На прицеле

      Ночь прошла тяжело. Как бы Линч не старался, уснуть у него не вышло. В отличие от Элайджо, что беззаботно дрых на диване. Мучая себя мыслями о встрече с Генри, парень так и прослонялся по дому до рассвета, думая, что скажет. Теперь же он сидит на кухне нервно стуча пальцами по столу, допивает очередную кружку чая. — Ты чего изводишься? — сонно интересуется рыжий, приподнимаясь, выглядывает из-за спинки дивана. — Я не извожусь, — хмуро отзывается брюнет, смиряя его недовольным взглядом. — Правда? — Элайджо тыкает пальцем в его кружку, приподнимает брови. — Это уже пятая, если я не ошибаюсь.       Не удостоив его ответом, Линч поднимается, просто уходит, шипя от боли. Какое ему вообще дело? Журналист точно не собирается изливать душу придурку вроде него. Одному уже доверился, и вот, что из этого вышло. Хватит. — Знаешь, я ведь кое-что сделал для тебя, — раздается у него за спиной, стоящий в дверном проеме мужчина, слегка морщится, словно чувствуя исходящую от парня тоску. Он подходит к сумке, лежащей в прихожей, вытаскивает оттуда небольшой металлический пояс. — Вернее, почти сделал. Мне бы чуть больше времени и деталей. — Пояс? — не понимает парень, выгибая бровь. Элайджо кивает. — Не просто пояс. Глянь, — он встряхивает его, и вещица тут же принимает форму мечеобразной трости. Увидев на лице Егора искреннее удивление, безумец довольно усмехается. — Ногу, конечно, не заменит, но ходить будет легче. Да и обороняться тоже.       Линч, восхищенный подарком, неуверенно тянется к нему, и рыжий, подумав, что парень хочет опробовать трость, протягивает ее, но неожиданно, журналист касается его руки, подходит ближе, обнимая. — Да не за что, — замирает Элайджо, брюнет чувствует, как он осторожно касается его спины, резко опомнившись, отстраняется.       Простая благодарность, не более. Он неловко делает пару шагов назад, отворачивается, и до него доносится тихий смешок. Вдруг замечает, что чувство тоски и легкой тревоги поутихло. Почему с безумцем ему так спокойно, все негативные эмоции уходят, словно их и нет вовсе. Неужели Егор окончательно двинулся? Из мыслей его вырывает звонок в дверь, он не успевает ничего сказать, как замечает в глазах Элайджо хищный блеск. Он знает, что это Генри. Внутри снова поселяется тревога, но рыжий, словно почувствовав и это, с досадой вздохнув, уходит. Линч неуверенно подходит к двери, открывает ее. На пороге и правда стоит Лэмбтон, ожидая. Журналист выходит на крыльцо, твердо давая понять, что в дом мужчину не пустят. Не хватало еще, чтобы они с Элайджо устроили бойню. — Здравствуй, Линч, — тихо произносит Генри, хочет было коснуться его, но передумывает. — Как ты себя чувствуешь? — Что ты хочешь? — вопросом на вопрос сухо отвечает парень, складывая руки на груди. — Уходи, я не хочу тебя видеть. — Зачем же так грубо? — мужчина все же решается коснуться его щеки, так знакомо и нежно. — Не смей ко мне прикасаться! — зло шипит Егор, едва сдерживаясь, чтобы не прижаться к теплой ладони, грубо отталкивает Лэмбтона от себя. — Не смей… Ты лишился права на это неделю назад, — брюнет с силой тыкает пальцем в его грудь, вынуждая мужчину поморщиться, сделать шаг назад. — Я всю неделю ждал от тебя звонка или сообщения. Не спал ночами. Банального «прости» хватило бы с головой. А потом я понял, что тебе это просто не нужно… Ты просто в очередной раз использовал меня. А сейчас тебе хватило наглости прийти в мой дом и заявлять, что я с тобой груб! Пошел ты к черту, Лэмбтон…       С этими словами Линч заходит обратно в дом, не дожидаясь ответа от явно пораженного такой откровенностью Генри. Закрыв дверь, сползает по ней на пол, закрывая лицо руками. Ну почему все так… Они могли быть вместе, могли попытаться исправить будущее, построить счастливую жизнь, без вражды и ненависти друг к другу. — Скверный тип… — высовывается с кухни Элайджо, подходит к парню, невесомо касается чужого плеча, опасаясь, что его оттолкнут. — Неужели ты из-за него уже неделю убиваешься? После того, что он с тобой сделал? — О чем ты? — окончательно теряется журналист, поднимая голову. — Ну как же. О том, что лечебница принадлежит ему, и что это он тебя туда отправил, что он позволил своим же людям сделать с тобой… это, — он указывает рукой на тело брюнета, и зеленые глаза расширяются. Резко рыжий прерывается, опускается перед ним на корточки. — Погоди, тебе прям настолько сильно память отшибло?       Линч молчит, глядя перед собой, не замечая, как по его щекам начинают течь слезы. Как же так… Выходит, его и правда просто использовали, а он слепо поверил, что его любят. Все это было притворством… Какой же он придурок, как он вообще мог подпустить врага так близко. Чем он заслужил все это? Почему он должен страдать? Неожиданно Элайджо прижимает журналиста к себе, мягко гладит черно-синие волосы, пытаясь хоть немного успокоить совсем расклеившегося Егора, что впивается короткими ногтями в его руку, до крови царапая кожу, стискивая зубы. Ему становится только хуже от осознания, что все это время Лэмбтон не пытался его защитить от безумца, а просто боялся, что парень узнает правду. Мужчина просто сидит так какое-то время с ним в обнимку, прижавшись к макушке щекой. — Мне жаль, что все так вышло, — шепчет Элайджо, отстраняясь. Линч вздрагивает, когда он вытирает прозрачные капли с его лица. — Мне не стоило оставлять тебя ему… — брюнет молчит, не до конца понимая, о чем он говорит, на лице рыжего выступает грустная улыбка. — Ну хочешь, я этому самодовольному ублюдку башку прострелю? Если тебе от этого легче станет. Все равно поквитаться хотел…       Егор тут же лихорадочно мотает головой, не согласный мириться с еще одной смертью. Пусть Лэмбтон этого и заслуживает… Он поднимается, пошатываясь, проходит в кухню, ставит чайник, первый раз за столько лет решая выпить кружку кофе, купленного специально для Джона. — Ты тоже мне лжешь? — совсем опустошенно спрашивает парень, глядя в стол, чувствуя, как мужчина подходит к нему со спины. — Так ведь, безумный фанатик… — Нет, — голос тихий, но твердый, словно Элайджо готов биться за свою правду. — Мне незачем тебе лгать… Или ты имеешь в виду что-то другое?       Линч разворачивается, оказываясь к мужчине почти вплотную. Слишком близко. Становится немного неловко, но между тем, брюнет замечает, что ему очень хочется коснуться его. Словно все так и должно быть, словно это правильно. Он не успевает ничего сказать, как рыжий делает шаг назад, давая ему чуть больше пространства. В карих глазах безумие становится куда слабее, а тепло блестит лишь сильнее, словно одно только присутствие Егора делает его спокойнее. — Я одержим тобой, Линч, — вздыхает Элайджо, пожимая плечами. — Ты не помнишь, но я уже говорил тебе об этом… — Могу я… — Линч неуверенно отводит глаза, не зная, стоит ли просить его об этом. — Можно коснуться тебя?       Элайджо меняется в лице, а после осторожно берет журналиста за запястье, прижимает его ладонь к своей щеке. Парню кажется, что он совершенно перестает дышать. Они просто стоят, глядя друг другу в глаза. От чего-то это чувство кажется брюнету смутно знакомым, словно он уже касался его раньше. Рыжий прикрывает глаза, сильнее прижимаясь к его ладони, расплываясь в каких-то своих мыслях и чувствах. — Можешь не спрашивать, просто касайся, если хочется, — тихо проговаривает он, отпуская чужую руку, словно стараясь не переступать дозволенных границ. — Я не вправе запрещать тебе.       Егор не понимает и этого, чувствует, что, что-то упускает. Вдруг его резко пробивает осознание. «Ты не помнишь». Слова мужчины звучат в голове. Что с ним произошло? Почему он не может вспомнить? — Ты в порядке? — неожиданно возвращает зависшего парня в реальность Элайджо. Он за руку притягивает журналиста к себе, обнимая, ведет пальцами по его позвоночнику. — Все будет хорошо. Вот увидишь. — Не будет… — признается Линч, утыкаясь носом в плечо безумца. — Совсем… — Ууу, да ты пессимист, оказывается, — усмехается рыжий, нежно целует его в шею, слегка отодвигая ворот белой футболки. Егор сжимает дрожащими пальцами серую кофту, когда неожиданно мужчина отстраняется, выключает закипевший чайник.       Они так и проводят остаток утра вместе, сидя за столом. Парень пьет кофе, с интересом слушая функции пояса-трости, изредка улыбается глупым шуткам, и мрачные мысли совсем его покидают. Ему просто хорошо в компании Элайджо, спокойно. Возможно, решение позволить ему остаться оказалось не таким плохим, как казалось изначально.       Линч сидит на крыльце, глядя на заходящее солнце. Он даже не заметил, как наступил вечер. Элайджо весь день провозился с его тростью, пока наконец не решил, что ему нужен перерыв. Парень отправил сообщение Джону с извинениями за то, что сорвался на нем, но ответа так и не получил. Наверное, шатен все еще дуется. — Линч, могу я взять у тебя полотенце? — знакомый голос вынуждает Линча вздрогнуть, повернуть голову. Рыжий стоит в дверном проеме, прижавшись плечом к косяку, обеспокоенно смотрит на растерянного журналиста. — Ты в порядке? — Д-да, просто задумался, — Элайджо подходит ближе, садится рядом, слегка приобнимая его за плечи. — Конечно, можешь взять. Там, в шкафу…       Но, вопреки своим же словам, Егор кладет голову ему на плечо, не желая, чтобы мужчина уходил. Он чувствует, как безумец сильнее прижимает его к себе, утыкается носом в висок. — Знаешь, я уже давно не видел такого прекрасного неба, — Элайджо слегка качает головой, когда вдруг замечает, что Линч уже давно его не слушает, тихо посапывает у него на плече. — Такого же прекрасного, как и ты. Надеюсь, ты скоро вспомнишь об этом…       Он осторожно берет измотанного нервами парня на руки, заносит в дом, закрывая дверь. Проходит в спальню, укладывает журналиста на кровать. Укрыв пледом, мужчина нежно целует его в лоб, убирая с лица выпавшие пряди. Забрав из шкафа белое полотенце, идет в душ, желая наконец смыть с себя тяжесть прошедших дней и обработать пулевые ранения. Элайджо распускает волосы, рычит, стиснув зубы, стоит только воде попасть в раны на груди. Да, для Линча он старается делать вид, что все в порядке, скрывая на самом деле плачевность своего состояния, то, насколько ему тяжело. Смыв с себя гель для душа, рыжий выключает воду. Вытаскивает из-под раковины аптечку, накладывает на раны новые повязки. Убрав все на свои места, натягивает одежду. Вытерев запотевшее зеркало, долго всматривается в свое отражение, а после берет лежащие в шкафчике за зеркалом ножницы, решая окончательно начать все с чистого листа.       Элайджо выходит в коридор с небольшим комочком смятого листа в руках, проходя мимо спальни, останавливается ненадолго в дверях, с теплом всматриваясь в лицо спящего Егора, что потихоньку начинает ворочаться. Выкинув лист и окровавленные бинты в мусорное ведро, он возвращается к журналисту. Садится на край кровати, нежно поглаживает его щеку тыльной стороной ладони. Рыжий не знает, как помочь парню вспомнить, как вернуть его себе. Ему тошно от мыслей о том, что Лэмбтон посмел прикоснуться к Линчу, он обязательно с ним поквитается, но сейчас это не самое главное. Если бы только можно вернуть все, он бы сделал больше, тщательнее просчитал каждый ход. Но вышло то, что вышло, и с этим остается только смириться. — Тшшш, — Элайджо ложится рядом, прижимая к себе парня, мучающегося от очередного кошмара. — Это лишь сон, просто сон…       Он уйдет утром, чтобы Егор не узнал об этом, ведь, скорее всего, он будет против. Мужчина целует его в щеку, видит, как по переносице скатывается слеза. Он не знает, как утешить его, огородить от кошмаров, что терзают брюнета не только во сне, но и наяву. Элайджо обязательно попытается разузнать у Линча чуть больше подробностей, но уже завтра, ведь сегодня он будет охранять его сон…