Жалость

Какой же он тяжелый. Ну и я, конечно, сам дурак. Не мог засаду поближе к логову устроить? А теперь тащи это чучело бессознательное, пытаясь не доломать окончательно и без того изрядно потрёпанные конечности. Ввалился в дом, бросил полуживого охотника на ковёр проходной, устало прислонился к стене. Он даже не дёрнулся от грубого обращения. Зато пульс слышно и грудная клетка всё ещё поднимается, значит жив. Фу, я ещё и перемазался весь в осенней грязи, пока этого недобитыша домой волок. Коврик в хлам, куртка в хлам, сапоги... Ну, они не из-за него испорчены, однако всё равно общее впечатление подгаживают. - И зачем мне столько проблем? "Затем, что если сейчас умчишься из города - далеко не факт, что найдёшь на новом месте второго Грейта, второй заброшенный домик и второй набор торгашек, согласных продавать тебе кровь без лишних вопросов. Тебе нужно знать, если его прислал Касадор и тем более тебе нужно знать, если тот этого не делал." - ехидно подначивает внутренний голос. И ведь как всегда прав, скотина. Я сбросил безнадёжно испорченную одежду, оставшись в лёгкой рубашке (хвала богам, грязь не просочилась и на неё), присел на корточки у согревающегося в домашнем тепле тельца и задумчиво оценил состояние своего свежеиспечённого пленника. Мда. Бледненький, болезненный, чуть постанывает от боли, не приходя в сознание. Сам по себе он вряд ли протянет долго. - Жаль, травник из города уехал... Ну ничего. Будем лечить тебя дуболомными старыми методами. Короткая передышка, проверка пульса - не померещилась ли в мальчике жизнь? - и новое усилие, на сей раз чтобы доволочь тело до левой комнатки, что обычно служит спальней мне самому. Уложил на кровать, снял всё, что хоть отдалённо напоминало оружие и амулеты, свалив барахло охотничка на ближестоящий камод. С сомнением осмотрел одежду и тут же досадливо цыкнул - нет, если раздевать его стану, то ещё больше потрёпанные руки-ноги разворочу. Придётся резать ткань. Коротким движением кинжала - и правда красивенький, ясно почему Грейт на него глаз положил - вспорол штанины, обнажая покалеченные конечности. Правая нога ничего, синяки есть и лодыжка вывихнута, но это исправить - дело пяти минут. А вот на левую без слёз не взглянешь. Опухла чуть ниже колена, переливаясь оттенками синего, багрового и желтого как небо на рассвете. Ходить он точно сможет не скоро... Пожалуй, оно и к лучшему. Пока лапки Клинка в таком состоянии - он точно не убежит прежде, чем успеет рассказать мне о своём нанимателе. - И ведь никто мне за это даже не заплатит Проворчал я себе под нос и со вздохом пошел искать что-нибудь подходящее для фиксации вполне очевидно сломанной конечности. Мог бы конечно бросить его так. Тыкать периодически в свежие раны, тянуть информацию клещами, кормить через раз - лишь чтобы не умер. Но что-то сомневаюсь я, что такой упёртый парнишка выдаст имя заказчика своему мучителю - слишком много страсти и героической гордости в каждом жесте и слове. Ему подобные умирают глупо и бессмысленно, так и не раскрыв на дыбе рта. Нет. Придётся действовать тоньше. Двадцать минут копошения на чердаке и брожения вокруг дома и - оп! - в моих руках уже покоятся тонкие, но прочные бледные досочки из берёзы и пара метров плотной льняной ткани. Не идеально, конечно, но пока зелий лечения в округе не купишь - и это сойдёт. Возвратившись в комнату я застал охотника сидящим на полу и шипящим от боли. Сам такой бледный, будто это он тут вампир, а не я, лоб покрыт холодной испариной, по подбородку течёт тонкая струйка крови от прокушенной губы. Рядом - упавшие подушки, перевернутый тазик для умывания и свалившиеся с комода амулеты, за которыми, похоже, этот герой и пополз, стоило мне на миг отлучиться. Всё ещё не могу понять, идиот он или гений. Я подошёл к мгновенно насторожившемуся Клинку, бесцеремонно подхватывая его за талию и силком попробовал втащить назад, на кровать. - Руки!.. Вспылил он хрипло. Дёрнулся, попытался отпихнуть меня, но тут же понял, что его правая ладошка, мягко говоря, не в том состоянии чтобы сопротивляться и - замер, напрягая в ожидании нападения каждую мышцу тела. Смешной такой. Можно подумать я бы его сотню раз убить уже не успел. - Да-да. Руки. У меня их, в отличие от тебя, целых две и обе пытаются помочь. Так что заткнись, дорогуша, и не мешай спасать твою никчёмную жизнь. Ядовито произнёс я, пропуская в голос изрядную долю раздражения. Как ни странно, это помогло. Рейвенгард притих, оставил попытки вырваться, позволил уложить себя на кровать. А вот стоило коснуться его повреждённой ноги - снова принялся шипеть и трястись как бешеная собака в клетке. - Ну что за несносный мальчишка... Устало произнёс я, в который раз пытаясь перехватить его ногу, мечущуюся по одеялу гадюкой. Честное слово, будто ему пять лет, а я пытаюсь ранку спиртом обработать! Взрослый мальчик, должен сам понимать, что без фиксации перелом только хуже станет, особенно если ногу так дёргать. Бросил взгляд на лицо охотничка и тут же осознал: ни черта он не понимает, слишком ум застилает боль и недоверие. Спорить с ним, убеждать что не желаю оторвать конечность с корнем - гиблое дело. Ух, как глазик единственный целый пучит, как губки поджимает, как бровки хмурит! Прямо древний герой, сражающий гидру. Ну-ну. А вот так гидра может? Устав бороться с мальчишкой я встал и, больше не церемонясь, сел на его торс, повернувшись к лицу спиной, к рабочей поверхности передом. Сжал коленями ногу, зубами порвал принесенную с чердака ткань на лоскуты и принялся за работу. Клинок плевался, шипел , дёргался, порывался подняться, но не имел на то уже ни сил, ни, кажется, даже особого желания. Приложить доски по бокам ноги, туго связать их между собой, наложить три плотных слоя ткани поверх (с сотней узлов в разных местах, чтобы герой не вздумал снимать повязки раньше срока) и, как вишенка на торте, натянуть поверх мои старые кожаные наручи, ослабленные в завязках чтобы налезть на героическую голень и послужить дополнительным слоем защиты. Защищать, правда, похоже придётся ногу от самого её хозяина, воспринимающего любые мои манипуляции в штыки, но это частности. Я выпрямился, не без гордости осматривая дело рук своих. Как же я чертовски хорош, как ловки мои пальцы, как добродушно к идиотам сердце, ах, вот бы хоть кто-нибудь оценил... - Что... Тебе... От меня нужно? Хриплый голос из-за спины знаком свыше подсказал, что мечтать не вредно, но реальность всегда будет хуже моих представлений о прекрасном. Даже спасибо не сказал, чёрт одноглазый. - Сейчас мне нужно только чтобы ты перестал дёргаться, как рыба, выброшенная на берег. Сможешь устроить? Весело произнёс я, оборачиваясь. Пусть в этот миг он и не ценит моё великодушие, но я умею ждать. Умею бегать вокруг упрямцев, игнорируя их цинизм и скепсис, быть милым и обаятельным столько, сколько этого требует дело. - Ты... Тварь... Я закатил глаза, со вздохом поднимаясь с груди наёмника. Потянулся до хруста в суставах, взял с пола последнюю дощечку, самую длинную, быстро сломал её пополам о колено. - Я просто не люблю хоронить трупы в мёрзлой земле. Пальцы копать устают, знаешь ли. Поэтому, может, дашь подлечить и руку? Невинный тон, отрепетированная идеальная улыбка, ну же, давай, мальчишка, не будь ты упрямым ротэ, всеми богами тебя молю, мне это родео юного травматолога вообще не понравилось. Он поджал губы, поднял голову, - насколько позволяла это сделать подушка - но, поколебавшись, кивнул. Я аж расцвёл в искренней улыбке облегчения - ибо даже близко не представлял, как стал бы фиксировать руку этого неугомонного зайца, если бы тот вздумал сопротивляться. - Умничка мальчик! Куплю тебе конфет за хорошее поведение. Он дёрнулся от насмешливого обращения как от пощечины, скрипнул зубами, но в драку не полез. Кажется, попросту устал. Вторая перевязка прошла куда быстрее и проще. Удивительно, как легка становится жизнь, когда не нужно тратить силы на бесконечную борьбу со своенравными идиотами. Доска, бинты, второй наруч и дружеское похлопывание по плечу. - Ну, не так всё и плохо, правда? А ты, я посмотрю, любишь наводить панику без повода. Я усмехнулся, принимаясь убирать разведённый вокруг бардак. Поднимать и подкладывать под голову свежеиспечённого пленника подушки, сваливать рассыпавшиеся по полу амулеты в общую кучку. Охотник закрыл глаза, поджал губы, голову свою рогатую отвернул к стенке. Ничего не ответил. С такой спесью работать придётся долго... Ну ничего, вернуться к идее выудить из мальчишки информацию пытками я всегда успею. А вот если начну с этого - назад дороги не будет. Да и, откровенно говоря, жалко его. Симпатичный, молодой, сильный, а бегает по тракту вместо того, чтобы спокойно сидеть в каком-нибудь поместье и попивать вино. Сколько следов прошлых ран я увидел на его коже, пока пытался зафиксировать конечности? С десяток точно. Он и пожить-то толком не успел, чтобы понять на что стоит тратить своё время, а на что - нет, вот и бесится геройством. По комнате растекался запах крови, прелых листьев и торфа. По-хорошему стоило бы отмыть этого паршивца, стереть с лица отпечаток моей подошвы, обработать ранку на губе во избежание инфекции, да некогда уже. Дело к полуночи идёт, готов спорить на что угодно - Грейт уже знает, что мы с этим мальчишкой пересеклись. Он всегда такие вещи знает, хотя я до сих пор не понимаю откуда, но главное - ужасно обижается если я не являюсь с его гонораром сразу. Именно. Только по делам я и убегаю, что вы, что вы. Я ведь белый и пушистый и мне совершенно не хочется слегка наказать Рейвенгарда за безобразное поведение во время перевязки. Ну, разве что самую малость. Я свалил все сокровища, что нашёл на Клинке, в один мешок и быстрым шагом покинул спальню, предоставляя мальчишку самому себе. Уже на пороге дома, одеваясь и с сомнением оглядывая грязные сапоги - стоит сменить или так сойдёт? - услышал за спиной тихий вздох облегчения. Радуется, что я ухожу. Ну ничего. Через пару недель ты у меня плакать при расставании начнёшь, уж это я тебе гарантирую.