцами, большим указывая на шкаф сбоку.       — Сириэль, надеюсь, вы поймёте меня правильно, — голос Дамблдора обтёк мягкостью, глубиной, а взгляд вильнул в сторону. И снова на неё, и наклон тела ближе. — Облик, в котором сейчас пребывает мой старый друг, увы, не приспособлен к здешним холодам.       Его пауза будто позволила Сириэль уложить слова глаже. А по загривку — мурашки.       — У меня нет сомнений его намерений, в искренности его беспокойства о Гарри. Он привык ставить чужую безопасность выше собственной — и я не могу не уважать это. Однако после первого этапа турнира мы можем наблюдать следующее: извне мальчику ничто не угрожает. С большой вероятностью та же карта будет разыграна и на втором испытании. А вот на третьем… — Улыбка утопла в уголку губы, как и не было. — Я сам попрошу его быть рядом.       Добродушный взгляд смотрел куда-то так вглубь, что Сириэль не могла выловить.       — Но пока… было бы разумно позаботиться о себе. По крайней мере, не дать обыкновенной простуде сыграть свою коварную партию в этой истории.       — И набрать вес, — тихо пробормотала Сириэль, вдумываясь в доводы директора.       — Mens sana in corpore sano. Если не вдаваться в подробности… Но немного вольности ещё никому не вредило. А уж тому, кто провёл столько времени в четырёх стенах, — и подавно.       Сириэль нахмурилась. Он был прав. Вылазка была нужна Сириусу. Нужна и ей. Чему, собственно, противиться? Тем более, что это задание, по-видимому, и было тем самым наказанием. Её отправляют погулять в компании анимага, терпеть которого пока проще, чем Снейпа или тем более Игоря.       — Когда мне следует вернуться?       — Если вернётесь в четверг, будет чудесно. А если уговорите моего друга хоть на какое-то время задержаться в Лондоне, будет и вовсе прекрасно.       — В денежном эквиваленте прекрасно? — ухмыльнулась Сириэль.       — Ну тут разве что «неплохо». В качестве моральной компенсации за близнецов.       — Неплохо, — улыбнулась искреннее. И протянула раскрытую ладонь, подманив. — Вперёд. Нужно же мне на что-то развлекать вашего друга.       Улыбка Дамблдора посерела. Но деньги нашлись быстро.       — Вы расскажете ему об этом уговоре? — с любопытством склонил голову набок, когда Сириэль, уже развернувшись, шагнула к выходу.       — Использую как аргумент.       Если предстояла прогулка по Лондону, то одеться стоило во что-то менее вызывающе-боевое. Порывшись в шкафу, Сириэль нацепила на себя длинную клетчатую юбку из шерсти и кремовый свитер из кашемира. Сапоги оставила прежние, а в качестве верхней одежды надела дублёнку с меховой подкладкой.       На стыке магглы и прогрессивной волшебницы.       Распределив все важные вещи по карманам, выпила зелье от укачивания и с трудом заставила себя оставить новенький кинжал-подарок на столе. Если остановят маггловские полицейские… не очень хотелось кому-то память полоскать или ещё хуже — оставлять это Министерству.       Успокаивала себя мыслью, что нож в сапоге всегда с ней. С девяти лет. Мама отдала его с поступлением в школу. Именно отдала, потому что подарил его Долохов. Годовалому ребёнку. Идиот.       Сириэль ненавидела греющую мысль о том, что она носила подарок непутёвого крёстного. Но хорошо зачарованным серебром не размениваются.       Зачарование, о котором Сириэль давно не задумывалась.       «Всяк поступок наш — след в судьбе оставленный, — говорила мама, передавая нож, — «подобно сему клинку. Разумей, что сеешь, покуда руку заносишь. Шрамы от этого ножа во век не сойдут. Быть может, горесть внутренняя скроется, да шрамы сии станут печатью памяти нерушимой. Сириэль, думай, покуда судьбу не свершила».       Стыдно, но Сириэль не была уверена, что думала достаточно часто.       В очередной раз растворённая в мыслях о родственнике и словах мамы она брела по коридору. И заметила Каркарова, уже когда было поздно вжиматься в стены, прятаться за повороты и делать что-либо ещё, чтобы не пересекаться.       Не отрываясь от воображаемой точки прямо перед собой, она прошла с гордо поднятой головой, тогда как Игорь, рассматривая её сменившийся наряд, пялился впритык. Ещё и затылок ей прожёг.       Небось решил, что блядовать пошла.       Благо одёргивать не стал, и Сириэль, пусть всё ещё напряжённая, дошла до Хогсмида.       По понедельникам она с Сириусом не виделась, обычно в этот день слишком много дел, в том числе из-за обязанностей перед мадам Помфри.       Где же он мог быть сегодня? Вот когда надо, иди свищи.       Пришлось несколько раз обойти всю деревню изнутри и по периметру, потратив добрых два часа прежде, чем обнаружить знакомый хвост, торчащий из-под куста в овраге. Благо чёрное на белом выделялось.       Холодный ветер ударил в спину, подталкивая.       — Привет. — Стая ворон взлетела с поляны за кустом.       Пёс подскочил с визгом — напоролся на ветки и попятился, неловко ступая на раскоряченные лапы, будто давно находился в одном положении. Повернувшись к ней мордой, отчего-то очень недовольной, он кивнул.       — Э-э… у меня к тебе типа дело, — вся эта болтовня о дне влюблённых в течение последних дней не позволяла так просто отбиться от мысли, что сейчас она позовёт его на свидание. И всё же ещё одну дозу недоговаривания и вранья она за сегодня выдержать не смогла бы.       — Дамблдор дал мне задание до четверга, то есть попросил увезти тебя в Лондон. Заплатил вперёд, но, чтобы отработать, мне нужно уговорить тебя задержаться там. Хотя бы до оттепели или вроде того.       Прищурившись, грим приподнял лохматые брови и угрожающе прижал уши к голове.       — Дал мне оборотное зелье. Тебе, по сути. Сказал, мол, «моему другу» будет полезно развлечься после всего… всякого. Ну и поездка важна, чтоб ты не заболел, с голыми лапами и куцей шерстью гуляя по морозу. В общем, я эту затею поддерживаю, хоть меня и обязали, и пусть звучит странно.       Уголки его губ разъехались в чём-то похожем на скептицизм.       — Поттеру до второго этапа твоя помощь ни к чему. Если его не пытались кокнуть раньше, то попытаются только на третьем испытании. А в библиотеку в поисках ответов ты не ходишь. Не ходишь же?       Сириус грозно фыркнул, но хвост еле заметно вильнул пару раз.       — Давай, поехали, — махнула рукой, маня. — Набухаемся где-нибудь вдрызг. Будет классно, но мы не вспомним.       Пёс издал несколько тихих кашляющих звуков — Сириэль научилась распознавать в этом неохотный смех.       — Что предпочтёшь, автобус или поезд? Я — автобус. — Хотела быстрее отделаться от крытого транспорта.       Сириус помотал головой и, показательно осмотрев себя, уставился в глаза.       — Не можешь собакой в автобусе ездить? — пыталась понять Сириэль.       Кивок.       — О, это так работает?.. Ну, тогда поезд. Надо дойти до вокзала, глянуть, во сколько вечерний рейс.       Сделав шаг вперёд, пёс отрывисто и быстро прогавкал шесть раз.       — В шесть? — нахмурилась и глянула на часы. — Тогда надо поторопиться — полчаса осталось.       Развернувшись, Сириэль быстрым шагом двинулась в сторону платформы. Четыре лапы хрустели снегом позади.       Обогнув небольшой холм, на котором держалась старая лавка зелий, они вышли к пригорку, каменистым крошевом поднимающемуся к путям.       — Думала, ты будешь как-то задорнее сопротивляться, — заметила Сириэль, приподнимая подол юбки и карабкаясь осторожными шагами. Сириус следил за её ногами и, естественно, ничего не говорил. Но в глазах задумчивость.       Добравшись до кассы, Сириэль приобрела билет. Сириус глядел в сторону замка, теряющего очертания в тумане. В таком виде он больше походил на полуразрушенный могильный камень на фоне маленького холма-Хогсмида. Зимние деревья — засохшие траурные цветы.       Ещё несколько минут они провели у маленького ларька с закусками и кофе. Так ни на что и не уговорив себя из-за отсутствия аппетита, Сириэль отошла к краю платформы, ожидая, когда поезд выберется из крытого красным шифером депо.       — Помыть бы тебя… — пробормотала, разглядывая слипшуюся шерсть анимага, вертящегося под ногами.       Он не то хрюкнул, не то усмехнулся. Или выразил недовольство.       Сириэль странно себя чувствовала, разговаривая с существом, которое точно понимало речь, но ответить не могло. А если как-то реагировало, то не очень понятно. Не так уж часто Сириэль приходилось угадывать эмоции животных.       Отчасти такое общение рождало ощущение брошенности, но и опускало необходимость искать темы для беседы. Сириус вполне умел просто сидеть с поникшей головой. И ей хотелось так же. Усталость уже укрывала плечи тяжёлыми слоями шкур, клоня в сон и хандру. Ложь, которую Сириэль внушила себе некоторое время назад, растворялась в подступающей тьмой ночи.       Вздохнув, обняла себя руками, чувствуя отток сил.       Цокнули псиные когти, и что-то боднуло колено. Она посмотрела вниз. Пёс вылупился на неё с заметным беспокойством и вопросом, вяло повиливая хвостом. Затем указал мордой в сторону. Оглянувшись, Сириэль заметила скамью.       — О, нет. Сяду и больше не встану. Лучше дождусь поезда. — И отвернулась обратно к рельсам.       Пёс проскулил. Обошёл с другого боку. Вернулся назад. Подвыл ещё раз, требуя внимания. Сириэль закрыла глаза и поджала губы, моля поезд прибыть поскорее. Сжала плечи крепче.       — Р-рав!       — Ну что тебе? — вспыхнула она на возмутителя внутренних терзаний.       Высунув язык, будто ему требовалось больше воздуха, он завилял хвостом активнее. Сириэль ничего не понимала.       Плотным кольцом Сириус попытался обойти её, прижимаясь к ногам.       — Не трись об меня, — отшатнулась Сириэль, — я же сказала, что тебе требуется душ. Ещё хоть раз приблизишься, и я выстрелю в тебя Скуржем, — предупреждающе вытащила палочку, пригрозив играючи.       Он удивлённо склонил голову набок, приподняв одно ухо.       — Хотела пошутить про то, что ты типа призрак прошлого, — объяснила Сириэль выбор именно этого чистящего заклинания.       Пёс насмешливо профырчал и ещё раз мотнул головой в сторону скамьи.       — Ох ладно. — Убрав палочку, Сириэль лениво добрела и плюхнулась на оледенелые доски. А анимаг тут же взгромоздил голову ей на колени. И довольно завилял хвостом.       — В этом был твой план? Голову тяжело держать? Больно умный, м?       Выразительно указав взглядом на её замершую в воздухе руку, Сириус помотал лохматой головой, устраиваясь удобнее.       Сириэль неуверенно положила руку на его голову.       — У тебя чесалось, что ли? — всё пыталась понять ход его мыслей. Почухала за мягким ухом. — С такого ракурса ты даже как будто безобидный, знаешь? А не жуткий грим, — Сириэль отвернулась к размытому образу замка. Сердце сжималось от мыслей о сегодняшнем дне. Но было и облегчение — завтра она никого не увидит.       Не испытывая особого удовольствия от поглаживания черепушки под тонким слоем кожи и грязной шерсти, Сириэль заметила прибытие поезда, только когда Сириус одёрнул её.       Скинув дублёнку, она с громким стоном повалилась на мягкий диван и упёрлась выпрямленными ногами в стену. Дверь в купе уже была закрыта и зачарована звукоизолирующим заклинанием, и Сириус, обернувшись человеком, ещё и окно зашторил.       — Что с тобой сегодня? Так побледнела, я испугался, что ты отрубишься и на рельсы упадёшь, — пояснил он, присаживаясь на диванчик напротив. — Нет такого горя, как горе, которое не говорит.       — О-о, начинаю понимать, почему МакГонагалл настояла на тебе в качестве наказания для меня, — простонала Сириэль, потирая глаза.       Раздался лающий смех.       — Минерва всегда говорила, что я настоящее наказание, — продолжал посмеиваться Сириус. — За что же тебя так?       Сириэль промычала и, оттолкнувшись каблуком от стены, села повыше, подложив под спину свёрнутую дублёнку. Оценила Сириуса взглядом. Выглядел исхудалым. Не так сильно, как в начале лета, но и до конца августа его вес теперь не дотягивал. Кожа не столь бледна. Хотя, возможно, это мороз.       Задумавшись о внешности, Сириэль вспомнила про зелье, вытащила из кармана уменьшенный пузырёк и передала Сириусу.       — Оборотное.       — Какая предусмотрительная непосредственность, — пробормотал Сириус, внимательно глядя на пузырёк. — В его стиле. Но ты не отвлекай меня от вопроса.       Сириэль взвешивала, насколько вообще приемлемо рассказывать правду в принципе, так ещё и конкретно Сириусу, если его отношения со Снейпом такие натянутые. С другой стороны, зачем что-то скрывать от него? Блэк ей никто, захочет злиться — пусть, она просто посадит его под арест на Гриммо и уйдёт гулять одна. Ну или не уйдёт, но хотя бы засядет в его домашней библиотеке и отоспится спокойно. Без переживаний о том, что в любой момент может вломиться Игорь.       Поезд тронулся. Сириэль устало вздохнула и, подперев щёку кулаком, выглянула за оконную шторку. Серые лесные массивы медленной волной гусеницы изогнулись под темнеющим горизонтом.       — Близнецы Уизли запустили в меня бомбочку с целующимся зельем.       — Охо-хо-хо! Так понимаю, отхватили они за это сполна, — злорадно усмехнулся Сириус, заставив Сириэль удивиться.       — Пожалуй, я даже слегка перегнула палку, когда перехватила улепётывающего Фрэда лассо.       Сириус откровенно взорвался гоготом.       — Лассо?! Как в маггловских ковбойских боевиках? — восторженно уставился он, прихлопнув по коленям.       — Ковбойских? Боевиках?       — О, надо будет тебе показать, — загорелся он предвкушением. — Вполне вероятно, что понравится. Боевик — это жанр фильма, боевой, очевидно. Ковбои — это пастухи-охранники на Диком Западе США. У них лошади, оружие и крутость. И… лассо. Которым они ловко пленяют бандитов и коров. Атмосфера южных прерий, величественной свободы и долга не слова, а дела жизни.       Сириэль смутилась ещё сильнее. Беззаботность его реакции в приятном смысле била по сердцу. Но тем не менее странно было видеть такую реакцию в обществе, которое демонстрировало куда более гуманные ценности.       — Я наставила ему ссадин, протащив по полу. Гордиться нечем…       — Ой, брось! — отмахнулся Сириус. — Помфри и не с таким справлялась, поверь. Тем более это подростки — и без неё зажило бы за пару дней. А кого ты «любовью» осыпала?       По горлу прокатился приступ тошноты. Прижав кулак к губам, Сириэль пробурчала сквозь зубы:       — Снейп.       — Еба-ать… — Сириус шлёпнулся гримасой отвращения в ладони. — Сочувствую. Правда.       Сириэль подавилась изумлением и спустила ноги на пол.       — Ты не злишься?       — А на что? Ты же не виновата. Я бы не стал на себя злиться, если б на меня дурман наслали, заставив целовать Нюниуса. Фу…       Поджав губы, Сириэль почувствовала, как в горле помимо тошноты появился колкий ком сожалений. Импульс боли ударил в лёгкие, подрезав вздох.       — Это было лишь целующееся зелье, но я… именно я пошла дальше… — грудь сжало огненными обручами, глаза защипало. Со скрюченной спиной Сириэль упёрлась локтями в колени. — Я усугубила ситуацию, я протолкнула язык в его омерзительный рот… который столько раз меня оскорблял. Именно я всё ухудшила… полезла пальцами под его узкий воротник. Не зелье, а мой характер, моя наглость, пошлость… — пропущенный вздох, и по щекам покатились слёзы, а губы затряслись от гнева и скручивающей живот боли. — Я ужасна. Я виновата. Все вечно мной недовольны, вечно злятся…       Сириэль начала захлёбываться слезами, горло жгло, как соль — открытую рану. Сириус в напряжённом жесте поднял плечи, словно от неожиданности, словно оно и ему больно делало.       — Я не хотела касаться его, я не хотела, чтобы он лез в мою жизнь. Ему плевать на мои чувства, всем плевать, но они всё равно продолжают рыться во мне, будто я лишь лягушка с распоротым животом. Выдумывают что-то, влезают, а я их не звала! А когда не находят, что хотели, обвиняют меня! Что они ищут? Что им нужно? И причём здесь я?! Боже, я так устала! — равновесие растворилось, когда она завалилась вперёд, пытаясь спрятать лицо в ладонях. Ничего не видела и не хотела видеть.       Но об пол не ударилась — Сириус успел подхватить. Спустившись с ней на пол, прижал к себе, поглаживая по голове. Почувствовав себя от этого ещё более беспомощной и жалкой, Сириэль зашлась в рыданиях.       — Я будто инородное тело… будто Хогвартс хочет извергнуть меня из себя, как занозу… Я мешаю, я лишняя здесь, — вжимаясь в острую плечевую костью Сириуса, выла Сириэль. — Прости, прости, что использую тебя… так.       — Ты не используешь, — он сжал её плечи, — просто сорвалась. Так бывает, когда много держишь в себе. У Ремуса бывало так.       — Не сравнивай меня с ним! — в мгновенной вспышке гнева замотала головой, но прижалась сильнее. Её с самого лета так не обнимали. Зимние каникулы пролетели слишком быстро и болезненно.       — В любом случае ты не виновата. Тебе это внушили. Мне мать подобное пыталась насадить. Я понимаю, о чём говорю, прошу, поверь и не рви себе душу, — продолжая успокаивающе бормотать, растирал плечи. — Ты сейчас просто нагнетаешь, накрутила себя. Все действия, чувства кажутся чрезмерными из-за постоянных придирок, ты ещё и в чужой среде без единого знакомого. А нет, с одним знакомым, из-за которого ты в Рождество выглядела как семь раз пережёванный труп. Всё это слиплось дерьмом гиппогрифа, и у тебя, конечно, не получается холодно оценить ситуацию. А Нюник благодарен должен быть — такая красотка поцеловала, — ободряюще хохотнув, Сириус встряхнул за плечи.       Хоть лихорадочный смешок и вырвался, Сириэль, продолжая всхлипывать, сильнее вцепилась в его одежду, не желая показывать лицо, которое, конечно, сейчас красивым можно было назвать только в шутку.       — Он сам бы ни за что в жизни такую не заполучил. А Каркаров просто ублюдок, измучил тебя. Кто ещё тебя обижал?       — МакГонагалл, — шмыгнув носом, просипела Сириэль ему в грудь.       — О, ну она… хулиганка. Чопорная м-м… гриффиндорофилка. Забей на неё, — шутил он, растиранием разгоняя дрожь в сгорбленной спине. Ни одного серьёзного оскорбления к МакГонагалл, всё припорошено любовью. — Как приедем с тобой, да как напьёмся. Станет полегче.       Помолчав некоторое время, Сириус заговорил тише.       — Я тоже чувствую себя лишним. В этом мире, в этом времени… бесповоротно опоздал. Я не знаю, как… как нагнать всё это. Кажется, бегу, но все… так невозможно далеки. На мне всё ещё лежит ответственность крёстного, но я не знаю, как я могу помочь, как реализоваться. Поезд уже давно сошёл с перрона, а я даже не могу понять, по какому из сотни путей он уехал. — Сириус крепче стиснул объятья. Сириэль растерянно скользнула руками по его спине, прислушиваясь к его дрожащему дыханию. — Я не знаю, как себе помочь, так что тебе я помочь тем более не смогу. Обычно психотерапевтом был Ремус… или Лили, она была хороша, а я… мало думал о подобном.       Сириэль вздрогнула от удивления.       — Я… я тоже мало думала о таком. Мой друг… — вспоминать о Михае всё равно что воздух ловить — бессмысленно разочаровывающе. — Друг занимался чем-то вроде этих философских размышлений. Я просто делала.       Без нажима тёплая ладонь погладила ей затылок.       Глаза болели, кожу на щеках стянуло, в груди всё ещё пекло, а от Сириуса и вовсе воняло сточной жизнью дворовой псины. Но уже и без алкоголя стало легче.