Вопрос сторон

      Два ведьмака стояли на коленях, опираясь друг на друга, как хрупкий карточный домик. Вцепившись в рукоять меча, до основания утонувшего в чужой плоти, лишь один подавал тревожные признаки жизни. Матей били редкие конвульсии. Чёрные глаза, не моргая, глядели в глубокое пространство звёздного неба, отражая его далёкий холодный свет, а приоткрытый рот замер в немом крике.       Она безвольно выпустила меч, лишь Северус слегка коснулся её плеча. Ноги подогнулись, она начала падать назад, а за ней накренилось и грузное тело мертвеца. Северус еле успел оттащить её. Уже из рухнувшего тела он вытащил её оружие, спрятал в ножны и, приобняв, перенёс заготовленным порталом домой. В Паучий тупик.       Их выкинуло в спальню на втором этаже старого строения, принадлежавшего ныне немногочисленному семейству Снейпа.       Удар об пол заставил Матей выпасть из оцепенения. Бессознательно выдернула из живота чужой кинжал, наверняка мешавший режущей болью от каждого движения.       Северус на коленях согнулся над ней, пытаясь отнять её руку от живота, чтобы понять глубину проблемы. Но она вся рефлекторно сжалась, скорчившись на полу, зажмурилась.       Так оставлять нельзя — сквозняки, пыль, крысы. Предприняв неудачную попытку поднять её своими силами, он перешёл на магию и перетянул на кровать, что была в двух шагах. Не слишком это приличным считалось — таскать магией человека в сознании, но Матей весила, наверное, фунтов сто семьдесят и ничуть не помогала.       Оказавшись на спине, Матей разогнулась под тяжестью гравитации. Из-за зубов вырвалось сдавленное рычание.       Рваная одежда мешала доступу к ране, мешала лечить. Северус расстегнул ремни ножен, стянул с неё стальные мелко сегментированные, как чешуя, наплечники, кожаный жилет, задрал рубашку, пропитавшуюся кровью. Разрезал заклинанием бельевую майку, открывая рану, плюющуюся кровью.       Матей тяжело дышала, хватая ртом воздух, будто тонула. Вероятно, от воздействия её эликсиров-усилителей. Он видел, как она колебалась, прежде чем выпить второй пузырёк. Её кожа всё ещё была болезненно серой, почерневшие вены паутиной расползлись от глаз по всему лицу.       Северус принялся за рану. Заклинания мало, да и не так они у него хороши, а безоар могли некорректно сработать с ведьмачьим эликсиром — неизвестным рецептом. Из чего сделано то, что одновременно травило и усиливало организм?       Ухудшало всё ещё то, что она почему-то была в сознании и даже порой вполне осознанно следила за ним. Сложно работать в такой ситуации с чем-то, требующим точности.       — Акцио слёзы феникса, — ткнул палочкой в припрятанное в жилете портмоне. Матей частенько пихала туда всё что ни попадя.       Пузырёк впрыгнул ему в руку.       — Йор... гун, — всё выдыхала она, оставляя кровавые отпечатки рук на пожелтевшем от времени постельном белье.       Однажды выторгованный ингредиент по капле проник в рану. Она его сожрёт, когда узнает.       Не знал, через сколько затих её скулёж. К тому моменту у Северуса кончились силы и идеи, что из зелий дать. Уже заставил выпить крововосполняющее, зелье от инфекций и безоар. Надеялся, что то, как она вцепилась в одеяло, не окажется мёртвой хваткой. Заснул тоже в бессознательном изнеможении в кресле, от которого, в отличие от копии в учительской, не фонило инородностью.       Предутренний мандраж, заставляющий готовиться к урокам, пробудил Северуса. За окном ещё темно. Часы на комоде показывали без пяти шесть. Запутанная в покрывале Матей нервно подрагивала, но дышала куда спокойнее. Кожа порозовела, но румянец ещё не вернулся. А ещё, кажется, поседела сильнее.       Северус перевернул её на спину, чтобы осмотреть рану. Матей лежала во внушительном пятне крови. Повязка смялась из-за сна на боку. Тонкая рана, уже не смертельная, припорошённая после слёз простым бадьяном, не кровоточила, только сукровица выделялась — нужно промыть. И снова дать крововосполняющее зелье.       Когда с зельем было покончено, Северус повернул несколько кранов в котельной, чтобы открыть доступ к воде. Заклинанием привёл ванную и банные принадлежности в порядок и, вооружившись тазиком с водой и марлей, вернулся в спальню. Скоро нужно ехать в Хогвартс. Придётся её расталкивать или оставлять тут. Ну уж нет. Пусть собирает себя в кучу и едет с ним.       Но стоило ему взглянуть на кровать, как чуть не выронил таз. Матей уставилась в потолок уже не чёрными глазами, а своими ореховыми. Не такими пугающими. Обрывки одежды едва прикрывали бюст, утянутый лифом. Съёжилась, обхватив себя за плечи, у носа клубился выдыхаемый воздух.       — Надо промыть и заново обработать рану. Я могу сделать это самостоятельно, но ванна тоже готова к эксплуатации, — тихо проговорил он. — Вы сможете дойти?       Лениво моргнув тяжёлыми веками, Матей смотрела на него снизу вверх. Даже так её полуэфирный взгляд легче не казался. Сердилась?       — Меня не интересует ваше тело.       — Думаете, меня это волнует? — в самом деле сердилась Сириэль. Он вновь потоптался в её голове. В самом постыдном воспоминании. Теперь, как ни оголяйся, хуже ощутить себя уже невозможно.       Сипя и фыркая от пыли, скопленной бахромой мрачного балдахина, она села, держась за высокую ножку кровати. Проверила рану, приподняв край вымокшей рубахи и придавив левую грудь, чтобы увидеть рёбра. Вздрогнув, Снейп отвернулся.       — Меня больше волнует, от чего она так быстро затянулась. Навряд ли благодаря ведьмачьей регенерации, тем более неполного перехода, а значит…       — Слёзы феникса, — предвосхитил вопрос Снейп.       — Ещё остались?       — Половина.       Раздражённо цыкнув, она медленно поднялась, спешить нельзя и некуда. Это у Снейпа уроки.       Обратно из ванной до спальни Сириэль шла быстрее. Удовлетворившись видом подлеченной раны, было уже не так тревожно двигаться. Таща вперёд тело, залитое свинцовой усталостью, ноги оказали верную службу. В отличие от нервной системы и гордыни.       — Что ж, по крайней мере, мы забрали артефакт, — сказала она, неловко присев на стул, обитый потёртой полосатой тканью. — Какая-то ебланская жестяная коробка, если я правильно запомнила. Можете даже не показывать, не хочу её видеть.       — Забрали… Но какой ценой, — тихо пробормотал Снейп, из-за плеча глядя в замутнённое пылью и грязью окно у рабочего стола, забитого пергаментами, как осколками скорлупок, и утыканного растрёпанными перьями, как разорённое гнездо.       Сириэль поправила рубашку, сбившуюся от кривоватого Репаро и как накрахмаленную от очищающего. За сдержанностью Снейпа заметно притаился невротический всплеск.       — Что с вампиршей?       — Мертва.       Интересно, кто её подослал. Распределил противников ведьмак, но с куда большей вероятностью наёмником был он. С чего бы ведьмаку нанимать вампиршу? Но и обратное почти за гранью понимания. Заставить ведьмака вот так работать на тварь... Это чертовски много денег нужно. Возможно, большой куш вскружил ему голову — дал ей дополнительную фору.       — А ведьмак?       — Тоже.       Отлично. Не придётся полжизни оглядываться, если бы он мстительным оказался. Главное, чтобы он не оказался членом ведьмачей школы или гражданином Турции, убийство таких гладко с юридической точки зрения не проходит.       Пегас мёртв. Вот это пиздец. И всё же это лишь деньги, а не человеческая жизнь. Да и это был пегас деда. Его это не сдержит от приключений на зад, но, возможно, не уведёт от дома так далеко, как уводит обычно. Что повысит шансы найти его труп.       — Пока, можно сказать, цена небольшая, — отмерила Сириэль.       И она получила куда больше галочки напротив выполненного задания — ценнейший опыт, любопытную информацию, захватывающую историю. А убийство ведьмака добавит её словам вес в спорах с другими ведьмаками.       Сириэль осеклась. Гордыня и завела её в смертельно-опасную ситуацию — положилась на авось. Отец будет недоволен. «А деду зайдёт», — поддержала саму себя.       — Вы чуть не погибли, — огрызнулся вдруг Снейп. — Видели бы вы себя вчера. Бледны… как костяная мука. Если для вас жизнь стоит так мало, то не понимаю, отчего вы вообще начали защищать мальчишку Поттера. Или меня.       — Так это и работает, — развела руками Сириэль. — Рискуешь и учишься. Или дохнешь.       Результат говорил сам за себя — где-то она поступила верно. «Надавила на чувство вины», — подсказало подсознание голосом Игоря.       Руки в крови. И их алые следы на снегу талыми колодцами пятипалой боли.       Сириэль тряхнула головой, отгоняя навязчивые тревоги о смерти близких. Но концу своей жизни нашла более философский подход.       — Риск — это глупость, самонадеянность и безответственность, — безапелляционно отсёк Снейп.       — Риск — это когда не сидишь сложа руки, думая, что всё придёт само. Не придёт. Нужно брать самому, — Сириэль в замахе сжала кулак, как приз схватила.       Взгляд Снейпа на мгновение прошило, как трезубцем из ненависти, страха и неверия, но уже в следующую секунд он вместе с голосом обледенел:       — Значит, вы глупее, чем кажется. И однажды вы ошибётесь, но жалеть будет поздно.       Усмехнувшись, Сириэль покачала головой.       — Не ошибается тот, кто ничего не делает. — И прежде, чем Снейп открыл рот, Сириэль увела мысль, чтобы закрепить за собой последнее слово: — А что бы мир потерял, если б я умерла? Очередного ведьмака? Кто-то помнит хоть одного со всей истории? Мы наёмники, мы нужны, пока дышим.       — У вас, кажется, была семья. Им плевать на вас?       — Хо-хо! Уж кто-кто, а они без меня не потеряются, — надменно улыбнулась она.       — Ваш отец говорил что-то о старости.       — Он вам напиздел. Не хотел работать с Дамблдором. А мне работа нужна.       Снейп яростно прищурился на неё, кажется, зажав за зубами колкость. В странном смешении чувств оглянулся на развороченную после ночных ужасов кровать.       — То, что случилось там, — вкрадчиво начал заново, — в прошлом…       Всеми силами отстраняясь, Сириэль поёрзала на стуле в поиске положения, при котором рана болела бы меньше. Лучше бы, наверное, замереть.       — Ваш брат…       — Чудом, но жив, — резко отсекла тему. — Скачет галопом в прямом и переносном смысле. А что у вас? Не думала, что всё так банально.       — Банально? — нахмурился он в непонимании.       — Детские обиды, — бросила небрежно, осматривая захудалую комнату. Немногим более обжитая, чем у Блэка. Света и книг больше, лоска в вещах и декоре меньше.       — Это не просто детские обиды, — в резкой угрозе Снейп приблизился и навис. — Можете оглянуться на свою историю с Игорем. Послужит вам отличной иллюстрацией к тому, как из-за парочки неудачных слов люди готовы всё бросить.       Мгновенно обернувшись к нему, Сириэль подобралась и свела плечи. Ранил глубже, чем клинком под рёбра. Достал до кровоточащего сердца с одного удара. Там ещё ничего не зажило и никакие слёзы не помогут.       — Да, я бросила, предала, хотя клялась в другом. Но что делал он? Был ли благодарен? Ценил ли? Или только пользовался моим воистину безумным терпением?       — Если что и безумно, так это ваша алчность, которой нужна благодарность за клятву. Не оправдывайте своё бесчестье его дурным характером.       — Дурным характером?! — сотрясаясь от гнева, она подорвалась со стула. Снейп отступил. — Это у вас дурной характер. А у Игоря под кожей монстр. Я видела!       — А я слушал его! Из-за вашего побега его был вынужден слушать именно я, — ткнул пальцем себе в грудь. На лице всё сильнее проступала непримиримость. — Его страхи, обиды, разочарования…       — О да, не знаю даже, чего у Игоря больше. Страхов или денег, — саркастично усмехнулась Сириэль, откачнувшись от нагнувшего голову Снейпа, будто к броску готовился.       — Как бы ваши детские обиды ни желали лепить из него монстра, он обычный человек. Просто ошибся.       Они стояли близко, но каждый выставил вперёд плечо ведущей руки, как на дуэли. В ушах Сириэль бомбили барабанные удары сердца.       Просто ошибся. Просто ошибся. Просто ошибся.       — Значит, и я просто ошиблась, когда давала клятву. Подумаешь, просто ошибка. Все их совершают. Уж простите мне её великодушно. Вы ведь это умеете? — насмешкой. Маленькой, как раковая клетка. — Просто прощать. Всё так пиздецки просто.       Их тяжёлое дыхание парило клубами в стылом воздухе промёрзшего дома, напряжение тел грозилось сорваться в битву. Сириэль не желала с ним сражаться, говорить и тем более залезать в голову. Это её клятва, и только она могла стыдить себя за нарушение.       — Нельзя только брать, даже если кажется, что ничего дать не можете. Кажется? Креститесь, потому что это было лишь нежеланием стараться, — указывала пальцем в пол. Рана ныла, саднила и снова кровоточила.       — Видимо, мне надо было бросить вас там, истекать кровью.       Отступив, Сириэль развела руками.       — Видимо-невидимо… Вы там, где вы есть. Уже ничего не поправить. И это не хорошо и не плохо.       — И вы ничего не хотели бы изменить? — Снейп отступил от гнева и от неё. Отвернулся, как и она, подставив спину.       Отчасти она понимала его — приятно, когда спасают в самый сложный момент жизни. У всех есть моменты, от которых хотелось бы избавиться. Моменты, которые иногда прокручивают в памяти, и все думают над тем, а что, если… А как лучше?       — Нет. Случай с братом послужил уроком, который и сделал меня мной. А это можно счесть за победу, — вне сомнений. — Так к чему это «а что, если»?       Снейп молчал. Обернувшись, Сириэль застала его сгорбленного, угловатого, щуплого, невротично перебирающего пальцы сведённых у живота рук, бездумно глядящего в зеркало, подвешенное к створке шкафа. Не поднимал глаз выше тугого ворота чёрной мантии. Дышал и чуть шевелил губами так, будто всё выговаривал какие-то слова кому-то по ту сторону.       — Нужно собираться, — позвала она.       Но Снейп не откликнулся.

***

      До вокзала добрались на «Ночном Рыцаре». На выходе Сириэль вывернуло вчерашней вяленой кониной. Снейп попытался подтянуть её за локоть, но она отмахнулась. Прикосновения его — раздражающая навязчивость, фоном отдающая потерей пегаса. Да и вроде после прочищения желудка полегчало.       От Хогсмида идти с той скоростью, что она могла себе сейчас позволить, было скучно и муторно. Меч оттягивал плечо, ноющей болью дозываясь до бока и раскрываясь там резью. Снейп неохотно выдерживал её темп, плыл рядом и портил настроение своей кладбищенской аурой крестнесущего.       Рубашка Сириэль была плохо подшита, швы неприятно почёсывали, в них поддувало, и от сбитого объёма крови холодило руки, вылезающие из-под кожаного жилета. Так ощущался первый рабочий день после праздников.       Когда они вышли на главную улицу, влившись в редкий поток вернувшихся с каникул школьников, что спешили от вокзала с ночного рейса, Сириэль уловила крик знакомого голоса. Хотя ещё не была уверена, рада ли видеть его.       — Мисс Матей! — нёсся к ней Флинт с довольной мордой. Свеженько выглядел. Уже раздражал. — Профессор Снейп, — заметив её спутника, он охладил пыл, замедлился и чинно кивнул.       Оставив это без реакции, Снейп обернулся сразу к Сириэль.       — Думаю, теперь я волен оставить вас. К Дамблдору можете не подниматься, — отчеканил он с привычной холодностью. Сириэль смотрела на него без эмоций. — Займитесь тем, о чём я вам говорил, — будто невзначай повёл плечом в сторону Флинта.       Когда реакции вновь не последовало, он отдёрнулся и стремительно ушёл.       — Как вы так быстро в немилость попали? Время ещё только без двадцати девять, — Флинт взглянул с таким уважением, будто она рекорд какой поставила.       Сириэль медленно двинулась вперёд.       — Благими намерениями вымощена дорога в ад.       — Там вроде дальше: а благими делами — в рай, — заметил он не без мальчишеской гордости.       — Минус десять баллов Слизерину за то, что кое-кто умничал, — содрала Сириэль первые баллы, даже не глядя на закатившего глаза Флинта. В этот момент прихватило бок, и уже не до его разочарований несправедливости мира.       Чуть не зашипев, Сириэль снова остановилась. Уперев руку в бедро, пытаясь оттянуть кожу, чтобы болело как-нибудь по-другому. Выдохнула сквозь зубы. Флинт остановился тоже, но на её потуги старался смотреть не слишком обеспокоенно. Похоже, догадался, что прилетит и за это.       — На вот, — сняла с себя ножны с мечом, протянула удивлённому слизеринцу.       Восхищённо глядя на настоящий меч, он, сияющий от счастья, подхватил его и уже, к счастью Сириэль, больше не мучил её дерьмовое настроение.       Пока шли дальше, он рассказал про свои скромные каникулы с отцом, про планы на дальнейшую жизнь, которую хотел связать с квиддичем, и про то, как скучал по школьному турниру, а этот новый ему вообще не нравился.       Сириэль поддакнула — Турнир нравился ей даже меньше, чем в сентябре.       — А ещё с этого полугодия, из-за моих повторных экзаменов, капитаном команды назначили Грэхэма Монтегю, — от досады Флинт практически прорычал незнакомое Сириэль имя. — Этот тупой увалень взял загонщиками Гойла и Крэбба вместо Люциана и Деррека. Он вообще не понимает, что такое управление людьми. Что толку с грубой игры, если он со своими сладиться не может? Не раз наезжал на Эмму, она у нас на замене, — пояснил так, будто кто-то спросил, хотя Сириэль было всё равно на температурный режим сборной Слизерина. Или какой-либо другой. — Даже стукнул её один раз мячом на потайной тренировке. Девчонку ударил! Жалкий идиот.       На несколько минут повисла хрустящая снегом под шагами тишина.       — Команда рушится на моих глазах, а я даже сделать ничего не могу. И матчей нет. И это мой последний год в Хогвартсе?       Слушавшая до этого вполуха Сириэль наконец обратила внимание на Флинта. Он смотрел на выросшие перед ними стены, возводящие к серому небу грифельные пики башен. Творожные, как из сказки, облака скрывали глиняную чешую крыш, с которых изредка сбегали ледяные клыки. Пургой взмывали снежные крендельки. Ветер гонял по школьному двору потерянную шапку, танцующую в ураганном вихре по скользкой поверхности истоптанного снега.       — Зато можно оторваться по полной, всё равно не придётся в сентябре краснеть, — придумала Сириэль для него утешение. Флинт фыркнул.       — А вы сами-то оторвались в свой последний год в Дурмстранге? — насмешливая интонация вопроса предполагала отрицательный ответ.       — Хах, тушé. Я была тише воды, ниже травы в свой последний год.       Вдруг выразив удивлённое «оу», Флинт посмотрел с большей вдумчивостью.       — Кажется, в этом году я тоже тише обычного, — проговорил он, уставившись под скользящие ноги. — И ни в один год я столько не читал и не писал.       — Вы бросили своё имя в Кубок Огня. Тихим поступком это не назовёшь, — с похвалой хлопнула его по плечу. Флинт улыбнулся, не поднимая взгляда. — Мне вот даже Снейп пожаловался на вас, мистер Флинт.       — В плане? — нахмурился он.       — Да мне пофигу. Я не уточняла, — Сириэль отмахнулась с таким объёмом безразличия, чтобы и у Флинта не оставалось желания углубляться в проблемы декана. — Что-то про недостойное поведение на балу или после…       Сириэль обстучала сапоги на входе в коридоры Хогвартса, заставив Флинта задержаться. Взгляд его бездумно замер за её спиной.       — А почему он вам пожаловался? — неожиданно, казалось, даже для себя спросил он, но тут же состроил лицо «а я так и хотел».       Возникло желание сказать правду, но Сириэль придержала его за зубами. Снаружи осталась лишь очередная отмашка. Уже даже без слов, чтобы не напрягаться с враньём. Не стоило быть до конца честной с учениками. Да с кем бы то ни было.

***

      Игорь прибыл в поместье Матей под конец каникул — догадывался об Испытаниях травами. Не хотел попадаться под её раздражение. Да и она не из тех, кто любил нежданные визиты. Не говоря уж о том, откровенном, что и встретить он надеялся не совсем её.       — Игорь? — удивился Арне, открыв входную дверь. Он смотрел сверху вниз, не спускался к нему и только ждал подтверждения, в руке сжал меч.       — Крёстная твоей дочки была трусливой сукой.       Арне убрал меч. Даже не среагировал на обнажённую правду, на знание, которое Игорь настаивал в себе слишком давно. Ждал подходящего момента, чтобы продавить. Но Арне… ему будто было плевать на правду или ложь. Плевать на то, сколько и от кого он утаивал. Жил вне понятий, вне рассуждений и внушений.       — Давно не виделись. Ты стабилен, как снег на голову. Зачем пришёл?       Не Арне. Стена.       — Я к твоей дочери, — Игорь шагнул на первую ступень и протянул руку, пытаясь сработать на другом приёме. — Она дома? — мельком кинул взгляд ему за спину, не смея подниматься к нему на порог, продолжая смотреть снизу вверх.       Но, когда Арне сложил руки на широкой груди, не ответив на рукопожатие, Игорь спрятал свою ладонь у груди, под клочковатый мех шубы. Сжал там кулак.       Ничего не решено.       И Сириэль ничего не сказала отцу — яркий признак, лицо Игоря не разбито в мясо. Отбивалась от стаи, значит. Значит, есть и шанс.       — Писала, что в Британии и до конца года уже не вернётся. — С подозрением Арне присмотрелся к нежеланному гостю: — Она опять задела тебя чем-то? Пора бы перестать обижаться на женщин, — он прикрыл дверь — прикрыл соблазн заглядывать в его гнездо. Без всякого напряжения горд и несгибаем.       Висок начало жечь, как клеймом — где-то подсматривала Далия.       — Ты её знаешь, это тяжёлый человек, едва ли женщина…       — Заткнись.       Вот так просто. И Игорь заткнулся. Но оно рвалось, всё равно рвалось изнутри, всё равно...       — И ты знаешь, она сама порой нарывается только ради того, чтобы побороться. Вся в твоего отца, — пришибленно улыбнулся Игорь, пригнул голову, отступил назад в снег по колено, как в цемент, потому что Арне так прищурился… По шее прокатился пот. Это родео. И Игорю всё не удавалось… ничего не удавалось, как об скалу бился взбудораженным морем.       Пальцем указал себе за спину, на последнее, что он мог, чтобы вернуть себе то, что собственноручно воспитал, а оно теперь смотрит сверху вниз.       Арне кивнул, призывая пояснить. Конечно, он уже приметил вороного крылатого жеребца, обсидианом выделялся на фоне снежных шапок елей.       — Это ей. Плата. Она помогла кое-что провернуть в Хогвартсе.       Не пытался выдумать что-то особенное, ибо мало что могло оправдать столь дорогой подарок. Всё, кроме правды, прозвучит неубедительно. А правду говорить не хотелось.       Они оба это понимали.       Арне смотрел неотрывно. Желваки шевельнулись под кожей более бледной, чем у его дочери. Игорь боролся с паникой в горле, с шумом мыслей, с тремором рук, с клокотом сердца, как с подбитой чайкой. Боролся с желанием втянуть голову в плечи. Как в детстве. Как под взглядом отца.       — Примешь?       — Коня да. Это всё, что ты хотел?       Игорь смотрел прямо. Не верил. Он дарит чуть ли не квартиру в центре Бухареста. А он просто… «Коня, блядь, да».       И оно снова рвалось наружу, маленькое и забитое. Крикливое, капризное. Требующее. То, что Игорь ненавидел более всего. Но он придавил это, как пальцем таракана — с отвращением и ужасом.       — Да.       Так неубедительно и противоестественно он никогда в жизни не врал.       Не стал больше задерживаться, а Арне — задерживать.

***

      Сириэль, допоздна засидевшись в кабинете Аластора, рассказывала про сражение с ведьмаком, когда сова влетела в класс, резко развернулась над столом и, бросив красную ношу, вылетела обратно в открытое окно.       Аластор взволнованно посмотрел на Сириэль, та, зная взрывоопасные последствия громковещателей, поспешила открыть конверт. Не стала даже просить закрыть уши — это бессмысленно по многим причинам.       — Сири, знаешь, кто вчера заглянул на огонёк? — мягкий румынский отца не умасливал сами слова. — Каркаров. Теперь у тебя есть пегас. Мне, конечно, навешали лапшу на уши, что это за деловые заслуги, но мы же все понимаем, что это галимое враньё.       Брови Аластора высоко подпрыгнули, он посмотрел на сжавшуюся Сириэль, которая так же удивлённо смотрела на бумажный рот.       — Не уверен, что хочу знать правду, но, видимо, это необходимо. Так что, будь добра, объяснись, — его голос то нарастал тяжестью полководца, то очищался от строгости. — Ты думала, я слепой?! Не вижу, на кого ты засматриваешься? Богатые и статусные… — Сириэль явственно представила, как в этот момент он разочарованно всплеснул руками. — Господи, Сири, какая же ты порой алчная дура! — восклицание вышло удрученно-приглушенным (наверное, закрыл лицо руками).       Сириэль спрятала лицо за ладонями, копируя отцовский жест, когда тот пытался успокоиться. А письмо всё продолжало давить:       — Отец мне весь мозг выел шутками про удачно раздвинутые ноги! Требует с Далии, чтоб она наколдовала ему вагину и сиськи, чтоб он мог насосать у кого-нибудь на остров. И ему же бесполезно объяснять… Ладно, не важно. Если это правда… — Помолчал. И взорвался: — Совсем, что ли, у тебя крыша от гордыни двинулась?! Сколько я говорил тебе о сдержанности? Думаешь, я талдычу это только потому, что я твой отец? Нет. Неужели сексуальное желание так управляет тобой? И пусть даже так, но неужели в Хогсмиде не нашлось какого-нибудь глупого мальчишки? Нравятся постарше? Пускай! Но неужели не могла другого моего знакомого выбрать? Попроще! — Арне уже запинался, вместо наставника повылезало всё отцовское. — Он же старше меня! — тяжёлое дыхание подавляло подступающий срыв. — Он мне руку, чёрт возьми, протянул…       — Любовь моя, не кручинься… — замялся громковещатель мелодичной Далией и брызгами конфетти изничтожил себя.       Аластор встрепенулся на этот голос, как на нечто знакомое, но стыд Сириэль достиг такого предела, что нервная система перегорела и она отвернулась к окну.       На несколько секунд повисла тишина. Никто не шевелился.       — Ничего не понял, но звучало прямо-таки дерьмово, — высказался Аластор.       Сириэль согласно кивнула, тяжело поднялась на ноги.       — Мне нужно отойти, — сообщила буднично, хлопнув по ляжкам, пытаясь сбить градус неловкости.       Аластор палочкой смахнул со стола следы скандала в мусорное ведро.       Для Хогвартса обычное дело, что в первом часу ночи кто-то шнырял по коридорам. Часто это были одни и те же люди от Поттера до Каркарова. Даже первокурсника можно было найти где-нибудь в закоулке — всегда непонятно было: он опоздал к отбою, просто заблудился с перепугу, или каждому второму больше всех надо пройтись по ночному замку.       Поэтому через нулевой этаж до своей комнаты добраться без приключений не получилось. Через щель в приоткрытой двери кладовой зельевара Сириэль увидела, собственно, зельевара и Каркарова. Оба друг на друга сдавленно гаркали.       Сириэль поспешила на подмогу. Пока не решила, кому именно.       — …она теперь дёрганная, — недовольно отозвался Снейп на какую-то реплику Игоря.       Распахнув дверь шире, она зло на них зыркнула. Оба по инерции метнули на неё свои испепеляющие взгляды, но с узнаванием в них мелькнул и страх. Застуканы с поличным за очередным, пропахшим гнильцой, спором.       — Ещё громче покричите, — рявкнула им в тон. Параноидальные мысли настаивали на том, что речь шла о ней.       Ближе к выходу стоял Игорь, его она и выволокла за локоть, захлопнув дверь. Он отдёрнул руку.       — Из-за твоей слабохарактерности мне пришлось выслушивать домыслы, — грозно прорычал Игорь. Но склонился слишком близко — угроза получилась смазанно-любовной.       — Это я слабохарактерная?! — Сириэль тут же оттолкнула его от себя и взглянула так, что Игорь застыл. — Что ты отколол с моим отцом? — с хрипом выпалила и дёрнула его за рукав. — Какой, к хуям, пегас?!       Вырвав руку, Игорь перехватил Сириэль сзади за шею и повёл подальше от кладовой.       — Ты тоже не шуми, — попросил он спокойно, склонившись ближе.       — Объяснись, — в раздражении еле перейдя на шёпот, приказала Сириэль и отбилась от руки. Испорченной истеричкой решил выставить, умник!       — Как только окажемся не на виду.       Оказавшись в спальне, Игорь махнул рукой в сторону кровати. Переполненная возмущением Сириэль даже присесть не могла. Хватило только на то, чтобы пройти вглубь комнаты, где стены не так давили.       — Что там с твоим отцом? — Игорь напряжённо разливал багряное вино в два бокала. Собрался глушить страх перед Арне. Сириэль же почувствовала уверенность.       — Прислал мне громковещатель, — расслабив скрещенные на груди руки, она приняла бокал и машинально выпила. С терпкостью пришло осознание. Машинально.       Сириэль тут же вернула бокал.       — И что же там было? — словно бы его это не касалось. Словно его там не было. Словно то, что он сейчас протягивал ей уже вторую порцию, нормально.       Сириэль отвернулась. Не приняла.       — Могу дать посмотреть воспоминание, пересказывать желания нет.       — Как пожелаешь.       За взмахом волшебной палочки из виска потянулась тоненькая призрачно-белёсая нить воспоминания. Сириэль спешно повернулась к Игорю. Многоразовые воспоминания создавать не умела, только лёгкие копии, тени произошедшего, что вне головы жили не дольше пары секунд.       Кончик палочки прижался ко лбу Игоря, склонившего голову. На пару минут он замер, дерзкий взгляд поблек — разум погрузился внутрь себя. Когда видение чужой жизни отпустило, Игорь выпрямился. Прикладывал усилия, чтобы не оскалиться и не рассмеяться.       Со вздохом разочарования Сириэль тяжело села на привычно скрипнувшую кровать.       — Неплохой исход, как по мне. Ты остро реагируешь. Как, впрочем, и всегда, — поделился равнодушием, отпил из своего бокала и протянул ей второй.       — Конечно, с чего тебе волноваться о душевном благосостоянии моей семьи?       Опять припав к бокалу, Сириэль почувствовала тошноту. В его сладкой поверхности бликовали свечи. Кровавый свет растекался от люстры по высокому каменному потолку. Дёрнуло воспоминание — ребёнком она, смеясь, бежала по гостиной дома, шлёпая босыми ногами, перепачканными в крови Игоря. Буквально выросла на его крови. На байках отца об их путешествиях.       Слишком долго Игорь незримо был рядом. Но, в отличие от того же Долохова, которого рядом почти не было, даже сейчас язык не повернулся бы назвать Игоря семьёй.       В груди болезненно заныло. Постоянно терпеть и ненавидеть. Быть привязанной, но не доверять. Восхищаться, но не полюбить. Это невыносимо и неправильно.       — Может, хоть теперь ты изволишь написать ему? — будто между делом спросил Игорь, но растущий ведьмак внутри Сириэль слышал в голосе личный интерес.       Зажмурилась — уже и забыла, что отец попросил написать ему. А что, в самом деле, ответить? Чёртов дорогущий подарок сбивал с мысли. Как можно было очернить символ свободы и силы в попытке пленить, купить?       Поймала себя на мысли, что устала обдумывать истинную природу поступков Игоря. Его тяжёлая аура засоряла голову. Сириэль всё тёрла свои глаза, пытаясь навести себя на мысль, пока её руку не остановили.       — Отвали. — Сбросив наваждение от горячего прикосновения к оголённой коже запястья, она вышла из чужой спальни.       Несколько первых дней после каникул Сириэль проходила в повышенной рассеянности, обдумывая и взвешивая чувства. Силилась по кусочкам сшить ощущения в слова, чтобы написать отцу хоть что-то.       От углов мебели, стен и экспериментальных изобретений Уизли и шалостей Пивза её спасал Аластор, как караульный. Каркаров держался подальше. Не из тактичности, а нежелания общаться с пустотой, как у распитой колбы из-под зелья сна без сновидений. Кроме этого, было заметно, что страх всё больше поглощал его. Занимал его разум.       Снейп же использовал другую тактику — спихивал на Сириэль максимум работы. Хотя это только мешало, отказать была не в силах. Пятый день самоанализа изрядно истрепал интеллект.       На это накладывались события миссии с артефактом. Теперь Снейп отдёргивал руку, если они случайно сталкивались во время работы, садился то ближе, то дальше, и без конца хмурился. Даже если Сириэль делала что-то правильно. Хотя вернулись их чайные вечера о зельях.       Сириэль не знала, что с этим делать и стоит ли вообще лезть со своей помощью снова. Возможно, это всё усугубило бы.       Обсудить варианты действий тоже особо не с кем.       Йоргун в последний год обучения решил взяться за учёбу, хотя спортивная карьера этого особо не требовала. Но уж пусть лучше учится.       Материнскую любовь Сириэль чувствовала всегда, но понимания получала недостаточно, чтобы довериться в особо щекотливых ситуациях. Уже не говоря о том, что взгляды на эти ситуации у них частенько не совпадали.       Деда как советчика в личных делах вообще никто не воспринимал. Тонкие материи ему недоступны.       Обычно немногословный отец ждал конечный результат, а не высокопарных рассуждений — тоже мимо.       О младших детях и говорить нечего.       Аластор? Он — всё же коллега.       Сириэль снова чувствовала себя посреди бесконечно пустого поля. Свист ветра гребнем чесал блестящую траву и взлетал к чистому небу без солнца и звёзд. Никаких ориентиров. И кричать бессмысленно.       Из размышлений вывела опустившаяся на плечо рука. Снова зашумел Запретный лес, холод обхватил ноги, а снег на тренировочной площадке осторожно, не касаясь, обступил камни, которые в другие времена года ничем не выдавали магической силы.       Вырвавшись из сонливости, в которой ворочалась с раннего утра, Сириэль дёрнулась. Рука испуганно отпрыгнула.       — Здравствуйте, мистер Флинт. Уже время занятия? — рассеянно оглядела площадку. Пусто.       — Не, я просто заранее пришёл, — поспешил он успокоить, — ещё пятнадцать минут есть, думал немного размяться, а то холодно.       — А, — встрепенулась Сириэль, отгоняя опасения, что её анабиотическое состояние связано с дрёмой из-за плохого сна, а не из-за чересчур глубокой задумчивости. Это было бы меньшим из зол. — Это правильно, уважаю, — кивнула и тут же удивилась покрасневшим щекам парнишки и неловкости во взгляде, которым он скользнул к ногам.       Чего застеснялся?       Сириэль ожидала, когда он вернётся на площадку и оставит в покое её уединение за разляпистым можжевельником. Но Флинт поджимал губы, будто намереваясь сказать что-то.       — У вас что-то случилось? — выпалил наконец он. — Я знаю, это не моё дело, но у вас будто кто-то умер. В смысле, я знаю, каково это и…       — Никто не умер, — отрезала, сжав кулаки. Ещё один полез по гибели пегаса и подарку-новому. Отлично. Оно прям очень нужно сейчас.       Сириэль нахмурилась и постаралась посмотреть так, чтобы он «прочитал» мысли. Стушевавшись, Флинт тихо извинился и отошёл на площадку. Теперь всех ожидала усиленная тренировка.         Утяжелённые мечи довели всех до изнеможения. Ноя и сипя, ученики едва не уползали с площадки, потирая ушибленные места. Сожаления Сириэль не чувствовала. Не одной же ей страдать в начале семестра?       Впрочем, обычная компания из Диггори, Флинта и его подпевал, Уильямс и Рейнольдс, не позволяла себе пыхтеть и жаловаться. Они разделили с преподавательницей радость от ощущения воздушности в голове. Настроение улучшилось. Может, ей не хватало физической активности?       Через месяц — второй этап Турнира. Аластор подвалил работёнку по оказанию помощи в поиске жаброслей. Мол, когда Поттер додумается до разгадки, станет слишком поздно. Нельзя же дать мальчишке утонуть.       Предстояло добраться до дальнего края Чёрного озера, там начиналась река, где по наводке Снейпа могло находиться растение.       Сириэль выпросила у директора и деканов разрешение на вывод их подопечных в небольшой поход. Труднее всего, конечно, пришлось на переговорах с МакГонагалл. Но Сириэль удалось донести пользу такой самодеятельности. А может, подействовали слова: «Да я вам свою голову на отсечение дам — никто не умрёт».       В обмен на разрешение МакГонагалл втюхала Лонгботтома: «Мисс Матей, вам нужно развивать навык преподавания. Вы же любите трудные вызовы».       Старая кошёлка. Сириэль не стала сопротивляться — не просто же так Стебль хвалила задатки мальчика.       Не особо мучаясь неловкостью, накатала письмо Люпину. Просила подсказать, как подступиться к скромному Лонгботтому. Сделал же он что-то такое в прошлом году, что мальчишка перестал лажать на его уроках.       Люпин ответил быстро. В вечер перед выходом прилетело письмо с подробно расписанными тактиками, как лучше составлять слова в предложения рядом с застенчивыми и неуверенными в себе детьми.       Постскриптум спросил, как дела и у неё самой. Сириэль не поняла, искренним был интерес или исходил из перманентной британской вежливости. Поэтому изъяснилась коротко. О работе, кошмарном Святочном бале, мелких успехах на БЛЕСКе и ссорах с МакГонагалл. Сочла это наиболее интересным для него.       Из вежливости спросила, как и его дела. Хотя как могут быть дела у наверняка безработного оборотня?       На вылазку с класса БЛЕСКа, откуда шёл набор, захотели пойти не все. Оно и понятно, после утреннего урока, ещё и в субботу, лишние нагрузки мало кого интересовали.       Но энтузиасты нашлись. Вероника Уильямс и Райли Рейнольдс, а также Кук и Браун с Гриффиндора, Оливия Одли и Вильям Фокс с Когтеврана. Хотели пойти ещё Флинт и Диггори. И если второго без проблем удалось отговорить, намекнув на миссию во имя Поттера, то первый упёрся рогом.       Сириэль думала оставить его, чтобы он собрался с мыслями. Всю неделю, что разжёвывала ему темы по экзаменационным вопросам зелий, он витал не то что в облаках, а вообще непонятно где. В глаза смотрел, на имя откликался и выглядел так, будто ни одно слово из её рта мимо не пролетало, а спроси у него что, так сразу швах!       Она не сказала ему об этом, но, чтобы уговорить остаться, свела к опасности перегрузок. Но это сыграло злую шутку — Флинт включил самоиронию. Мол, клал он на Поттера, но без широкого кругозора он точно никогда не выпустится.       Устав спорить, Сириэль сдалась. Не гриффиндорец, за которых отвечала головой, значит, плевать. Снейп ещё и порадуется, если Флинт где-то затеряется.       Весь путь до цели Лонгботтом старался держаться рядом со «своими». Но весёлая четвёрка больше занималась друг другом или салками, время от времени капая на нервы Сириэль. Это заметили когтевранцы и принялись отвлекать шумную часть компании. Но в один момент терпение преподавательницы лопнуло.       — Все, кто не перезрелые гриффиндорцы — перекур, — указала на поваленный ствол. — Остальным отжаться пятьдесят раз, — указала на небольшой пятачок высохшей травы чуть в отдалении, ближе к ручью.       Подгоняя недовольно гудящих подростков, Сириэль бросила через плечо: «Лонгботтом за старшего!»       Флинт недовольно зыркнул на сжавшегося гриффиндорца. Когтевранцы прыснули, но быстро перетащили инициативу на себя, принявшись развлекать компанию загадками.       Как только из особо буйных был вытрясен излишек энергии, а результат закреплен потяжелевшими рюкзаками, путешествовать стало приятнее. Даже несмотря на небольшой ведьмачий коллоквиум. И хотя Сириэль тянула ответы только непосредственно со своих учеников, Лонгботтом смог вставить пару верных, когда тема касалась травологии. За что удостаивался щедрой учительской похвалы — как советовал Люпин. Когтевранцы одобрительно смотрели на маленького львёнка.       Облажавшись по всем возможным вопросам, Флинт пристал на одном из привалов, когда Сириэль отошла к ручью набрать воды для чая.       — Мэм, — позвал он, неловко спустившись с волны берега, оставшейся после усыхания реки.       Скрываясь на корточках за завалом серых стволов, давно обточенных водой с весенних разливов, Сириэль махнула рукой, призывая пригнуться и быть тише. Флинт подкрался и присел рядом. Мельком глянув на него через плечо, Сириэль указала на противоположный берег. В воде у песка словно косяк мальков плескался.       — Everetia maxiliosa pitti. На латыни, — пояснила она шёпотом. — В Румынии мы зовём их Żagnica. Забыла, как на ваш перевести. Это только мальки мигрируют. Наверное, вниз по реке загрязнение, потому что взрослые особи предпочитают мутную воду. Взрослые выглядят как здоровенные креветки под пятнадцать футов. В основном едят рыбу, но, бывает, и людей с лодок таскают.       Посмотрела на Флинта. Не дыша так, что слышалось трепыхание камыша за спиной, он пялился на неё во все глаза. Что-то в этом взгляде было не так.       — Вы опять не здесь? — щёлкнула перед его лицом пальцами. И всунула в руку чайник. — Сами просили взять с собой для расширения кругозора. Что было обещано?       Флинт опустил взгляд к её рукам на коленях. Открыл рот с выдохом. Закрыл. Снова попытка оправдаться и снова пусто. Сириэль раздражённо цыкнула. И тяжело вздохнула, вспоминая советы Ремуса. Собралась.       — Что-то мешает вам? Волнение перед экзаменами? — Не найдя отклика, подумала над другой стороной подростковой жизни, о которой Ремус предостерегал быть как можно осторожнее. — Может, переживаете за мисс Делакур? — Предположила, поскольку слышала подобный трёп среди других мальчишек. Оно понятно, Делакур красивая и проигрывающая. Кто ж останется равнодушен к принцессе в беде?       Но тут глаза Флинта разожглись неожиданно яркой злостью. Кажется, аккуратной быть не получилось. Дурацкий Ремус…       — При чём здесь она? — огрызнулся он, крепче стиснув чайник.       — Слухи, — попыталась вывернуться из ошибки воспитания.       — Какие слухи?! Я с ней даже не общался, — грудь его начала быстро вздыматься.       Тушуясь, Сириэль медленно подняла руки.       — Не кричите. Мы вдоль территории кентавров идём. Всадят вам стрелу в зад, что делать будете?       — Сдохну, видимо, — проворчал Флинт и сунул чайник в воду.       «Если что-то пошло не так — отвлеки, переключи внимание, развлеки. Чтобы ребёнок не чувствовал угрозы. Не знаю, советовать ли тебе извиниться, но в принципе тоже вариант рабочий», — подсказал отрывок длинного письма.       Не спеша, выпрямилась в полный рост, попутно достав из высокого сапога нож. Расстегнула дублёнку и, сбросив, откинула назад. И плавно, по-кошачьи, чтобы не баламутить воду, вошла в реку.       — Куда вы? — обеспокоенно шикнул Флинт.       Не отводя взгляда от добычи, Сириэль медленно погрузила руки в ледяную воду. Сонный окунь неохотно боролся с течением. Секунда — и его борьба окончилась с тихим всплеском. На ноже.       С оскалом наголо Сириэль довольная обернулась к Флинту. Дедушка развлекал так её, когда ещё совсем маленькую брал на охоту.       Но Флинт не рукоплескал и не радовался. Стоял обвявший, с опущенными плечами и накренённой головой. На лице выражение благоговения, а в глазах вселенская печаль.       «Поломанный ребёнок», — рассердилась Сириэль и зашагала к нему, внутренне кляня Ремуса. На ходу вытащила палочку и высушила рубашку, на берегу досушила кожаные штаны и сапоги. Подобрала куртку.       Оценила, насколько был собран Флинт. Ни на сколько. Он вообще будто весь растерялся по этому берегу. И чайник лежал в песке без воды.       — Воды наберите, — ткнула на него Сириэль. Что такого в убийстве рыбы? Так ужасны трепыхания несчастного создания на ноже?       Устала предположения строить. Отвернулась, и влажные на концах волосы разметались по спине. Подняв и закинув дублёнку на плечо, пошла в сторону их стоянки.       Флинт нагнал быстро, но всю пешую прогулку пялился в лесной покров.       Гриффиндорцы восхищённо подивились на рыбу, Одли покривилась и отсела подальше, Фокс её поддержал и отметил, что это негуманно. Сириэль в защиту деда высказала предположение, что когтевранцы могут умереть смертью голодных. Но Лонгботтом тоже не оценил труп на ноже, судя по позеленевшему лицу.       Быстро разделав и разделавшись с рыбой, приспособив уже жаренную под бутерброды для старших гриффиндорцев, Сириэль повела группу дальше.       К вечеру они добрались до места, которое отметил на карте Снейп. Назначив себе в помощники Лонгботтома, Сириэль поспешила прочесать с ним берег до того, как станет слишком темно. Не хотелось сбивать режим.       На когтевранцах была оставлена задача найти более подходящее для разбивки лагеря место. Флинт взял на себя ответственность постановки палатки, заверив, что делал это с отцом на чемпионате по квиддичу. А гриффиндорцы, как наиболее смелые и активные, взялись таскать из чащи хворост.       С Лонгботтомом Сириэль прошла минут десять вниз по течению, где они и обнаружили место, очень похожее на описываемое Снейпом. Небольшой излом реки со старой ивой у самой воды.       — Мисс Матей, почему вы взяли меня с собой? — осторожно спросил Лонгботтом, когда она подала ему руку, помогая спускаться по крутому склону. — Кажется, у меня ничего не получается…       — Почему вы так думаете? — с максимально возможной для себя мягкостью спросила Сириэль.       — Я отстаю, мы постоянно делаем остановки. И лес меня пугает. А другие ребята… Я лишний.       Он так тихо лепетал, что хотелось встряхнуть его. Или хотя бы фыркнуть. Но сжав зубы, Сириэль сосредотачивалась на терпении. Если ничему не учиться, то так и сдохнуть недолго. Случай с Игорем о том же говорил.       В конце концов, она даже понимала мальчишку.       — Вы не лишний. Просто неопытны. — Указала ему на более удачную для шага кочку. — Нужно его набираться, учиться. Так, со временем остановок станет меньше, уж поверьте. Я тоже не родилась сильной, одной предрасположенности мало. Вот профессор Стебль сказала, что у вас заметные успехи по её предмету. У меня в вашем возрасте не было предметов, по которым бы я так преуспевала.       Лонгботтом потупил взгляд, подавляя улыбку.       — Гербологи предпочитают экономить на тех растениях, что могут собрать сами. Если планируете заниматься этим, должны увидеть, что придётся делать.       Они вышли на узкую песчаную отмель. Одна лишь старая ива спускала к воде длинные ветви да пятачки подмёрзшего рогоза. Сириэль осмотрела открытую местность на опасность.       — А насчёт страха перед лесом… Вы же согласились на этот поход. Что-то потянуло вас. Думайте об этом. — Не почувствовав угрозы и не увидев следов или других признаков опасных тварей, Сириэль поманила гриффиндорца за собой к воде. — И делайте через страх, не стоит надеяться, что он уйдёт. Страх полезен, подсказывает, где опасность. Я частенько боюсь.       Постояв у воды и собравшись с духом, Сириэль начала приготовления. Наложила на небольшое пространство защитный купол, стянула дублёнку, собрала волосы, наложила водооталкивающие и согревающие чары, выпила зелье подводного дыхания. И нырнула.       Тёмная вода объяла тело, глухота забила уши. Сириэль время от времени забывала об этой своей особенности, доставшейся со времён экспериментального лечения в школе. Нехорошо, если на Лонгботтома каким-то чудесным образом нападут — она не услышит. Зато холод едва чувствовался и течение слабое, но ныряльщица из неё была невеликая. Конечностями пришлось работать порядочно. Глаза едва различали в мутной воде движения мелких рыб и щуплых пугливых водяных.       С люмусом она достигла песчаного дна, где низким склизким рядком жабросли танцевали усталый танец подводного течения.       Срезав столько, что в банку под резиновую прорезь крышки уже не помещалось, Сириэль поспешила всплыть.       Но Лонгботтом стоял нетронутый. Хотя метрах в пятидесяти, у начала запруды над гладким отражением воды, горела синим пара глаз. Как Сириэль показалось — никсы. Любят заманивать людей в воду.       Быстро отведя от неё взгляд, чтобы не давать Лонгботтому поводов пугаться, Сириэль спешно высушила одежду. А на его вопрос: «Как мы найдём остальных?», она кивнула в сторону — к небу поднималась тонкая струйка дыма. Лонгботтом очень обрадовался такому простому и доказательному ответу.       Назад дошли быстрее, подгоняемые удачным сбором. Шаг Сириэль облегчал ещё и побег от сражения на глазах у ребёнка, который вида дохлой рыбы-то не переносил.       Браун и Кук вскинули руки с веточками и поджаренными на них грибами к небу, приветствуя шумной кричалкой. Наверное, всех мышей в округе распугали. Но всё-таки гриффиндорцы умели поддерживать — Лонгботтом оживился.       Рейнольдс и Уильямс сдержанно, но искренне поаплодировали, когда он показал им баночку со специальным маринадом и плавающими в нём жаброслями. Их месяц нужно настаивать, чтобы был толк. Сейчас как раз было двадцать первое января — успели впритык.       Сириэль лениво села к общему костру.       Ребята чуть ли не наперебой трындели о том, кто придумал поискать грибы, кто распознал их съедобность, кто притащил небольшие брёвнышки от гнилого дерева, пристроив их под трансфигурированные подушки. Хвастались разведённым костром и подогретой в котелке едой, поставленной в одиночку палаткой.       С барского плеча Сириэль начислила каждому присутствующему по пять баллов и выдала по куску колбаски, по-тихому обделив себя. Насколько возможно «по-тихому» с пристально-то следящим за каждым её движением Флинтом.       — Захочешь в туалет — не ходи к реке, — шепнула, когда он подсел ближе. — Я знаю, вы мальчишки это любите. — Со скукой вспомнила и деда, и отца, и брата, и сокурсников в походах. Все как один гоняли к реке поутру.       Отчего-то вновь зардевшись, Флинт удивлённо вскинул брови.       — Там никса. Съест.       — А остальных вы предупредить не хотите? — подумав, прошептал он. — Или вам только на мою смерть не плевать?       Покосившись на него с вопрошающим высокомерием, Сириэль раздражённо дёрнула плечом.       — Ребята! — Дождалась прекращения смеха и разговоров. — Поодиночке не ходим, к реке тем более. Далеко от лагеря посреди ночи приключения не ищем. В туалет по двое.       — Как девчонки? — хихикнул Кук.       — Не в моей школе в туалете жил Василиск. Да и в мире, полном опасностей, ходить хотя бы по парам — здравая идея.       Уильямс и Одли гордо заулыбались.       На всякий случай напугала всех перед сном утрированными рассказами про свои летние каникулы. После ещё разок напрягла их мозги повторением зельеварения, выяснив про грядущую проверочную от Снейпа. Особое внимание уделила Брауну и Флинту, пустившись в разъяснение о том, что в рябиновое зелье входят не плоды, а кора одноимённого дерева, и что саламандру они голыми руками не поймают, потому что «она, блин, в огне живёт, им же питаясь».       Наконец дала команду «отбой».       Громыхая железными боками фляжек, Сириэль объявила ранний подъём, выгоняя подростков с тёплых мест общей палатки. Общая зарядка, поход за водой, завтрак и очередная доза баек, окончательно раскачавшая народ. Последние сборы — и вот они в пути.       — Топаем активнее, если хотим успеть к ужину, — подбадривала Сириэль сонное стадо.       Шли группами: натренированный квиддичем Флинт, регулируя дыхание, легко поспевал за размеренным шагом Сириэль, умудряясь отвечать на наводящие вопросы про укрепляющий раствор. Просил расширение кругозора? Получи, распишись.       Старшие гриффиндорцы казались неубиваемыми, скакали меньше, но шли впереди и очень уверенно перепрыгивали препятствия. Хотя некоторые проще было преодолеть, пригнувшись.       Когтевранцы придерживались правила «тише едешь — дальше будешь» — вместе с Лонгботтомом замыкали расхлябанный строй. И порой подавали сигналы о необходимости передышки. Не для себя, конечно. Лонгботтом с непривычки натёр ноги.       И хотя несчастный и запыхавшийся много раз просил прощения, Сириэль спокойно каждый раз уверяла, что в этом нет ничего страшного. Это не эстафета, а миссия, и основная задача выполнена.       — Конечно, столько есть, тяжело потом двигаться, — съязвил Флинт.       — За своим ртом следите, мистер, — шикнула Сириэль и закатила лекцию про гормональную перестройку подростковых организмов. Когтевранцы пришли в восторг, гриффиндорцы — в уныние. Флинт окончательно затих, раскрасневшись. А Лонгботтом, потупив взгляд, внимательно рассматривал в руках подсунутые ему поутру конфетки «Берти Боттс».       Ремус запомнил его любимое лакомство. Именно поэтому Сириэль следовала его советам оборотня. Учитель, который помнит, не может быть обречён.         На половине пути пришлось остановиться по другой причине — разведчики-гриффиндорцы углядели среди стволов деревьев крупного лося. Благо мозгов хватило не орать. А может, просто не испугались от незнания, что лось страшнее медведя.       Но вроде нет, присели, притихнув. Наверное, Хагрид постарался.       Приказав сесть и остальным, Сириэль оценила, с подветренной стороны ли они стоят. Да, всё в порядке.       — Палочки убрать, — жёстко обратилась она вроде как ко всем, но заметила только у Флинта, сидящего ближе всего.       Животные магию чувствуют. Или убежит прочь, или прямо на них. Кроме этого, сдуру ещё огненное заклинание кинут, смешно потом будет. Просто подождать надо, он небось водички пришёл попить, они ведь вдоль берега шли. Обходить по лесу нельзя — кентавры.       Прождали они так минут пятнадцать, в конечном счёте меч не понадобился — крупное рогатое утопло глубже в лесу.       — Территорию проверял, — пояснила Сириэль и рассказала подобный случай из своего, такого же, как их сейчас, юношества. — Тогда я была с дедушкой.       Ближе к вечеру, на подходе к замку, заметила вдалеке пару фестралов. Так как никто не среагировал, не стала делиться невидимой для большинства находкой. Спрашивать о смерти вроде и неуместно. Но Флинт сам проследил за направлением её взгляда. И по его глазам поняла — увидел.       Когда животные зашли за деревья, Флинт вытянул шею, стараясь рассмотреть чарующе-ужасных зверей. И споткнулся. Сириэль подхватила под локоть.       — Не считайте ворон.       И взгляд мимо его лица, чтобы не задеть случайно чего-нибудь, не смутить. А руку выше, к плечу. Пара коротких хлопков, и оставила его.       Конец маршрута пришёлся на площадку по БЛЕСКу. Старшие гриффиндорцы всей гурьбой понеслись к хижине Хагрида. Когтевранцы, вежливо попрощавшись и поблагодарив, отправились в замок, перешёптываясь о заметках. Флинт и Лонгботтон остались стоять, будто она их держала.       Подумав, Сириэль приказала младшему отправляться к Помфри за дезинфекцией и мазью от натёртостей. Он быстро ушёл, и Сириэль уже обернулась к юнцу, застывшему в какой-то нерешительности. Тяжело вздохнула, пытаясь понять, что с ним происходило. Он после каникул такой.       Сделала последнее, что могла без информации:       — Я могу чем-то помочь? — Приподняла бровь и иронично развела руками, обозначая, что финиш пройден и больше они ей не нужны.       Грудь Флинта вздулась, щёки напряглись, будто он готовился закричать.       — Нетноспасибо, — выпалил так быстро, что Сириэль пришлось обдумать плотное смешение звуков английского алфавита. — Спасибо, что взяли с собой. Это было… Мне понравилось, — и поджал губы, будто пожалел.       Приподняв к первой и вторую бровь, Сириэль кивнула.       — Рада слышать. Увлечённость важна. — Вспомнив про фестралов, отступила вбок, освобождая проход к мосту. — Отдохните. — Коротко кивнула и направилась вдоль леса к главному входу замка. Лишь бы больше не разделять с ним путь.       После следующего урока БЛЕСКа Сириэль праздновала своего первого прогульщика в компании Аластора и чая, пока Игорь снова начал присматриваться к ней. Не заговаривал, но смотрел в упор, как на мишень перед броском дротика. Сириэль усиленно игнорировала, учась ужинать так, как если бы весь зал смотрел только на неё.       Так наступил февраль.       Снейп корпел над работами учеников, пока Сириэль дирижировала палочкой, руководя строем бутыльков зелий к их законным местам.       Без стука в дверном проёме лаборатории появился Аластор. Будто недовольный увиденным, он поворчал под нос и проковылял до Сириэль. Тяжело хлопнув по плечу, прошептал:       — Подарочек тебе. Вызнал тут про твой праздничек, — и сунул продолговатый свёрток, когда именинница в удивлении склонила голову.       Аластор наблюдал, поэтому бумажная обёртка была быстро разорвана. Небольшого размера кинжал в кожаных ножнах.       — М-м… — искренне расплылась Сириэль в улыбке, переведя взгляд на дарителя.       Аластор легонько поманил рукой, и она вытащила лезвие. Оно источало лёгкое свечение, а ближе к рукояти в сталь застывшей корочкой магмы впивалась руна Феху, под которой переливалось жидкое пламя.       — Не жалко? — с усмешкой спросила Сириэль.       — Не упрямься.       — Да не буду, чего уж.       Вновь хлопнув её по плечу, Аластор ушёл без оглядки на Снейпа.       От любования необычной вещицей на лицо лезла хищная улыбка. Подкинула клинок, поймав в положении полного хвата, для более удобных ударов сверху и боковых секторах. Провернула между пальцами, приноравливаясь к балансу и теплу. Ножны наверняка зачарованы от возгораний. Это он явно после истории о вампирше, теперь ей подобным мало не покажется даже от такого короткого лезвия.       Плечо подпекла знакомая требовательность взгляда.       — Интересуетесь? — подойдя, протянула Снейпу оружие.       Отложив бумаги, он принял вещицу. Повертел, рассмотрел руну.       — Веский, должно быть, повод для такого подарка, — заметил он, возвращая.       — Да не то чтоб, — Сириэль примостила оружие на пояс брюк, под удлинённый жилет. — У меня сегодня день рождения.       В удивлении Снейп откинулся на спинку стула.       — Не помню, чтобы кто-то поздравлял вас в прошлом году.       — Так я ж ни с кем и не приятельствовала.       Качнулась на каблуках, развернулась, желая кинуться в лес, чтобы опробовать подарочек. В отличие от деда, отец учил, что дружба может быть полезна, хоть и окупается по-разному. У деда была только охота.       — Повремените с очередным побегом, — остановил Снейп, встав из-за стола. — Пройдите за мной.       По свободным во время учебного времени коридорам вышагивать было легко, а настроение и вовсе подначивало взлететь.       Остановились возле хранилища зелий. Профессор отпер дверь и зашёл внутрь. Немного постоял на месте, осматривая то одну, то другую полку. Заскучав, Сириэль обратила внимание на жизнь соседствующей с дверью картины. Над озером стелился белёсый туман, преломляя свет раннего утра, а за кустарником дремала белая лошадь с необычайно длинной гривой, сплетённой с тиной. Келпи.       Сириэль вздрогнула, когда рядом махнула чёрным крылом мантия — Снейп протянул кубический пузырёк, наполовину наполненный серым песком. Загудело любопытство наперебой с удивлением, Сириэль склонила голову вбок, пытаясь определить содержимое.       — Это зелье «Песчаный шаг». Ускоряет человека таким образом, что позволяет "скользить" по земле, избегая ловушек, рук противника, некоторых захватывающих заклинаний прямого действия. Но есть нюанс: требует абсолютного баланса и контроля над телом — одно неловкое движение в бою может привести к катастрофе. Зелье старое, приобрёл на чёрном рынке, а рецептуру так и не нашёл. — Снейп вздохнул, как над неокупившимся вложением. — Определил некоторые ингредиенты: песок из магических часов, чешуйки крыльев бражника олеандрового, порошок из панциря галапагосской черепахи. — Качнув рукой, взболтал пузырёк. Песчаная горка рассыпалась, озарилась золотым и как из ниоткуда материализовала жидкость, растворившись в ней блестящими песчинками.       Глаза Сириэль расширились на зелье, потом на профессора.       — Думается мне, что оно ещё и вредно для кишечника.       — Зачем же оно вам, профессор?       Кажется, он опешил, но быстро собрался, отвернулся к двери, закопошился в связке ключей.       — Не мне. Но вы же любите неоправданный риск. К тому же, вы обладаете каким-никаким балансом. — Он нервно дёрнул дверь кладовой и запер. И передал ей зелье с уже улёгшимся серым песком.       В семье Матей бытовало мнение, что краснела Сириэль только по праздникам. Сегодня подходящий день.

***

      Вечером Сириэль была освобождена раньше планируемого. Дыра в расписании вводила в ступор безделья. Тренировка прошла утром, а для вечерней погода слишком навевала мысли о чае и пледе. Чтобы совсем не лениться, Сириэль прошлась до Хогсмида.       Алкоголь в горло не лез, но сливочный запах пива в нос лез очень успешно. «Три метлы» радушно принимали смех и путников, омытых дождём.       В одиночестве чайной чашки Сириэль сидела с полчаса. Мыслей, кроме тех, что корили за бесчестность в принятии подарков, почти не было.       Идея о том, чтобы продать наконец кольцо Блэка, пощёлкивала коробочкой. Сириэль не оставила его дома, решив заняться продажей самостоятельно. Заодно бы и навык торговли подтянула. Да и кому оно нужно в Румынии?       Освободившийся вечер как нельзя кстати подходил для этого, но чтобы выбраться из тёплого паба мадам Розмерты и дотащиться в вонючую «Кабанью голову» желания наживы уже не доставало. Ещё потребовалось бы общаться с дюжиной отщепенцев, прежде чем это увенчалось бы успехом сделки.       Так Сириэль продолжала в одиночку занимать целый столик и щёлкать коробочкой с кольцом, раздражая саму себя.       Стук в окно заставил дёрнуться. Сириэль ошалело оглянулась, перепуганная неясным дежавю и приступом подступающей к горлу паники в виде двух чашек чая.       Люстры бросали блики света на стекло, мешая рассмотреть черты лица мужчины в ободранной одежде. Видимо, по её недоумённому лицу он понял проблему и двинулся ко входу в паб. Сириэль чувствовала что-то между расслаблением и им обратным. Не Игорь. Но незнакомец.       Когда он вошёл в паб, ближайшие к двери посетители обернулись и задержали взгляд на оборванце. Может, улыбка с пожелтевшими зубами отбила их желание наблюдать, а может, вороватый взгляд дал понять, что всем следует меньше таращиться и больше следить за карманами.       На вид ему было между двадцатью пятью и тридцатью годами, в недельной щетине застряла зола, русые волосы без намёка даже на седьмое рукопожатие с расчёской торчали, как мех на морде летней лисы.       Сириэль подобралась, напряжённо подняв плечи и отодвинув чашку, когда мужчина с размаху хлопнулся на её скамью и скользнул ближе. Стоило быстрее прижиматься к окну, но мужчина обхватил за талию и лихо притянул к себе. Глаза заслезились от резкого запаха канавы.       — Здравствуй, малышка, — обнажил он улыбку, предназначенную для склеивания не ценящих себя.       Уставившись на ошибку уголовного кодекса, Сириэль молчала и панически перебирала в памяти лица, схожие с его. Но настойчивее всего был рецепт быстродействующего яда.       — О-о, — шутя, удручённо протянул незнакомец, — забыла. Неужто я для тебя ничего не значил?       Кроме яда в голове вообще ничего не осталось. Яда на мече, которым она отсечёт ему руку. По спине побежали мурашки закипающего желания скинуть с талии этот беспредел.       — Убрал. Руку.       Его брови подпрыгнули с весёлым удивлением. И давление под рёбрами исчезло. Странно было получить послушание от нахала. Теперь ситуация казалась ещё напряжённее.       — «Bis dann» тебе ни о чём не говорит? — лукавый взгляд подсказывал, что фраза на немецком, перевод которой Сириэль даже не знала, всё же должна была ей о чём-то говорить. И что странно, Сириэль находила её знакомой. В сочетании именно с этим лицом. Они в самом деле знакомы?       Присмотрелась. Британец? Шотландец? Глаза, щетина, улыбка… Улыбка смягчилась.       — Я не знаю немецкого.       Мужчина рассмеялся.       — А я румынского.       Не поняв, как он мог узнать про её происхождение, если лицо могло дать подсказку максимум о Восточной Европе, Сириэль отдалилась от разгадки.       — Если не собираешься прямо объявлять, кто ты, то проваливай. У меня нет настроения играца. — Сунула коробочку с кольцом в карман и заметила, как мужчина проследил за этим движением. — Забыла, значит, ты не нужен.       — А как на дно залегать в моём доме в Рождество — так я тебе нужен, — с весёлой укоризной прошептал он, склонившись над самым столом.       Сириэль оглянулась на него так резко, что в шею стрельнуло болью.       — Б… Си… — пыталась воскликнуть, но каждый раз останавливалась — имя этого человека тут лучше не произносить.       Сириус рассмеялся, совсем упав на стол. Сириэль резво долбанула его ладонью по плечу. Ещё и ещё, он ойкал, пока она шлёпала с частотой аплодисментов. И рассмеялась от накатившего облегчения.       — Ну ты дурной! Как бы я тебя узнала?       — Так ты правда меня видела. Не меня в смысле, а лицо это, — Сириус указал на себя, поднимаясь со стола. — В начале осени. Я подсел к тебе в «Кабаньей голове». Хотел подшутить, а ты начала меня клеить. Тогда нас прервал твой отец.       Если б не опустошение от неловкого понимания, чему Сириус стал свидетелем, Сириэль бы вскрикнула от удивления. «Так это был он! Тот мужчина… буквально вот этот!» — в голове детали продолжали слипаться в большой неприглядный ком. Сириус был мужчиной, которого она прощупывала на возможность переспать, чтобы согнать напряжение. «Клеила» — так это выглядело со стороны? Так в лоб?..       — Drace… — зажмурившись, Сириэль обхватила голову руками. — Ты же понимал, что он мне не… о, господи…       Сириус снова расхохотался.       — Да не убивайся, чего уж, — похлопал её по плечу. — Неловкие мелочи жизни.       Потерев глаза, Сириэль выдохнула, вновь возвращаясь в состояние чего-то типа спокойствия.       — Ты сказал, что не знаешь румынского… — припомнив подробности, начала она, — но тогда ты говорил на нём.       — Да. Помнишь, я строил планы на путешествия?       — М-м, — кивнула Сириэль, прикидывая необходимое для такого дела. — Ты использовал заклинание? Зелье?       — Я забыл заклинание, так что зелье языкознания.       — Это то, в которое входят язычки новозеландской туи?       С повышенной интонацией Сириус фыркнул.       — Я заменил канареечным вьюрком. — Когда Сириэль скосила на него неодобрительный взгляд, он саркастичным тоном уточнил: — До Швеции было проще добраться, чем до Новой Зеландии, знаешь ли.       — Ресницы не повылазали? — рассмеялась, предполагая побочки.       Сириус скорчил морду «вот пристала…».       — Ты сам птиц ловил? — на остатках веселья спросила Сириэль. Ей таким заниматься не приходилось. Одно дело — самостоятельно травы собирать или существ покрупнее, совсем другое — за мелкими птичками охотиться. Всё равно что ветер руками ловить. Без специальных знаний, поисковых и ловчих заклинаний никак, а Сириэль такого не знала. Да и не солидно ведьмаку за канарейками скакать.       — А какой у меня выбор? Доступа к деньгам нет. Персона нон грата. За границей хоть мог подзарабатывать, и то не всегда, но тут это куда сложнее — пришлось бы постоянно пить оборотное зелье. Сейчас во мне осенние остатки. Нашёл этого мужика без сознания в подворотне Франсербурга. Маггл, полагаю. Продавал в «Кабане» кое-какие животные ингредиенты с его помощью.       — Что ты тут в общем делаешь? Принёс мне информацию о «Дистальной фаланге», кстати?       Сириус пригнулся ближе.       — Да, я кое-что выяснил. Там действительно развернули донорскую точку для вампиров. Легальность… — покачал ладонью. — Сложно сказать, я не понял, не такое уж незаконное, похоже, была единоразовая выплата. Это я подслушал разговор в «Белой Виверне», якобы какая-то важная цаца с большими бабками и буферами… — Сириэль высоко подняла брови на неожиданную невежливость. — Что? Передаю, как услышал. Контингент, соответствующий месту. Они подозревали эту женщину в вампиризме. Но по крайней мере были уверены в том, что она начала качать права в Лютном. До этого несколько лет «ошивалась» в городе Кале, во Франции. Есть у Каркарова такие знакомые?       — Какие «такие»? Якобы вампирши с большой грудью, которые качают где-то права? Я и сама подхожу под это описание.       После Испытаний травами и потери крови — мертвецки бледная, остальным одарила природа.       Сириус прыснул, а Сириэль думала: что за женщина выставила грудь так, что это первое, о чём вспоминают? Наверное, смело одета. Или даже просто ярко или по фигуре. Этого порой бывало достаточно.       Сомнительно для связей Игоря. Арне не одобрял общения с оборотнями, вампирами и прочими. Да и у Игоря подобным же образом складывалось представление о безопасности. Это Антонин мог наплевать на неодобрение и опасность. Но у него принципы.       Если вампирша эта, как некоторые подобные в Первой Магической, работала на Реддла, то знакомство могло быть шапочное. Лучше бы напрямую спросить, но совершенно не хотелось общаться.       А вообще, многовато вампиров: Косой переулок, хоть там и ожидаемо; затем куда более сомнительная вампирша с ведьмаком; параллельно вампирская донорская точка... Хотя последнее, видимо, породило первое. А в Европе вампиров полно.       Тогда не так уж и многовато.       Сириэль вздохнула.       — Спасибо, что разузнал. Пока не вижу, к чему бы приладить. Так что? — боднув локтем в локоть, повернулась к нему. — Тебя покормить? Раз ты на мели́.       Сириус чуть воспрял.       — Если тебя это не обременит…       Сириэль отмахнулась и подозвала Розмерту.       Всё время заказа Сириус смотрел на мадам щенячьими глазами, в то время как Розмерта его игнорировала, заметно брезгуя. Вскоре принесли заказ из трёх блюд: первое, второе и десерт с графином апельсинового сока.       — Я тебе… крайне… благодарен… Сириэль, — пробормотал он, одновременно набивая рот едой так, что та валилась на стол.       — Не спеши! Жуй медленно. — Когда он не послушался, пребывая под управлением глухого к просьбам желудка, Сириэль схватила его за подбородок, заставив повернуться к себе. — Ме-едле-енно. Иначе кишки скрутит и всё станет блевотиной. Услышь меня.       Его расширенные зрачки сузились, будто сознание вернулось. Сириэль отпустила, и Сириус жевал уже медленно. Челюсть в напряжении, руки дрожали, дыхание сбивчивое. Проглотив, он понуро опустил голову.       — Я здесь, чтобы приглядывать за крестником. Чтобы быть рядом, когда ему потребуется помощь.       — Это вроде бы опасно было, не?       — Всё опасно, так уж лучше я что-то сделаю, пусть подставлюсь, но не буду потом жалеть. И так много о чём жалею.       Сжав челюсти, Сириэль уставилась в его тарелку постного супа. Душа расслаивалась под волной кислотной обиды. Крестины в её семье не были традицией. На Долохова возлагали надежду, он взял на себя обязанность. И забыл о ней.       Пока Сириус прилагал колоссальные усилия, чтобы не удавиться пищей, Сириэль крутила в руках чашку, давясь пищей духовной.       Очнулась, когда что-то коснулось локтя. Машинально прижав его к себе, оглянулась. Сириус придвинул тарелочку с шоколадным пудингом.       — Наелся?       — Нет, но, кажется, должен был. Так что, наверное, это привычка и не стоит перегружать желудок.       — Доедай.       — Бережёшь фигуру? — усмехнулся Сириус. — Не тебе об этом беспокоиться.       — И не беспокоюсь — ведьмачий организм требует много калорий. Я просто не очень люблю сладкое. Ешь, тебе хорошо бы поднять сахар.       Вернув пудинг себе, Сириус улыбнулся.       — Мы ещё увидимся здесь?       — Ты спрашиваешь, приду ли я вновь, чтобы покормить тебя? — хмыкнула Сириэль, подперев подборок кулаком. — Может быть. Сегодня у меня выдался свободный вечерок, но обычно я свободна только во второй половине субботы и воскресенья.       — Нет, я… — нос оболочки Сириуса покраснел. — Я не то имел в виду. То есть… я бы хотел есть нормально, но я и не хочу никого обременять. Это моя задача — обеспечить себя пропитанием. Я умею охотиться.       Отняв кулак от лица, Сириэль смущённо сжала его крепче, пряча под локоть другой руки.       — Извини, я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обузой. Мне не бьёт это по карману. Зарплата у меня есть, а привычки ходить по магазинам нет, так что это… особо ничего не значит. Думаю, кто-то должен заботиться о Гарри, он кажется хорошим мальчиком со здоровенным любопытством и умеренной наглостью.       Тихо, практически болезненно, посмеявшись, Сириус в пару ложек прикончил десерт.       — Аж сводит, — провёл языком по зубам, причавкивая. — Правильно, что не стала есть.       — Сколько тебе осталось? — дёрнула его за рукав.       Сириус жестом подманил её руку, догадавшись, Сириэль задрала рукав. «Без пяти девять», — гласили подаренные (чёрт возьми) часы.       — Ещё минут сорок. — И прошептал: — Я увидел тебя, будучи в анимагической форме… — он запнулся, метнув взгляд к выходу. Сириэль проследила за этой переменой. И застыла с остывшими щеками.       Задержавшись прямо на пороге, Игорь осмотрел паб как свои владения. Жертву найти было несложно. Прямой наводкой, как палач на эшафоте. В ушах звон наточенной секиры.       Он всего лишь встал у стола, бесшумно, но так выразительно резко, что ближайшие соседи оглянулись. Обрушил на Сириэль взгляд последнего слова. Присутствие постороннего полностью проигнорировал. Сириус же спокойно рассматривал его.       — Снова этот? — вызывающе спросил Игорь на румынском.       — Чего тебе? — помимо языка и тон стал общим. Даже не удивилась, что он запомнил мужчину, которого видел всего пару минут.       Быстро вытащив из кармана маленький свёрток, он бросил на стол.       — Едва не вылетела из головы такая мелочь, как ты.       Сириэль крепче сжала плечи и сомкнула губы, но слова всё равно вырвались.       — Мне ничего от тебя не нужно.       Даже на день рождения.       — Тогда подавись, — с драконьей злобой рявкнул он и, развернувшись, вылетел из паба.       Сириус беспокойно постучал пальцами по столу.       — Чего это он? — кивнул на свёрток. — Мы сейчас умрём? Там маленький взрывопотам?       — Ах, если бы… Там попытка запудрить мозги, обмануть, оскорбить. И вернуть… — Дыхание потяжелело, глаза с силой зажмурились, руки прижались к груди, от чего поддерживать кислородный баланс стало только сложнее.       — Вернуть куда?.. А-а… понял.       От напряжения заболела даже зажившая рана под ребром. Лёгкие стянуло ремнями подступающей паники. Дышать было уже почти невозможно. Сириэль сжалась, пряча лицо за руками и взъерошивая волосы, крепко вцепляясь в них.       Сириус заёрзал, придвинулся ближе, поднятыми руками всколыхнув воздух у её плеч.       — Не трогай, — хватая ртом воздух, прохрипела разодранным зверем.       — Хорошо. — Сириус отодвинулся. Его рука скользнула по столу, схватила шуршащий свёрток.       — Умоляю, не открывай, не хочу ничего знать. Забери. Продай, выкинь — делай что хочешь. Не хочу ничего знать. — Сосредотачиваясь на контроле дыхания и подсчёте трещин в древесине стола, Сириэль сипела сквозь зубы.       — Уверена?       Паника волнами отступала от головы. Сириэль представляла это, как если бы то был грибной ливень, и вода стекала по волосам, утяжеляя их и очищая, уносила грязь.       Проклятый подарок.       — Да.       — Как скажешь.       Потребовалось несколько минут, чтобы Сириэль отпустила голову, не боясь разрушения.       — Хочешь, пройдёмся? Подышишь свежим воздухом, — пригласил Сириус.       — Я в норме и бродить не хочу. Попроси, пожалуйста, чай покрепче, — передала пустую чашку и сикль.       Когда Сириус вернулся с полной чашкой, что была больше предыдущей, Сириэль уже трижды растёрла лицо, разогнав кровь в ледяных щеках.       — В честь чего он вообще вдруг пришёл и всучил то… чем бы оно ни было?       Не сразу сообразив, что теперь Сириус не мог понимать румынский или какой-либо другой язык, Сириэль осеклась.       — Ты же говорил на немецком.       — «Говорил», — усмехнулся он. — Я учил немецкий в детстве. Дражайшая матушка настаивала на французском, потому что вся её любимая богема, состоящая в том числе из приспешников Волдеморта, частенько обитала во Франции. Да и большая часть чистокровных родов Британии оттуда. Она написала обращение в министерство с требованием подобрать учителя, но прежде, чем успела отправить, я подправил всего одно слово. Конечно, обман вскоре раскрылся, но к тому моменту меня успели заинтересовать, и какое-то время, на небольшой базе, я изучал язык самостоятельно. В фонетическом смысле мне он казался удобным.       Слушая историю, Сириэль грела горло терпкостью Эрл Грея, отвлекалась и остывала.       Частный учитель по языку — роскошь. Она учила английский с помощью родителей, затем в школе на дополнительных занятиях. Помогали разговоры с иностранными учениками из Болгарии, Сербии, Венгрии, Молдавии. С горем пополам могла разобрать речь на болгарском и понадкусывала разговорный венгерский на уровне ребёнка. Начальный уровень сербского, будь он так же проклят, как подарок.       — Так что? — переключился Сириус. — Он это без повода устроил? И часто такое бывает?       — Нечасто, — эхом отозвалась Сириэль. — Повод есть. У меня день рождения.       — Что? — удивившись, воскликнул Сириус. — Прямо сегодня? Правда? — Когда Сириэль кивнула, он нервно захлопал руками по своей одежде, будто в поиске. — А ты меня кормишь… а у меня даже ничего нет для тебя.       — О брось. Хватит с меня подарков. — Совершив большой глоток, отвернулась к окну.       — Ну я… тогда просто поздравляю. Надеюсь, у тебя всё образуется и уже за поворотом ждёт белая полоса. Сколько тебе теперь?       — Двадцать пять.       — Вся жизнь впереди.       «В лучшем случае — половина», — усмехнулась про себя и над собой. Ведьмаки зачастую живут даже меньше магглов. Основная масса не доживает и до сорока из-за чересчур травмоопасной работы.       Полжизни. И на что она ушла?