Hallelujah/Аллилуйя

19.04.2018 – 19:03

Эйгон барабанил пальцами по рулю и тяжело вздыхал. В четверг снова состоялась групповая терапия. Этот сеанс получился самым необычным, по сравнению с предыдущими. Возможно, потому что с приходом лета в помещении стало намного приятнее. В шкафу у Эйгона царил полный бардак. Всё перепутано: и шубы, и шорты валялись вместе. Хочешь что-то найти – замучаешься. Поэтому он надел куртку с длинными рукавами, чтобы «выглядеть хорошо», и охлаждал свою разгорячённую задницу кондиционером в машине. Эйгон с восхищением наблюдал за Рейнирой, которая, припарковав свою машину, неторопливо шла к нему. Он залюбовался её изящной фигурой, облачённой в длинное чёрное платье. Лёгкое и свободное, по-настоящему летнее, которое, едва прикрывая грудь, развивалось на ветру. Когда Рейнира подошла, то даже не постучала в окно. Просто вошла, сев рядом с ним. Рейнира с веселой улыбкой посмотрела на него. Её взгляд скользнул по его одежде, отметив длинные рукава. — Ты собрался кататься на лыжах? — спросила она, слегка наклонив голову. — Сейчас лето, если ты не в курсе. — Да, да, я в курсе, — закатил глаза Эйгон. — Но увы, у меня нет возможности приобрести летнее платье. В моем шкафу словно торнадо прошелся, и я не знал, что надеть. Так что вынужден носить то, что есть. — Это кажется несправедливым, — прокомментировала Рейнира. — Женская одежда всегда более лёгкая и удобная. Эйгон кивнул и посмотрел на платье, которое полностью закрывало фигуру Рейниры, оставляя открытыми только верхнюю часть рук и ног. — И радует глаз, — добавил он, не задумываясь. Рейнира повернулась к нему с игривой и немного осуждающей улыбкой. Этот взгляд был настолько пронзительным, что Эйгон почувствовал, как его лицо заливается румянцем. — О, и сейчас? — поинтересовалась Рейнира. — Ну-ка, расскажи подробнее. — Нет, — ответил Эйгон, глядя ей в глаза. Уголок его рта дёрнулся, пока он пытался сохранить серьёзное выражение лица. Рейнира рассмеялась, откинув голову назад. Её беззаботный смех был настолько необычен для Эйгона, что он застыл на месте, не отрывая от неё взгляда. — Почему решила сесть? — он кивнул на машину. — Я думал, мы пойдем выпить кофе. Рейнира отвернулась, оперевшись локтем в окно. — Я подумала, что мы могли бы немного поболтать перед тем, как пойти за кофе, — пояснила она. Эйгон не видел в этом ничего зазорного. Он слегка подвинулся, направив кондиционер автомобиля в её сторону. Затем он завел машину – маленький двигатель тихо заурчал. Эйгон пристегнулся и включил заднюю передачу, выехав с парковки. Краем глаза он заметил, что Рейнира, погруженная в свои мысли, молча сидела, уставившись в окно. Вокруг не было ни души. Фонари, освещавшие улицы, создавали атмосферу холодной отстранённости, резко контрастируя с уютным теплом салона. В какой-то момент Рейнира, сидевшая неподвижно, выпрямилась и изящно отвела локоть от окна. Её тонкие руки медленно опустились на колени, и она начала нервно перебирать кольца, украшавшие её пальцы – колец было больше, чем обычно. Казалось, она стремилась произвести впечатление на их скромной встрече. Её образ не ускользнул от его внимания: длинные, тонкие пальцы нервно перебирали украшения. — Я сказала сыну, что сегодня иду гулять с друзьями из группового занятия, — нарушила тишину Рейнира. Эйгон снова посмотрел на нее. — И он не усомнился? — спросил Эййгон, барабаня пальцами по кожаному рулю. — Ничего не заподозрил? — машина остановилась. — Нет. Он доверяет мне, — ответила Рейнира, наконец подняв глаза. На мгновение их взгляды пересеклись, и Эйгон уловил в её глазах нечто, что можно было бы назвать проблеском вины, хотя и едва заметным. Он поспешил вновь обратить внимание на дорогу, как только светофор сменился на зелёный, и автомобиль вновь устремился вперёд, набирая скорость. — А как же твой муж? — спросил Эйгон. Часть его даже не знала, почему он задает этот вопрос. Но был неизбежным. Рейнира пристально смотрела вперёд – сквозь лобовое стекло. — Его нет в городе, — произнесла она тихо. Эйгон пробормотал в ответ что-то вроде: — Ясно. Эйгон вновь посмотрел на Рейниру и заметил, что она прекратила перебирать свои кольца и сжала ладони в кулаки. Рейнира выглядела еще более виноватой. Как интересно. И низко, не правда ли? Деймон безжалостно разрушил его жизнь, убив сына в той аварии. И вот Эйгон здесь, в обществе супруги убийцы своего ребёнка. А эта самая женушка лжёт своему живому сыну о том, где находится. Эйгон тихонько усмехнулся про себя. Какая же это была ирония: она, виновная и лживая, и он, жертва ее семейки. И все же в его груди было желание, болезненное желание схватить эту женщину и удержать ее. Её слова вызвали у него приятное волнение в животе. Мысль о том, что её муж не знает, что она была с мужчиной посреди ночи, одновременно заставляла его чувствовать себя виноватым в её глазах и в то же время… Хорошо. Словно он обрёл силу. Машина замерла на очередном красном сигнале светофора. Эйгон, набравшись смелости, вновь взглянул на спутницу. — Ты явно вернёшься домой поздно, — заметил он, произнося это как утверждение, а не как вопрос. Его слова, подобно искре, воспламенили в ней чувство вины. Рейнира вспыхнула, словно обожглась, приблизившись к огню слишком близко. — Я хотела выпить, — произнесла она – её голос прозвучал слишком резко, почти с вызовом, словно она оправдывалась перед самой собой. Её ответ едва не заставил его рассмеяться. Эйгон должен был прекратить эти игры, прекратить упиваться ими. В сложившейся ситуации не было ничего забавного. Напротив, она вызывала в нём раздражение. Однако властное удовольствие от её реакции было слишком велико, чтобы от него отказаться. Эйгон распахнул тяжелую дверь старого паба, жестом приглашая Рейниру войти первой. Внутри царила таинственная полумгла. Зал освещали лишь несколько тусклых светильников, отчего казалось, что время здесь остановилось. Лишь немногие посетители, погруженные в свои мысли, сидели за столами. Из динамиков тихо струилась музыка 90-х, создавая атмосферу, которая диссонировала с общим настроением этого места. Рейнира, не колеблясь, направилась к дальнему углу зала, где находился уединенный столик. Она выбрала место, где их никто не мог потревожить, и это вызвало у Эйгона легкое беспокойство. Он понимал, что находиться так близко к ней – это ошибка, ведь между ними не было даже стены, способной скрыть их от посторонних взглядов. Тем не менее, он последовал за ней и сел рядом. Рейнира глубоко вздохнула, и Эйгон позволил себе внимательнее присмотреться к ней. В её облике чувствовалась дерзость, что выдавали плотно сжатые губы и лёгкое подрагивание колена под столом. Подошла официантка. — Что вам принести? — осведомилась она. Эйгон перевёл взгляд на Рейниру, а затем вновь посмотрел на официантку. — Два Jack Daniels со льдом, — ответил он. Рейнира не стала возражать. Официантка кивнула и удалилась, обещая вскоре вернуться с напитками. Как только она скрылась из виду, Эйгон ощутил на себе пристальный взгляд Рейниры. Он устремил взгляд в её сторону. С близкого расстояния он заметил золотистые искорки, мерцающие в её глазах, и нежный оттенок, который мягкое освещение придавало её губам, словно художник едва коснулся холста. Она была прекрасна, воистину восхитительна. И это вызывало у него досаду. Вся это казалось неправильным. В глубине души он понимал: ничто не изменится, если их судьбы останутся прежними. Он мог бы обратить это в орудие мести. Однако он знал, что действует не ради возмездия. И, боги, как бы он желал, чтобы это было правдой. Официантка вернулась и поставила перед ними два изящных бокала. Рейнира, не мешкая, взяла свой и сделала глубокий глоток, словно пытаясь успокоить нервы. Её губы влажно блестели от напитка. Эйгон, с трудом оторвав взгляд, взял свой бокал. — Помедленнее, — произнёс он, обращаясь к Рейнире. Его слова вызвали у неё вспышку раздражения. — Не указывай мне, что делать, — бросила она, оборачиваясь к нему. Огонь, вспыхнувший в её глазах, лишь усиливал её привлекательность, несмотря на гнев. Глупо, глупо, глупо. — Не смей огрызаться на меня, — ответил он, и в его голосе зазвучала язвительность, не стремящаяся погасить разгоравшийся конфликт. — Тогда прекрати указывать мне, что делать, — парировала Рейнира. Они застыли в напряжённом молчании, оба слишком гордые, чтобы уступить. Напряжение между ними висело в воздухе, словно предвестник грядущей бури. Эйгон поинтересовался: — Почему ты сейчас так зла? Она устремила на него взгляд, и её ноздри расширились, а глаза сузились. — Я не сержусь, — ответила Рейнира, но тут же осеклась, закатив глаза и фыркнув. Её челюсти были плотно сжаты, зубы стиснуты, а пальцы побелели на фоне холодного стекла. — Ты расстроена, — заметил Эйгон с ноткой проницательности. — И вымещаешь свою злость на мне. Рейнира прикрыла глаза, глубоко вздохнула, и в этом жесте не было ни капли непокорности. — Я не могу лгать своему сыну, — тихо произнесла она, помолчав. Эйгон ощутил, как его сердце сжалось а порыве жалости. — Рейнира, — мягко позвал он, стараясь не выдать своих чувств. Она наконец подняла глаза на него, и он собрал всю свою волю, чтобы не отвести взгляд. Она смотрела на него пристально, не мигая, и он ответил ей таким же . Ему казалось, что он может увидеть биение ее сердца в ее глазах – вину, разочарование, гнев и что-то еще, едва уловимое. Но... — Ты не делаешь ничего плохого, — произнес Эйгон. — Мы можем позволить себе выпить по стаканчику, немного поговорить, а затем ты вызовешь такси и отправишься домой. Все хорошо. Глаза Рейниры внимательно изучали его лицо, словно она старалась разгадать тайный смысл его слов. Это заставило его сердце болезненно сжаться. Когда она отвернулась, Эйгон почувствовал облегчение. — Ты прав, — подтвердила она. — Ты абсолютно прав. Мы просто поговорим, и я поеду домой. Её слова почти заставили его улыбнуться. Просто поговорим. Да, конечно. Официантка вернулась, поинтересовалась, не желают ли они заказать что-нибудь ещё, и Эйгон заказал два бурбона, на этот раз не разбавляя их. Напиток должен быть крепче, и, честно говоря, ему это было необходимо. Рейнира допила свой напиток одним большим глотком и отодвинула пустой стакан. — Ты всегда такой уверенный в кафешках? — спросила она с ноткой юмора в голосе. Эйгон усмехнулся, делая глоток. — У тебя такой вид, будто ты вот-вот заплачешь. Кто-то должен взять инициативу, — произнёс он, прежде чем вернуть стакан на место. Его рука опустилась на спинку кресла, совсем рядом с её плечом. Рейнира усмехнулась, но не стала отрицать его слова. Эйгон задумался, нравится ли ей, когда кто-то берёт на себя ответственность за нее. Лишь боги ведали, как сильно он мечтал в последние месяцы просыпаться в любой час и знать, что кто-то другой будет принимать за него решения. Кто-то, кто возьмёт на себя груз его мыслей и забот. — Чем ты занимаешься? — спросила Рейнира. — Я был лётчиком, — ответил Эйгон. Брови Рейниры удивленно приподнялись. — Неужели? — произнесла она. — Государственные самолеты, да? — Именно, — кивнул он. Легкая улыбка тронула уголки её губ, и в глазах заплясали лукавые искорки. — Что ж, красавчик, — игриво сказала Рейнира, — это и впрямь впечатляет. — Мой младший брат до сих пор в небе, — пояснил Эйгон, — его зовут Эймонд. Он военный летчик. Рейнира снова улыбнулась, делая глоток из своего бокала. Алкоголь наконец-то начал действовать: её плечи расслабились, а в движениях появилась непринужденность. — Значит, ты больше не летаешь? — спросила она, глядя на него. Эйгон на мгновение замялся, поднеся стакан к губам, но затем ответил: — Нет. Больше нет. Он медленно обвел взглядом паб – старинное заведение, стены которого были пропитаны духом спокойствия и размеренности. — Я юристка, — тихо произнесла Рейнира, неспешно вращая бокал в тонких пальцах. — Адвокат? — в его голосе не было удивления – Эйгон узнал это, следя за ней. — Мы с мужем работаем вместе, — ответила она, и в ее голосе прозвучала едва заметная грусть, а брови слегка сошлись на переносице. Имя ее мужа, произнесенное вскользь, пронзило Эйгона, словно острый кинжал. Боль, пронзившая сердце, была столь глубокой, что он с трудом подавил ее, сделав долгий глоток. — Влиятельная пара, не так ли? — продолжил он, не дождавшись ответа. Рейнира не удостоила его взглядом, и между ними повисло напряженное молчание. Рейнира выглядела так, словно ее что-то терзало. Эйгон невольно задался вопросом, чувствует ли она ту же гнетущую боль в груди при упоминании собственного супруга. — Тебе по душе твоя работа? — спросил он, желая сменить тему. На мгновение между ними повисла напряжённая тишина, тяжёлая, как свинцовое покрывало. Эйгон вглядывался в лицо Рейниры, изучая изящный изгиб её носа, утончённую форму бровей и нежные очертания губ. — Раньше мне она нравилась, — тихо произнесла она, её мысли витали где-то далеко. — До аварии я... А теперь я даже не могу находиться в офисе. — А хотела бы вернуться к работе? — поинтересовался Эйгон. — А ты скучаешь по полётам? — парировала Рейнира, но в её голосе не было язвительности. Тем не менее, её вопрос задел чувствительную струну. — Думаю, да, — ответил Эйгон после недолгого раздумья. — Но сомневаюсь, что это возможно сейчас. Сейчас. Удушающая реальность, тот самый мир, где у него больше не было ни сына, ни жены. Семьи. Голос Рейниры звучал задумчиво и меланхолично: — Вот тебе и ответ, — сказала она, не поднимая глаз. — У меня аналогичная ситуация. Между ними вновь повисла напряжённая тишина. Эйгон, словно не замечая этого, попросил у официантки ещё выпивки. Рейнира не стала возражать, и её взгляд на мгновение задержался на его лице. — Твой напиток действует на меня сильнее, чем я думала, — сказала она немного запинаясь. — Ты легко пьянеешь, Рейнира? — поддразнил он. — Блять, я скучала по выпивке, — призналась она. От этого признания что-то перевернулось в его желудке, и Эйгон попытался не обращать внимания на то, как странно оно прозвучало — одновременно и неправильно, и правильно. — Ты часто напиваешься? — спросил Эйгон. — Нет. Последний раз был до аварии, — ответила Рейнира, задумчиво подперев щеку рукой. — А ты? Он не мог отвести от неё глаз. Её веки мягко опустились, плечи расслабились. Она словно таяла, и ему стоило больших усилий не поддаться порыву наклониться и прикоснуться к ней. Но ее вопрос заставил его собраться с мыслями. — Да, — честно признался Эйгон. — С тех пор... — Это помогает? — тихо спросила Рейнира. — Нет, — ответил он. — Ты считаешь меня плохим человеком, — внезапно спросила она, — раз хочу я забыться таким образом? Вопрос застал его врасплох. Его немедленным желанием было ответить решительным «нет», но прежде чем слова слетели с его уст, она выпалила: — Я постоянно ощущаю себя плохой, — призналась Рейнира. — Плохой матерью, дурной супругой, ужасным человеком... За то, что стремлюсь забыться хотя бы на миг. — Желание забыться не делает тебя плохим человеком, — возразил Эйгон, едва сдерживая порыв добавить: «Точно как и меня». Возможно, именно поэтому он стремился верить собственным словам. Рейнира издала неопределенный звук, не выказывая полной уверенности. Она сделала очередной глоток из своего бокала, и Эйгон заметил перемену — в ее облике появилась легкая хмельная расслабленность, ее бдительность ослабела. — Позволь мне спросить тебя кое о чем, — произнесла Рейнира. Эйгон издал тихий звук, который был для нее знаком продолжать. — Как давно... — она остановилась, слегка прикусив нижнюю губу, — ты... Забывался? Он знал, о чем она его спрашивала. Он сглотнул ком в горле. — Что ты имеешь в виду? — спросил Эйгон. Это была извращенная маленькая игра. Он знал, что она имела в виду, но хотел, чтобы она это озвучила. Он хотел услышать, как эти слова слетят с ее уст. Рейнира отвела взгляд, словно ей было неловко спрашивать. — Как давно ты... — пробормотала она. — Как давно ты занимался сексом? Был ли ты с кем-то, после своей бывшей жены? Вопрос был как удар в живот. Внезапно ее слова пронзили его, словно клинок – ее прямота, упоминание о бывшей жене... Эйгон сделал вдох, затем еще один. — Был, — сказал он наконец. Рейнира, казалось, была немного застигнута врасплох его ответом, однако это заставило её поднять на него глаза. Её взгляд искал его – чего именно, он не знал, да и не хотел гадать. Узел в его животе затянулся ещё туже. — Как давно это было? — спросила она. — Неделю... Нет, месяц назад, — ответил он. Тишина между ними стала почти оглушительной, но её глаза... Её глаза не отрывались от него. Эйгон мог видеть, как в её голове крутятся шестерёнки. Вероятно, Рейнира не собиралась задавать этот вопрос, но алкоголь снизил её самоконтроль. — Это было только раз? Его пальцы нервно барабанили по спинке сиденья, и он изучающе смотрел на неё, пытаясь понять её намерения. — Да. Напряжение между ними становилось невыносимым. Оно витало в воздухе с того момента, как они впервые встретились, но теперь оно ощущалось как раскалённое железо, касающееся его кожи каждый раз, когда она говорила. Каждый её вдох был словно маленькая пытка. Рейнира медленно кивнула. Это было едва заметное движение, но он всё равно его уловил. Эйгон понял: она что-то обдумывала. — Тебе... понравилось? — спросила она более тихо, и ему показалось, что в её словах прозвучал скрытый намёк. По его спине пробежала дрожь. Эйгон на мгновение задумался о том, осознаёт ли она, какой отклик в его душе вызывает её вопрос. — Это было... Легко забыть, — произнёс он, но слова эти прозвучали горько. Ответ, казалось, удовлетворил её, и Рейнира сделала ещё один глоток из своего бокала. — А ты? — спросил он, парируя её вопрос. — Ничего не было с того самого несчастного случая, — ответила Рейнира, опустив голову на руку, которая покоилась на столе. Как он и предполагал. — А твой муж? — спросил Эйгон. — Ты знал, что это он стал причиной аварии? — прошептала она. — Я не могу на него смотреть. Эйгон бы и сам мог догадаться. Горько-сладкое чувство облегчения охватило его, когда он осознал, что Деймон разрушил не только его жизнь. Слова сорвались с его губ прежде, чем он успел их остановить: — Ты скучаешь по этому? Глаза Рейниры расширились, а щеки слегка покраснели. — Что? — спросила она, хотя и знала, что он имел в виду. Но, как и он, она ждала, как будто тоже хотела услышать, как он сам это скажет. — Блять, — просто сказал Эйгон. — Ты скучаешь по этому? Ее взор устремился к его губам. Дыхание стало прерывистым, а взгляд, блуждающий по его лицу, пробуждал в сердце бешеный ритм. Он ощущал, словно попал под ее чары. — Ты скучаешь по этому ощущению, Рейнира? — повторил Эйгон. Ее глаза встретились с его. Она прошептала: — Да. — Её голос был тихим и прерывистым, словно ей не хватало воздуха. Алкоголь снял с неё броню, обнажив её истинные чувства, делая её уязвимой и откровенной. — Скучаю, — добавила она. Она приблизилась и нежно коснулась его лица. Ее голос был столь тихим, что он едва ли мог его услышать. — Я скучаю по чувству, когда меня трахают, Эйгон. Он крепче сжал стакан. — Довольно, — произнёс Эйгон, поднимаясь из-за стола. Он достал кошелёк и, не считая, бросил несколько купюр на стол. — Пойдём, — решительно сказал он, схватив ее за руку и поднимая на ноги. Прежде чем Рейнира успела возразить, Эйгон вывел её из паба, где царила шумная суета, и вывел на улицу. Холодный воздух окутал их, но показался более освежающим, чем удушающая атмосфера внутри. — Садись в машину, — велел Эйгон, обходя автомобиль и занимая своё место за рулём. Рейнира подчинилась, скользнув на пассажирское сиденье. Эйгон захлопнул за ней дверцу. Эйгон замер на мгновение, переводя дыхание. Затем его взгляд метнулся к ней. Рейнира сидела неподвижно, и он заметил, как её грудь поднимается и опускается в такт дыханию. Эйгон притянул её к себе, заключив в объятия и впившись в её губы жадным поцелуем. Рейнира тихо ахнула, но почти сразу ответила, обхватив его лицо руками. Их губы слились в страстном поцелуе. Он держал её за подбородок, не позволяя отстраниться, пока их губы неистово двигались. Алкоголь, будоража кровь, усиливал каждое чувство. Его руки блуждали по её телу, обхватив за талию, он притянул её к себе и посадил на колени. Поза позволяла ему крепко прижимать её к себе, а ощущение её тела, податливого под его тяжестью, сводило с ума. Эйгон не знал ничего, кроме неё. Тихий стон сорвался с её губ, когда его губы скользнули по её щеке, шее, вниз, к ключице. — Блять, — простонала Рейнира, запрокинув голову. Эйгон лизнул ее шею, пробуя резкий, неприятный привкус духов. Его пальцы осторожно скользнули по подолу платья, поднимая его вверх. Он мягко приложил ладони к обнажённым бёдрам, ощущая, как ногти слегка касаются кожи. Эйгон почувствовал, как член его затвердел. Жалкий стон сорвался с губ, когда он ощутил, как Рейнира начала тереться об него, и это прикосновение вызвало в нём желание большего. Он провёл рукой по её спине, дотронулся до волос и слегка потянул их, заставляя её опустить голову. В этот момент Эйгон снова поцеловал Рейниру, настойчиво требуя ворваться языком в её рот. — Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла Рейнира дрожащим голосом. Эйгону потребовалось несколько секунд, чтобы ответить между поцелуями: — Чего ты хочешь, Рейнира? — пробормотал он ей в губы. — Скажи мне, чего ты хочешь. Ее губы проделали путь к его уху. Рейнира приложила его руку себе между ног. — Трахни меня, — умоляла она. С губ Эйгона сорвалось тихое, но яростное ругательство, и он на краткий миг прикрыл глаза, словно пытаясь унять бурю чувств. Не размыкая объятий, он отстранился и, не разрывая поцелуя, откинул спинку сиденья в более удобное положение. Его пальцы на мгновение покинули её губы, чтобы дотянуться до панели управления и нажать несколько кнопок, закрывая окна и блокируя двери. Когда его руки вновь коснулись ее, Рейнира вздрогнула, но не от наслаждения. Эйгон отдернул ладонь, нахмурился и перевел взгляд на её бедра. Он уже собирался задать вопрос, но Рейнира перехватила его руку и прижала к себе. — Это всего лишь шрам, — тихо произнесла она. — Я получила его в результате аварии. Эйгон внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, не причиняет ли ей боль это прикосновение. Он хотел бы вновь коснуться её, почувствовать тепло её кожи, но не мог избавиться от странного, тревожного чувства. — Он болит? — спросил он, его голос звучал мягче, чем он ожидал. Эйгон понимал, что это не просто желание, вызванное алкоголем. В его сердце что-то изменилось, и он не мог игнорировать это. Вместо этого он переместил руки на ее бедра, обхватил их и притянул ее к себе. Его губы скользнули к ее плечу, оставляя след поцелуев на обнаженной коже. Эйгон слышал звуки, которые она издавала, и это было для него подобно тому, как подливают масла в огонь. Его рот переместился к ее ключице, нежно касаясь кожи, прежде чем снова посмотреть на ее лицо. Почти невольно его рука проскользнула под платье. Кончики пальцев слепо коснулись кожи, когда Эйгон заметил длинную линию под животом. Шрам от кесарева сечения. Рейнира закрыла глаза, кривя лицо в выражении, которое он не мог понять. Эйгон старался прикасаться легко и осторожно Он знал, что воспоминания, должно быть, нахлынули на нее, и он хотел отвлечь ее от них. Эйгон притянул ее голову к себе и поцеловал в лоб. Ее дыхание на его шее, тепло ее тела рядом с ним. — Все в порядке, — пробормотал он. — Не своди с меня глаз, Рейнира. Эйгон поддерживал её голову, в то время как его рука медленно опускалась, пока не достигла тонкой ткани её нижнего белья. Даже через белье он ощущал ее тепло, и женские бёдра слегка дрогнули. Тихий стон сорвался с её губ, и Рейнира крепче ухватилась за его рубашку, прижимаясь к нему ещё ближе. Эйгон чувствовал её дрожь и неровное, затруднённое дыхание на своей шее. — Здесь? — спросил он. — Да, — отозвалась она едва слышно. Ее руки настойчиво перебирали его волосы, и Эйгон ощущал, как Рейнира двигала бедрами, соприкасаясь с его рукой. — Пожалуйста, Эйгон. Прошу тебя. Он подчинился. Его руки направились к ремню безопасности, губы встретились с ее губами. Поцелуй был легким, но страстным. Когда ремень безопасности был снят, его руки обхватили ее бедра, направляя ее над собой. Она прильнула к нему, ее грудь почти касалась его. — Боги, — почти закричал он, ощущая ее тепло. Его рука нежно коснулась ее волос, не причиняя боли, а чтобы притянуть ее ближе. Эйгон обнимал ее, заставляя уткнуться лицом в его шею, когда его бедра ответили ей тем же. Рейнира прерывисто дышала на его коже, и Эйгон почти мог ощущать ее горячее дыхание. Каждое ее движение пробуждало в нем новый вздох, а ее бедра двигались в медленном и размеренном ритме. Ее губы оставили дорожку из поцелуев на его шее, пока не оказались у самого его уха - ее губы замерли над мочкой, прежде чем слегка коснуться ее, а затем прошептать: — Быстрее. Ее бедра начали поджиматься под его, их движения стали более неровными по мере того, как они оба стремились к наслаждению, охваченные отчаянием. Она впилась ногтями в его плечи так, словно отчаянно нуждалась в опоре. — Быстрее, так ты сказала? — спросил Эйгон, хотя его бедра уже двигались в одном ритме с ней. Одна из его рук вновь запуталась в ее волосах, заставляя ее поднять голову. Он на мгновение взглянул на нее: ее щеки пылали, грудь учащенно вздымалась, а волосы были растрепаны, как никогда раньше. На ее лице было почти страдальческое выражение, и прежде чем он успел спросить, что с ней, она заговорила: — Мне... Мне нужно... — произнесла Рейнира, и Эйгон понял, что она хотела сказать. Он чувствовал, что она скоро кончит. — Боги... Эйгон, мне нужно... Кончики его пальцев погладили ее между ног. Нежные, легкие и едва заметные касания – вот все, что потребовалось. Рейнира запрокинула голову назад, и с ее губ сорвался тихий стон. Ее бедра дернулись под его пальцами, а ногти впились в его плечи, но ни один из них не обратил на это внимания. Он схватил ее за бедра, удерживая на месте, и почувствовал, как она дрожит, прижимаясь к нему, и как все ее тело извивается от удовольствия. Он целовал ее шею открытым ртом. Ее руки были в его волосах. Звук ее стонов, когда она плыла сквозь волну удовольствия, почти сводил его с ума. Его руки бродили по ее телу, отчаянно желая прикоснуться ко всему ей. Губы были закрыты, когда он чувствовал, как он изливается внутрь нее. Он выругался, и его голова упала на ее плечо. Все, что он мог чувствовать, это то, что он дрожал, пока удовольствие медленно угасало. — Рейнира... — прошептал Эйгон, задыхаясь, ей в кожу. Ее руки всё ещё покоились в его волосах, но её прикосновения стали мягче. Она высвободила пальцы и, опустив их, провела по его голове. Её дыхание, тёплое и спокойное, коснулось его уха. Минуты текли в тишине, нарушаемой лишь их тяжёлым дыханием и едва уловимым гулом кондиционера. Первой нарушила молчание Рейнира. Её голос, обычно звучный и уверенный, теперь был тихим и слегка охрипшим. — Есть ли поблизости отель? — спросила она. Он все еще был внутри нее. Он закрыл глаза и сглотнул, прежде чем ответить: — Да, — сказал Эйгон. Его руки на ее бедрах сжались сильнее. — Есть один прямо через дорогу. — Ты выбрал это место намеренно, — в голосе Рейниры звучали обвинительные нотки. — На всякий случай, — глупо ответил он. Эйгон отстранился от неё и, протянув руку, заправил брюки, скрывая неловкость момента. Рейнира, приподнявшись на локтях, села. Её платье было слегка помято, а волосы растрепались, но в этот миг она показалась ему прекраснее, чем когда-либо прежде. — Идем, — произнёс он, открывая дверь. — Снимем себе комнату. Не прошло и пяти минут, как они зарегистрировались в вестибюле, и вскоре уже шагали по длинному коридору, направляясь к своему номеру. Когда Эйгон открыл дверь, Рейнира не обратила внимания на скромное, но уютное убранство комнаты. Её взгляд был прикован к каблукам, которые она пыталась снять, но пальцы никак не слушались. Он не смог сдержать усмешки. — Помочь? — спросил он, закрывая за собой дверь. Рейнира, вздохнув, бросила туфли где-то около кровати. Рейнира все еще была слегка пьяна, а Эйгон не совсем трезв. Когда она, шатаясь, добралась до кровати и рухнула на живот, издав еще один вздох и уткнувшись лицом в подушку, он снова усмехнулся и снял куртку, повесив ее на стул возле кровати. Затем он снял обувь и носки, прежде чем сесть на край кровати. Рейнира приподняла голову и взглянула на него с подушки. — Иди сюда, — тихо произнесла Рейнира, протягивая к нему руки. Эйгон почувствовал, как ее пальцы обхватили его бедра, и, сев у изголовья, позволил ей перебраться через него и лечь на его грудь. Она прижалась к нему, как кошка, закинув одну ногу ему на колени и обняв рукой за талию. Он провел рукой по ее обнаженным ногам, затем легко и игриво сжал ее бедра. — Устала? — спросил он. — Немного. — Ее голос был едва слышен, доносился из-за изгиба его шеи. Он чувствовал, как она слегка целует его кожу, а ее рука играет с краем его рубашки, тоже с длинными рукавами, прежде чем скользнуть под ткань. Эйгон взглянул на ее макушку, и его рука начала рассеянно гладить ее волосы. — Ммммм, — пробормотал он. — Но я еще не закончил с тобой. Она взглянула на него, и он увидел в её глазах нечто, чего совсем не ожидал. Вместо ожидаемых им желания, вины или пьяной похоти, её взгляд был полон любви и спокойствия. Рейнира выглядела счастливой – не просто довольной, а по-настоящему счастливой. На мгновение Эйгон замер, словно его дыхание остановилось. Он обнял её за талию и притянул ближе. Они всё ещё сидели у изголовья кровати, но теперь Рейнира устроилась у него на коленях, её ноги по обе стороны от его бёдер. Его пальцы лениво скользили по её плечу, рисуя мягкие узоры. Эйгон чувствовал себя на грани двух миров: прошлого, которого больше не было, и будущего, которое он не хотел видеть. Безнадёжность и отчаяние, словно яд, проникли в его душу, оставив пустоту там, где когда-то была любовь. Но в этой пустоте он нашёл Рейниру – такую же сломленную и нечестивую, как и он сам. Она стала для него пространством между его мыслями и словами. Он понимал, что пьян. Он знал, что и она пьяна, и завтра они оба проснутся трезвыми, а действие алкоголя пройдёт... Нет. Эйгон не хотел думать об этом. Эта ночь была лишь иллюзией, пузырём реальности, который скоро лопнет. Рейнира протрезвеет и уйдёт домой, оставив лишь воспоминание о мгновении, хрупком, как стекло, и способном разбиться от одного сильного удара. Они просто оставались в объятиях друг друга, прислушиваясь к дыханию каждого. Это была тишина, почти священная в своем умиротворении. Его губы мягко коснулись ее лба, прокладывая нежные поцелуи по виску и щеке. Она тихонько напевала ему на шею, слегка двигаясь на его коленях. Он ощущал, как ее бедра слегка сжимаются вокруг его живота. Рейнира подняла голову и нашла его губы. Поцелуй был полной противоположностью их предыдущим жарким прикосновениям: Эйгон был осторожным и неторопливым. Когда ее язычок коснулся края его губ, он приоткрыл их для нее, и смог ощутить вкус ее рта, когда она углубила поцелуй. Поцелуй двух людей, которые знали, что это, скорее всего, краткое мгновение близости, и единственное, что они могут сделать – продлить его как можно дольше. Но Рейнира неожиданно отстранилась, мягко. Эйгон поднял бровь, увидев выражение ее лица. Она снова взяла его за руку, проводя кончиками пальцев по его коже. Ее молчание было красноречивым. — Мой муж никогда не просил прощения за ту аварию, — тихо, почти шепотом, призналась она. Эйгон ничего не ответил, лишь молча слушал, рисуя легкие узоры на ее бедре. Голова Рейниры покоилась на его груди, пока она, в свою очередь, чертила невидимые линии на его ладони. Она не смотрела на него, но он сразу понял, о чем она говорит, едва услышал слово «авария». — Он никогда не говорил «прости», — продолжила она, и ее голос звучал глухо, словно теряясь в шуме кондиционера. В нем отчетливо слышался гнев. — Никогда не просил прощения, никогда не признавался в своих ошибках. Эти слова, как удар, пронзили тишину комнаты. Эйгон на мгновение перестал дышать, не зная, что сказать. Что можно сказать, когда кто-то наконец-то произносит то, что годами держал в себе? — Я знаю, что он мучился, о, боги, я знаю, что он винил себя. Он так сильно любил Джейса. Это он нашел для меня ту терапевтическую группу, — в ее голосе звучали разочарование и горечь. Рейнира подняла взгляд к потолку, медленно покачивая головой. — Если бы только он… — продолжила она, и Эйгон не мог понять, что именно скрывается за дрожью в ее голосе – гнев или печаль. А может быть, это были сдерживаемые слезы. — Может быть, после этого я смогла бы простить его. Это могло бы многое изменить. Но он так и не попросил прощения. Это так эгоистично… — ее дыхание стало прерывистым, словно ей было трудно дышать. Рейнира поднялась на ноги, подошла к мини-бару, взяла бутылку воды и сделала несколько жадных глотков. — Мне жаль, — наконец произнесла она, почти извиняясь. — Я не должна была… Эйгон сидел неподвижно, устремив взгляд на то место на кровати, где она была всего минуту назад. Наконец он заговорил: — Ты никогда никому этого не рассказывала? — спросил он. Рейнира глубоко вздохнула, и её губы дрогнули в слабой, печальной улыбке. Лицо её исказилось от болезненного напряжения, а в глазах блеснули слёзы. Она провела ладонью по щеке, будто пытаясь стереть с лица это выражение, и, чуть склонив голову, тихо произнесла: — Я думала, что смогу поделиться этим в терапевтической группе… но… — Её голос дрогнул, а в глазах отразилась целая буря эмоций. — Я пьяна. Пожалуйста, не обращай внимания на то, что я говорю. Эйгон медленно отступил от изголовья кровати, затем поднялся на ноги и, бесшумно ступая, подошёл к мини-бару. Его движения были спокойными и уверенными, но в глазах читалась настороженность. Он взял бутылку с водой, открутил крышку и сделал несколько глотков, прежде чем вновь взглянуть на Рейниру. — Что ещё? — спросил он, его голос прозвучал мягко, но с ноткой настойчивости. Он чувствовал, что ей нужно выговориться, и был готов дать ей эту возможность. Рейнира долго молчала, её взгляд метался по комнате, избегая его глаз. Она обхватила себя руками, словно пытаясь укрыться от невидимого холода, и наконец тихо произнесла: — Что ещё ты хочешь услышать? Эйгон сделал ещё один глоток воды, наблюдая за ней. Он видел, как она борется с собой, как её пальцы нервно перебирают ткань одежды, как в её глазах мелькает что-то, что он не мог понять. Он подошёл ближе, пока между ними не осталось лишь несколько шагов, и, держа бутылку в одной руке, сделал ещё один глоток. — Скажи это, — произнёс он мягко, но твёрдо. — Всё, что у тебя на душе. Без притворства. Скажи мне, Рейнира. Она подняла на него взгляд, и в её глазах он увидел тень стыда. Её руки сжались в кулаки, а лицо исказилось от боли. Рейнира тихо и неуверенно произнесла: — Что ещё?.. Он понял, что она ждёт разрешения, и, склонив голову, кивнул ей ободряюще. Почему? — этот вопрос жег его язык, но он знал, что в трезвом уме не осмелился бы задать его. Однако сейчас он был трезв, и слова, прежде чем он успел их остановить, сорвались с его уст: — Почему он не извинился? Рейнира лишь пожала плечами и издала горький смешок. — Он был хорошим отцом большую часть времени, — сказала она. — Но он эгоистичен. Он из тех, кто не приносит извинений, считая это ниже своего достоинства или искренне веря, что никогда не ошибался. Эйгон стиснул челюсти, глядя на неё. Она снова усмехнулась и закрыла лицо руками, потирая глаза. — Я долго пыталась простить его, но не смогла. Не смогла смириться с тем, что он не сказал «прости меня». Просто не смогла. Горло Эйгона пересохло. Он залпом допил оставшуюся воду и выбросил пустую бутылку. Он хотел подойти к Рейнире, протянуть руку и коснуться её, но его тело словно налилось свинцом, и он не мог пошевелиться. — А как же другая машина? — спросил он, пытаясь отвлечься от её слов. — Машина, в которую врезался твой муж? — Это был подросток, — прошептала Рейнира после недолгого молчания. Её голос звучал едва слышно. — Ребёнок, только что получивший водительские права. Он выжил, отделавшись несколькими переломами костей. Ничего серьёзного. Персонал больницы сказал ему, что он чертовски везучий, что вообще остался жив. Эти слова ранили Эйгона. Вот что сказал ему Деймон – ни слова о том, как он убил маленького ребенка и разрушил жизнь одной семьи. Эйгон отвернулся, не в силах смотреть на Рейниру. — Я – твоя месть? — с вызовом произнес Эйгон, не глядя на Рейниру. Она подняла голову, их взгляды пересеклись. — Что? — недоуменно переспросила она. Эйгон издал горький смешок. Сделав глубокий вдох, он продолжил: — Я тот, кто должен стать твоим орудием возмездия? Ты пришла сюда, чтобы отомстить своему мужу? Рейнира выглядела растерянной, но Эйгон не отступал, все еще избегая ее взгляда. — Это твой способ наказать его за то, что он никогда не просит прощения? — спросил он. — Это твой способ выместить свои обиды? В ее голосе прозвучала боль, но Рейнира не отрицала. Звук его имени на ее устах, произнесенный с мольбой и отчаянием, почти заставил его поднять голову. Почти. — Потому что, если я и есть твое орудие, то просто… — он с трудом сглотнул, опустив взгляд. — Это не… Слова Рейниры оборвались, когда он наконец встретился с ней взглядом: — Мне все равно. Если я орудие твоей мести, то оставь меня.