Приговор для грешников

Холод морга пробирал до костей. Не спасали ни шуба, ни кашемировый шарфик, кажется мороз шел от самой девушки. На негнущихся ногах, придерживаемая под поясницу милицейским, Алина уставилась на тело прикрытое белой простыней. Алкогольное опьянение сошло на нет, из головы вылетели все мысли. Единственное чего сейчас хотелось, это оказаться как можно дальше отсюда. — Вы готовы? Алина неуверенно кивнула. Ильдар Юнусович представившийся старшим уполномоченным при УВД Казани, откинул простынь, открывая вид на голое изуродованное тело. Даже сквозь синяки и гематомы, девушка точно узнала родные черты лица и татуировку на плече — флаг военно-морского флота СССР. — Это он. — Кивнула девушка. — Господи... какой кошмар. Это правда он. — Давайте выйдем на улицу. — Предложил милицейский. Алина покорно последовала за мужчиной, оставляя тело отца в морге. Не было слез, криков, просто на душе стало как-то пусто. Аркадий был отвратительным человеком, девушка в порыве эмоций ни раз желала ему смерти, но теперь, когда он лежал здесь... избитый и изуродованный она не знала что чувствует. Боль потери мешалась с облегчением. И Алина ненавидела себя за то, что испытывала это самое облегчение. Разве она не должна рыдать, скулить? Разве она не должна молить его очнуться..? Почему ей столь безразлично, что ее отца кто-то убил? — По заключению патологоанатома смерть наступила две недели назад. — Заключил Ильдар Юнусович. — Однако ни от вас, ни от вашего брата не поступило заявления в милицию. Вы совсем не волновались из-за пропажи отца? — Не поймите меня неправильно, но отец часто пропадал. Он бухал как черт и мог не появляться месяцами, я думала он снова засел в гараже со своими собутыльниками. Мужчина понимающе кивнул. — Вы знаете имена этих собутыльников? Понадобится ваша помощь. Смерть явно насильственная, его забили ногами и вероятно бил не один человек. — Да... я дам показания. — Тогда проедем в участок и поговорим там. Ильдар Юнусович открыл ей дверь и Алина устроилась на пассажирском сиденье. В голове не укладывалось, что отец мертв. Он был говнюком, последней мразью и девушка его ненавидела всю сознательную жизнь, но он хотя-бы был рядом. Он не сбежал, как мать и остался с ней и братом. Он воспитывал их, пусть и своеобразно, жестоко... Грудь сдавило болью. — Извините. — Позвала милицейского девушка. — У вас не будет сигареты? Ильдар протянул ей пачку и Алина тут-же закурила, открыв окно. Пальцы мелко дрожали, перед глазами все еще стояла страшная картинка неживого тела родителя. Туркина была почти на сто процентов уверена, что смерть отца не будет расследоваться. Обычно в подобных случаях писали «бытовуха» или «смерть по неосторожности». Никто не хотел заниматься еще одним мертвым алкоголиком. — Я не смог найти вашего брата. — Сказал милицейский. — Его показания тоже понадобятся. — Я передам ему, чтобы зашел к вам. — Затягиваясь, выдавила из себя девушка. — Я соболезную вашей утрате, Алина Аркадьевна. — Не стоит. Да и утратой это можно было назвать с большой натяжкой. Больно — да. Всегда больно потерять человека который находился рядом всю жизнь. Но утрата..? Нет. Они затормозили у местного отделения милиции. Во дворе сновали милиционеры в форме, кто-то курил, кто-то выводил каких-то урок из бобика и поторапливал их шагать быстрее. Алина замешкалась. Ей не хотелось идти внутрь здания. Хотелось побыть на свежем воздухе, обдумать все. — Мы можем поговорить на улице? — С надеждой обратилась она к Ильдару. — Я... — Я понимаю, тогда подождите здесь. — Дал добро мужчина. — Сейчас схожу за бумагой, чтобы записать ваши показания. Алина поблагодарила милицейского и проводила его взглядом, пока тот не скрылся в участке. Сама девушка тоже вышла на свежий воздух. Докуренная до фильтра сигарета полетела в сугроб. Ссора с братом забылась и сейчас девушка хотела, чтобы Валера находился рядом. Страшно было оставаться одной. — Зря ты так, Алин, мы же к тебе по-доброму. Алина дернулась, услышав голос раздавшийся прямо над ухом. Она резко обернулась, впечатавшись лицом в огромную, мускулистую грудь. — Бык? Что ты тут де... Договорить она не успела. Бык огляделся в поиске лишних свидетелей, а затем Алине прилетел мощный удар кулака прямо в висок. Мир пошатнулся и она беспомощно обмякла, падая прямо в руки мужчины. Телохранитель Кащея легким движением закинул ее себе на плечо, донес до запорожца и небрежно кинул в багажник, захлопывая дверцу.

* * *

Пробуждение выдалось тяжким. Алина дернулась, почему-то вокруг было слишком темно, ноги вытянуть не удавалось, как и пошевелить руками. У нее ушло минут пять на то, чтобы осознать — она в машине, точнее в багажнике, руки связаны за спиной, а на голове какой-то мешок. Страх отравой принялся расползаться по телу. Кто ее похитил? Самир? Попытка восстановить хронологию событий увенчалась полным провалом. Алина помнила, как вышла из машины Кащея, как к ней подъехал Ильдар Юнусович со словами: «примите мои соболезнования, Алина Аркадьевна. Ваш отец предположительно мертв. Вы должны проехать со мной на опознание тела». Потом морг, поездка до милицейского участка, а дальше белый лист. — Помогите! Кто-нибудь на помощь! — Истошно завопила девушка. Она принялась бить ногами, ерзать, кричать. Но на ее действия, кто-то в салоне автомобиля лишь громче прибавил музыку. Алина заплакала. Нет... пожалуйста! Она не хотела умирать, не хотела ехать туда, куда ее везли. По телу прокатилась неприятная волна дрожи. На лбу выступил холодный пот. Она не могла пошевелиться и все что ей оставалось, это безбожно орать в надежде на чудо. Тяжесть страха давила, сдавливая грудную клетку, лишая кислорода. «Господи прошу тебя... помоги мне!» В мыслях неожиданно появился Кащей. Если она пропадет, он же ее найдет, да? Он обещал защиту и безопасность, обещал оберегать ее... А Кащей всегда держит слово! Куда бы ее не везли, кто бы ее не похитил, Костя сможет ее отыскать. Губы предательски задрожали и девушка сорвалась на новые рыдания. Она кричала без умолку, ничего не видя перед собой. Дыханию мешала плотная ткань на лице. По ощущением прошло минут тридцать, когда машина наконец остановилась. Голос почти сел и теперь горло болело. Через мешок на голове ничего не удавалось разглядеть, Туркиной пришлось полностью положиться на собственные ощущения. Она услышала как открылся багажник, а потом кто-то грубо выволок ее наружу. Колени больно стукнулись о землю. Холод пронзил все тело, кажется она оказалась на улице. Да, определенно. Снег холодил колени через неплотную ткань колготок. — Прошу вас... — Захлебываясь собственными рыданиями, вымолвила девушка. — Я ничего не знаю, я ничего не сделала... «Господи... Господи... Господи!» Алина никогда не называла себя верующей, но сейчас она беспрестанно обращалась к Богу и молила его помочь. Как-же не хотелось умирать! Вот бы все происходящее оказалось лишь дурным сном и она проснулась у себя в комнате. Неожиданно с нее сдернули мешок. Алина болезненно зажмурилась от света фар слепящего в глаза. Она стояла на коленях, с растекшейся тушью, со связанными за спиной руками и в свете фар различалось четыре силуэта. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать своих похитителей. — К... Кащей? Удар от него пришелся неожиданно. Левую сторону лица обожгло болезненной пощечиной и девушка завалилась на бок. Бумер одним рывком вернул ее в исходное положение на коленях и брезгливо одернул руку. Алина болезненно всхлипнула. — Ну тише, тише, че ты. Всего лишь погладил, а? — Насмешливо проговорил Кащей, присаживаясь перед ней на корточки. — Не разводи сырость, а лучше побереги силы. Они тебе еще пригодятся. Нет, это точно сон! Алина перестала верить собственным глазам и усомнилась в своем рассудке. Это же не может быть правдой! Они еще несколько часов назад, сидели с Кащеем на кухне, он позволял ей расспрашивать о воровском мире, рассказал о своих татуировках. Он спас ее от Самира и подвез домой, чтобы она не шлялась по ночам одна. А его телохранители... Алина не слишком часто с ними беседовала, но ей казалось они нашли общий язык. Бык и Дед даже дарили ей улыбки, смеялись с ее шуток, хотя обычно они избегали общения со всеми, кроме своего босса. Так почему сейчас она стоит перед ними на коленях, а они смотрят на нее, как на прокаженную? Будто в одно мгновение девушка стала самой мерзкой тварью из всех. — Кащей, что... Кащей резко схватил ее за волосы и оттянул так сильно, что показалось, будто он пытался снять с нее скальп. — Я сказал тебе заткнуться, ты плохо слышишь?! — Зашипел он ей в лицо. — Знаешь что делают с доносчиками на зоне, а? — Я не... Она снова оказалась перебита болезненным ударом под дых. Алина согнулась от резкой боли, ноздри затрепетали от накатывающихся слез. Обхватив ее затылок ладонью, Кащей уткнул девчонку лицом в свое плечо, заглушая крик. Она в неверии потрясла головой. Кащей... тот, человек, что десятки раз ей помогал, вытянул ее из нищеты, сейчас стоял перед ней такой жестокий и чужой, вымещая свою злость кулаками. — С такими как ты, там разговор короткий. Я видел тебя с тем чертовым ментом. Давно ты на него работаешь?! — Я не на кого не работаю! Кащей, послу... — Я велел тебе заткнуть пасть. — И он снова тряхнул ее за волосы. — Ты че русского языка не понимаешь, а? Я же с тобой блять по-человечески говорю. Алине показалось невозможным вздохнуть. Легкие сдавило. Сейчас она видела перед собой не Костю, ни того мужчину, к которому успела привязаться и проникнуться. Перед ней стоял «вор в законе», опасный человек и криминальный авторитет, чье прозвище вызывает трепет и страх у любого, кто его слышит. Кащей. Все это напоминало дурной кошмар от которого девушка никак не могла очнуться. Ей хотелось обнять себя, зажмуриться, закрыть уши и просто исчезнуть, раствориться. Но запястья за спиной сильно стягивала стяжка. Она резала кожу, приносила мучения, но эта боль показалась ничем по сравнению с внутренней. — Доносчиков на зоне убивают. Сначала опускают, мучают, а потом убивают. — С каким-то извращенным удовольствием поделился Кащей. — С бабами же проще. Тебя мы просто убьем за предательство. Алина взвыла и затрясла головой. Она не могла вымолвить и слова сквозь свои рыдания. Взгляд цеплялся хоть за кого-то, кто мог помочь. Бумер смотрел с презрением. Дед курил и не выражал никаких эмоций. А вот Бык... в его глазах силилось разочарование и кажется... жалость? Туркина устремила на него молящий взгляд. Губы Кащея растянулись в какой-то маниакальной усмешке. — Да ты не трясись, че ты, в самом деле? Не надо делать такое удивленное лицо, я же тебя с самого начала предупреждал. Предупреждал же, ну? — Алина промолчала, жалко трясясь от праведного ужаса. — Предупреждал. — Сам подтвердил он. — Но ты видимо решила, что ты у нас самая умненькая, а? Кащей погладил ее большим пальцем по щеке. — Сама виновата. Тебя в тачку к менту никто насильно не пихал. Че ты думаешь, что тебя в комсомол вернут, если сдашь такого опасного меня, а? Молчишь? Ну молчи, молчи. Че время то тратить на лишние разговоры, да? Сейчас быстренько все порешаем и поедем, дела у меня еще сегодня, важные. Алина просто застыла в неверии. — Хотя наверно грустно умирать девственницей, а, куколка? — Он почти заботливо погладил ее по волосам. — Почему это я должен идти на уступки ради тебя, м? Если всех крыс на зоне опускают, так чем ты лучше? А, милая? Кащей одним рывком сдернул с нее шубу. Та повисла на запястьях, а затем он схватил ее за ворот кофточки и дернул в разные стороны, превратив симпатичную вещицу в бесполезную тряпку. Алина закричал громче. — Хватит, прошу выслу... — Блятство, да заткните ей чем-нибудь рот! Хотя стоп... — Кащей остановился над чем-то крепко задумавшись. — Кажется я как-то обещал подрезать тебя язычок если станешь много болтать. А я всегда держу свои обещания. Бык, помоги мне! Алина затрепыхалась, пытаясь вывернуться их стальной хватки телохранителя. Она в панике стала оглядываться по сторонам, пытаясь найти поддержку. Но даже Бык, он лишь с жалостью глянул на девчонку, а затем схватил ее за волосы, запрокидывая голову и насильно открыл ей рот. Мясистые пальцы схватили ее за язык, вытаскивая его наружу. Кащей достал из ножен нож. Алина из последних сил вцепилась зубами в ладонь Быка и когда тот одернул руку, она во всю глотку заорала, надеясь, что ее услышат: — Я была с ментом не из-за тебя! Моя сумка! Там документ! Посмотри! — Слова вырывались из глотки вместе с хрипами, звучали невпопад, но она сказала самое важное. Кащей почему-то остановился и кинул Бумеру, чтобы тот достал сумку. Через мгновение мужчина уже вчитывался в заключение о смерти, которое Туркиной выдали в морге. — Че это..? — Не понял Кащей. — Заключение о смерти... тот мент, он возил меня на опознание тела отца, его убили. Я не доносчица. Хватка Быка на волосах расслабилась. Он сделал шаг назад. Кащей поднял на девушку взгляд и Алина поняла — ей наконец поверили. Ее услышали... Облегчение обрушилось на нее сбивающей с ног лавиной. Она уткнулась лицом в землю и закричала, срываясь на рыдания смешанные с криком облегчения. Кто-то из телохранителей перерезал стяжку на ее запястьях. Алина нервно попыталась прикрыться разорванной кофтой, скрывая наготу. Ее колошматило. Руки никак не хотели слушаться, голос дрожал. — Алин... бля... стой ты, ну... Кащей потянулся к ней, желая помочь подняться, но она нервно стала отползать назад, словно он протянул ей не ладонь, а приставил к голове дуло пистолета. — Блять. Да стой ты. — И он, непривычно растерянный, снова потянулся к ней. — Нет, прошу не надо! Не трогай меня! — У нее началась истерика и она истошно закричала, повторяя следующие слова словно мантру. — Не трогай! Не трогай! Не трогай! Не трогай! Не трогай! Алина все ползла спиной назад, пока не уперлась в багажник волги. Она обняла себя за плечи, зажмурилась и все молила, чтобы ее не трогали. Она выглядела потерявшей рассудок, напуганной и сломленной. Телохранители переглянулись. Бык присел рядом с ней на корточки, не касаясь и понизив голос до шепота: — Алин... Алиночка, послушай... — Прошу вас, просто оставьте меня. — Взмолилась она. — Умоляю... умоляю... — Мы за тридцать километров от Казани. — Выдал Кащей. — Садись в машину. Алина вскочила, напуганная его голосом. Глаза бешено вращались в глазницах и она отступила назад, путаясь в каблуках. Нет... только не Кащей! Слезы покатились с новой силой, когда она увидела его лицо и девушка неожиданно бросилась бежать, желая спастись от этого маньяка. Она не понимала где находиться, кругом лес и какая-то трасса. Ноги понесли ее к деревьям. — Блять! — Выругался Кащей, бросившись следом. Алина бежала не разбирая дороги. В ушах все еще звенел грубый голос Кащея. Перед глазами мелькало его перекошенное ненавистью лицо. Алина приказала себе собраться, но это помогало ужасно. Истерика. Страх. Ужас. Когда совсем рядом раздались нагоняющие шаги, из ее глотки вырвался очередной крик. Рывок и она оказалась прижатой к крепкой груди. В нос ударил знакомый аромат дорого одеколона, но сейчас он не вызывал привычного ощущения безопасности. Алина взвилась ужом, пытаясь вырваться. — Не надо... прошу! Не надо... не надо... не надо! — Я тебя не трону... все хорошо, ну че ты? Тише. Тихо, кому говорю? Алина бессильно уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Она билась в жесточайшей истерике. Кащей вздохнул и отпустил девушку. Алина сделала два шага назад, оперлась спиной о дерево и закрыла лицо ладонями. — Прошу тебя... просто оставь меня, уйди, не трогай! — Попросила она. — Я не хочу тебя больше никогда видеть, не хочу слышать, не хочу ничего о тебе знать. Прошу... — Давай я верну тебя в город и уйду, а? Здесь кругом лес, ты сама не доберешься. Алина отчаянно затрясла головой. — Оставь меня в покое. Хочешь я встану на колени? Только уйди. Кащей смотрел на девчонку с жалостью. Заплаканная, с распухшим лицом, с огромной гематомой на виске и покрасневшей от ударов щекой. Она выглядела такой маленькой и напуганной. И боялась она его... Того, кто сотворил с ней это. — Блять, кукла... — Он раздраженно потер переносицу. — Ну че ты начинаешь? Никто тебя не тронет, не трясись ты. Алина дернулась как от пощечины, когда услышала свое прозвище. Ей было противно от голоса Кащея. Было противно видеть его лицо, ощущать его запах. Он чуть ее не убил... даже больше! Он чуть ее не изнасиловал, желая опустить, как опускали стукачей на зоне. Он не дал ей и шанса объясниться. Сломленная, она встала перед ним на колени. — Просто уйди, умоляю, я доберусь сама. Уйди и больше никогда не появляйся в моей жизни. — Встань. Алин... поднимайся, ну. — Он говорил, не решаясь подойти и самостоятельно ее поднять на ноги. — Ладно я уйду, только поднимись с колен, это не для тебя. Пошатываясь она встала, кутаясь в шубу. Лицо стянуло от слез. Холод забирался под одежду, но ей было плевать. Она просто хотела остаться одна. Кащей порылся в своих карманах и протянул ей сто рублей. — Возьми деньги. Тут в двух километрах в ту сторону есть деревня Константиновка. Там сможешь найти машину и вернуться в Казань. Алина брезгливо откинула от себя подачку. Кащей чуть помешкав, вытащил еще одну сторублевую купюру и снова протянул ей. — Я не уеду, пока ты не возьмешь деньги. Алина раздраженно забрала деньги, сунула их в карман и выразительно посмотрела на мужчину, в ожидании. Кащей как-то тяжело вздохнул, кажется он хотел сказать что-то еще, но в итоге только развернулся и молча развернулся и пошел прочь из леса. На обочине его ждали телохранители. — Где Алина? — Спросил Бык. — Осталась. Она пойдет в Константиновку, я хочу, чтобы вы приглядели за ней, чтобы она не потерялась и вернулась домой. Не хватало ей еще заблудиться и замерзнуть насмерть. И не сказав больше ни слова, Кащей сел в машину и уехал подальше с места преступления, раздираемый незнакомым доселе чувством вины. Алина все сидела на снегу, сжимая в ладони злосчастные двести рублей. Они ощущались как откуп. Ее все еще трясло, но слезы уже закончились. Было сложно свыкнуться с мыслью, что это сотворил с ней Кащей. Тот Кащей которому она спасла жизнь. Тот Кащей, который помогал ей из раза в раз. Она не знала сколько так просидела, пока холод ее окончательно не доконал. С посиневшими губами, девушка заставила себя подняться и вернуться на трассу. Машин уже не было и Алина этому искренне обрадовалась. Она никогда не хотела больше видеть ни Кащея, ни его телохранителей и никого из группировки. Пусть ее небольшое приключение в криминальной мире останется в прошлом. Она вернется к прежней жизни, возьмет побольше смен на работе и как-нибудь выкрутиться. До этого же как-то справлялась, значит и сейчас справится. Ей не нужен Кащей. Не нужны его деньги. Его защита. Ей ничего не нужно от него! Алина вздрогнула, вспомнив, как его руки безжалостно разорвали на ней кофту. А как он достал нож, собираясь отрезать ей слишком длинный язык? Он ведь даже не выслушал... ни дал и малейшего шанса объясниться. Алина шмыгнула носом, поплотнее закуталась в шубу и ускорилась. А собственно она сама виновата! На что она надеялась, связываясь не просто с группировщиком, а с криминальным авторитетом Казани? Кащей никогда не скрывал своей натуры, он ей прямо говорил как поступал с людьми, как обращался со стукачами. И Туркина не стала исключением из правил. Она не особенная и она ни черта не значит для прогнившего сердца вора в законе. Валера был прав на его счет. Наташа была права. И только Алина со своими розовыми очками, снова и снова прыгала вокруг Кащея, разглядывая под слоями ненависти и агрессии — интересного мужчину. Беспросветная идиотка! Может брат прав? Может она просто купилась на его влияние, власть и деньги, которыми он щедро одаривал ее? Точно такая-же как и мать. Алина заметил указатель «Константиновка» и увидела впереди домики. Деревня оказалась совсем небольшой, домов тридцать на всю округу. Из сараев мычали коровы, лаяли собаки — обыкновенная русская деревушка. Алина спешно подбежала к первому попавшему дому и толкнула калитку, заходя в чужой двор. И она не заметила три силуэта, что немой тенью следовали за ней, желая убедиться в безопасности девчонки. Поднявшись на крыльцо, девушка громко постучала. Из будки на нее тявкала лохматая дворняга, охраняющая территорию. Наконец послышались шаги и дверь распахнулась, явив девичьим глазам пожилую старушку, кутающуюся в шаль. — О, Господь милостивый! — Прижала ладонь ко рту бабка. — Что с тобой случилось, дитя? — Я... я попала в аварию неподалеку отсюда. — Солгала девушка. Ну не рассказывать же ей о произошедшем. — Не подскажите, меня сможет кто-нибудь подбросить до города? Я хорошо заплачу. Старушка печально покачала головой. — Заходи, заходи, не стой на пороге! Ты наверно вся продрогла на таком то морозе! — Незнакомка буквально силой затащила ее в дом, закрывая дверь. — У нас только Витька на колесах, но он уже третий месяц в запое. Алина неловко огляделась. Домик оказался небольшим. Гостиная да кухня. В зале на стенах висели ковры, фотографии по всей видимости детей и внуков. — А от вас можно позвонить..? — Конечно, звони, золотко. Телефон в зале, на подоконнике. — Любезно разрешила ей старушка. — А я пока чайник поставлю. Вон у тебя уже губы синие, лишь бы не заболела. Суетясь, бабушка скрылась на кухне, а Алина прошла в гостиную. Взгляд зацепился за собственное отражение в зеркале. Какой же жалкой она выглядела! Заплаканная, с черными разводами на щеках, с синей гематомой на виске и отпечатками пальцев на щеке. И это еще она не сказала о дрожащий руках. Отвратительно. Алина ненавидела себя за слабость. Ненавидела себя за состояние в которое впала лишь из-за одного единственного человека, которому доверилась по собственной глупости. Немедля захотелось смыть с себя этот позор и навсегда вычеркнуть из жизни все, что связано с Кащеем. А лучше вообще уехать из города. Здесь она никогда не станет счастливой. Алина взяла в руки телефон, задумавшись. А кому звонить то? У Валеры не было машины, да и разговаривать с ним не шибко хотелось. Наверняка снова начнет орать, включит свою шарманку и бросит ядовитое: «а я же говорил!». Больше всего Туркина не желала, чтобы хоть одна живая душа узнала о том, что с ней приключилось. Такого позора она точно не вынесет. Пальцы сами набрали номер общежития и после нескольких гудков, комендант попросила подождать, пока она позовет к телефону Рудакову. — Алин? — Привет, Наташ... — Неловко пробормотала девушка. — У меня к тебе огромная просьба! — Что-то случилось?! Алина закусила губу. — Нет, нет, все хорошо, просто непредвиденные обстоятельства. Я в деревне, в тридцати километрах от Казани и мне отсюда не выбраться. Ты бы не могла поймать такси и попросить приехать за мной? Заплачу водителю сто рублей. — Каким ветром тебя туда занесло? — Рудакова явно занервничала. — Алин, что происходит? — Все хорошо, правда, все отлично. — Впившись ногтями в ладонь, солгала девушка. — Просто помоги мне. Мне надо вернуться в Казань. — Черт с тобой, ладно! На какой адрес отправить такси? — Деревня Константиновка, первый дом сразу после указателя. Когда подруга пообещала все сделать и повесила трубку, Алина с облегчением опустилась на диван и зарылась руками в волосы. Почему все навалилось так внезапно? Ссора с братом, смерть родителя, а потом еще и похищение, где девушка едва-ли не лишилась языка, девственности и чести. А ну и жизни конечно. Наверняка судьба решила напомнить о себе. Подумала, что Туркина слишком расслабилась и подкинула ей нерешаемых задачек, решив одним махом задавить ее горой проблем. Если так, то получилось у нее шикарно! Алина не вывозила. Она чувствовала как ломается, гнется из стороны в сторону, как начинает трещать, грозясь сломаться на ровном месте. Жалкое зрелище. — Ты закончила? — Мягко спросила старушка, заглянув в гостиную. — Пойдем пить чай с печеньем, только сегодня испекла. Они словно тебя дожидались. На кухне Алина погрузилась в немое молчание. Она тихонько отогревалась горячим чаем, смотря в окно. Старушка списала ее поведение на шок и трещала сама. Она рассказывала о детях, которые совсем перестали ее навещать, о любимых внуках, сетовала на нынешние цены и жаловалась на пенсию, мол той совсем не хватает. До Алины слова доносились как из под толщи воды. В голове все крутились шестеренки. Как ей жить дальше..? Она не хотела больше работать с группировкой, но отпустит ли ее Кащей? Девушка знала слишком многое — имена старших, места сборов, способы заработка группировки и еще огромную кучу нюансов. Таких, как она либо безжалостно устраняют, либо держат поблизости... После сегодняшнего казалось, что Кащею ближе первый вариант. Одно для себя девушка решила точно — никто не должен узнать о произошедшем сегодня. Ни брат, ни подруга, ни какой-нибудь черт с горы. Пусть все останется между ней, бандитом и его прихлебателями. С синяками девушка как-нибудь разберется, а для Валеры придумают сладкую сказку, почему ей вдруг расхотелось работать с ними. Под окнами просигналила машина. — Кажется это за тобой. — Нежно улыбнулась старушка, морщинистой рукой погладив девичьи ладони. — Береги себя, девочка и постарайся впредь быть аккуратней на дорогах. — Спасибо... эээ, не знаю как вас по батюшке? — Нина Федоровна. — А меня Алина зовут. — Туркина залезла в карман и вытащила оттуда сторублевую купюру.— Возьмите, это вам за помощь. Нина Федоровна удивленно распахнула глаза. — Ох, милая, тут-же три моих пенсии! Не стоит... ты молодая, тебе нужнее. Алина не хотела спорить, поэтому молча положила деньги на стол и покинула теплый дом. Стоило ей выйти за калитку, как из жигулей показалось знакомое лицо. Вадим Желтухин, брат Наташи и по совместительству Старшой домбытовских. Туркина замешкалась, сейчас ей меньше всего хотелось проводить время с кем-то из группировщиков. — Алин..? — Удивленно протянул, рассматривая ее лицо. — Что случилось? — Почему ты здесь? — Вопросом на вопрос, ответила девушка. — Наташка попросила. Сказала что пыталась поймать тебе такси, но все требует предоплату и она попросила меня заехать за тобой. — Быстро пояснил Вадим, все еще рассматривая синяки и опухшие глаза. Он сделал шаг к ней навстречу. — На тебя напали? Алина по инерции сделала шаг назад. Сейчас любое появление мужского пола поблизости, отзывалась душераздирающим страхом и болью во всем теле. — Все нормально. — Нервно выпалила она, ковыряя заусенец на большом пальце. — Я могу помочь. Ты видела себя в зеркало? Да на тебе живого места нет! Тот, кто это сделал должен поплатиться. По щеке скатилась одинокая слеза. — Я попала в аварию. Никто меня не трогал. — Алин... я могу отличить синяки от аварии и синяки от рук человека. — Бескомпромиссно заявил Вадим. — Не надо бояться, я могу помочь. Просто назови имя. Соблазн был велик, но Алина больше не верила группировщикам. Кащей тоже обещал защиту, безопасность, а в итоге она чуть не погибла от его руки. Какова вероятность, что Вадим сдержит свое слово? Может вообще, он расскажет все Косте, а тот на этот раз точно убьет своего бывшего медика, чтобы лишний раз не вякала. Алина просто хотела жить. Хотела старой жизни. Хотела просыпаться в шесть утра, идти на работу, возвращаться домой, готовить и ложиться спать, чтобы утром проснуться и повторить все заново. Хотела снова презирать группировки, избегать их и шушукаться с Наташкой о том, как они мечтают навсегда покинуть Казань. — Я попала в аварию. — Твердо повторила девушка. — Не о чем беспокоиться. Да и это не твоя проблема, можешь просто отвезти меня домой? Вадим еще несколько секунд задумчиво глядел на подружку сестры. В чем-то она была права — это не его дело. Просто Желтый ненавидел, когда мужики поднимали руку на женщин. Воспитанный бабушкой и матерью, играющий всю юность с младшей сестренкой он в отличии от многих пацанов уважал женщин. Уважал и не понимал, как мужик, который по природе сильнее, смеет поднимать руку на слабый пол? Вздохнув, он открыл пассажирскую дверь. — Садись. Алина быстро юркнула на пассажирское сиденье, сжалась в комок, желая уменьшится в размерах и уставилась в окно. Скорее бы вернуться домой. Принять душ, выпить пару стопок водки и завалиться спать. А потом нужно будет заехать в участок и извиниться за свое исчезновение перед Ильдаром Юнусовичем. А еще необходимо было купить место на кладбище, гроб... на это наверняка уйдет немело денег. Благо Туркиной хватило ума откладывать, пока она получала щедрое жалование Кащея. Опять Кащей. «Выйди уже блять из моей памяти! Исчезни, словно тебя и никогда не было!» — Вадим... — Тихонько позвала его девушка, смотря прямо перед собой. — Извини если была груба. Сегодня не лучший день в моей жизни. — Все нормально. Просто если понадобится помощь, ты знаешь где меня найти. У меня достаточно связей, чтобы разобраться с твоей проблемой. «Вряд-ли.» В конце-концов Вадим был обычным группировщиком, да уважаемым, но просто группировщиком. Кащей же имел связи в воровском мире, на зоне и он имел огромное влияние на бандитов. Все-таки «вор в законе» не пустой звук. Такой, как он Алине не по зубам. Вряд-ли есть вообще хоть кто-то, кто смог бы с ним справиться. — Может мне связаться с Кащеем? — Уточнил Вадим. — Если вы с ним ходите, он до... — Мы не ходим с ним. — Резковато перебила его девушка. — Мы просто... эээ... А по правде, кем они были друг-другу? Они не родственники, не друзья, не любовники. Они друг-другу никто. Но тогда почему все внутри сжималось из-за его поступка? Так обычно ощущалось предательство близких. Так ощущался уход матери из семьи. Так ощущалась первая поднятая рука от отца. Так ощущались нелестные слова брата. И так ощущался жестокий поступок Кащея. Только в отличии от первых, Кащей был ей никем. — Вы просто..? — Подтолкнул ее к рассказу Вадим. — Работаем вместе. Желтый показался заинтересованным. — Ты работаешь на универсам? — Ага, врачом. — Скрывать правду смысла не было. За окном проносились деревья. Раннее утро сменялось днем. Усталость постепенно накатывала, все-таки вторые сутки без сна сказывались на девушке не лучшим образом. Однако заснуть она себе не позволила. Каким бы хорошим не казался Вадим, Туркина была слишком напугана, чтобы спокойно заснуть в машине группировщика. Наконец они въехали в город. Алина заметно напряглась и вцепилась пальцами в ручку на двери, когда Вадим проехал поворот к ее родному дому. — Ты пропустил поворот. — Стараясь скрыть дрожащий голос, выдавила из себя девушка. — Мы едем в больницу, пусть Наташа тебя осмотрит. — Он указал на гематому, размером с теннисный мяч на виске. — Эта травма нехорошо выглядит. — Да какая тебе разница? — Сам не знаю. — Выдал Вадим. — Но выбора у тебя нет. Алина раздраженно проскрипела зубами. И почему все группировщики считали себя едва-ли не королями мира, которые смеют решать судьбу остальных людей? Однако спорить девушка не стала, она ощущала себя выжатым лимоном и просто хотела, чтобы день поскорее закончился. Может завтра станет лучше? — О, Господи! — Воскликнула Рудакова, когда Алина вошла в больницу вместе с ее братом. И снова ложь легко сорвалась с языка Туркиной. Она рассказала про аварию, добавила несколько жутких подробностей, мол как страшно было, когда машину на гололеде занесло и они въехали в дерево. Наташа в отличии от брата легко поверила в выдуманную сказку, отвела подругу в палату и занялась осмотром. Вадим все это время стоял в дверях, сложив руки на груди. Он разумеется не верил, но не спешил говорить сестре об этом. — Давящие боли в голове, головокружение? — Стала спрашивать Наташа. — Голова кружится немного, да. — Спутанность сознания, снижение внимания, растерянность? Дезориентация? — Алина отрицательно покачала головой. — Видишь хорошо? Ничего не расплывается, не двоится? Алина снова мотнула головой. Наташа стала светить ей в глаза фонариком, проверяя реакцию зрачков на ритмичное движение глаз. Закончив с этим, она поставила подруге градусник. — В ушах не звенит? — Немного. — Тошнота, рвота? — Подташнивает, но рвоты нет. — Честно ответила Алина. — И голова побаливает. Туркина и сама изучала медицинские материалы перед поступлением в институт. Она знала — это симптомы сотрясения. Не слишком хорошо, но и не плохо. Все могло закончиться во много раз хуже. Например она могла лежать сейчас где-то на трассе — изнасилованная, с отрезанным языком и безжизненная. — Температура 37,5. — Выдала Рудакова, поглядев на градусник. — Похоже легкое сотрясение. Мы тебя госпитализируем на пять дней, а потом будешь как огурчик. Алина затрясла головой. — Нет, не могу в больницу, дома подлечусь. — Алин... — Мне надо похороны организовывать. С лица Наташки сошла краска. Голубые глаза удивленно распахнулись и она как-то испуганно глянула на подругу. Туркина особо не горела желанием рассказывать о смерти папаши. Ну умер и умер, что бубнить то? С его образом жизни подобное не удивляло. Все вокруг понимали, что мужик загнется либо от цирроза печени, либо пьяным уснет на морозе, либо собутыльники забьют его за стакан водки. — Папу вчера нашли. — Поделилась Алина. — Он как две недели оказывается мертв. Наташа зажала рот ладонью. — Черт! Мне так жаль... — Не надо, пожалуйста. — Попросила Туркина. — Ты сама знаешь, каким человеком он был. Просто мне идти надо, Валера еще ничего не знает, надо в ритуальное агентство заехать. Короче дел выше крыши и мне сейчас совсем некогда отдыхать в больнице. — Ты невыносима, знаешь? — Покачала головой Рудакова. — Постарайся много не напрягаться, побольше отдыхай, книги под запретом на неделю, вообще лучше ничего не читай. Телевизор тоже нежелательно смотреть. Алкоголь, кофе и крепкий чай тоже под запретом. Питайся лучше гречкой, фасолью, яйцами и... — Наташ, Наташ... — Взяв подругу за руку, успокоила ее Алина. — Я все это знаю, не волнуйся. — Да как не волноваться? У тебя в жизни какая-то черная полоса! То ты с универсамовскими связалась, теперь вот в аварию попала, а еще отец. — Рудакова шмыгнула носом. — Ладно, так. Если голова будет болеть, можешь выпить обезболивающие, но если симптомы усилятся, немедленно звони мне, поняла? — Так точно, док. — Выдавила из себя усмешку Алина. После еще десятка наставлений, причитаний подруги и долгих объятий, Алина с Вадимом наконец вернулись в машину. Последний тихонько посмеивался, а первая превратилась в самую раздраженную версию себя. Она просто устала, но видимо у жизни были свои планы на девушку и отдых в них не входил. Заметив пачку сигарет в открытом бардачке, девушка закурила. «С каких пор ты перетягиваешь на себе все привычки Кащея? Пить начала, теперь вот курить. Дальше что? Создашь собственную группировку и будешь ходить по городу так, словно ты царь земли?» — мысленно отругала себя девушка. Вскоре показался родной район. Алина прикрыла глаза, когда они проезжали мимо коробки. Не хотелось увидеть группировщиков, качалку или вообще хоть что-то, что могло напомнить ей о Кащее. Хотя была одна огромная загвоздка — в городе, где каждая псина знает Кащея, о нем напоминает все. — Спасибо, что подвез. — Сказала Алина, когда они подъехали к пятиэтажки. — Да и вообще за все спасибо. — Может сочтемся как-нибудь. — Усмехнулся мужчина. Алина кивнула и выскользнула из машины наружу. Уже открывая дверь в подъезд, она услышала голос Вадима. — Алин! — Окликнул он ее. — Соболезную насчет отца. — Туда ему и дорога. Алина зашла в подъезд. Поднимаясь по лестнице, она заметила свою сумку висящую на дверной ручке. Сумку, которая осталась в багажнике Кащея... Внутри лежало заключение о смерти отца и наличные стянутые обычной канцелярской резинкой. Туркина точно знала кто из ее окружения хранил деньги подобным образом. «Откупиться решил? Мило.» Даже не став пересчитывать, было видно — денег там предостаточно, Алина бросила наличные обратно в сумку, открыла дверь в квартиру и почувствовала сильную усталость. Она не отдыхала со встречи с Самиром, перенервничала там неплохо, потом поссорилась с братом, напилась с Кащеем, узнала о смерти отца, была похищена и несколько часов добиралась до дома. Ей определенно требовался выходной. Желательно в целую вечность. Туркина зашла в их с братом комнату. Валера лежал на своей кровати, курил и пялился в потолок. Он точно услышал сестру, но даже не глянул в ее сторону. Видимо все еще злился и считал, что Алина водится с Кащеем из-за его бабок. Сейчас девушке было глубоко плевать на внутренние думы брата, она молча кинула ему на грудь заключение о смерти и подошла к шкафу, ища во что переодеться. — Че это? — Сверля спину сестры взглядом, спросил Турбо. — Заключение о смерти, отец мертв. — Слова сорвались с языка слишком просто, словно она рассказывала о чем-то обыденном. — Я ездила на опознание. Кстати, мент один, Ильдар Юнусович желает видеть тебя в участке для дачи показаний. Валера в миг собрался, бросил сигарету в пепельницу и сел, вчитываясь в заключение о смерти. Алина тем временем, прикрывшись дверцей шкафа, стянула с себя разорванную кофту и надела большую футболку. — Черт... — Выругался Туркин. — Как он умер? — Похоже убийство, но вряд-ли кто-то станет расследовать смерть очередного алкаша. — Безэмоционально заметила девушка. — Слушай, надо похороны организовать. Ты мне поможешь или мне снова все самой делать? Алина повернулась к нему, выглядя замученной и уставшей. Валера распахнул глаза, стоило ему увидеть лицо сестры и он, откинув документ, в один шаг преодолел разделяющее их расстояние. Пальцы схватили ее за подбородок, а взгляд бегал от гематомы на виске к наливающемуся на скуле синяку. — Кто это сделал? — Не своим голосом, спросил брат. — Не твое дело. — Отпихнув его руку, отрезала девушка и легла на кровать. — Как не мое?! Да тебя избили! — Валера кричал. — Назови мне имя и я его найду. Он землю будет жрать и в ногах у тебя ползать. Алина как-то невесело усмехнулась. Все кругом хотели ей помочь. Вадим предлагал помощь, Наташа, теперь и брат. Только никому из них не по зубам Кащей. Да и девушка сомневалась, что хотела ему мстить. Вычеркнуть из жизни — да. А мстить? Мстить за что? За то, что она сама доверилась человеку, хоть и знала кто он? Кащей не милый мальчик, не пацан с улицы, он вор в законе и привык решать проблемы силой. Вот кто он. Да и волнующийся брат добавлял ей лишнюю головную боль. Алина не понимала как на него реагировать сейчас. Она видела две стороны брата. Вчерашнюю, когда он с пеной у рта обвинял ее в проституции и в том, что она раздвинула ноги ради денег. И сегодняшнюю, где он снова всем знакомый Валерий Туркин, грозящийся убить любого, ради младшей сестренки. Кто из них настоящий Турбо..? — Никто меня не бил, Валер. — Устало произнесла девушка. — Я из милиции на такси возвращалась и в нас какой-то пьяный идиот влетел. Врезался в дверь с моей стороны. Валера несколько секунд глядел на сестру, словно ища признаки лжи в ее словах, но так ничего и не нашел. Когда хотела, Алина умела лгать и изворачиваться. Тяжело вздохнув, парень потер переносицу и сел к ней на кровать. — Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно? — Я была в больнице, сказали, что у меня легкое сотрясение. Поэтому нужно немного отдохнуть. — Призналась девушка. — Было бы здорово если бы ты занялся похоронами, я сейчас не в состоянии. — Я сделаю. — Заверил ее Валера. Алина облегченно кивнула. Казалось если она сама займется хоть какой-то работой, то непременно подохнет, отправившись вслед за отцом. Голова начинала раскалываться, может от сотрясения, может от усталости, а может и от всего вместе. Туркину хватило лишь на то, чтобы притянуть к себе сумку и вытащить оттуда «подачку Кащея» стянутую обычной канцелярской резинкой. — Значит запомни, что ты должен сделать. — Начала Алина. — Сходи в ритуальное агентство, закажи гроб и машину от морга до кладбища. Вот деньги. Потом нужно купить место на кладбище. И обязательно зайди в милицию, найди Ильдара Юнусовича. Если он что-то спросит про меня, скажи, что я слишком перенервничала и позже загляну к нему. Валера кивал на каждое ее слово, все-таки в их семье Алина всегда была более ответственной и с раннего детства, отвечала за все. Она готовила еду на них с отцом, платила сама по счетам, обрабатывала брату раны и сама заплетала себе косички на первое сентября лет с восьми, если не раньше. — Я все сделаю, а ты отдыхай. — Подоткнув одеяло, сказал Валера. — Может кого-нибудь из скорлупы прислать? Ну там если воды захочешь или поесть. Будет у тебя личный раб. Алина тихонько рассмеялась. — Я же не инвалид, до холодильника дойти смогу. Валера кивнул и начал собираться. Когда за ним захлопнулась входная дверь, Алина наконец прикрыла глаза, погружаясь в долгожданный сон.

* * *

На следующий день состоялись похороны. Туркины не стали устраивать поминки, звать гостей, они никому толком не сказали о смерти отца семейства. Валера не поделился даже с парнями из группировки и оттого, брат с сестрой стояли на кладбище вдвоем, ну если не считать трех могильщиков, которые закапывали гроб. Собутыльников тоже звать не стали. Они бы наверняка пришли только ради халявного алкоголя, выпили бы по стопке и уже через двадцать минут забыла, зачем вообще приходили. Так и прошли похороны Аркадия. Ни тебе слез, ни прощаний. Лишь пустые лица двоих детей. Алина устремила взгляд на памятник, точнее на обычный могильный крест, где уместилась табличка с именем: «Туркин Аркадий Борисович» А ниже годы жизни: «01.08.1939 — 02.12.1988» Не было никаких лживых эпитафий, вроде «любящий отец», «любимый муж» или «хороший друг». Если человек всю жизнь прожил как последний урод, зачем лукавить после смерти? А из правдивого, о нем можно было написать разве только: «вечный алкоголик» или «домашний тиран». Алина села на скамейку, стряхнув с нее снег. Могильщики закопали гроб и ушли. Валера прислонился к растущей на могиле березки и отхлебнул что-то явно алкогольное из фляжки. — Такое поганое чувство. — Неожиданно сказал он. — Я его всю жизнь ненавидел, презирал, но сейчас меня коробит оттого, что последнее, что он запомнил, это то, как я выколачивал из него дерьмо и грозился убить. — В этом мы похожи. — Усмехнулась Алина. — Наш последний разговор был на кухне. Я плеснула ему водку в лицо, а он в ответ отвесил мне ремня. Брат с сестрой переглянулись и тихонько рассмеялись. Алина слегка поморщилась от головной боли. Сотрясение давало о себе знать. Она отдохнула всего ночь, да и отдыхом назвать это было сложно... всю ночь снились кошмары. То она снова оказывалась в багажнике, то там появлялось тело отца, то ее закапывали живьем. Алина тряхнула головой, прогоняя наваждение и устремила взгляд на могильный крест с едва заметной фотографией. Фоток у отца не было, разве что из молодости, когда он еще служил. На снимке он улыбался и выглядел презентабельно в военной форме. — А когда-то он был другим... — Заметила она и оглянулась на брата. — Тебе никогда не было интересно, каким папа был до алкоголизма, ухода матери? Валера закурил. — Я почти не помню его нормальным, правда один момент отпечатался в памяти... Мама тогда еще не ушла, тебе и года не было. Мы играли во дворе. Папа катал тебя на плечах, а я запускал воздушного змея. Алина почувствовала, как задрожали губы в улыбке. Она не помнила этого... она не знала родителя другим. В ее памяти отложились только беспробудные пьянки, алкаши орущие песни до самого утра, болезненные удары ремнем, иногда кулаком. Она помнила тошнотворный запах рвоты, блевотину на полу или у дивана. Помнила свои детские слезы и попытки спрятаться под одеялом, пока злой папа снова и снова бил Валеру. Но ведь он и правда когда-то был хорошим человеком. Отслужившим, заполучившим неплохую должность на заводе. Что пошло не так? Неужели уход одной единственной женщины так переломил судьбу человека, что тот решил утонуть в алкоголе и сломать детство собственным детям? А может он просто человек такой? — Алин... — Позвал ее брат. Она подняла на него взгляд. Валера немного помешкал и сел к ней на скамейку, заставляя потесниться. Он явно нервничал, крутя между пальцами бычок сигареты. — Слушай... те мои слова, я так не думаю. — Пробормотал он, не в силах выдавить простое «извини меня». — Просто... ты мне врешь и общаешься с Кащеем! Блять! А когда я узнал, что ты ездила на встречу с Самиром, меня чуть удар не хватил. Алина поджала губы, едва успев прикусить язык, чтобы не ляпнуть «ты был прав насчет Кащея». Нет... это бы только усложнило и без того затруднительную ситуацию. Валера бы наверняка психанул, пошел к Кащею, а тот... Нет! Туркина не собиралась думать о возможном будущем, она уже все для себя решила — никто и никогда не узнает о том, что Костя со своими головорезами вывез ее в лес. — Ты обещаешь не общаться с ним, а потом я вижу, как ты прыгаешь к нему в машину. — Продолжил Турбо. — Я не хочу показаться занудой, особенно после того, как тебе много лет приходилось тянуть все в одиночку, но я волнуюсь. Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Алина вздохнула. Те неосторожные слова все еще жгли ее изнутри. Разочарование плескалось в груди, а в голове нон-стопом звучало мерзкое: «Много нынче стоит раздвинуть ноги?». Однако Туркина не умела долго обижаться, по крайней мере на брата. Она знала его всю жизнь и знала, что он сначала говорит и только потом думает. Да и ведь он правда волновался за младшую сестренку, которая спуталась с бандитом, по его вине. Если бы он только тогда не притащил сестру в качалку... — Все хорошо, давай забудем. — Согласилась девушка, опустив голову на плечо брата. — Последний вопрос! — Ну задавай. — Ты спала с ним? — Господи, Валер! — Закатила глаза Алина. — Нет, я не спала с Кащеем. И вообще я девственница, если тебе будет легче от этого. — Мне легче. — Нисколько не смутившись, признался парень. — И вы даже не целовались? — И мы даже не целовались. — Тогда за какие такие заслуги он тебе шубы дарит и на машине своей развозит? — Я тебя сейчас ударю. — Серьезно пригрозила Туркина. — Ладно-ладно! — Валера поднял руки в знак капитуляции. — Я люблю тебя, мелочь. — И я тебя, старичок. — Нежно ответила она и чуть подумав, добавила. — Ну, когда ты не ведешь себя, как конченный мудак. — Справедливо. Валера обвил руку вокруг плеч сестры и притянул ее к себе, зарывшись носом в ее волосы припорошенные снегом. Теперь они и правда остались одни. Сироты Туркины. Брат и сестра не видевшие никогда родительской заботы. Так они и сидели еще около часа. Вдвоем, в объятиях друг-друга, на могиле отца, изредка вставляя едкие комментарии и подшучивая друг над другом. Перед уходом, Валера оставил фляжку с алкогольным пойлом у могильного креста и поспешил догнать сестру. Больше никто из них за всю жизнь, не навестил его могилы.