Вопрос сторон

      Проклятая сука не дала вчера даже подступиться к себе, отгородившись странным пособничеством Аластора! Грязно флиртовала прямо у него на глазах, а он всё равно встал на её сторону даже после того, какую правду приоткрыл Игорь! Что стало с людьми?! Откуда столько цинизма к детям?! А Сири даже не поприветствовала адекватно после возвращения! Хотя должна была передать информацию!       А сегодня весь день просидела в подвалах с Северусом. Что они могли такого делать безвылазно?       Игорь нервно размял шею. Надоело уже минут пять стоять в холодных коридорах. Живот покручивало. Наверное, слишком быстро ужинал.       «Проклятый Северус! Оставь ты её уже! Неужели не видишь, что она тебя еле выносит?» — требовало нетерпение. — «Будто никогда в жизни всей этой зельеварческой ерунды сам осилить не мог. А тут на! Подмастерью выдохнуть не даёт».       Ужин безнадёжно закончился, когда Северус наконец выбрался из своего кабинета. Не закрыл дверь, а значит, Сириэль всё ещё была там.       Только он исчез, Игорь направился к темнице науки. Но дверь распахнулась раньше, чем он коснулся её. И Сириэль, не разбирая дороги, врезалась в него.       Она в принципе мало когда понимала, что необходимо притормозить. Игорь мало ругал её за это. Да и откровенно опасался поднять руку и повысить голос на дочь Арне. Казалась безумием мысль о том, чтобы навредить ей. Но Сириэль явно выдумала себе что-то иное, судя по сопротивлению, что оказывала с первой их сентябрьской встречи. Ей было мало хорошего отношения к себе. Мало уважения, мало знаний, мало тренировок и реалистичности на них. Ей всегда и всего мало!       А ведь единственный раз, когда он её остановил — дуэль с Долоховым. Что обернулось непомерной и абсолютно глупой обидой.       — Осторожнее, — поддавшись воспоминаниям, Игорь потерял морозящее «мисс Матей». — В широких коридорах нам всегда было до смешного тесно?       Надо бы гаркнуть для поддержания традиции, но вчера в таверне она так плотоядно на него смотрела… Он отстранился от греха подальше.       Но Сириэль, вытянув шею и нахмурившись, качнулась за ним. Так и Арне давным-давно, в такой же горячке молодости, брал след. И Игорь даже знал, что она учуяла — не изменяя привычкам в десять и более лет, он пользовался мылом с маслами из сушёных трав. Смешно было наблюдать, как Сири оценивала подарок её собственной крёстной матери.       «Что?» — движением бровей подвесил он в воздух немой вопрос и возложил руку ей на талию, проверяя, как сдвинулись границы. А у самого кровь забурлила, воспламенив опасение, что горячность его пальцев она почувствовала, как и он — её тела.       — Ничего, — выплюнула она бессмысленную из-за ожидания ложь, пытаясь отвести от него плечо, которое болело. Он точно знал.       — Куда спешишь? Рабочий день окончен. — Не прижал, но приложил усилия, чтоб не вырвалась.       — Для тебя, вероятно, и не начинался. Сколько ты под дверью торчал от нехер делать? Вообще, я спешу за Аластором, хочу поесть в «Трёх мётлах» в компании. А кстати, что ты тут делаешь? — закрывая дверь ключами, хмыкнула она. — Снейп спать ушёл.       — Очень жаль, — плавным движением кобры склонился к её дразнящей хмурости лица, — ведь я, несомненно, жаждал навестить именно полудохлика, после того как ты девять дней подвергала жизнь опасности. Что, кстати, с твоим плечом? — чтобы сбить внимание с правды, схватился за него.       Но Сириэль смотрела так, будто пугали её слова, а не боль. Чёртовы реалистичные тренировки всё испортили.       — А что с ним? — попыталась вновь отпрянуть, но Игорь коротким рывком заставил встать ближе и повёл к лестнице под тёплый свет школьных коридоров. Она хотела в «Три метлы»? Что ж, она попадёт туда, но в его компании.       — Прекрати упрямиться, — строже отсёк возражения. — Я все твои движения наизусть знаю, как и любого своего любимчика. Почему не обратилась в мед-крыло?       — Всего лишь вывих. Не поверишь, без помощи разобралась. Уже всё нормально. — Быстро оглядела коридор, конечно, потому что Игорь продолжал вести, прижимая за талию так, как не дозволено на людях. — Ведьмак, с которым охотилась, вправил. А боль пройдёт сама, незачем зазря отнимать зелья у детей.       Что за?!.. Игорь точно не учил её плевать на своё здоровье в пользу чужого! Походило на идеалистические бредни Арне…       — Что ты ко мне прилип? Соскучился? Или долг платежом красен? — с ухмылочкой подольстилась она, чиркнув пальцем по его плотно сжавшейся челюсти. Лучше бы держала пустое кокетство при себе.       — Не трогай, — отнял руку от её тела и шагнул в сторону. Это было невыносимо. — Сколько ты хочешь? Расценка же в три раза поднялась.       Быстрее бы отделаться от этой обязанности лебезить перед ней.       — Можешь начать с ужина, — подцепив руку Игоря, она заставила на галантный манер подать локоть для сопровождения.       Он позволил так пользоваться собой, надеясь, что, если пара её хотелок будет удовлетворена, она смилостивится.       — А там посмотрим, — сладко мурлыкнула, вероятно, на его «подчинение».       — Большая честь быть заменой чокнутому инвалиду, — с силой сжал её пальцы свободной рукой и отвернулся к маршу окон, чтобы без её насмехающегося взгляда заглушись в себе раздражение. — А ужин я бы и так оплатил. К слову, о чокнутых инвалидах — Северус, например. Он интересовался твоим отцом. Имей в виду.       — Оставь моего отца в покое. И забудь о долге. Дольше долг — ближе враг, — тоскливо протянула Сириэль. — Аластору был нужен рог двурога. А мне — отпуск от этого долбанутого местечка. В целом, мы с тобой в расчёте.       По голове словно дубинкой великана огрели. Она так просто… отдала? Что это вообще значит? Какую выгоду она с этого получит? Он уж точно не станет насчитывать ей за это халявные бонусы.       — Зачем ты это сделала? — он остановился, стряхнув её руку с себя.       Их укрыла каменная арка, за которой тропинка вела в малый внутренний дворик, откуда мост выходил к домику лесника.       — Мокан заверил, что ты была в бешенстве. Не мог же он ошибиться?       — Он не ошибся.       Что такого странного было в её глазах? Смотрела как на двурога. Как на добычу и врага.       Выждал. А она всё смотрела. Некомфортно.       Рывком ударил Сириэль о стену и прижался к ней, спрятав между своих рук. И данный ему титул добычи в её глазах перевесил. Никакой растерянности.       — Дрянь!       Сколько раз он приказывал ей не бесить его?! Даже насчёт Крама предупреждал! Она точно должна была понимать, что это всё для него значило. Лгать не могла — знала, что он почует.       Где-то в глубине, под всеми пороками, это радовало. А на поверхности подстёгивало удушить в приступе восторженной ревности.       — Ты не могла отдать мне что-то бесплатно, — зашептал по-кошачьи мягко, что напрягало её лучше крика. — В чём план?       Он как-то касался Крама? Йоргун тоже мелькал рядом с ним в прошлом году. А у Крама и так проблемы с доверием, помутить его разум максималистскими глупостями о благородстве — небольшой труд. А небольшой труд — это как раз по части Йоргуна.       В возрасте Виктора Сириэль безоговорочно доверяла Игорю. Так что кто-то точно подточил его авторитет в глазах Крама. Втянул в юношеские бредни о правде и законе.       — План так прост, что ты не поверишь, — усмехнулась Сириэль, и он тут же прижал её шею предплечьем. — Игорь, времени прошло столько, что тебе уже должно быть стыдно за подобное влечение, — прорвались шипы её снисходительной гордыни. Что с ней стало?       Раньше с большим наслаждением пользовалась предоставленными привилегиями. В числе немногих её отправляли в разведку, куда стремились попасть многие из-за возможности без ограничений использовать на практике магию и оружие. Мало кому доставались столь тёмные фолианты, что и ей; и ещё меньшему числу учеников удавалось так легко договариваться с учителями, если что-то шло не так. Сверх этого — запрещёнка: журналы, алкоголь, азартные игры, артефакты, создающие дополнительный хаос, зачарованные для дуэлей вещички и редкие ингредиенты, которые порой и из замка убывали.       Тогда ей столько прощалось… Игорь лишь немного причитал. Сириэль же хмыкала с игривым скептицизмом — будто могла знать, что и он занимался тем же самым по молодости.       — Не смей говорить со мной подобным тоном, — пророкотал Игорь бессмысленное предупреждение. Пусть продолжает говорить так. Переизбыток упрямства лишним не был никогда.       — А то что? Подольёшь мне Амортенцию? — без клыков улыбка вышла бы ласковой… Но острота манила даже сильнее. — А что же будет потом? Накажешь сексом? — надув губы и снисходительно сведя брови, она взглянула на него, как на ребёнка, незнающего, чем пугать взрослого.       Едва ощутимо коснулась груди костяшкой указательного пальца. Игорь отшатнулся, убрал руки, но, быстро опомнившись, навис, закрыл собой снова и с более угрожающей близостью.       А она только смягчила улыбку и взгляд. Поняла, что он храбрился. Перед ней храбрился. Закостенелая корка презрения треснула, выпуская из-под ледяной тверди лавового дракона искушения.       — Может и так, может, накажу. Но ты ведь всё равно не поймёшь. Никогда не понимала, где наказание, а где похвала, — облизнулся он, еле сдерживаясь.       Раньше думал, что похищенный поцелуй лучше завоёванного королевства, но Амортенция лжива. В нынешнем дисбалансе мира её уже недостаточно.       — Больше никаких зелий, — вдруг поклялся вслух. И тут же осёкся, удивившись собственному дару. О котором даже никто не просил!       На секунду бездонный зрачок Сириэль расширился, будто приготовилась к смертоносному прыжку.       Внутри всё похолодело аж до глотки от пробирающего чувства пойманной дичи. Хоть раз она испытывала нечто подобное? Хоть раз была жертвой? Ей было плевать, что он ею попользовался. Она вообще не понимала, что это всё значило. И как он умудрился научить её этому?       — И как же ты тогда меня завоюешь? — её намеренно горячее дыхание коснулось губ. Веки прикрыты, но ресницы не дрожали, а в голосе чувствовался вызов без приза. Зачем она этим манипулировала?       Игорь не мог смириться с её костяшками пальцев, почти кулаком, удерживающем на дозволенном расстоянии. Как она смела командовать им?!       — Деньги — это всё, чем ты умеешь пользоваться? — её ладонь раскрылась пятернёй, пальцы проникли меж пуговиц под край кафтана, прижали тонкую ткань рубашки. — Или осталось ещё что-то? — рука заскользила по груди к грохочущему сердцу. Жар. Упор стал ощутимее, она отстраняла его от себя.       Вторая её рука потянулась к его шее — последней каплей в этой странной игре в тяни-толкай. Заставила поддаться. Игорь склонился к капкану губ, вкус которых запомнил, как сладко-винный.       Но поцелуй получился смазанный — лишь скользнул губами от уголка рта к щеке, уткнулся носом в копну волос, встретившую остужающе-горьким запахом еловой смолы.       Увернулась.       А он завяз в ощущении разочарования и поражения. Так близко! Так близко!       Невозможно было сразу вынырнуть из маслянисто-острой фрустрации. Она будто намеренно так пахла, чтобы унизить… втоптать его гордость ещё глубже в промёрзлую твёрдую почву, по которой так часто ступали её ноги.       Сириэль легко присела, не горбя спины, прошла у него под локтем, прижатом к стене, и ушла.

***

      Когда Сириэль очутилась у себя в ванной, тут же предприняла попытку сбросить клокотавшее внизу живота напряжение. Но после второго раза поняла, что этого уже бесповоротно мало.       Она на дне могилы…              Ночь тяжёлым полотном Айвазовского шторма повисла над Хогвартсом, окутывая коридоры узором из теней, танцующих на ветру деревьев. Сириэль выгуливала бессонницу, наступившую, вероятно, вследствие перенасыщенного рабочего дня. А может, был виноват Игорь, вжавший в холодную стену своим горячим… Да, чёрт подери, это он виноват!       Угораздило же спугнуть сон перевозбуждением.       Ноги как-то сами понесли к кабинету Снейпа. Голова подсказывала, что там можно будет сварить сонное зелье.       Вспоминая Снейпа, ощущение не дало Сириэль соврать себе, что его вечерняя отлучка — не предвестник обычного сна. Никогда ранее он не оставлял ей ключи. Без них в Хогвартсе на самые простые отпирающие чары стоят предупреждающие заклинания в некоторых комнатах — при взломе железный звон исходит от ключа, принадлежащего потревоженной двери.       Лаборатории Снейпа относились к числу таких комнат. И странно, что он попросил завтра открыть кабинет самостоятельно. Якобы чтобы раньше начать работать, ведь за время охоты за ней «накопились долги». Какие долги? «Отпуск» был официальным...       Тень. Ещё одна. Обычные мягкой поступью уворачивались от Люмоса, эти же пугались, отпрыгивали. Стены шуршали пересыпающимся барханом, словно рушились, преодолевая в секунду сразу лет сто.       Кабинет уже в нескольких метрах, а нутро потяжелело ведьмачьим чутьём тьмы. За неестественно ледяную ручку кабинета было страшно браться, но зов охотничьей сути вёл вперёд. Быстрее!       Провернула ключ и распахнула дверь.       Привычная комната выглядела крайне чужеродно. Снейп стоял за дальним столом, озарённый пурпурным пламенем свечей, выставленных в пятиконечную звезду «рогами» к двери. Из раны по локтю его правой руки стекала практически чёрная кровь в котелок в центре пентаграммы.       — Какого лешего?! — Сириэль захлопнула за собой дверь и устремилась к столу. — Дали мне ключ для того, чтобы в случае чего спихнуть сотворённую тёмную магию на меня?! И это ваше пресловутое доверие, Северус?! — будто ругательство сорвалось его имя, ранее ни разу не произносимое. — Если это ваш максимум, то безопаснее Игорю доверять.       Одним взмахом палочки Сириэль смела пламя со свечей. В комнате сразу упала плотность воздуха, дав волю металлическому запаху. Глаза Сириэль недобро блеснули в лунном свете, вдруг пробившемся в ледяное пространство комнаты.       Она крепко перехватила кисть профессора, потянула на себя и сжала выше раны. Второй вцепилась в другую ладонь, выбив книгу.       — Вы себе много позволяете, как в действиях, так и в домыслах.       — Не надо, — потребовала Сириэль, твёрдо глядя в глаза. — Перевязывайте рану. — Дала свободу его неповреждённой руке.       С минуту он возился с бинтом, смоченным в заранее заготовленной настойке. Сириэль не пыталась ни выпустить, ни помочь. Снейп правша, и, освободи она пусть и раненную, но всё же правую руку, он, скорее всего, не преминул бы воспользоваться волшебной палочкой.       — Это неудобно.       Выхватив конец бинта, она прижала его к бледной коже над раной. Снейп быстро перевязал. Пальцы соскользнули с холодной от недостатка крови кожи к запястью. Сириэль ещё опасалась давать свободу.       — Зачем вы держите? — разорвало застоявшийся воздух притравленное возмущение Снейпа.       Она подняла на него презрительный взгляд. Точно видела, что он хотел отстраниться. И не зря, потому что Сириэль думала только о том, как бы врезать, не выбив все зубы.       — Заработайте доверие, чтобы я вас отпустила. Тёмная магия в Британии неприемлема. Или Дамблдор поощряет подобное? Не должна ли я тогда сообщить об этом ещё куда-нибудь? Кажется, вы говорили о том, что Дамблдор намерен удержать меня здесь? Тогда ему не захочется ссориться с доносчицей, — подняла она его перебинтованную руку.       — Не в вашем случае предъявлять требования.       — И не в вашем, — дёрнула на себя, и Снейп ударился о стол.        — Неужели вы так низко пали, что станете заниматься стукачеством на работодателя и наставника? — надменности хоть отбавляй.       — Не вам измерять величину моего падения. Оставьте это моему отцу.       Заметив проблеск удивления, Сириэль, плавно качнув бёдрами, уклонилась от угла стола и обошла его. Теперь держала так, что легко можно было бы дёрнуть и ударить коленом в живот. Кажется, подозревая это, Снейп отстранился, покуда хватало руки.       — Ладно вы полезли в голову ко мне… но лезть в мою семью не смейте. Между нами дел быть не может.       — Не вашего ума, что за дела я веду. С кем-либо и где-либо, — окинул взглядом комнату. Намекал на ритуал.       Сириэль ссутулилась от напряжения.       — Ну уж нет, — старалась шептать, чтобы хоть как-то сгладить негодование. — Как-никак, я на посту преподавателя и вашего подмастерья, и лишь только поэтому, из уважения, я не суюсь во все ваши дела, хотя должна бы. Между тем, я ещё и ведьмачка, больше чем на половину завершившая переход. И, когда в коридоре на несколько метров от какого-то, — качнула головой в сторону двери, — кабинета тени неестественным образом шугаются света, а стены шуршат подобно лесу перед бурей, — она на мгновение поджала губы, но вдруг обессиленно расслабилась, — наверное, это всё же моего ума дело.       Тот сеанс легилименции будто выкопал из прошлого бушующую злобу, незнакомую с границами и приличиями взрослого общества. Отец не одобрил бы.       — Я бы воспользовался вашим тёмномагическим прошлым только в случае провала. Молодой иностранке такое простили бы куда как легче. — Видимо, Снейп считал это за оправдание. — Провал в моём случае… едва ли возможен.       Сириэль крепче сжала запястье виновного в её состоянии легилимента. Даже не сопротивлялся! Непомерные усилия пришлось приложить, чтобы не прибить того, кто будто позволял удерживать себя.       Выпустив Снейпа, отвернулась к окну. Вся злость иссякла, словно бы источник резко опустел. Вспомнила, что уже когда-то злилась так на своего школьного друга. Бессмысленно.       Ведь это она сейчас в яме с Игорем. И счёт пошёл на дни.       Снейп указал на книгу, «подманив» двумя пальцами. Сириэль подняла её с пола и передала. Профессор пролистал страницы.       — Я намеревался приготовить одно зелье. Ради эксперимента. Вспоминал… свои школьные годы, — он повернул к ней книгу с рецептом.       Посмотрев на раскрытую главу, она со скепсисом вернула взгляд Снейпу.       — Тешился тогда мечтами о большем.       Сириэль тяжело выдохнула и зажмурилась, пытаясь побороть зарождающуюся головную боль. Снейп направился к комоду под окном в углублении комнаты.       — Но я до сих пор здесь…       — Ни на шаг от директора, — съязвила она, вспоминая слова Игоря о роли Снейпа подле Дамблдора.       Стоя спиной к ней, глядя в раскрытый ящик комода, он промолчал. Шпион. Ситуация до смешного схожа с прошлым — очередной ученик, переступивший через себя ради наставника.       Сердце сжало чувство вины. Тогда она себя не одёрнула, не остановила и даже не извинилась. После этого дружба была разрушена, а любое столкновение в коридоре или в общих залах отдавалось такой болью.        А что же Михай? Продолжал без оглядки идти той же дорогой.       Тупиковый путь.       Положив книгу в ящик, Снейп повернулся к затихшей вторженке.       — В следующий раз доведите вашу угрозу до конца, а иначе какой-нибудь наивный человек решит, что ему так помощь оказали, — отчеканил он. Тени, создаваемые лунным светом, скрадывали эмоции с лица. — Хвала Салазару, я осведомлён, что к благотворительности у вас склонности нет.       Сириэль скривилась и машинально через плечо глянула на ручку двери.       Снейп скрестил руки на груди, тяжело вздохнул.       — Но и вы правы насчёт моей неосторожности. Хотя я действительно рассчитывал, что смогу прикрыть своё занятие вашей персоной. От вас проявления тёмной магии были бы не так предосудительны. — Он запнулся о яростное выражение лица Сириэль на пару секунд. — Но большая надежда была на пустые коридоры в это время суток. Как же я мог запамятовать, что в Хогвартсе это непозволительная роскошь.       Повисла неловкая пауза. Но, наверное, она таковой была только для Сириэль, мучимой чувством вины за разрыв с Михаем. Хоть один шаг к нему. Должен же быть хоть один шаг. Главное, как следует постараться.       — Простите.       — Спасибо.       Прозвучало одновременно. Оба подняли взгляды друг на друга. Сириэль нервно повела плечами, Снейп пренебрежительно поморщился. Иногда сплочённость общим делом так близко их ставила, что пространство кололо терновником.       Игорь всё сильнее заполонял мысли — с таким похабным содержимым смотреть на Снейпа становилось решительно невыносимо.       — И по какой же причине вы бодрствуете в столь позднее время?       — Бессонница, — понуро соврала Сириэль.       — Куда-то направлялись или бесцельно слонялись по коридорам? — в голосе Снейпа будто даже прозвучали весёлые нотки.       Она неопределённо качнула кистью, не желая сортировать для него свои мысли и намерения.       — Рассматриваете вариант сонного зелья? — Снейп подошёл к шкафу по правую руку от неё.       — За ним и шла.       — Вот как… — перебирая травы получше, проговорил профессор, — значит, всё же вы меня нашли бы и без сопутствующих признаков, — вздохнул отрешённо.       Сириэль подошла к столу, где он уже разместил над огнём чистый котелок с водой.       — Могу и сама, — указала на травы. Ей нужно было приготовить самой, потому что хотелось добавить имбирь, чтобы сбить сексуальное возбуждение. Снейпа не решилась об этом просить — сразу понял бы. Вовлекать его в подробности жизни взбунтовавшегося либидо не хотелось.       — Доверьтесь хоть в этом, моя скромная персона ещё в состоянии позаботится о столь простецком зелье. Посидите пока, — спокойно попросил он. — Не путайтесь под ногами.       «Я обречена», — беззвучно проскулила Сириэль. Даже если и выспится, утром-то проснётся совсем перевозбуждённая.       Тихое шуршание трав, тонкое бряцанье стекла, стук ножа по деревянной разделочной доске. Сириэль следила за ловкими пальцами, прислушивалась к успокаивающим звукам, вдыхала тёплый аромат лаванды и пряной валерьяны. Ничего из этого на самом деле не приносило облегчения. Привычные занятия теперь раздражали. И причина ясна. Никакое зелье её жажду не приглушило бы. Это всё было даже глубже физического голода молодой плоти.       И всё это — лишь отсрочка неизбежного столкновения. Ведь коридоры слишком тесные, а Снейп слишком худ, чтобы прикрыть от острых слов Игоря.       Когда снадобье было готово, Снейп передал небольшой пузырёк, очевидно стараясь не коснуться её руки.       — Режим дозирования вы, я смею надеяться, знаете.       — Две капли на стакан, в моём случае три, — кивнула она, а про себя подумала: «А для ведьмака, может, и пять».       — Я вас провожу, — сообщил он, указывая на дверь.       Сириэль кивнула, думая, что подразумевался выход из комнаты. Но, когда профессор вышел вместе с ней и закрыл кабинет, поняла, что он имел в виду её комнату. Ничего спрашивать не стала. Всё равно.       Тихо следовала за его чёрной тенью и иногда подрагивала на перескакивающие тени углов. Всё казалось, что вот сейчас её снова подловят, прижмут и… О, ужас…       Только у своей комнаты в основании башни преподавателей она вновь встретилась с взглядом Снейпа. К этому моменту уже была совсем морально измучена маршем со страхами, желаниями и нежеланиями.       — Может, чай? — указала она на свою дверь, но тут же замерла.       Время давно за полночь, ситуация располагала разве что к неловкому молчанию, но никак не к милой беседе о зельях за чашечкой мелиссы. Да и у Снейпа наверняка есть куда более важные дела. Сон хотя бы.       Сириэль поджала губы, осознав, что ляпнула.       — В другой раз, — протянул он со снисходительным вздохом к очередной ошибке. Ушёл с коротким кивком.       Было ли в его ответе раздражение? Послышалось, будто не было. Наверное, привык к её импульсивной поспешности.       Она задумчиво прошлась по маленькой комнатушке пару раз туда-обратно.       Нужно было ложиться спать; день, да и ночь, были ужасно долгими. Сириэль повертела в пальцах тёплый бутылёк с жидкостью, рассматривая его под светом лунных лучей, прорывающихся через единственное окно.

***

      Следующие пару дней её разрывало между желанием скрыться от взгляда Игоря, утонуть в работе и тем, чтобы не прекращать смотреть на его грозный стан, захлёбываясь голодом. Изо всех сил боролась, тратя на обычную утреннюю тренировку вдвое больше времени, чтобы вымотаться и не думать о чём попало.       Может, ей казалось, но дел вдруг стало слишком много.       В субботу с неумелой небрежностью Флинт спросил про зелье удачи. Сириэль еле убедила его, что готовить подобное зелье самому с его уровнем не стоит и на экзаменах оно всё равно запрещено. Уже не говоря про необходимое для настойки время, которым он уже, увы, не обладал.       В воскресенье Виктор нуждался в её наставлении. А она всё не могла переспорить его и заставить обратиться к кому-то другому, потому что его вопросы выходили за рамки БЛЕСКа или даже зельеварения, захватывая и другие предметы. И школьные годы. И Игоря…       В понедельник — совершенно не ждущая отлагательств работа со Снейпом — наконец взялись за научную диссертацию о влиянии расположения ночных светил на некоторые изготавливаемые зелья. Работа тонкая, особенно если учесть связь с магическими существами и необходимости подобных изысканий для их более комфортной жизни. Оборотней, например. Сириэль уболтала Снейпа на это, дабы занять пустующую нишу и выйти на первую полосу, что особенно подкупило его.       И понятно почему он начал больше огрызаться. Особенно если рядом совершенно случайно проплывал директор Дурмстранга.       Снейпа сразу начинало интересовать: «как там опыт с аконитом», «а что с органическими расчётами», «почему я не нашёл у себя на столе отчёт по движению Луны». Сириэль так и подмывало съязвить ему нивелировании дурного расположения духа мастурбацией, но каждый раз вовремя сдерживала себя и отвечала топорно-дежурными фразами: «готов», «сделано», «потому что он лежит в ящике стола».       С завидной точностью Снейп перехватывал её опьянённые желанием обладать взгляды. Не раз за три дня указал ей на явный непрофессионализм на рабочем месте. Выглядел при этом помятым и едва не в обморочном состоянии, будто вся эта тема доставляла ему не меньший дискомфорт.       После истории с вразумлением о зелье удачи Флинт не отставал. Его террор по зельеварению перескакивал на БЛЕСК, а потом и на ЗОТИ. Сириэль его пронырливую хитрость заметила, только когда уже читала ему лекцию по Истории Магии, сидя в «Трёх Мётлах». За конспект со скорописью ему, конечно, честь и хвала. Но ей-то что с этого? Кроме бесплатного пива. Куда её привела жадность? Сидит и читает лекции практически по всем предметам за кружку тёмного.       А может, это любовь к науке завела её в подобную ситуацию? Или это всё вина каши в голове? Повар каши в последнее время выглядел неприлично привлекательно.       Но даже после насквозь пропитанной алкоголем ночи Хэллоуина, которую Сириэль провела вне стен замка под грохот кружек «Кабаньей головы», Снейп насел на её похмелье работой. Ещё и бумажной! Был совершенно недоволен тем, что она прохлаждалась в компании кого попало и теперь выглядела опухшей, как «пропитая пьянчуга».       Прохлаждалась, ага, как же… Игорь весь день так взглядом впивался, что она потом до глубокой ночи не могла расслабиться. Только чудо не столкнуло их в одном пабе в эту ночь. Хотя Сириэль уже была уверена, что он время от времени следил за ней. Но, видимо, «воссоединение» в праздник ему тоже казалось скучнейшим неприличием, поэтому держался в стороне.       Сириэль уже была уверена, что до конца года не сможет это терпеть, но всё упиралось в гордость — первый шаг казался ей немыслимым.

***

      Ещё немного, ещё хоть день ожидания, когда Сири освободится от своих бесконечных дел, и Игорь чувствовал, что разойдётся по швам. А распарывателем станет её маска умиротворённого безразличия.       Нервы криво перештопывал её взгляд тлеющей ненависти и разгорающегося охотничьего азарта. Кровь стыла в жилах, и лесть бурлящим потоком заводила сердце. Оба эти чувства Игорь находил неуместными, непозволительными и опасными для ощущения своей психологической целостности. Оба чувства мешали разрабатывать теории происходящего на мировой арене. Беседы с Дамблдором обретали всё большую метафизическую, летящую в даль форму, Игорь выходил от него как Обливиэйтом выпотрошенный.       Обретал крепость ума и цели в короткие появления Сириэль на горизонте. Она всё бегала по поручениям. А Северус теперь смотрел на него то с презрительным сочувствием, то с совершенно ясно считываемой угрозой. Аластор ушёл в полное отрицание существования Игоря. Оно к лучшему — его взгляд был слишком всезнающим.       Дополнительным препятствием поимки Сириэль стала стайка учеников с факультатива. Два когтевранца и три слизеринца — стандартный набор. Иногда он видел пуффендуйского чемпиона рядом с ней, но все их разговоры ограничивались несколькими фразами, и потом Диггори улыбчиво прощался и убегал.       Виктор куда-то запропастился. Игорь редко видел его, но Михай утверждал, что тот утопал в тренировках. Не слишком верилось — Грейнджер пялилась на его ученика. Но пусть. Она выглядела слишком невинно и скучно, чтобы отвлечь взрослого парня.       Больше раздражал этот БЛЕСтящий парад. Напоминал его собственный. Только за Сириэль следовали добровольно, без страха и без жажды урвать побольше привилегий. Несомненно, простая преподавательница не могла ничего дать.       И всё же они влачились за этой шлюхой. «Кто угодно, но не самый плохой на свете человек, да, Сири-пташка?!» — в глубине души возрождалось нечто столь давно пребывающее с ним, что срослось с сущностью. Нечто уже без названия, едкое, как желудочный сок, и тягучее, как древесная кровь.       Особенно сильно кулаки сжимались при виде Флинта возле Сириэль. Здоровый мальчишка со Слизерина. Настолько здоровый, что уже почти мужик. Он совсем не змеёй, а псиным хвостом вился вокруг её ног, увлекая на себя всё её внимание. Успокаивало только то, что он был непроходимо туп — Михай поделился сплетней, что идиот уже второй раз оставался на второй год. Странно. Сириэль тупых обычно даже не замечала.       Этот же пройдоха входил в набор её свиты, вписывался и в её ежедневные утренние пробежки, но Игорю это виделось не более чем удачей и её неумением отгонять от себя шушеру. Если б Игорь в своё время не подсунул ей в товарищи Михая, она бы скатилась до состояния сельской магглы.       А этот Флинт… только раздражать умел. Не боялся утопить в вопросах — нашёл крючки её интереса к болтовне да вцепился репейником. Так вцепился, что один раз Игорь застал очаровательную сцену ревности.       Поттер (будто внимания двух чемпионов ей мало!) подловил момент, когда лицо Сириэль в беседе со слизеринцем выражало наибольшую скуку, и подошёл. Разговора Игорь не слышал, но видел, как яростно смотрел плечистый юноша на Поттера из-за спины Сири, что состроила для малолетки дружелюбную улыбку с подёргивающимся глазом от излишней в последние дни сдержанности.       Постреляв в Флинта взглядом с ответным недовольством, Поттер выдержал меньше минуты. Быстро ретировался.       Глядя вслед удалявшемуся четверокурснику, Сириэль, не оборачиваясь, сердито хлопнула Флинта по груди. Хлопнула видимо ощутимо, потому как тот аж подавился удивлением.       Умора.       В первый день ноября, когда удалось урвать несколько минут для наставнической беседы с Виктором, Игорь не мог решить, это та гриффиндорская выскочка виновата или влияние Сириэль сделало Виктора ещё более молчаливым и пропадающим в библиотеке.       Впрочем, сейчас Игоря это заботило меньше нужного. Мозг ломался о задачу обеденного перерыва. Слева от него пустовали сразу два стула. Отсутствие ещё одного из них было терпимым, но, когда они вдвоём исчезали, внутренние органы готовы были испариться от жара злости.       И даже поспорить не с кем, чтобы выплеснуть это раздражение.       Вполне готовая к диалогу с кем ни попадя Бабблинг чертовски плохо подходила для споров. Да и она аналогично находила состояние Сириэль обеспокоивающим, старалась не отходить от неё во время перемен.       Вечерами Сириэль была занята тем, с кем Игорь общаться не советовал. Аластор начинал предупреждающе отслеживать его передвижения стены за три — Игорь был уверен.       После ужина, когда Михай раздобыл весь список зелий, в состав которых входил рог двурога, Игорь предпринял попытку вытащить Сириэль на разговор одновременно с Аластором. В конце концов, она обещала помогать добывать информацию. Пусть ублажает его хоть так.       По окончанию занятий отослал к Сириэль Виктора тем, что закинул ему заранее подготовленное опасение насчёт её душевного самочувствия.       — Бедняжка Сириэль, кажется, захворала. Виден душевный упадок ввиду обилия дел. Ты не находишь, Виктор?       Милый мальчик Виктор, конечно, не мог оставить такое наблюдение без внимания и «тайком» побежал справляться о здоровье.       Ничего не стоило подловить Сири на привычном маршруте коридоров с заранее предусмотренной компанией. При Викторе она немного отвлечётся, а Аластор… Ну, может, удастся как-то его стерпеть.       — Здравствуйте, мисс Матей, — вынырнув из-за поворота, приветствовал Игорь рассеянную Сириэль, нарочно позволив ей врезаться в себя. — Чудесный вечер для прогулки до Хогсмида. Не находите, господа и дама?       Приятно было видеть промелькнувшую тень откровенной враждебности на лицах синхронно переглянувшихся Сириэль и Аластора, когда Виктор благочестиво пригласил своего директора отправиться вместе с ними в местный паб. Всё как полагается. Хороший мальчик.       Игорь чуял, что Сириэль продолжает информационно атаковать его чемпиона, но тут стало понятно, кого Виктор слушался на самом деле. Сириэль явно недожимала.       Она отстранилась и подхватила Виктора под руку. О намерении он явно догадался, но сопротивления не выразил, поэтому она повела его вперёд, разделив их новый состав компании по возрасту.       Когда диалог ни о чём заладился и Игорь начал подкрадываться к теме зелий в разговоре с несловоохотливым Аластором, Сириэль обернулась. Взгляд было улыбнулся со странным теплом, но снова в карем блеске мелькнула чёрная ненависть с вишенкой из алой похоти. Почему-то при Аласторе она не стеснялась прижигать Игоря подобным образом.       В горле встал ком. Более говорить было неудобно.       Аластор добавил к этому свой взгляд с выразительным посылом, что Игорь слышал уже не раз: «Не достоин». Аластор оброс ещё более мерзкими оттенками, чем в военные годы. Старость, что ли, на нём так неприятно сказалась?       Игорь старался не думать, как старость отражалась на нём самом, пока спотыкался о случайно подставленную трость и неживую ногу. На потеху Сириэль. Аластора её искристое злорадство веселило, они чуть ли не руки друг другу жали при каждой удачной подножке.       Вся эта бойня читалась в пересмешках, которыми эти двое успевали перекидываться, как вспышками, в тенях лесной тропы.       Происходящее у себя за спиной Виктор игнорировал. И сложно было даже понять причину — действительно не замечал насмехательств над честью директора или Игорь так долго недооценивал его. Аполитичность в целом или всё же холодный расчёт невмешательства, чтобы потом кивнуть в нужном месте?       Молодые быстро сцепились языками в беспокойствах о бесконечно далёком будущем. Сириэль словно нарочно выбрала эту тему.       Так дошли и до паба, и уже там — до той кондиции, когда действия окружающих начали подвергаться осмеиванию. Под рукой Игоря, лежащей на спинке скамьи, сидела покрасневшая от хохота Сири, не выпускающая кружку горького эля. А напротив так же заливался смехом Виктор, одиноко занявший всю скамью.       По другую сторону Сири, ближе к выходу, сидел недовольный компанией, кажется, ещё больше Игоря, Аластор. Уже дважды он порывался увести «подругу», но та с успехом наставления игнорировала. Что заполняло Игоря тёплым дежавю и насмешкой над неосведомлённостью Аластора о всех аспектах личности маленькой упрямицы.       С удовольствием он наблюдал, как борются в Аласторе расчёт опасности того, чтобы бросить Сири наедине с бывшим директором и чтобы всё же увести отсюда. Но её пьяная перебранка с Виктором в конце концов пересилила его сдержанность. Предупредив в последний раз и в последний раз получив сдавленный смешок, он вышел из-за стола и из паба вон.       Почти сразу Виктор вырубился, уронив голову на стол, на что Сириэль удивлённо повела бровью. У мальчика, видимо, шалили нервы из-за присутствия Аластора, а когда причина беспокойства самоустранилась, он расслабился и...       Игорь замер, глядя на притихшую охотницу. Несколько минут она сидела молча. Потирала лоб и глаза, попутно пряча взгляд за ладонью.       Вдруг подала голос, куда более плавный, чем прежде.       — Надо отнести его в замок, — не посмотрев на Игоря, ровно сказала она, будто не выпила.       Но, когда они вставали, не заметить её заплетающиеся ноги было невозможно.       Нести увесистого крепкого парня пришлось заклинанием, Сириэль — вести под руку. Её тяжесть на плече и цепкие пальцы, впившиеся в ткань пальто, ощущались подобно щиту — не под его стать, но неуместность всё равно приятная.       Она его мышцы, что ли, щупала? Не то чтоб там было что щупать… После пятидесяти… да и после того, как Арне ушёл из его жизни вместе с походами, поддержание мускул казалось переоценённой тратой усилий. Статус и деньги всегда перекроют физические недостатки.       Немалого труда стоила обратная дорога до замка. Благо Виктора подхватили у дверей, ведущих в гостиную Слизерина, что школа предоставила ученикам Дурмстранга, дабы не бегать всё время через поле к качке корабля.       Забирая Виктора, Флинт дважды уточнил, всё ли в порядке с его преподавательницей. Но Сири, не объясняясь, небрежно махнула рукой и отправила учить конспекты по зельям.       Игорь этот жест видел, как свой собственный. Лестно. Но и сквозило каким-то смутным опасением.       Наконец остались вдвоём. Ещё раз потерев глаза и мотнув головой, Сириэль будто проснулась, разморенный выпивкой тёплый взгляд остыл, вновь обнажив непреклонность. Ранить которой, впрочем, его не спешила — всё в сторону смотрела.       Они вышли из подвальных коридоров, остановились возле входа в библиотеку, куда Сириэль устремила задумчивый взгляд.       — Хотела что-то почитать? — мягкий румынский Игоря непринуждённо нарушил молчание.       Переведя на него такой взгляд, будто впервые за год увидела, Сириэль скопировала его тон, добавив куда лучше отыгранную беззаботность.       — Кое-что из Запретной секции, да. — С кивком перешла на их безопасный здесь язык. — Профессор Флореску ведь обучался тут. Нашла его папку с школьными работами. В том числе эссе о теории развития тёмной магии. Весьма плотный труд для пятнадцати лет.       Смущённый неожиданной новостью, Игорю понадобилось секунд пять, чтобы подобрать ответ.       — Тебе это интересно? — в животе что-то чиркнуло огоньком. Конечно, он помнил, что Сириэль была на короткой ноге с Флореску. Мужчина старше Игоря лет на пятнадцать. С отсутствующей харизмой и непримечательной внешностью. Вряд ли Георг мог привлечь хоть кого-то даже самым интересным и новаторским изобретением. Не говоря уж о статусе грязнокровки, смущающем Сириэль.       После недолгих рассуждений изжога отступила.       «Выбор» друзей Сириэль был сложен из ряда условий, в которых она росла: известный и независимый от власти отец, утончённая мать-аристократка, жизнь в личном поместье, какая-никакая родословная с историей. С кем ещё ей было общаться, как не с чистокровными и статусными.       — Скучаю по нему. И по Дурмстрангу, — пожала Сириэль плечами (хотя он отучивал её от этой привычки идиотов) и двинулась в сторону высоких дверей библиотеки. — Пойдёшь? — качнула головой, оглянувшись, когда поняла, что за ней не следовали.       Не поняв очередную неожиданность, Игорь, поддавшись любопытству, проследовал за своей ученицей. Она его столько избегала, а он столько за ней бегал, что и то, и то чуть не стало заметным. А библиотека — место достаточно незаметное. И достаточно отсылающее к приятному томлению прошлых лет.

***

      Чего Игорю стоил последний год обучения Сириэль в Дурмстранге?       Нескончаемого позора. Позор — с какой маниакальностью он искал одну единственную макушку среди нескольких сотен детей. Детей. Это тоже часть позора — выслеживание несовершеннолетней девки среди сотни таких же. Даже лучше, чем она. Элегантнее, мудрее, красивее, эрудированнее, понятливее. Чистокровнее.       А эта… Невыносимо громкая, упёртая, похабная и неожиданно властная. Столько ж в ней необоснованной наглости!       Расплата пришла агонией. Игорь глазам не поверил, когда на очередной тренировке по непростительным, частной для его любимчиков, Сириэль призвала заклинание «Империо».       Точное исполнение, идеальная форма, непередаваемая грация в теле и сила в голосе. Сириэль замерла в том мгновении и в его памяти вековым древом. Невырываемой и несгибаемой. Тело — натянутая тетива, ступни вместе, рука вытянута, пальцы плотно сжаты. Взгляд убийственный. И одновременно живее, чем когда-либо. Вместе с невидимой стрелой заклинания он призывал подчиниться. Едва ли не сильнее, чем волшебство.       Антонин был прав. Когда ученик овладевает хоть одним непростительным — это неизъяснимое ощущение блаженства. Та точка, когда приходит понимание, что ты достиг вершины мастерства.       Игорь был уверен, что в этом он превзошёл несравненного Дамблдора.       Ещё один чек расплаты — по библиотеке Дурмстранга Игорь пробирался крадучись. Будто вор.       Порядок давно утерян, библиотекари сменялись слишком часто из-за этого самого бардака. И Акцио, незаменимое заклинание, не всегда в данном случае уместно. Если в библиотеке кто-то был — неловкие ситуации с вытянутой из рук книгой или заваленной на кого-то целой стопкой или даже горой случались регулярно.       Единственное, что Игорю хотелось в особенно тяжёлые минуты — артефакторика. Чем древнее, тем лучше. Не так уж часто читали нечто подобное, и отдел, наиболее нагромождённый высотками книг, засел в глубине библиотечных рядов. Условных рядов. Игорь и в бытность своей молодости не помнил ровных линий длиннее полки.       Пухлые обложки и острые углы. Пыль и тёплый запах лампад. Солнечные лучи прощания перед россыпью бесконечного света. Давно мёртвого.       Небольшой закуток, несколько бумажных гор скрывали подоконник. За мутным стеклом далеко за горизонт падал огненный диск.       Лёгкая кудряшка выбилась из растрёпанной косы. Лизала подбородок. Другая спустилась к плечу, поблёскивая в последнем луче золота. Сидела на подоконнике, уперевшись локтем в колено. Серый подол длинной юбки свалился, оголив ляжку. Вторая нога болталась меж складок ткани, шкрябала мыском высокого ботинка кленовый паркет.       Секундное желание оказаться меж этих молодых ног, коснуться гладкой кожи, ни разу не повреждённой тяжёлой работой ведьмака, к которой она стремилась.       Но Сириэль сидела там, в другом мире, простом и беззаботном, и не смотрела на него. Игорь не знал, слышала она его появление или просто не обратила внимания на пристальный взгляд из-за стеллажа. Ему было откровенно всё равно. Она держала его книгу. Она ему нужна. До боли во всей груди. Без источника, из ниоткуда. Мучительно ревностно. До непосильной ненависти перед течением неумолимого времени.       Игорь знал, как надевать маску. Делал это столько раз, что и под её тусклым взглядом смог сделать это вновь, несмотря на пожар внутри. В самой глубине. Поленья из зависти, обиды и ревности.       Не его.       И смотрела так, будто никогда не была и не будет его. Будто могла понять его беспристрастность.       Не могла.       Подняла книгу и указала на неё с немым вопросом.       Это то, что ему нужно. То, что сам взрастил в ней. Именно эта книга, именно в её руках. И он протянул свою к ней.       Лениво перевалившись, Сириэль соскользнула с подоконника, и юбка за ней. Прижав к груди книгу, прошла между высоких столпов науки, связанных заклинанием и от того покачивающихся глубоководными водорослями.       Медленно и грациозно. Откуда в ней это появилось?       Игорь смотрел на девушку перед собой. А она впихнула ему в грудь тёплую книгу и прошла мимо. Без взгляда. Без паузы. Без вздоха.       Её тепло далеко. Дальше утонувшего под землёй солнца.

***

      Они быстро прошли опустевшие ряды книжных полок до железной двери запретной секции. Сириэль едва не взломала замок старой привычкой — прилипшим к мизинцу тёмным заклинанием, которое выжигало и ячейку двери. Но Игорь вовремя опередил более чистоплотной Алохоморой.       Услужливо освещая посохом, он следовал за Сири, прожигая взглядом её макушку. Почему она так неаккуратно забылась?       — И часто ты суёшь свой очаровательный носик в запретное? — он, безусловно, спрашивал не о Хогвартсе.       — Честно? — потёрла она небольшую горбинку на носу, конечно, никак не очаровывающую. — В Дурмстранге это давалось лишь благодаря некоторому… труду. — Её словно бы ничего не ограничивало. Делилась легко и непринуждённо. А взгляд сдержанно-невозмутим до той степени, что Игоря начинал раздражать шершавый воздух. Он заворожённо смотрел на её лошадиные шоры безразличия. Если б не знал так хорошо, даже не понял бы, что это они.       Обнаружив папку с нужной работой, она выудила кожаную обложку из плотно набитого ящика себе в руки, а затем — на дальний в отделе стол.       Зная, что во время работы подцепить внимание Сириэль крайне сложно, Игорь привлёк последним вопросом.       — И каким образом ты туда попадала? — сел на соседний стул, уже не думая ни о сне, ни о чём-то ещё.       — Смотря кто стоял на страже. Если ты не на ножах, то с гласиасцами чаще всего можно было договориться. Хотя это всё равно рискованней, чем отвлечение фламмовца, — Сириэль плавно скользнула пальцами по сгибу открытой папки, заламывая её. — Я предпочитала второй вариант.       И утонула в чтиве.       Сидя в тишине, Игорь ничего не ждал. Интрига завораживала. Тусклыми лучами тонкого месяца она вплелась в тёмные волны рассыпавшихся по плечам волос. Ведьмачья седина забрала порядка одной шестой от общей массы, беспорядочно стекая тонкими ручьями.       Игорю чудились водопады из шлейфа комет на фоне чёрной бесконечности. Теряющий сознание мозг неустанно напоминал, что её волосы не чёрные, нет… Они тёплые… сладко-винные.       Очнулся, когда его грубо толкали в бок, уволакивая к тому же куда-то вверх — Сириэль тянула за локоть. Выглядела настороженно, опасливо осматривающей темноту. Игорь и не заметил, как уснул и даже, кажется, расслабился.       — Кто-то идёт, — шёпот вмиг оказался у его уха, вызвав толпу перепуганных спросонья мурашек. Едва мелькнула, как нос уже чиркнул по виску. Не осознавая происходящего до конца, Игорь потянулся за голосом, идеально подходящим для приказов.       Они вжались в узкое пространство между книжным шкафом и стеной, Сириэль опустила на них магическую тень и прислушалась к шагам. Игорь — к своему участившемуся сердцебиению. Зачем прятаться? Это такой тупой предлог прижаться к нему?       Шаги. Ближе.       Игорь обхватил талию Сириэль, как спасательный канат, когда кто-то появился в тёмном пространстве прохода.       Некто немного постоял. И поспешил уйти. Вероятно, за подмогой — дверь ведь взломана. Для Хогвартса, как понял Игорь за время бытия здесь, это не из ряда вон выходящее событие. Дамблдор явно игрался с детским любопытством. Игорь был уверен, поступай он так же, Дурмстранг давно взорвался бы. Но Хогвартс неизменен.       — Думаю, можно выходить, — прошептала Сириэль ему в грудь, выталкивая вперёд себя. Совсем уходить, похоже, не спешила — подошла обратно к столу.       — Поседела ты от испуга? — Давно хотел обругать за ведьмачество. Не ожидал, что она в самом деле решится. Не понимал, как люди в целом решались на подобное. Безумие — так резать свою жизнь!       — Ты, надо думать, тоже, — хмыкнула под нос. — Я становлюсь ведьмаком. И тебе это известно, — ровным взглядом в папку Флореску.       Игорь прищурился. Раздражение возросло, и он отшатнулся к ней с зубодробящим вопросом:       — Зачем тебе это?       Короткая жизнь, бесплодие, изоляция от цивилизации, барахтанье в грязи, смерть на каждом шагу… Арне не седел. Значит, Сириэль слабее. Эта жизнь, должно быть, не её. Это должен был быть аврорат, там бы он мог давить на неё…       — Это моя давняя цель. И назад не повернёшь, даже если б я хотела. — Игорь почувствовал её усталость. Сириэль захлопнула папку и взглянула в проход. Не на него. — Зачем мне что-то ещё?       — Ты просто идиотка, не понимаешь, на что согласилась! Кто вообще дал тебе право решать?!       — Семья дала мне такое право. И я понимаю лучше тебя. У меня дома два ведьмака, в знакомстве ещё десяток. А у тебя ни одного.       — У меня был один! — Игорь разошёлся от злости не только по всем швам шрамов, но и наплодив новых ран. — Пока ты не отняла его у меня!       Сириэль ошарашено уставилась на откровение. Игорь плевать хотел, что она подумает. Ей даже некому отнести это откровение, не к кому бежать, пока за окном ночь. Он один рядом.       Это тупик.       — Он мой отец! — с броском навстречу она разожглась его тяжёлым дыханием. — Какое «отняла»? Он сам так решил! А ты злишься потому, что тебя «бросают» по той же причине, что и в семидесятых. Не из-за моего якобы идиотизма злишься, а из-за того, что снова у того, кого ты считал своим, появилось что-то ценнее тебя! — ткнула пальцем ему в грудь. Больно. Ногти впились в ладони.       — Не смей думать, что разгадала меня! — Так же ткнул он пальцем в неё, чувствуя тепло, скользнувшее к запястью. — Ты и десятой части моей жизни не знаешь! Ты истории своей семьи не знаешь! Не знаешь, чьей трусости должна быть благодарна за собственную жизнь! Долг, который отрабатываешь тут за отца, не знаешь!       — Я знаю достаточно, чтобы видеть твоё истинное лицо! — взревела с яростью оборотня.       Им бы притихнуть. Им бы разойтись. Им бы скрыться, спрятаться ото всех и друг от друга. Но вечно сдерживаемые эмоции уже спарились в змеином танце.       — Уверена, и отец его видел! — продолжала Сириэль греметь гневом, как старым оружием. — И всё же мы оба были рядом с тобой и поддерживали тебя. Пока ты не плюнул в нас! В наше доверие к тебе. Ты же такой умный, такой мудрый, — возмущённо всплеснула руками, покачнувшись, — такой проницательный, знал наши болезненные точки. Знал, что будет, если надавишь на них. И надавил! И теперь оскорблён! Выставляешь себя брошенным и преданным. Даже не подумал извиниться!       Игорь — литосферная плита, и чувства землетрясением разрывали его на куски, горными хребтами выводя рисунки новых болезненных разломов.       — Ну извини! Прости меня, ясно! — Он даже в лживом раскаянии не хотел говорить чего-то столь унизительного. Будто наизнанку вывернули, разворошив самые пыльные углы. — Что? Неужели этого достаточно?! Извинения не приложишь припаркой к раненной гордости. Особенно такой непомерной, неоправданной и недальновидной, как у тебя! — Снова ткнул пальцем ей в грудь. Уже не мог остановиться. Просто… плевать. Лишь бы коснуться хоть как-нибудь.       — Заткнись, лжец!! — с визгом тряхнула Сириэль кулаками и набросилась на него.       Сердце чёрным пеплом разлетелось, и он ринулся на неё.       Пламенные ладони обхватили его щёки. Ощущение безопасности витражным блеском стёрлось в ничто. Проклятьем тишины она впилась в его губы. В сверкающих глазах плескалось чувство, которое Игорь ещё ни разу не видел. Безупречное «Империо»?       Если он ответит на поцелуй… Только подтвердит её правоту. Нельзя. Никак нельзя! Достаточно с неё обласканной гордыни.       Несчастное сердце сгорало, разрывалось, плавилось, болезненно кровоточило, выводя застоявшуюся гниль — не выдерживало урагана чувств. Удушающе липкий страх, разрезающе пронзительная ненависть и обжигающе поглощающая страсть. Самый мерзкий отвар из всех, что ему приходилось пить.       Ногти всё больнее впивались в лицо, а губы с большим напором накрывали его. Не продохнуть. Сознание наполнялось пыткой неведомой нежности. Никакая Амортенция рядом не стояла. Всего лишь поцелуй.       Острая боль укусом пронзила губу. И с первой каплей крови Игорь не выдержал. Впутался пальцами ей в волосы, притянул ближе и углубился в подсоленную горечь дешёвого эля.       Утробная вибрация смеха — Сириэль распробовала правоту. Разгадала. Потому что не нужно знать всю историю жизни человека, чтобы понять его. Достаточно быть хорошим бойцом. А хороший боец знает удачный момент для нападения. Она давно усвоила это.       — Что думаешь? — её сбивчивый шёпот опалил губы. Игорь норовил помешать, настойчиво подбивая продолжить поцелуй. — Что ты… всё ещё… слишком непонятен для меня?       Игорь даже не успел проникнуться бившим в лоб вопросом — пьяный взгляд перехватил соблазнительный оскал Сириэль, прикусившей нижнюю губу.       — Замолчи… — прильнул к ней, надеясь языком смазать острые углы. — Умоляю, замолчи… — И снова к губам. А Сириэль подпускала, наверняка поддаваясь его блуждающим по талии и спине рукам. Её собственные удавкой пригрелись под горловиной кафтана.       От напора он отшатнулся к столу, присел. Не прерывая поцелуй, Сириэль влезла ему на колени. Близость стала иной. Сознание совсем помутилось. Это ведь чёртова библиотека, единственное стоящее место в замке… Почему ему плевать?       С силой притянул к себе, подхватив под ягодицами. Заставил почувствовать, до какого возбуждения она довела его тело. Сириэль засипела сквозь зубы. Он толкнулся бёдрами сильнее, она выдохнула ему в рот такой стон, что в голове опустело. И её руки крепче обхватили его шею… Наивно было лишать её меча.       Эхом с дальнего конца коридора прилетел хлопок двери.       Сириэль отстранилась с хищным прищуром в сторону входа в Запретную секцию. Игорь только отдалённо услышал голоса, а Сириэль уже слезла с него и тянула за руку, ставя на ноги.       В спешке начала приводить себя в порядок. Не сказать, что Игорь что-то успел сделать, кроме как задрать ей рубаху на спине и размазать кровь по губе. Быстро смочив большой палец, он стёр пятно. А она размашисто лизнула его… Было похоже на приказ молчать с угрозой «палец в рот не клади».       Через десять позорных секунд ожидания в секцию вошла МакГонагалл в сопровождении сквиба-завхоза и его драной кошки.       — Доброй ночи. Что привело вас сюда, в запертый отдел? — строго спросила деканша Гриффиндора, сцепив руки в крепкий замок. Люмос на кончике её палочки бросал на лицо угрожающие тени.       Сириэль подняла со стола папку.       — Ознакамливаемся с эссе профессора зелий, что сейчас преподаёт в Дурмстранге. Всего лишь старый спор.       — В такой поздний час и без допуска? — с возражением отсекла ложь Минерва, перекидывая взгляд с одного нарушителя на другого. Игорь слабо представлял, какой сейчас час. Когда выходили из «Трёх мётел», было около девяти тридцати. За окном месяц, но Игорь не умел определять время по небесным объектам.       — У меня есть допуск, — Сириэль спокойно завела сцепленные руки за спину.       — У профессора Каркарова — нет, если я правильно помню.       Слизнув кровь с нижней губы, Игорь кивнул.       — Это правда. — Совсем не воспринимал её строгого лица всерьёз. Вообще не до того, пока перед ним маячила осанка Сириэль. — Приношу глубочайшие извинения за столь непозволительную, но небольшую вольность. В стенах Хогвартса так уютно и гостеприимно, что я не заподозрил, что преподавательского допуска будет недостаточно для почётного гостя.       Пауза достаточной длины для вырисовывания самых мрачных перспектив.       — Профессор Каркаров, — с расстановкой произнесла МакГонагалл, и Игорь заметил, что Сири повернула плечи как перед атакой, — по всей видимости, ваши методы донесения информации утратили былую эффективность. Возможно, директор Хогвартса, под чьим руководством мисс Матей имеет честь работать на данный момент, сможет достаточно ясно преподнести правила приличия местного общества и данного учебного заведения.       — Как вы и сказали, час уже поздний… — начал подводить к отступлению Игорь, но по львиной силе в глазах деканши понял, что Сириэль исчерпала лимит её терпимости к увиливанью.       — Для библиотеки. — Выпрямилась МакГонагалл и повернулась к решётке двери, открывая ту шире. — Но профессор Дамблдор бодрствует долго. Мы не потревожим его, если посетим прямо сейчас.

***

      Сириэль чувствовала усталость. Мало ей спора с Игорем, так теперь ещё и перед Дамблдором оправдываться.       Так непонятным для неё осталось то, как восприняла ситуацию МакГонагалл. Разве что теперь ясно, что слово Игоря для неё обесценилось. Оно и к лучшему. Меньше будет лезть и чувствовать власть над ней.       За время пояснений МакГонагалл перед директором Игорь держался отстранённо и даже чуть позади Сириэль, будто она главная нарушительница.       Но надо отметить, что изъяснялась МакГонагалл очень корректно, ни слова мимо фактов. Дамблдор молча выслушал и отпустил её, пожелав крепких снов.       Дверь закрылась, а Игорь всё рассматривал уставленные антиквариатом полки. Дамблдор рассматривал его с тем же неподдельным любопытством. Как редкую вещицу.       — Не смею больше испытывать твоё терпение, Игорь. Увидимся за завтраком, — указал на выход.       Игорь покинул кабинет директора даже без кивка, словно бы вокруг вообще никого не было и ему самому взбрело в голову уйти. Сириэль дополнительно порадовалась отсутствию внимания к себе. Пожалуй, за сегодня его и так было в переизбытке.       Дверь закрылась, а тишина всё сжимала кулаки за её спиной. Сириэль не отрывалась от глаз Дамблдора, а он — от её.       — Кажется, ваше общение с профессором МакГонагалл развилось в небольшое противостояние, — мягко начал Дамблдор, поведя рукой по страницам большой книги перед собой. — Очевидно, ваше нарушение — не то, чем стоит хвастаться. Но и не то, из-за чего стоило бы привлекать внимание директора. Возможно, мне стоит поговорить с вами не как директор. Вас что-нибудь беспокоит?       Сириэль замялась на несколько секунд.       — Я не могу относиться к кому-либо с работы иначе как… к кому-то с работы.       — Можете. Просто предпочитаете придерживаться деловой этики. Я понимаю. Так проще, — он будто показался разочарованным. — Работа и «не работа». Чёрное и белое.       Такая параллель смутила.       — Это не одно и то же. Я собаку съела на серых вещах. — Дамблдор тихо усмехнулся на её словах. — Мне они не нравятся, но я их не игнорирую. Как, например, вижу неоднозначность своего положения здесь. Даже самого предлога, по которому получила приглашение. В эту школу и в этот кабинет несколькими минутами ранее.       Сцепив пальцы в замок, Дамблдор с лёгким, как пёрышко, любопытством проскользнул по её лицу взглядом. На Игоря смотрел куда более заинтересовано. Сириэль не понимала, хорошо это или плохо.       — Запретная секция, ночь, документ о том, кто обучал меня зельям, бывший директор и по совместительству наставник, — перечислила все составные подозрительности собственного положения. — Всё это выглядит так, будто я двойной агент. И мне сложно себя защитить в условиях, которые были обыграны ещё моими родителями до моего появления на свет.       Сириэль раздумывала о необходимости упоминать долг отца, который она тут вроде как отрабатывала. Всё не могла осмыслить его величину. Возможно, Снейп просто накрутил её зазря.       А Игорь ещё упрекнул, что она не знает, чьей трусости должна быть благодарна за свою жизнь. То есть её жизнь в принципе повисла на знаке вопроса, как на крюке? И кто рыбак? Кто тянет леску и куда?       — Да, — улыбаясь, протянул Дамблдор, — бывший Пожиратель смерти, выкупивший свободу за товарищей, и наёмник Пожирателей, выкупивший товарища за свободу… Ваше положение, мисс, и ситуации, в которые вы попадаете, двойственны. Их сложно интерпретировать. Вот взять хоть то, что вас приметил другой неоднозначный человек. Ученик. — Он выразительно приподнял брови. Сириэль смешалась в догадках. Поттер? Флинт? Крам? Диггори?       — Да, — протянул он снова, но уже с откровенным смешком. — Много кого можно под это подвести. Но я имел в виду Маркуса Флинта. Мальчик дважды оставался на старших курсах, но не в этом дело. А в его поступках. Уверен, вы заметили, что он выражает агрессию, какую стесняется выплёскивать кто-либо ещё. Но вы не могли заметить того, что происходило до вашего прибытия. Маркус был единственным, кто прикрыл собой младшего мистера Малфоя от чрезмерного проявления обиды, которую, будем честны, разжёг сам Драко.       Он дал время подумать.       Флинт защищал Драко от агрессии, в которой юный Малфой сам и был виноват. Пыталась подыскать знакомые параллели. Их было предостаточно. Хотя бы Михай в роли Флинта, и Сириэль — Драко.       — Как, по-вашему, это характеризует его? Как человека справедливого? Принципиального? Или, может, корыстного? Ведь отец Драко сделал подарок команде квиддича при включении его сына в состав. Новейшие мётлы.       — А что? Люциус забрал бы мётлы, если б его сына… избили? Или что там могло произойти? — Сириэль была настроена скептично. Тот, кто сорит деньгами, не станет мелочиться и забирать сор обратно. — Какой резон защищать его ребёнка ради мнимой задержки в команде материальной ценности?       — Это вы так расцениваете риск, — с наставническим азартом отметил Дамблдор. — А как его расценивал мистер Флинт?       Сириэль почесала затылок. С учётом того, что он был подростком, мог и сгустить краски. И всё же он «прикрыл собой», а не ответил ударом на удар…       — Ладно, я поняла, к чему вы привели такой пример. Подобное тянется к подобному. Неоднозначное и неоднозначное. Мой статус двойного агента легко подкрепить, а мне всё ещё нечего противопоставить, и оттого вам некомфортно.       — Не так уж некомфортно, — успокаивающе заверил он, отстранившись от стола. — Я люблю загадки.       Сириэль передёрнуло от раздражения.       — Я могу только заверить, насколько возможно честно, что роль двойного агента не моя. Никогда не была моей. Я никогда не понимала преимущества этой роли. По-моему, она неоправданно рискованная.       Сгорбившись, Дамблдор прикрыл рот замком из пальцев.       — У меня действительно есть некоторые ожидания и надежды, связанные с Игорем. Мне в любом случае после этого учебного года предстоит вернуться домой. Куда я хочу вернуться. И Игорь… может стать тем, кто по возвращению обеспечит мне понятный путь к развитию благополучия страны, дома.       — На ваш взгляд, Игорь — тот человек, на которого можно положиться?       — В некоторых моментах, да. Его цели мне ясны. Я их разделяю.       — «В некоторых моментах», — предостерегающе выделил Дамблдор, подавшись вперёд и встав из-за стола. — Сириэль, опасно следовать лишь целям, не выбирая инструменты. Хочу предупредить тем, что обращу ваше внимание на один факт. Вы инструменты выбираете. Игорь — нет. Двойные агенты вам не по вкусу. А что, если Игорь потребует вас стать таковой? Вы откажетесь от цели? Я так понимаю, нет. Откажетесь от лидера в его лице? Начнёте искать другого?       — Это означало бы предательство, — занервничала Сириэль, отступив и обхватив одну руку другой.       Ведя пальцами по столу, Дамблдор обошёл его.       — Предательство для вас или для него? — ещё шаг.       — Я не… для… для меня. Я не хочу чувствовать себя ненадёжной.       — У вас есть время до конца учебного года. — Сириэль почудилось, будто Дамблдор разломил временную линию, как любимую сладость, на «до» и «после» только лишь пронзительностью взгляда. — Спокойная пора, когда можно присмотреться ко всем инструментам, что Игорь не побоится использовать для достижения цели. Пока вы не вернулись в свою страну, здесь вы в безопасности перед муками совести. Вы можете выбирать. А пока… — он указал в сторону выхода.       Сириэль, дёрнувшись от испуга, что там Игорь, оглянулась. Но благо то была лишь дверь, ведущая к некому выбору.       — Поспите. День был долгим, — Дамблдор мягко подтолкнул ладонью в спину и с улыбкой направил к двери. — Благодарю за беседу. И советую не пробуждать в Минерве стремление бороться за справедливость. Вы в шаге от лекции, которая не придётся вам по душе.