Жалость

Исчез с восходом луны и вернулся с восходом солнца. Зашёл в собственный дом как в логово худшего врага — осторожно, заглядывая за углы и подозрительно присматриваясь к половицам под ногами. Кто знает этих бродячих героев, с Рейвенгарда вполне сталось бы выползти из кровати только для того, чтобы поставить на пороге медвежий капкан. Но нет. Всё как всегда — шторы плотно закрыты, пол девственно чист, старенькая железная печь на кухне тихо тлеет вчерашним углём. Стянул с плеч уличную куртку, подкинул пару дров в единственный источник тепла в доме, сделал несколько медленных шагов к левой комнате, приоткрывая дверь. Мальчишка спокойно лежал. Не порывался сбежать, не опирался на поломанные конечности, даже амулеты свои искать не пошёл. Может, не так он безнадёжно туп, как мне показалось вчера. Кринка с горячим бульоном глухо стукнулась о тумбочку. Приволок к изголовью кровати табурет, таз с теплой водой, полотенца. Поднял одеяло с тела охотника и глухо выругался — чёрт, совсем забыл до конца его проклятые тряпки снять. Клинок так до сих пор и валялся в безнадёжно испорченных штанах и рваной грязной рубашке. Я быстро, стараясь не касаться лишний раз зафиксированных вчера конечностей, исправил это упущение, окончательно порвав и сбросив бесполезное тряпьё на пол. Смочил кончик полотенца и принялся вытирать с полу-трупа грязь и засохшую кровь так плавно и мягко, как только мог, не желая случайно разбудить свою одноногую катастрофу раньше необходимости. Однако, стоило коснуться его прохладным комочком ткани, как Уилл тут же распахнул глаза и судорожно втянул сквозь зубы воздух, явно намереваясь испортить мне это чудесное утро. — Зачем?.. Хрипловато выдохнул он, взглядом нашаривая в полумраке комнаты моё лицо. Я присмотрелся к его груди, смывая с кожи дорожную пыль. Несколько синяков, десяток бледных змеек старых шрамов, но припухлостей не видно. Может, и были там треснувшие рёбра, но их я не заметил - как никак, я не профессиональный лекарь, а так, погулять вышел. — Зачем… Помогаешь… Прерывисто повторил Клинок, пока я оттирал с тёмных щёк кровь - почему она пахнет сосной? - и осматривал сильно ушибленный, но, кажется, всё-таки не сломанный нос. На его вопрос вслух только пожал плечами, а про себя тихо рассмеялся — потому что в этой сраной деревне даже свиток заклятия для разговора с мёртвым не найти. Да, я искал их ночью, спрашивал у Грейта, когда передавал ему кинжал, наводил справки у знакомого волшебника и его учеников — бесполезно. Если захочу получить ответы на свои вопросы, придётся поддерживать в этом мальчишке жизнь. И лучше бы оно того стоило. Моё молчание его не удовлетворило. Охотник упёрся мне в лицо требовательным огненным взором, попытался податься вперёд, за что тут же получил толчок в грудь и взгляд, полный сарказма. Никакого сладу с ним нет, но ведь не отстанет, если продолжу молчать. Что ж, парнишка сам напросился. Я выдал Рейвенгарду улыбку людоеда из детских сказочек - ласковую, как руки ночного душителя и такую наигранно-голодную, будто у меня сотню лет маковой росинки во рту не было. Самое то чтобы пугать малышню и слишком наивных народных героев. Голосом заправского опереточного злодея затянул: — Как зачем? Посмотри, какой ты бледный, в тебе крови почти не осталось! Вот подлечу, щечки порозовеют, кровушка по сосудикам пойдёт и тогда… О во имя девяти кругов ада, он повёлся! Правда повёлся, ненавидяще скривил губы, дёрнулся на кровати, порываясь вскочить, но не смог даже сесть, плотно прижатый к простыням моей рукой и собственной слабостью. — Я выжгу тебя… Тварь… Я брезгливо сбросил испачканное до состояния половой тряпки полотенце на пол и накрыл плечи Клинка тяжёлым пуховым одеялом, не обращая особого внимания на его гадючье шипение. Растянул губы в иронической усмешке, беря с тумбочки остывшую тару с бульоном и поднося ко рту своего пленника ложку. Есть что-то в этом такое… Кажется, понимаю теперь, почему маленькие девочки обожают играть в дочки-матери со старшими братьями, используя их вместо кукол. Приятнейшее чувство удовлетворения от унижения более сильного существа. — Сладкие-сладкие обещания. Обязательно выжжешь, обязательно закопаешь и водичкой святой сверху капнешь, да? Супчик ешь, герой. Упрямый мальчишка, горячий и дурной. Не так я представлял себе знаменитого Клинка Фронтира, но оно и к лучшему, наверное - ведь окажись Уилл настоящим суровым воином из легенд, так просто в мою ловушку бы не вляпался. Эх… И ради этого осла я заставил Грейта сегодня выдать настоящее удивление - пожалуй, первый раз на моей памяти - спросив, а не мог бы трактирщик продать мне пару литров бульона. Ага. Вампиру. Бульона. Вот и он на меня как на сумасшедшего посмотрел, хотя, как обычно, ни одного вопроса не задал. Два часа я горшок тащил под курткой, по первому снегу и склизкой межсезонной грязи, рискуя в любой момент неудачно накрениться и рухнуть лицом своим замечательным прямо в неприглядный побочный продукт дождливой погоды. А этот упрямец не ест. Вертит голову от протянутой ложки, зубы сжал, нахмурился как шпион на допросе. Так бы и придушил гада, да прагматизм не позволит - он мне всё ещё живой нужен. — И как ты, интересно, собрался мне мстить, если сегодня-завтра от голода умрёшь, м? Не дури, Уилл. Бледноватое от недосыпа, боли и недоедания лицо искривилось в гримасе ненависти, зубки отчётливо скрипнули. — Не смей меня звать по имени, нежить. Зло выплюнул он, в который раз отворачиваясь от протянутой ложки. — А то что? Засверлишь взглядом до смерти? Устало произнёс я, ставя кринку на тумбочку в изголовье кровати. Долго мальчик не протянет со своей идиотской голодовкой. Я даже в доверие втереться не успею, не то что вытянуть из него хоть какую-то информацию. Придётся действовать грубо и быстро. Сперва - криво улыбнуться, как бы случайно пропустив в голос эхо затаённой обиды. — Хочешь верь, хочешь нет, но я правда не собираюсь тебя травить. Потом встать, развернуться, будто пытаясь спрятать от него готовое расплакаться лицо, замереть так на несколько мгновений, всей кожей спины чувствуя на себе недоуменный взгляд Клинка. А затем, не оборачиваясь, быстрым шагом покинуть комнату и закрыть за собой дверь. Прямо настоящий миротворец, оскорблённый в лучших чувствах. Какая драма, какое шоу, ох, многое бы я отдал чтобы посмотреть на мордашку мальчишки сейчас… Но нельзя. Если вернусь — точно начну хихикать. Я выжидательно замер у двери, прислушиваясь к происходящему по ту сторону. Несколько мучительно долгих минут тишины, а за ними — лёгкий шорох одеяла и неловкий звон посуды. Сработало. Ну и славненько. А то поднадоело мне изображать мамочку-наседку для этого оболтуса, если сам сможет здоровой рукой себя покормить — пусть этим и занимается. А я... А что я? Я чертовски устал за эти сутки. Пасмурный день под плащом, потраченный на выслеживание охотника, вечерняя стычка в лесу и борьба в лачуге, ночная беготня по городу, утренние водные процедуры во имя поддержания гигиены упрямого пленника. Мне даже для медитации упасть негде - он занял единственную кровать в доме. Не на полу же в транс входить! Хотя... Взгляд невольно опускается вниз и - фу, нет, только не на этом грязном ковре. С другой стороны, кровать, которую оккупировал Уилл, двуспальная. С третьей - он меня убьёт. Не зная, чем себя ещё занять, пока на улице сияет смертельно опасное солнце, я принялся хлопотать по дому. Забрался с веником на чердак; после - прошёлся шваброй на кухне, попутно пытаясь припомнить, а не завалялись ли где кастрюльки от прежних владельцев; затем попробовал отскоблить присохшие комья грязи от треклятого ковра. Но что бы ни делал, как бы ни пытался дать рукам работу, так или иначе вечно возвращался взглядом к заветной двери. В конце концов, дом мой и кровать тоже. И чем дольше я об этом думал, тем меньше становилось моё желание искать грядущим вечером ещё и плотника для создания второй. Ладно, попытка не пытка. Будем надеяться, это не разрушит наш едва начавший налаживаться контакт. Я медленно подкрался к комнате и приоткрыл дверь, заглянув внутрь. Рейвенгард лежал недвижимо, кажется, попросту спал, но с ним я никогда и ни в чём не мог быть уверен. Несколько бесшумных скользящих шагов, обойти кровать по кругу, присесть на краешек с другой стороны. Ещё один взгляд на охотника - дыхание ровное, глаза закрыты, вроде и правда спит... Я осторожно лёг рядом и вытянулся во весь рост, глубоко вдыхая и пытаясь ослабить судорожное напряжение мышц. Но стоило по-настоящему успокоиться, решить что всё не так уж и плохо и прикрыть глаза - как в мозг ввинтился возмущённый голос. - Да что с тобой не так, упырь? Великий притворщик, вот он кто. Готов поспорить на сотню золотых, этот мальчишка всё детство читал запретные книжки под кроватью и симулировал сон, стоило родителям войти. Ибо природным такой талант не бывает. - Со мной всё так. - устало произнёс я, и не думая поворачиваться на его голос. - И именно поэтому я собираюсь как нормальный эльф спокойно отдохнуть пару часов в собственной, между прочим, кровати. - Кх... Да ты... Он подавился воздухом, закашлялся, вынуждая меня приоткрыть один глаз дабы насладиться великолепным зрелищем - красным от гнева героем, поражённым наглостью похитившего его чудища. - Что? Если у тебя есть предложения получше, я слушаю. - не отказал я себе в удовольствии, напустить побольше сарказма в голос. И он сорвался. Одной рукой откинул с себя одеяло, кое-как принял относительно вертикальное положение, дёрнувшись в невольной гримасе боли, - а сломанная ручка-то протестует от грубого обращения - ненавидяще сузил глаза. - Да я скорее на полу лягу, чем рядом с тобой! - зло прошипел и, явно намереваясь тут же воплотить свои угрозы в жизнь, опасно накренился к краю матраса. Э нет, так не пойдёт! Я резко сел и схватил его за здоровое запястье, не позволяя свалиться с кровати. Не для того я столько времени угрохал на накладывание шин, чтобы этот придурок всё испоганил своими козьими прыжками. - Не дури. Себе хуже сделаешь. - сурово сказал я, сжимая руку Клинка крепче. - А тебе до этого какое дело, ублюдок? Он дёрнулся, пытаясь вырваться из захвата, но был очевидно ещё слишком слаб, чтобы бороться со мной на равных. Очень уж много ресурсов и энергии отправляло тело на заживление свежих ран, не оставляя самому Уиллу почти ничего. И я нагло пользовался этим преимуществом, не отпуская его ладонь. - Знаешь, это чертовски невежливо - обзывать того, кто пытается тебе помогать. Особенно когда этот кто-то может вырвать твою визгливую глотку, если захочет. Я постарался изобразить праведный гнев, как прежде, но на поверхность всплыло лишь неподдельное глухое раздражение. Такой он взбалмошный, непокорный идиот, что с каждым мгновением мне всё больше хочется вернуться к идее запытать это чучело до смерти, вместо того, чтобы пытаться наладить подобие дружбы. - Вот ты и показал своё лицо, чудовище! Клыки, когти и угрозы пустить их в ход, вот твоя настоящая личина! Он так искренне обрадовался, так злорадно усмехнулся, так гордо поднял голову, что я начал по-настоящему заводиться. Да что он себе позволяет, в самом деле?! Я из шкуры вон лезу, терплю его истерики, чуть ли не пылинки сдуваю, а этот неблагодарный кусок дерьма... Ещё чуть-чуть и я бы правда сломал вторую руку Уилла, не задумываясь о последствиях. Но вовремя понял, что именно этого паршивец и добивается. Чтобы я сдался. Чтобы пошёл по простому пути, применил силу, показал зубы и подтвердил все его подозрения. Ха! Ты отличный провокатор, но ничего не выйдет мальчик. В вопросах манипуляции мы находимся в разных весовых категориях. Кто ты там, народный герой, защитник слабых и обиженных? Ну-ну. Посмотрим, как тебе понравится оказаться на другом конце морального спектра, а главное - ощутить на себе тяжесть справедливого осуждения от того, кого ты сам считаешь воплощением порочности. Я разжал пальцы и нарочито медленно лёг назад, обратив своё лицо в одно большое олицетворение разочарования: нахмуренный лоб, прикрытые, словно от головной боли, глаза, брезгливо приподнятый уголок верхней губы, а главное - как можно больше обиды в голосе. Ах какой я бедный-несчастный, сиротинушка неприкаянная... - Чудовище, упырь, ублюдок, тварь. А правда, чего я вообще волнуюсь? Ну сломай ты себе вторую ногу, на эту десяток раз наступи, чтобы кости точно срастись больше не смогли, мне-то что? Лёгкий надлом, переходящий в почти всхлипывающее верхнее "ля", вселенская усталость в случайном взмахе ладони, горько поджатый в титаническом усилии не заржать ротик. Зря я, однако, не пошёл в барды, такой актёрище пропадает! - Я всего-навсего пытался сделать что-то хорошее человеку, серьёзно пострадавшему из-за моей неосторожности. Надо было бросить тебя в том овраге, а я всё пытался сделать правильную вещь... Зачем, спрашивается, если всё равно в твоих глазах останусь просто очередным вампиром? Ух, какая проникновенная тирада вышла. Аж чуть сам слезу не пустил. И забыл почти к середине, что намеренно спихнул мальчишку со склона - вот что сила самовнушения делает! А всё же... Да, есть тут и что-то искреннее, пожалуй, иначе бы я и комара не разжалобил. Конечно, это самое "искреннее" - простое чувство досады, что даже если бы я правда попытался быть условно хорошим, - без задней мысли, без долгоиграющих планов, просто так - то получил бы со стороны Клинка тот же ответ: плевки, злость и недоверие. Но, кажется, Уиллу хватило и этой крохи откровенности, чтобы повестись на моё представление. Потому что с кровати он так и не слез. - Тебя как зовут-то? Наконец, тихо спросил парень. Я, чувствуя, как по спине невольно пробежал неприятный холодок, позволил картинной скорби сползти со своего лица, обнажая усталую злость. Чуть повернул к Уиллу голову вгляделся в черты лица, пытаясь отследить малейшую перемену, самый крошечный намёк на то, что он слышал моё имя раньше. Выдохнул краткое: - Астарион. Бесполезно. Лицо Рейвенгарда обратилось в непроницаемую маску спокойствия и стыда, глаза чуть прикрылись, здоровая ладонь подтянула одеяло к шее. Даже если он и узнал прежде моё имя от кого-то ещё, то этого не показал. - Хорошо. Я запомню. Но не жди, что стану целовать тебя в зад после этой дикой речи, Астарион.- пробубнил Клинок, неловко устраиваясь в кровати - Хоть режь, не верю в сказки про бесплатный сыр, особенно когда его раздаёт нежить. И правильно делает, что не верит. Но не говорить же об этом вслух. Я улыбнулся, чуть расслабляясь и снова отвернулся к потолку. Это конечно слабенькая перемена в поведении, но по крайней мере теперь мальчик привыкнет называть меня по имени. А там и до каких-нибудь ласковых кличек недалеко, дай только время и пару подтверждений моей "искренней" бескорыстности. А когда он поддастся, можно и... Ха-ха, да. Это было бы забавно - не только вытянуть из мальчишки информацию, кто его подослал, но и промыть мозги, уговорив напасть на своего же нанимателя. Что? Я просто люблю красивые жесты. А нет жеста красивей, чем обратить против врага его же оружие.