На прицеле

      Джон хмуро откусывает кусок пиццы, смотрит на Элайджо с плохо скрытым недоверием и ненавистью. Выслушав всю произошедшую историю, он чуть смягчился, но сути это не поменяло. Рыжий его понимает и ни в чем не винит. В конце концов мужчина запер его в подвале и угрожал убить. — Я все равно не понимаю тебя, Линч, — вздыхает Джон, поправляя очки. — Сначала Лэмбтон, теперь он. Решил во все тяжкие пуститься? — Я не знаю, как тебе объяснить, — Егор задумывается. Элайджо смотрит на него с минуту выжидающе, только хочет вмешаться, парень поднимает голову, окидывает мужчину теплым взглядом. — Я просто знаю, что поступаю правильно. Теперь точно… — Черт с тобой, Линч, — слишком быстро сдается шатен, отправляя в рот еще один кусок пиццы. — Ты же все равно меня не послушаешь. Просто если что, ты только скажи, я… — Я тебя понял, — усмехается журналист, рыжий осторожно тянет его к себе, мягко целует в щеку, довольно видит, как меняется лицо Джона. — Все в порядке.       Писатель недовольно поднимается, кивает в сторону коридора, и Линч, вздохнув, хромая, идет следом за ним на улицу, оставляя мужчину на кухне. Элайджо же, воровато осмотревшись, решает воспользоваться моментом и ворует кусочек пиццы с банкой газировки, прячет ее за телевизором, неторопливо жует пиццу, отмечая, что за четыре года его заточения в лечебнице, в целом вкус у нее не изменился. Но, к своему удивлению, понимает, что хочет еще. Тянется к еще одному кусочку, когда в коридоре слышаться шаги, быстро хватает его и запихивает в рот, словно хомяк, делая при этом максимально невозмутимый вид. — Я все равно не уверен… — Джон входит в кухню следом за Егором, садится на место, тут же замечая пропажу. — Э, а где?       Элайджо, хмыкнув, лишь плечами пожимает, на что писатель, сделав максимально возмущенный вид, забирает со стола телефон. Попрощавшись с журналистом, уходит, обещая вернуться вечером, чтобы помочь с некоторыми делами. Правда, с какими именно не уточняет. Стоит только двери за другом закрыться, Линч оказывается на коленях мужчины, нежно касается его щек, целуя, ведет пальцами по перебинтованной груди. И как рыжий не старается, противиться ласкам у него не выходит. — Остановись, Герой, — разрывает поцелуй Элайджо, накрывает его ладони своими. — Дай своему телу отдохнуть. Не все сразу. — Но со мной уже все в порядке, видишь? — тихо возражает парень, шумно выдыхает, когда безумец легонько целует его в шею, слегка прикусывая кожу. — Даже лучше, чем было…       Но мужчина качает головой, резко подхватив брюнета под бедра, укладывает на диван, прижимая к себе так, что не двинуться. Прикрывает глаза под недовольное сопение, которое очень скоро превращается в обреченный вздох. Сейчас безумцу не хочется ничего, он и так доволен всем, а главное Линч рядом. — Спи, времени у нас еще много, — Элайджо чувствует, как руки журналиста обвивают его спину.       Егор утыкается ему в грудь, уже сам не желая вставать. Он рядом, он здесь и никуда больше не денется…       Когда журналист просыпается от настойчивого стука в дверь, то с искренним удивлением видит, что на часах уже пять вечера. Элайджо же рядом нет. Снова куда-то ушел… Нехотя поднявшись, Линч плетется открывать. На пороге очень неожиданно стоит промокший под дождем, явно не спавший дня два, Лэмбтон с небольшой коробкой в руках. Привычный холодный взгляд не выражает абсолютно ничего, словно после их последней встречи внутри него что-то оборвалось. Может, он действительно любит его? Или любил… — Генри? Здравствуй, — как можно мягче произносит парень, шире приоткрывает дверь, пропуская мужчину в дом, чтобы он не мок под дождем. — Что тебя привело? — Вы бы знали, если бы ответили хотя бы на один мой звонок, — спокойно замечает Генри, проходя в кухню, ставит коробку на стол, и брюнету кажется, что в его словах есть плохо скрытая обида. Выходит, он все-таки злится. — Но сейчас это уже неважно. Я привез ваши вещи. — Д-да, спасибо, — только сейчас Егор вспоминает про видеокамеру, забытую в его доме, кое-какую одежду. Он окидывает мужчину взглядом. — Может, кофе? Выглядишь замерзшим… — Спасибо, но вынужден отказаться, — Лэмбтон хмуро направляется в прихожую. — Я здесь, только чтобы вернуть вещи…       Линч видит, как он застывает на пороге, не решаясь нажать на дверную ручку. Ему не хочется уходить, хочется побыть в этом доме подольше, даже зная, что журналист не любит его. Это кажется таким неважным сейчас. В глубине души Егору жаль его, но свой выбор он уже сделал, и мужчине остается только с этим смириться. — Генри, я… — подает голос парень, когда Лэмбтон все же находит в себе силы открыть двери. Журналист подходит ближе, едва-едва цепляясь за дорогой промокший костюм пальцами. — Как твоя рука? Надеюсь, ничего серьезного? — Швы наложили, так что все в порядке, — горько усмехается он в ответ, даже не оборачиваясь. Стоит, ожидая, пока его руку отпустят. — Мне нужно идти.       Линч едва заметно кивает, выпуская его. Мужчина выходит на улицу, идет в сторону машины, когда брюнет не выдерживает. Так больше не может продолжаться. Морщась от боли в ноге, спускается с крыльца, хромая, старается догнать его, чувствуя, как холодные капли бьют по лицу, но вот ноги подкашиваются, и журналист падает на мокрую траву, пачкая домашние штаны грязью. Даже несмотря на это, ему удается вновь уцепиться дрожащими пальцами за черный пиджак, вынуждая бывшего врага остановиться. Лэмбтон недоумевающе смотрит на него с минуту, а после, вздохнув, привычно берет на руки, возвращается в дом. Усадив журналиста на кровать, вытаскивает из шкафа белое полотенце и протягивает ему. — Спасибо, — Линч вытирает влажные волосы. — Вижу, вы тут не скучаете, — Генри осматривает комнату, задерживаясь взглядом на двух кружках и тарелке, стоящих на тумбочке. — Ваш друг не будет против, что я здесь? — Друг? — не понимает парень, ведь Джон уехал еще утром. — Элайджо, — подталкивает его мысли в верном направлении мужчина, и сердце Егора пропускает удар. — Я не дурак, мистер Линч, и не ослеп окончательно. Трость в углу вашей прихожей, кружки, окровавленные бинты у дивана, ваши пальцы, надежно заклеенные пластырем, и следы от укусов на шее. Вы правда думали, что я не узнаю об этом?       Брюнет молчит, не зная, что ответить. Рано или поздно это случилось бы, но он не думал, что это будет так скоро. С другой стороны, почему он должен отчитываться перед ним? — Я ничего и не скрывал от тебя, — признается парень, твердо глядя в черно-серые глаза. — Знаю, — вздыхает Лэмбтон, садясь рядом, осторожно касается исцарапанных ладоней, и журналист вздрагивает. Мужчина кладет голову ему на плечо, прикрывая глаза. — Я скучаю по вам, мистер Линч, и ничего не могу с этим сделать. Я не должен был… — Генри, что сделано — то сделано, — Егор сильнее сжимает его ладонь, в попытке показать, что уже давно не злится, что теперь все иначе. — Все хорошо, не думай больше об…этом.       Он замолкает, замечая, что Лэмбтон уже не слушает, тихо дремлет на крепком плече, опустив голову. На лице парня выступает теплая улыбка, он укладывает мужчину на кровать, укрывает серым пледом. Осторожно касается белоснежных волос, когда краем глаза видит Элайджо, прислонившегося к дверному косяку плечом. Линч кивает в сторону, и рыжий, качнув головой, скрывается в коридоре. Журналист пару минут спустя идет следом, думая, как объяснит безумцу, что Лэмбтон делает в его доме. К его удивлению, в кухне мужчины не оказывается, и на секунду становится страшно, что он ушел. Но рыжий быстро находится в ванной, разглядывающим свое отражение. — Как думаешь, может мне их покороче обрезать? — спрашивает Элайджо, то и дело вертя головой. — Или и так не плохо? — Мне кажется, лучше и быть не может, — брюнет замирает в дверях, не решаясь подойти ближе.       Все чувства внутри бьют тревогу, словно что-то не так, словно что-то случится. — Ты чего завис? — голос кажется отстраненным и далеким, а взгляд безумным, полным жажды крови, тревога сменяется страхом. — Герой, все в порядке?       Мужчина слегка наклоняет голову, поднимается, и Линч начинает пятиться. Неужели рыжий злится до такой степени, что действительно может причинить ему боль?.. Парень упирается в стену спиной, зажмурившись, отворачивается, когда безумец подходит ближе. — Линч, ты что… — его обнимают, и Егор резко распахивает глаза, ничего не понимая. — Я не злюсь на тебя, — Элайджо отстраняется, касается ладонями его щек, заглядывая в перепуганные зеленые глаза. — Все хорошо, слышишь?       Действительно, мужчина выглядит крайне обеспокоенно, а его касания нежные, практически невесомые, будто он очень боится сделать что-то не так. — Генри, он… — Привез вещи, — перебивает рыжий, продолжая поглаживать щеки парня большими пальцами. — Я знаю, когда возвращался, слышал, как вы разговаривали. Я не против того, что Лэмбтон здесь, по крайней мере, пока он не тычет мне в лицо пистолетом. К тому же для тебя он важен, поэтому я не трону его.       Элайджо тихо усмехается, целует журналиста в лоб, снова обнимает. Линч сильнее прижимается щекой к его плечу. Тепло, исходящее от мужчины, окутывает, вынуждает раствориться в спокойствии. Тревога медленно отступает, дышать становится легче. — Я все пытаюсь понять, почему ты такой… — впервые за все время парень решается спросить о наболевшем. — Почему память не возвращается ко мне… — Я не знаю, Линч, просто ты действуешь на меня сильнее любого успокоительного, — рыжий ласково гладит его по спине, целует за ухом. — Одна только мысль, что я могу причинить тебе боль, заставляет несколько раз обдумать каждое свое действие. Никогда за всю свою жизнь я ни к кому не чувствовал подобного. Что касается твоей памяти, может, еще просто не время? Пойдем, покажу тебе кое-что…       Элайджо отстраняется с хитрой усмешкой, аккуратно тянет его в сторону выхода из дома. Линч недоумевающе ковыляет следом на улицу, только сейчас замечая, как же быстро стемнело. Неожиданно мужчина выпускает его ладонь, улыбнувшись, легко оказывается на перилах мини-веранды, а после, ухватившись за карниз козырька, легко подтянувшись, оказывается на нем. — Давай, Герой, я помогу тебе, — он свисает к Егору головой вниз, но журналист лишь не решительно делает пару шагов назад. — Ну? — Подожди.       В его голову приходит другая идея, брюнет уходит в дом, провожаемый непонимающим, заинтригованным взглядом. Отперев чердак, он в темноте, едва не уронив вешалки с формой из лагеря «Юность», проходит к окну, открывает его, высовываясь на улицу. — Что ты хотел мне показать? — кажется, вопрос застает безумца врасплох, ведь он дергается, едва не упав с козырька.       Элайджо смотрит на него пару секунд, а после притворно надувается. — Это нечестно, вся суть ведь заключалась в том, чтобы ты сам сюда забрался, — вздыхает он, помогает парню вылезти через окно. — Но уже ладно.       Рыжий садится так, что ноги свисают с козырька, терпеливо ожидая, пока Егор сядет рядом, накидывает ему на плечи свою куртку. — Глянь, — мужчина тыкает пальцем куда-то в небо. — Ну, звезды, — не понимает журналист, но Элайджо качает головой. — Смотри внимательно, — он вздыхает, осторожно переплетая их пальцы, сжимает его руку. — Они лишь кажутся незначительными и обычными, потому что мы привыкли видеть их так, но, на самом деле, они все отличаются друг от друга. Все они светят по разному, все разных размеров и все прекрасны по-разному. Присмотрись…       И правда, Егор видит небольшую звезду, сияющую ярче всех остальных, даже тех, что крупнее. Он переводит глаза на завороженного мужчину, что, кажется, не в силах оторвать глаз от столь красивого неба. — Вот куда ты все время пропадаешь, — вдруг доходит до брюнета, он кладет голову ему на плечо. — На небо смотришь… — М? Прости, просто в психушке, не то чтобы часто можно было звезды увидеть, — Элайджо ведет слегка холодным носом по щеке журналиста, нежно целует, слегка сжимая пальцами чужую шею.       Неожиданно снизу слышится шум, переглянувшись, парочка нехотя отстраняется друг от друга. Линч, хромая, перебирается обратно на чердак, безумец идет следом, надежно закрыв за собой окно, все также не выпуская руку парня. С трудом спустившись по ступенькам, в коридоре они никого не обнаруживают, в спальне Лэмбтон все так же мирно спит, отвернувшись к стене. Егор садится на край кровати, мягко зарывается пальцами в белоснежные волосы. — Могу я попросить тебя, — шепотом обращается брюнет к Элайджо, который как можно тише забирает посуду с тумбочки. — Можешь сделать что-нибудь поесть? Желательно без крысиного яда… — Обижаешь, — также шепотом отвечает рыжий, с улыбкой скрывается в коридоре.       Линч нежно поглаживает щеку со шрамом, перебирает белые пряди, замечая на затылке мужчины небольшую рану, явно от удара тупым предметом. Во что же он уже впутался?.. Ответа на этот вопрос у журналиста нет, и вряд ли будет.