Hallelujah/Аллилуйя

10.03.2018 – 16:26

Дом Эйгона – синоним «беспорядка». В комнате стоял сильный запах алкоголя и застарелого сигаретного дыма. Мебель видала свои лучшие времена: подушки разорваны, а набивка высыпалась на пол. На полу валялись пустые пивные банки и бутылки из-под спиртного. На кухне громоздились коробки от еды на вынос, а одежда разбросана по всей комнате. Окна были закрыты, а шторы задёрнуты, из-за чего в комнате царил полумрак. Эйгон лежал на диване, закутавшись в одеяло. Он был одет в ту же одежду, что и вчера, а его волосы выглядели нечёсаными и сальными. После развода с Хелейной он остался жить в этом доме. Отчасти потому, что ему так хотелось, а отчасти потому, что Хелейна не могла больше здесь находиться после смерти Джейхейриса. Санфайр, бордер-колли, которого он планировал подарить сыну на день рождения, раздражённо рычал, лёжа на ковре. Пёс подошёл к дивану и начал обнюхивать одеяло Эйгона. Санфайр вновь зарычал, пытаясь привлечь внимание хозяина. — Не сейчас, Санфайр, — простонал Эйгон приглушённо. Он попытался отмахнуться от собаки, но та не сдавалась и продолжала тыкаться мордой в его руку. Наконец, Эйгон с досадой поднял голову с подушки и посмотрел на Санфайра. Пёс всё ещё скулил и царапал его руку. — Чего ты хочешь, — простонал он, потирая лицо руками. Эйгон огляделся и заметил, какой же в комнате бардак: пустые бутылки и разбросанные коробки. Он понимал – нужно встать и убрать весь хлам, но мысль о том, чтобы подняться с дивана, казалась ему непосильной задачей. Санфайр заскулил. — Ладно, выведу тебя на улицу, — вздохнув, Эйгон заставил себя встать с дивана. Он провёл рукой по спутанным волосам, сбросил одеяло на пол и направился к задней двери, которую после развода с Хелейной большую часть времени держал закрытой. На заднем дворе уже не было ни цветов Хелейны, ни игрушек Джейхейриса. Несколько месяцев здесь никто не бывал. Трава выросла высокой и неухоженной, клумба опустела, лишь несколько мёртвых стеблей виднелось среди травы. Эйгон обернулся, посмотрев на Санфайра. Тот сидел у двери в ожидании команды. — Пошли, — сказал он, открывая дверь. Санфайр выскочил из дома и побежал по траве, весело перекатываясь с боку на бок. Эйгон присел на ступеньки заднего крыльца и стал наблюдать за дурачествами своего питомца. Несколько минут было тихо. Эта тишина успокаивала. Небо темнело, последние лучи солнца окрашивали двор в золотистый цвет. Эйгон наблюдал за тем, как Санфайр играет. Радость собаки была заразительной, и на мгновение Эйгон поймал себя на том, что почти улыбается. Внезапно Санфайр подскочил к нему. Его шерсть была мокрой и грязной. Но собака всё ещё была счастлива и игрива. Он встряхнулся, сбрасывая влагу с шерсти. Эйгон закатил глаза, но все же тихонько усмехнулся. Он пытался удержать Санфайра, но пёс продолжал прыгать вокруг него. Бордер-колли был ещё щенком. Ему не исполнилось и года. Год без Джейхейриса. Внезапно Эйгон замер – осознание настигло его. Он словно ощутил, как стены двора сомкнулись над ним, а воздух стал густым и тяжёлым. Ему показалось, что он слышит смех Джейхейриса – в собственных ушах. Эйгон схватился за голову – впился пальцами в кожу, словно пытаясь заглушить этот звук. В груди закололо – дыхание стало тяжёлым. Он зажмурился, но вместо темноты увидел лишь образы своего сына, который бегал по двору и смеялся от души. Эйгон почувствовал, как холодный мокрый нос Санфайра коснулся щеки, и его охватило беспокойство. Он медленно поднял руку, поглаживая собаку по голове. — Будь хорошим мальчиком, ладно? — прошептал он хрипло. Пес сочувственно посмотрел на него и лег рядом. Эйгон долго сидел на ступеньке, медленно поглаживая шерсть собаки ритмичными движениями. Солнце уже полностью село, и небо окрасилось в глубокий фиолетовый оттенок. Где-то вдалеке он слышал тихий гул проезжающих машин, но тишина двора окутала его, словно одеяло. Санфайр лежал рядом с ним, молча наблюдая за хозяином. Эйгон задумался о том, чем сейчас занимается Рейнира. Возможно, она проводит время со своим старшим сыном Джейсом. Эта мысль пришла к нему внезапно и удивила его. Он осознал, что думает об этом больше, чем ему бы хотелось. Эйгон попытался отогнать эту мысль, но она не уходила, словно назойливый зуд, который невозможно было унять. Он застонал и закрыл лицо руками. Почему Эйгон думал о ней? Из всех людей… Ну, это был первый настоящий разговор за несколько месяцев. Возможно, он просто изголодался по общению с людьми, вот и бросается как одуревший на любого, кто обратит на него внимание. Но Эйгон понимал, что дело не только в этом. Было в Рейнире что-то ещё, что его завораживало, но он не мог понять, что именно. То, как она на него смотрела. То, как боролась за возможность быть в его машине. То, как не желала заканчивать разговор. Всё это время у него в бардачке находился заряженный пистолет, а его планы рушились. Он покачал головой, пытаясь собраться с мыслями. — Пошли, — пробормотал Эйгон Санфайру. — Домой. Прежде чем встать, он ласково потрепал собаку по голове. Тот радостно завилял хвостом и последовал за хозяином. «Нет, — твёрдо решил Эйгон, — я больше никогда не буду думать о Рейнире».

22.03.2018 – 19:03

Эйгон вел себя как клоун. Но кто его осудит? Санфайр? Он налил горячую воду в пластиковый стаканчик – бросил туда пакетик с мелиссой. Откинувшись на стол, Эйгон потягивал чай и наблюдал за людьми, собравшимися на сеансе терапии. На подлокотнике кресла сидела безутешная мать. Она тихо плакала, прикрывая лицо салфеткой. Несколько человек сидели на стульях и на полу, безучастно глядя в пол. Он подумал, не будет ли невежливо устроиться сзади, на подоконнике. Эйгону не было и тридцати пяти, но его лицо было изборождено морщинами, а под глазами залегли тёмные круги, отчего он казался старше. Утрата ребёнка отнимала молодость у каждого, кто пережил такое горе. Эйгон сел на старый складной стул, закинув ногу на ногу. Он отпил глоток чая, наблюдя за группой. По очереди люди вставали и с грустью рассказывали о своих потерях. Они передавали друг другу коробку с салфетками, выражали соболезнования и сочувствие. Эйгон, однако, больше не говорил. Он просто сидел в полумраке, в своих любимых чёрных кожаных ботинках, выцветших джинсах и футболке с логотипом рок-группы 70-х. В руке он держал полупустую пачку сигарет «Camel», то открывая, то закрывая её. В ту ночь он наблюдал за происходящим. Вдруг он увидел, как в комнату бесшумно вошла Рейнира. Теперь она была одета совсем иначе: в джинсы и простую чёрную блузку. На ее лице не было макияжа, за исключением легкой розовой помады на губах. И всё это делало её образ каким-то более мягким и естественным. Рейнира подняла глаза и увидела Эйгона. Их взгляды встретились. Она смотрела на него с удивлением, а затем в её глазах промелькнуло узнавание. После этого Рейнира медленно подошла и села на пустой стул рядом с ним. — Привет, — тихо сказал он, не отрывая взгляда от ее лица. Рейнира слегка улыбнулась. — Не ожидала увидеть тебя здесь. Эйгон пожал плечами, постукивая по пачке сигарет. — Мне нравится держать всех в напряжении. Рейнира коротко усмехнулась и сжала руки, положив их между бёдер. — Я заметила, — подметила она и сморщила нос, глядя на чай в его руках. — Что это? Эйгон нахмурился и взглянул на свой стаканчик. — Не пиво, — ответил он. Её взгляд блуждал по нему, оценивая его прикид. Она задержала взгляд на пачке сигарет в его руке, и Эйгон неожиданно почувствовал смущение. Новая посетительница начала рассказывать о своей утрате. Она выглядела очень старой. Очень. Эйгон наклонился к Рейнире и прошептал ей на ухо: — Мне кажется, я постарею, когда она закончит свой рассказ – она ведь перескажет всю свою жизнь, начиная с того дня, когда ей исполнилось семнадцать. Рейнира прикрыла рот рукой, пытаясь заглушить смех. — Перестань, — прошептала она, бросив взгляд на даму, которая увлечённо рассказывала свою историю. — Она может услышать. — Я сомневаюсь, что она вообще слышит, — ответил Эйгон. Его губы дёрнулись в сторону, когда он изобразил преувеличенное удивление. — Или вообще слышит что-либо. Рейнира снова хихикнула. — Тише, — велела она, сверкнув глазами. — Сделай вид, будто ты здесь и внимательно слушаешь. Эйгон снова выпрямился, но его губы были по-прежнему плотно сжаты. Он пытался вникнуть в историю женщины, но его глаза то и дело возвращались к лицу Рейниры. Всякий раз, когда они встречались взглядами, то обменивались лёгкими улыбками, и она качала головой, молчаливо прося его вести себя прилично. Вскоре дама завершила свой рассказ, и её место занял новый человек – мужчина в очках с толстыми линзами и глубоким голосом, который выдавал в нём заядлого курильщика. На этот раз Рейнира наклонилась к плечу Эйгона и прошептала: — Его голос – как наждачная бумага, — её теплое дыхание коснулось его шеи. — Интересно, сможет ли он сказать целое предложение, не закашлявшись. Эйгон старался не рассмеяться, его плечи тряслись – он пытался держаться, правда. — Тссс, — прошептал он, закусив внутреннюю часть щеки. — Они нас услышат. Голос мужчины действительно был грубым и скрипучим, а длинные паузы между словами прерывались сдавленным, хриплым кашлем. Эйгон посмотрел на Рейниру и заметил, что она изо всех сил старается сохранить серьёзное выражение лица. — Ты плохо на меня влияешь, — признался он, отхлебнув чая. — Заставляешь смеяться в такой грустный момент. Сеансы. Он чуть не рассмеялся. Кто бы мог подумать, что он проводит ночи на терапии? Мужчина на скамье продолжал свой рассказ, иногда кашляя и прочищая горло между предложениями. Эйгон чувствовал, как рядом с ним дрожит плечо Рейниры. — Перестань смеяться, — снова прошептал он. Но Рейнира не могла сдержаться, её тело сотрясалось от беззвучного смеха. — Я пытаюсь, правда, — сказала она, и её голос был едва слышен. — Он говорит совсем как Дарт Вейдер. Эйгон чуть не подавился чаем. — Не упоминай Дарта Вейдера, — процедил Эйгон сквозь зубы. — Ты жульничаешь – используешь такой подлый прием! Сравнение было метким, и это было так забавно – он так нуждался в этой минуте смеха, даже не осознавая этого. Мужчина продолжал говорить, и после каждого его слова раздавался новый приступ кашля и новый грохот. Это было самое живое, что Эйгон чувствовал в последние месяцы. Эйгон не смог удержаться – его громкий смех, похожий на лай, разнёсся по комнате, как выстрел. Все присутствующие повернулись к нему, а человек на трибуне прервался на полуслове. Эйгон осознал, что его взрыв смеха услышали все, и глаза расширились от понимания этого факта. Рейнира не смогла сдержать смех и накрыла его руку своей. Она смеялась так сильно, что всё её тело сотрясалось. Она не выдержала – позволила смеху вырваться наружу. Её горло содрогалось от хохота, а голова склонилась к груди. Эйгон услышал ее смех, и его плечи снова затряслись. Вот и все; он ничего не мог с собой поделать. Эйгон тоже рассмеялся – его глаза слезились от хохота. Он видел, как другие участники встречи смотрели на него с осуждением, но в тот момент ему было всё равно. Рейнира сжимала его руку, а он сидел, согнувшись пополам, и живот болел от смеха. Наконец Рейнира смогла отдышаться и снова подняла голову. Они встретились взглядами, и обоим в голову пришла одна и та же мысль. О, боги, они отправились в ад. Человек на трибуне всё ещё смотрел на них. — Я сказал что-то смешное? — спросил он хрипло. Смех Эйгона плавно затихал, но Рейнира все еще тихонько хихикала. Он видел, как она пыталась сдержаться, прикрывая рот рукой. — Нет, нет, конечно, нет, — сказал Эйгон, умудряясь выдавить слова сквозь собственный смех. — Нам очень жаль. Пожалуйста, продолжайте. Он прокашлялся, обдумывая ситуацию. — Мне жаль, что мы всё испортили, — произнёс он, снова извинившись. — День сегодня не задался. Мы уходим, — добавил он, поднимаясь со своего места и стараясь не смотреть на женщину рядом с собой. В этом не было необходимости. Рейнира последовала его примеру. Они вышли из комнаты, продолжая смеяться. На улице они прислонились к стене и ещё долго не могли успокоиться. — О боже, — ахнула Рейнира, широко улыбаясь, как ребёнок, который сделал что-то нехорошее, но забавное. — Мы ужасны. — Это не входило в мои планы, — сказал Эйгон. — О, но зато это было в моих, — ответила ему Рейнира, всё ещё сотрясаясь от смеха. — Неудержимо ржать над историей незнакомца, а потом выбежать из комнаты. Вычеркни этот пункт из списка. Они снова рассмеялись, и воспоминания о голосе мужчины вызвали у них новый приступ хохота. Впервые за долгое время Эйгон ощутил... Свободу. Он чувствовал лёгкость в плечах и с каждым вдохом словно делал первый глоток свежего воздуха. Глубоко вдохнув, Эйгон взял сигарету, закурил и протянул Рейнире пачку. К его изумлению, она взяла её, достала сигарету и зажала между губами, подняв руку, чтобы он её зажёг. Он наклонился к ней, чиркнул спичкой и поднес пламя к концу сигареты. Наблюдая, как она делает первую глубокую затяжку, Эйгон почувствовал дрожь внизу живота. — Что теперь? — спросила Рейнира, но Эйгон пожал плечами, затягиваясь собственной сигаретой. — Не знаю. Мы испортили сеанс терапии этому бедняге. Я не думаю, что нам стоит туда возвращаться. — Он был чертовски похож на Вейдера, — Рейнира выдохнула дым. — Ты не можешь винить нас за то, что нас накрыло. Эйгон усмехнулся, и из его ноздрей повалил дым. — Тогда, полагаю, нам следует заняться сеянием хаоса в другом месте. Они стояли, прислонившись к стене, в уютной тишине, курили сигареты. Он не помнил, когда в последний раз ему было так легко с кем-то. — Могу ли я спросить тебя кое о чем? — внезапно произнес Эйгон. — Конечно, — кивнула Рейнира, делая еще одну затяжку. — О чем? Он на мгновение заколебался, вертя в руках сигарету и собираясь с мыслями. — Зачем ты вернулась? — выпалил Эйгон наконец. — Ты сказала, что это не особо помогает. Глаза Рейниры расширились, и на минуту она замерла. Эйгон понял, что, возможно, перешел черту, и быстро попытался отступить. Но прежде чем он успел извиниться, она заговорила: — Я хотела тебя увидеть, — прошептала она, глядя на сигарету. Её слова повисли в воздухе между ними. Эйгон почувствовал, как его сердце пропустило удар. Что-то особенное было в том, как она сказала это, в мягком тоне её голоса. — Мне бы пригодился друг, — повторила она, как будто объясняя свои слова, глядя на здание позади них. Эйгон не смог сдержать улыбку, тронувшую уголки его рта. — И ты решила, что я подойду для этой роли? — поддразнил он, приподняв бровь. — Может быть, тебе это нужно больше, чем мне. Слова Рейниры заставили Эйгона задуматься. В них была горькая правда, которую он не мог отрицать. Последние недели он провёл, запершись в своей комнате, предаваясь унынию, бесконечно куря и напиваясь почти до кровавых соплей. Он отверг все попытки связаться с ним: проигнорировал сообщение от матери, не стал читать глупое электронное письмо Эймонда (тот ведь не мог отправить сообщение как нормальный человек) и даже не обратил внимания на добрые слова Дейрона. Однако Рейнира, обладающая удивительным чувством юмора и мягкостью, каким-то образом смогла пробить его броню. — Нет, — цокнул он языком. — У меня есть собака. При этих словах Рейнира удивлённо подняла бровь, а на её губах появилась недоверчивая улыбка. — Твоя собака, да? — Да, — ответил Эйгон с усмешкой. — Верный, преданный пёс, который всегда рад меня видеть и не осуждает за мои сомнительные жизненные решения. Идеальный друг, не правда ли? Рейнира рассмеялась и сказала: — Я могу себе это представить. Ты с твоей собакой ведёте глубокие беседы о… Ну, не знаю, о состоянии экономики, например? — О, Рейнира, даже если бы ты приставила дуло пистолета к моей голове, я бы не стал говорить о состоянии экономики! Она снова улыбнулась и прижала подбородок к груди. Докуривая сигарету, Рейнира заявила: — Мне нужно быть дома в десять вечера. Эйгон посмотрел на часы: до десяти было ещё далеко. — У тебя комендантский час, что ли? — поддразнил он её. Рейнира беззвучно рассмеялась, выбросив окурок. — Я замужняя женщина, Эйгон. Эта информация не должна была так сильно ранить. — Правильно. Конечно. Я забыл. Муж. На мгновение повисла неловкая тишина. Эйгон почувствовал укол разочарования. Он знал, что Рейнира была замужем, но теперь, когда она об этом упомянула, словно под холодный душ его толкнула. Упоминание о её муже Деймоне, который всегда присутствовал в его жизни как напоминание о том, что он хотел забыть, было особенно болезненным. — Ну что ж, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Нельзя же заставлять мужа ждать, правда? Рейнира посмотрела на него с непроницаемым выражением лица. На миг в её глазах промелькнула тоска, но она исчезла так быстро, что Эйгону показалось, будто это была лишь игра света. Казалось, Рейнира хотела что-то сказать, но через секунду опустила взгляд, теребя обручальное кольцо. — Тогда мне лучше уйти, — сказала она тихо. Эйгон старался не показывать, что он расстроен. В конце концов, чего он ожидал? Что Рейнира проведет с ним всю ночь? Она отвернулась - опустила глаза на ноги. — Моему мужу плевать, чем я занята. Но в любом случае… — произнесла Рейнира, словно приоткрывая завесу своих чувств. И уже от одного этого признания она ощутила вину. Эти слова не должны были так обрадовать Эйгона. — Технически встреча еще не окончена, — заметил Эйгон. Рейнира подняла голову – улыбнулась. Эйгон мысленно дал себе пять, радуясь, что сумел вернуть улыбку на её лицо. — Полагаю, это не так, — произнесла она. — Технически. — Технически, ты все еще на территории этого здания, — он отбросил сигарету. — Значит, ты не нарушила комендантский час. — Перестань говорить «комендантский час» так, будто я в тюрьме. — Прости, — сказал Эйгон с ухмылкой, совсем не сожалея. Рейнира, прислонившись головой к стене, фыркнула. Ее глаза обшаривали улицу, глядя на неоновые огни, мигающие на казино через дорогу. Многоцветное свечение неоновых огней подчёркивало мягкие изгибы её лица. Красные, синие, фиолетовые огни – и снова красные. Эйгон не мог отвести взгляд от Рейниры. В том, как огни играли на её лице, было что-то такое... что делало её похожей на неземное создание. В этот момент он понял, почему ему было так трудно справиться со своими чувствами. Всякий раз, когда он находился рядом с Рейнирой, её присутствие полностью завладевало им. — Я прихожу сюда уже несколько месяцев и ни разу не замечала казино, — призналась Рейнира. Эйгон перевёл взгляд с её лица на здание казино, которое ярко светилось неоновыми вывесками и прожекторами. Даже с такого расстояния были слышны звуки музыки и смех, доносившиеся оттуда. — Кажется, это место, где можно весело провести время и прибухнуть, но есть риск просрать все свои деньги, — поделился он своим архиважным мнением. — Верно подмечено. Ты бы отвез меня туда как-нибудь на днях? — спросила она с лукавым блеском в глазах. Эйгон замолчал, немного ошеломленный её вопросом. — Хочешь пойти в казино? Ты? — Ты меня совсем не знаешь, — рассмеялась она, расслабившись. Эйгона огорчил этот комментарий – он почувствовал себя виноватым. Сколько недель он потратил впустую, изучая её жизнь и график работы? Её саму? Его улыбка дрогнула – её слова ударили его, словно удар под дых. Но она была права. Несмотря на все свои исследования и наблюдения за её жизнью, Эйгон почти ничего не знал о ней. И он понял, что сожалеет об этом. — Хочешь выпить кофе? — спросила Рейнира. — За углом есть небольшое кафе. Оно не отличается особым шиком, но всегда открыто допоздна. Эйгон кивнул, благодарный за смену темы. — Да, конечно, — согласился он, засовывая руки в карманы. — Показывай дорогу. Кафе было небольшим и очень уютным. По всему пространству были расставлены несколько старых столов и стульев. В кафе находилось не более дюжины людей. Из винтажного проигрывателя звучала мягкая джазовая музыка. Её успокаивающая мелодия плавно сливалась с негромким гулом разговоров и звуком чашек и блюдец. Всё это создавало приятный контраст с яркими и громкими казино, расположенными на другой стороне улицы. Они нашли столик в укромном углу, спрятанный за небольшим книжным шкафом. — Это все выглядит как начало анекдота, — сказал он, глядя в окно. — Улица с церковью, казино и групповой терапией. Рейнира с улыбкой смотрела на ночную жизнь, отражающуюся в витрине магазина. Она ничего не говорила, но Эйгон заметил, как она взглянула на церковь и здание групповой терапии, которые находились неподалёку. Официантка вернулась с кофе и поставила дымящиеся чашки на стол. Они молча дождались, пока она уйдёт, и только потом продолжили разговор. Рейнира отпила глоток кофе и закрыла глаза – горячая жидкость коснулась языка. — Мило, — произнесла она через мгновение, сдувая пар. — Лучше, чем казино на другой стороне улицы. Эйгон усмехнулся. — Хотя, полагаю, не так уж и весело? — пошутил он. — Я слышал, что кофе не так сильно губит жизнь, как азартные игры. Рейнира улыбнулась, все еще глядя в окно, и ничего не сказала. Эйгон отпил свой кофе, тоже молча. Обстановка казалась такой...Домашней. Рейнира открыла рот, будто собираясь что-то сказать, но передумала. Она провела кончиком языка по нижней губе. Эйгон не мог отвести взгляда. Он сглотнул, стараясь держать свои мысли в узде. — О чем задумалась? Взгляд Рейниры переместился с окна на стол, затем на Эйгона, пока она нервно теребила обручальное кольцо. — А как же мать твоего сына? Улыбка Эйгона застыла на его лице, быстро исчезая. Он понимал, что этот вопрос рано или поздно прозвучит, но в глубине души надеялся, что им удастся избежать этого разговора хотя бы сегодня вечером. — А что с ней? — коротко спросил он. Рейнира почувствовала перемену в его настроении, но продолжила: — Ты о ней не говоришь. Почему? Эйгон поёрзал на месте, выражение его лица стало более суровым. Он щёлкнул челюстью, как будто стараясь прогнать неприятные мысли. Ему не хотелось сейчас думать о Хелейне. — О чем тут говорить? — ответил он сухо. — Она ушла от меня. Вот и все. Рейнира не ответила сразу, тихонько потягивая кофе. Эйгон чувствовал на себе её взгляд. Она, несомненно, пыталась понять, о чём он думает, судя по тому, как он был напряжён. Он продолжал смотреть в окно – его голос был ровным и натренированным: — Хелейна все видела. Эйгон не отрывал взгляда от улицы. Машины продолжали двигаться по дороге, и свет уличного фонаря то освещал, то затенял асфальт. — Когда нас сбила машина, — произнёс он негромко, — я сразу потерял сознание. Хелейне повезло меньше. Эйгон глубоко вздохнул, пытаясь совладать с эмоциями. Это была не та тема, которую он часто обсуждал хоть с кем-то, и уж точно не думал, что будет обсуждать её с Рейнирой. Но что-то в спокойной атмосфере кафе, казалось, подтолкнуло его к тому, чтобы произнести эти слова. Эйгон прокашлялся и поудобнее устроился на сиденье. — Сколько лет твоему сыну? Джейкейрису. Рейнира улыбнулась, когда он упомянул её сына. Она посмотрела на Эйгона, и выражение её лица смягчилось. Она была удивлена внезапной сменой темы. — В июне ему исполнится восемнадцать, — ответила она. — Он учится в колледже. Эйгон кивнул. Он знал о мальчишке не так много. Хотя он и собрал информацию о жизни Рейниры, в основном она касалась её жизни в браке, а не роли матери. — Умный мальчик, — продолжила Рейнира. — Очень умный и серьёзный. — Она замолчала, сделала ещё глоток кофе и задумчиво посмотрела вдаль. — Джейс настолько независимый, насколько это вообще возможно. Он приходит и уходит, когда ему заблагорассудится. У нас были с этим некоторые проблемы, когда он был младше, но за последний год он сильно повзрослел. Авария сильно ударила по нему. Эйгон вертел в руках пакетик с сахаром, оторвав уголок. Возможно, этот мальчишка был точной копией Деймона, совсем непохожий на мать. — Вы, кажется, близки, — подметил он, отпивая кофе. Теперь, когда они не обсуждали личные темы, он стал вести себя более непринуждённо. Глаза Рейниры потеплели. — Мы...Стараемся быть ближе друг к другу. Сейчас это довольно сложно, учитывая занятость Джакаериса. Он очень увлечён учёбой. А ещё у него есть девушка, — она усмехнулась, как будто говоря сама с собой. — Он сейчас в том возрасте, когда на уме только одни девочки, — она сделала ещё глоток кофе, и её улыбка превратилась в ухмылку. — Никогда не говори ему, что я это сказала, но на самом деле он большой романтик. Это очаровательно. Рейнира откинулась на спинку стула и достала из кармана мобильный телефон. Эйгон наблюдал за ней, пока она просматривала фотографии на своём телефоне. Удивительно, но упоминание о её сыне, казалось, наполняло её лицо светом и радостью. Было что-то особенное в том, как она улыбалась и как загорались её глаза, когда она смотрела на фото своего сына. Это тронуло сердце Эйгона. Каково это – видеть, как она улыбается своему сыну, когда он не видит? Рейнира передала ему телефон. — Вот, смотри. Эйгон взял телефон из рук Рейниры. На экране были фотографии красивого мальчика с тёмными кудрями, широкой улыбкой и сияющими глазами. Было очевидно, что это сын Рейниры, несмотря на его тёмные волосы и ещё более тёмные глаза. В этом ребёнке не было ничего от Деймона. — Это Бейла, — сказала Рейнира, указывая на девушку. — Его девушка. Они выглядели очень влюблёнными. У Бейлы были густые вьющиеся серебряные волосы, собранные в пучок. Её спортивная одежда, вероятно, была предназначена для занятий футболом. Джейкейрис улыбался, уткнувшись носом ей в щёку, а Бейла смеялась, и от смеха у неё появлялись небольшие морщинки в уголках глаз. Эйгон сморщил нос. — Фу. Сыр. На лице Рейниры все еще играла ухмылка. — Вы, мужчины, все одинаковы. Джекейрис просто влюблен в нее и ничего не может с собой поделать. — И тебе это в нем нравится. Ты считаешь это очаровательным. Она снова улыбнулась, выражение ее лица смягчилось. — Джекейрис так похож на своего покойного отца, когда тот был в его возрасте. Он такой серьёзный. Но с Бейлой он другой – более игривый и живой. Она хорошо на него влияет, заставляет его смеяться, даже сейчас. Она хорошая девочка. Её мать хорошо воспитала её и её сестру. И Бейла умнее его, это я тебе точно скажу, но вдвое упрямее. Эйгон на мгновение помрачнел, осознав, что Джейхейрис никогда не познакомит его со своей девушкой. Ему было больно думать о том, что он никогда не переживёт того, о чём ему рассказывала Рейнира. Никогда больше не будет семейных ужинов, неловких дней рождения и важных событий в жизни его сына. Он с трудом сглотнул. Рейнира не обратила внимания на то, как изменилось его настроение, и потянулась к телефону, который он держал в руках. Она провела пальцем по экрану и перешла к другой фотографии. — Это Люцерис. Сын, которого она потеряла. Эйгон ощутил, как внутри всё сжалось, когда он посмотрел на фотографию Люцериса. Мальчик, который больше походил на Рейниру, чем на Джейкериса, широко улыбался, а в руках сжимал лягушку. Опять же, совсем не похож на Деймона. — Люк был милым ребенком, — тихо сказала она. — Такой милашка. Он всегда был таким застенчивым, всегда прятался за Джейкейрисом. Люк равнялся на своего старшего брата. Он всегда хотел быть похожим на него, идти по его стопам. Он был самым младшим, понимаешь. Еще совсем крошка. Она прерывисто вздохнула. Её пальцы переместились на другой снимок, на котором была запечатлена гораздо более счастливая Рейнира. Она держала на руках взрослого мальчика (лет десяти или чуть больше), который был укутан в одеяло, словно младенец. Мальчик смеялся вместо того, чтобы просто белозубо улыбаться. — Я скучаю по нему, — призналась Рейнира тихо. — Он был таким тихим, что иногда я забывала о его присутствии. Пока он не выскакивал из ниоткуда и не пугал меня до чертиков... Он любил розыгрыши, маленький разбойник. В голосе Рейниры звучало неподдельное горе. Эйгон почувствовал, как сжалось его сердце, когда он увидел её заплаканные глаза. — И ты не была против, чтобы он тебя напугал? — спросил он, пристально глядя на неё. Джейхейрис точно так же пугал Хелейну: хихикал и бегал за своей добычей (Хелейна всегда громко смеялась) — Иногда я смотрю в окно, и мне кажется, что он всё ещё там, прячется за занавесками, — сказала Рейнира, прикусив губу и взглянув на Эйгона. — Извини, я слишком откровенна... — Нет, — резко оборвал ее Эйгон, покачав головой. — Никогда не извиняйся. Я хочу, чтобы ты говорила. Я хочу слушать. Рейнира кивнула и попыталась сморгнуть слёзы, которые наполнили её глаза. Она судорожно вздохнула. Эйгон подумал, стоит ли ему подсесть к ней. Было очевидно, что она старается держать себя в руках, но он видел, что её стойкость даёт трещину. Однако она не заплакала. Вместо этого Рейнира отпила кофе. Эйгон вернул ей телефон. — А как насчет тебя? — вдруг спросила она. Вопрос застал его врасплох. — А что я? — спросил он, сохраняя спокойствие, но не смея поверить в то, на что она намекала. Рейнира посмотрела в окно, а затем, отпив кофе, понимающе улыбнулась ему. — Я рассказала тебе о своих детях, а теперь скажи мне: какой он, Джейхейрис? Не осталось незамеченным, как она использовала настоящее время. Его губы, вопреки его усилиям, растягивались в слабую улыбку, выражая нежную благодарность за её доброту. Эйгон был удивлён вопросом и тем, как Рейнира его задала. Казалось невероятным, что они сидят здесь, в тёмном кафе ночью, и непринуждённо обсуждают своих детей, как старые друзья, а не как незнакомцы, которых объединила общая трагедия. Он откинулся на стуле и посмотрел в потолок. Его голос был тихим, когда он заговорил. — Джейхейрис был умным и сообразительным мальчиком. Он любил подшучивать над окружающими, но делал это с добротой и без злого умысла. Он точно знал, что сказать, чтобы вызвать улыбку на лице Хелейны. Эйгон усмехнулся про себя. Когда он отвёл взгляд от Рейниры, она заметила, что он с трудом сдерживает слёзы. — Он всегда знал, как рассмешить мою жену, — его голос задрожал, и он слегка усмехнулся, а затем прикусил нижнюю губу. — Мне так и не удалось узнать, почему ему так нравилось красть заколки для волос Хелейны и выбрасывать их в окно. Эйгон на минуту замолчал. — Джейхейрис был... — он замолчал и прокашлялся. — Он всегда ходил за мной по пятам, словно моя тень. Но я знаю, что он в первую очередь был маминым сыном. Он очень любил Хелейну. Когда Эйгон наконец посмотрел на Рейниру, его сердце едва не разорвалось от нежности в её взгляде. В её глазах он увидел сочувствие. — Ты скучаешь по нему, — тихо сказала она. Это было утверждение, а не вопрос. Эйгон кивнул. — Мой первый муж, отец Джейса и Люка, всегда ругал меня за то, что я слишком их балую, — со слабой улыбкой сказала Рейнира. — Я уверена, что нашла бы в лице матери Джейхейриса союзницу в этом вопросе. Эйгон был удивлён этим замечанием. Он усмехнулся, хотя смех прозвучал сдавленно. — Хелейна никогда бы не призналась в этом, но она действительно питала слабость к нашему сыну. Она всегда была к нему гораздо более снисходительна, чем ко мне. — Он прерывисто вздохнул. — Когда она его баловала, я очень ревновал. — Ревновал, правда? — Рейнира положила свою руку на его, глядя на него с теплотой. Эйгон замер на мгновение, почувствовав, как его сердце почти остановилось. Её прикосновение было таким неожиданно нежным. — Иногда да, — сказал он, глядя на ее пальцы поверх своих. — Когда Джейхейрис возвращался из школы чумазый и с листьями в волосах, Хелейна его мыла. Иногда ему достаточно было надуть губки, чтобы она тут же смягчилась и позволила ему продолжать озорничать. Порой это сводило меня с ума... — Никогда не хотел другого ребёнка? — спросила Рейнира. — Второго ребёнка, ты имеешь в виду? — Он невесело усмехнулся. — Я хотел, да, я хотел дочь, когда понял, как легко это было с Джей… Но Хелейна всегда говорила, что ей одного достаточно. Мы… Мы много ссорились из-за этого, если честно. Особенно после… — он замолчал, а его голос стал тише. Она кивнула и положила его руку, тыльной стороной вверх, между своими ладонями. При этом ее левая рука легла на его запястье, а большой палец стал поглаживать его кожу. Рейнира почти не обратила внимания на этот жест. Она смотрела на улицу. — О чем думаешь? Казалось, Рейнира снова обратила внимание на него, как будто только сейчас вспомнила о его присутствии. Она не отняла свою руку, а просто переплела их пальцы. Затем она продолжила медленно ласкать его кожу большим пальцем другой руки. — О тебе, — призналась она. — Я думала о тебе. Эйгон ласкал ее палец поверх обручального кольца, и от этого у него в животе что-то сжалось. Он снова взглянул на Рейниру: она выглядела умиротворенной, держа его за руку. Он спросил, стараясь не потеряться в ощущении ее кожи: — И что именно ты обо мне думала? Уголки губ Рейниры тронула улыбка. Её рука, всё ещё сжимавшая его ладонь, легонько сжала её. Успокаивающий жест. — Я думала о том...Как легко с тобой разговаривать, — мягко призналась она. — Я уже давно не чувствовала себя настолько комфортно в разговоре с кем-либо. Очень, очень давно. Эйгон вспомнил о заряженном пистолете, который всегда возил с собой в машине. Он проводил много времени рядом с её домом, разрабатывая план, который так и не решался воплотить в жизнь. Единственный раз, когда он действовал импульсивно, привёл его к этому моменту. Рейнира, которая была его целью, теперь переигрывала его. Чувствуя вину, он хотел убрать свою руку. Однако он этого не сделал. После этого они некоторое время молчали. Рейнира теперь изучала их руки, а не его. Эйгон наблюдал, как она внимательно рассматривала линии на его ладони и форму его пальцев, словно создавая в своей голове его карту. Её прикосновение было таким нежным и успокаивающим. — Что это? — внезапно спросила Рейнира, ее глаза уставились на определенное место на его руке. Шрам между большим и указательным пальцами. — Моя собака. Санфайр. Губы Рейниры изогнулись в насмешливой улыбке. — Ммм. Единственный друг, которого ты предпочитаешь всем остальным. Эйгон усмехнулся и нежно сжал ее руку. — Осторожнее. Ты начинаешь звучать ревниво. Она рассмеялась, наконец убрав руку, чтобы взять телефон. Было 9:52 вечера. — Мне нужно идти. — Увижу ли я тебя на следующей встрече? Рейнира нахмурилась. — Я думаю, нас выгнали из терапевтической группы. — И что теперь? — спросил Эйгон. — Ты скажешь мужу, что тебя исключили из терапевтической группы за то, что ты ржала над Дартом Вейдером и больше туда не вернёшься? (Он имел в виду: «Увижу ли я тебя снова?») Эйгон понимал, что не может взять её телефон. Не будет же замужняя женщина переписываться с ним? И её муж ведь знал, кто он такой. Нет, это не сработает. Он приложит все усилия, чтобы Рейнира не догадалась, что их встреча не была случайной, не была простым совпадением. — Не хочешь присоединиться ко мне на групповой терапии? Мы могли бы повторить сегодняшний день: посидеть вместе, поговорить, выпить кофе, — предложил Эйгон. В его словах ощущался скрытый смысл, и он не знал, хотел ли, чтобы она его уловила. Это было похоже на взрыв, который нежно коснулся её сердца. Лги своему мужу. Приходи только для того, чтобы поговорить со мной. Рейнира наклонилась в сторону, пытаясь понять его намерения. Она была неглупа и всё прекрасно поняла. Рейнира осознала, что в словах его словах был подтекст – двойное дно. Она была замужней женщиной, а он – чужим человеком, который предлагал ей обмануть мужа. В этот момент Эйгону было наплевать. Если на то пошло, это было адское благословение, что она вышла замуж за человека, который разрушил его жизнь. Почти больной, больной утешительный приз, который он схватил бы как можно жаднее. Он почти видел, как в её голове крутятся шестерёнки, пока она взвешивала варианты: уйти, не оглядываясь, или сказать «да» и посмотреть, что из этого выйдет. Рейнира заговорила тихо: — Просто выпьем кофе? — спросила она. — И всё? А после? — А после, — прервал он ее, — мы пойдем разными дорогами. На мгновение Эйгону показалось, что Рейнира хотела надавить этот вопрос. Но он видел, что она сдерживается. Она была замужем, и если бы попросила большего, то её вина была бы очевидна. Рейнира одарила его мягкой, почти незаметной улыбкой.