На берегу

Море кипело. Эд барахтался изо всех сил, но обжигающая, черная и какая-то вязкая вода не желала держать его на поверхности. Утягивала на глубину; забивалась в уши, в нос и рот, мешая дышать. Все его тело горело, а ногу дергало так, будто в нее вцепилась какая-то подводная тварь и пытается оторвать себе на ужин. Рассмотреть проклятую тварь Эдвард не мог. Он вообще ничего не видел: его окружала кромешная удушающая тьма, создавая кошмарное ощущение слепоты. Он даже не понимал, где сейчас поверхность — если она вообще есть у этой смоляной бочки — и не гребет ли он, наоборот, ко дну. Но перестать барахтаться и погрузиться в бездну к подводным монстрам было настолько страшно, что он упорно продолжал конвульсивно дергать руками и ногами, с ужасом ощущая, что начинает уставать. «Соберись, придурок!» — вдруг окликнул его знакомый хриплый голос. Эдвард рванулся вверх, вкладывая в этот гребок все свои оставшиеся силы — и вязкая пелена неожиданно растаяла, будто ее и не было. Тьма медленно рассеялась и превратилось в высокий потолок с… лепниной?! Озадаченно моргнув, Эд резко дернулся, пытаясь принять более выгодную для обороны позу — когда внезапно оказываешься в каком-то незнакомом месте, не помня, как туда попал, нужно быть готовым ко всему — но со стоном рухнул обратно на спину. Да, удушающая муть, видимо, была бредом, но вот тело болело по-настоящему. Особенно левая нога: ощущения вполне совпадали с его последним воспоминанием, где он умирает от ран в полосе прибоя. А вот как он оказался в этом странном месте с дурацкими толстыми младенцами на потолке — вопрос, конечно, очень интересный. И самое главное: есть ли ему чего опасаться? Ему категорически не нравилось то, каким беспомощным он себя чувствовал. Незнакомые места, да еще такие странные — не лучший выбор для того, чтобы оказываться в них беспомощным. Эд аккуратно повернул голову, чтобы более внимательно осмотреть комнату, потом ощупал постель. Ну, по крайней мере, не похоже на тюремную камеру. Он явно находился в каком-то богатом доме, в спальне, которая могла бы принадлежать лорду, не меньше. И не соответствовал этой спальне настолько, что происходящее становилось еще более непонятным. До жути непонятным. Его зачем-то взяли в плен? Тогда почему держат в такой шикарной комнате? Или это загробный мир у него такой чертовски странный? В таком случае рай это или ад? Еще раз цепко оглядев комнату — потому что пофиг сейчас на то, где он находится, главное - найти какое-нибудь оружие — он озадаченно уставился на изящный столик с гнутыми ножками у стены. На нем аккуратно лежала его куртка, а также кольца, нож и пистолет. Эд нахмурился. Если на миг допустить, что все это реальность, а было похоже на то — уж слишком болело тело и слишком настоящей казалась комната — то какой идиот оставит незнакомому странному мужику пистолет и нож? Мысленно поблагодарив неизвестного дурака, Эд попытался осторожно сесть на край кровати и обнаружил, что он абсолютно голый, если, конечно, не считать за одежду многочисленные повязки. Ситуация резко стала напрягать его еще больше. Поэтому когда дверь комнаты заскрипела, очевидно, собираясь открыться, Эд, мгновенно забыв о своей больной ноге, рывком вскочил и схватил пистолет в правую руку, а нож — в левую. Затвор сухо щелкнул. Раздался грохот. По полу покатились осколки фарфорового кувшина, заливая водой дорогой ковер. Эд озадаченно посмотрел на пистолет, начиная медленно осознавать, что порох в нем отсырел от морской воды. И в этот момент стоящая в дверях чернокожая девушка в накрахмаленном переднике — именно она только что выронила кувшин — оглушительно завизжала. Она замерла, зажмурив глаза и сжав кулаки, и Эд замер тоже, потому что ситуация быстро скатывалась из просто бреда в какой-то блядский фарс. И в этот момент в комнату внезапно вбежала Эдова галлюцинация: тот самый ангел, который привиделся ему на пляже. Эдвард покачнулся, в шоке уставившись на обеспокоенное лицо в обрамлении золотистых волос, нож с тихим стуком выпал из разжавшейся руки на ковер. А галлюцинация, приблизившись вплотную, совершенно материально подхватила его за локоть, мешая упасть вслед за ножом. — Молли! Быстро замолчи и прикажи здесь убрать. Да, и принеси свежее постельное белье, раз наш гость соизволил встать. — тихо, но твердо приказал «ангел» и, скинув с себя золотистый халат, почему то надетый поверх другой одежды — нафига вообще надевать халат поверх одежды? — быстро накинул его на плечи Эда. Тот рефлекторно завернулся в ткань и на миг выпал из реальности — никогда в жизни он не носил ничего настолько мягкого! Золотистая ткань точно была волшебной: она обволакивала мягче теплой воды и теплее солнечного света, а пахло от нее весенними полями, не иначе. — Ох, прошу меня извинить за эту сцену, мне право очень неловко… Присаживайтесь скорее в кресло! Вам вообще пока не стоит вставать, но раз уж такое случилось, это неплохой повод поменять постельное белье. Нужно подождать совсем чуть-чуть… — тем временем причитала галлюцинация, увлекая Эда в сторону кресла. — Где я? — Выдавил из себя он, не в силах собраться с мыслями. — Что… Что вообще происходит? Стоящий перед ним человек не казался опасным: наоборот, располагал к себе. Особенно тем, что явно был сухопутным богачом, изнеженным шикарной жизнью и с плохой реакцией. А значит, не ему тягаться с Эдом, и в случае чего он сможет себя защитить, даже в таком состоянии. Никакой охраны у дверей тут тоже скорее всего нет, иначе служанка не вошла бы в комнату одна. Разве что найдется парочка крепких слуг, но пока они добегут, Эдвард уже сто раз вырубит этого олуха и сбежит куда подальше. Возможно, прихватив с собой этот замечательный халат. Да, определенно. — Боже, какой я сегодня невежа! — тем временем всплеснул руками «ангел». — Забыл представиться! Прошу прощения еще раз. Я Стид, а это — мой дом. Три дня назад я нашел вас на берегу моря и не смог не оказать помощь. Вы были в ужасном состоянии! Но, слава богу и доктору Дэвису, теперь вы пришли в себя. Озадаченно пожав непривычно изящную руку — ухоженную, с длинными пальцами — Эдвард еще раз оглядел комнату и своего собеседника. Напряжение последних минут схлынуло, и вместо него проклюнулось любопытство: — Так это… все твое? Ну шикарный дом, слуги, халат, лепнина эта гребаная? И ты вот так взял и притащил с пляжа какого-то непонятного пирата, да еще и оружие ему оставил? — Ну… да? — Как-то вдруг потупившись ответил Стид. — Ведь было бы очень невежливо забирать у гостя его вещи… — Охренеть можно!.. — честно выдавил Эдвард. — Кстати, я Эд. — Очень приятно, — все еще немного смущенно ответил ему хозяин дома, но потом вдруг как-то странно на него посмотрел. — А вы правда пират? — А ты сдашь меня гарнизону? — спросил Эдвард, унесенный течением этого бредового диалога прочь от остатков логики и осторожности. — Или это тоже будет невежливо? — Определенно. Очень невежливо, — совершенно серьезно кивнул в ответ Стид. — О, смотрите-ка, Молли закончила перестилать постель. Я думаю, вам стоит туда вернуться, доктор Дэвис советовал пока не вставать. И… вы не будете против, если я попрошу подать завтрак сюда? Мы могли бы позавтракать вместе, я как раз собирался… — Валяй, — царственно махнул рукой Эд и с трудом поднялся с кресла. Что-то было в этом оторванном от реальности человеке такое… Безопасное и вызывающее доверие. Эдварду внезапно захотелось узнать, что этот Стид сделает и скажет дальше. К тому же нога после совершенных на чистом испуге действий болела еще сильнее, поэтому он с радостью доковылял до постели, чтобы вытянуть ее на мягком матрасе. Очень мягком. Как только он немного успокоился насчет дома и его хозяина, на него волной нахлынули ощущения. Никогда в жизни у него не было такой широкой кровати, такого мягкого матраса (будто на облаке лежишь, честное слово!), такого тонкого и белоснежного постельного белья. Черт возьми, от него даже пахло чем-то цветочным! — А ты богатый парень, да, Стид? — Машинально спросил он: все его внимание сосредоточилось в кончиках пальцев, которые осторожно поглаживали простынь. Стид только поморщился в ответ. Определенно, он очень странный. Интригующе странный. — Как видишь? — развел руками он и замолчал. И продолжал молчать, пока они ждали горничную, и когда она поставила поднос на тумбу рядом с Эдвардом. Так же молча Стид придвинул кресло поближе, чтобы ему тоже было удобно брать с подноса чай, тосты, джем, фрукты, бекон и прочую роскошную дребедень, которая там лежала. Молча намазал тост джемом и протянул Эдварду сначала его, а затем тонкую фарфоровую чашечку с чаем. Но при всем при этом он как-то странно смотрел на Эда. Нет, нельзя сказать, чтобы он пялился. Скорее очень старался не пялиться. Но от его внимательного взгляда все равно было не по себе, а еда — наверняка восхитительная — резко теряла вкус. — Блять, да спроси ты уже, чего хотел! — наконец не выдержал Эдвард. — А то ты так на меня смотришь, что я точно подавлюсь. Стид явно смутился: его и без того мягкое лицо приобрело какое-то совсем уж печальное выражение. — Ох, прошу прощения, я не хотел быть невежливым и портить вам аппетит. Как вам чай? Эдвард с хлюпаньем втянул в себя побольше чая и ответил: — Очень сладкий, — брови Стида грустно поползли вверх, а Эду совсем не хотелось его расстраивать. Наоборот, ему почему-то вдруг очень захотелось ему понравиться. Поэтому он поспешил добавить. — Не-не-не, мне правда нравится, приятель. Я люблю, когда чай сладкий. Ну, наверное люблю. Короче, ничего вкуснее не пил. — О, я очень рад это слышать! — просиял Стид, сделавшись вновь похожим на того ангела с пляжа. — Я всегда кладу семь кусочков сахара, ведь так вкуснее, правда? — Да… С шестью было бы уже не то… — задумчиво протянул Эд, завороженный как самой ситуацией — он, Эдвард Тич ведет светскую беседу о чае, охренеть можно — так и солнечным лучиком, играющим в золотистых волосах Стида. «Интересно, какие они на ощупь? — вдруг подумал он: Наверное, такие же мягкие, как его этот халат. А может, еще лучше…» Эта внезапная мысль так поразила его, что он поспешил заесть ее долькой неожиданно сладкого апельсина и торопливо сказал: — Ну так ты, правда, спроси чего хотел. Со мной можно по-простому, без этих всех… церемоний. Я и сам-то не то чтобы очень разбираюсь… во всей этой… Эд сделал неопределенный жест рукой, усилием воли проглотив неприличное слово — наверное, не подобает материться в светской беседе? Или он уже? Внезапно на него накатило чувство дикой неловкости: что он вообще делает здесь — деревенщина неотесанная — рядом с этим утонченным золотистым созданием, у которого есть вся эта лепнина, семь кусков сахара и халаты? — Так ты правда пират?! — спросило вдруг «утонченное создание» с таким искренним восторгом во взгляде, что Эд тотчас забыл всю свою неловкость и коротко рассмеялся. — Правда. — Ох, это, наверное, так потрясающе! — Стид возбужденно махнул руками, чуть не расплескав свой чай. — Все эти приключения, не то что… мда. Расскажи о каком-нибудь! — Рассказать тебе о приключении?.. — медленно переспросил Эд, а в его памяти почти против воли начали мелькать картинки. Как он записался юнгой на корабль, чтобы не сдохнуть в порту от голода и непосильной работы. Как служил у Хорниголда, наблюдая за его зверствами: сначала с ужасом, потом с легкой неловкостью и наконец с полным равнодушием. Как наконец стал капитаном и начал блистательную карьеру Черной Бороды с дерзкого налета на торговый корабль. Начали с огоньком, правда, Черныш? Воспоминания были окрашены в красный, душили запахом горелого мяса, захлестывали, как штормовое море. И оттуда, из-под массы этой гребаной, до смерти надоевшей воды, на Эда смотрело чудовище с миллионом щупалец. И чем дольше он смотрел на него в ответ, тем нереальнее казалась ему и эта светлая комната, и сидящий напротив наивный аристократ, который думает, что пиратство — это приключение… — Знаешь, приятель, — тихо пробормотал Эдвард: ему не хотелось говорить, но он начал, потому что звучание человеческого голоса отгоняло монстра, — мне кажется, это все не так весело, как ты думаешь… — Извини, не хотел тебя расстраивать, — На этот раз Стид выглядел скорее озадаченным, чем грустным. — Просто… Мне так нравятся книги о пиратах! У них очень интересная жизнь, и, признаться честно, я им завидую. Хотелось бы мне стать таким же как, например, Черная Борода. Давно восхищаюсь его дерзкими налетами! Ты случайно с ним не знаком, может плавали вместе? Эдвард?.. Эд? Ты в порядке? Эд с трудом кивнул, пытаясь справиться с кашлем, от которого даже слезы на глазах выступили. Сладкий чай попал ему не в то горло. И, кажется, в уши тоже, потому что не мог ведь этот ангел сейчас сказать, что восхищается кровавыми подвигами Черной Бороды. Ведь не мог же, да? — Эммм… — наконец нерешительно выдавил он, — Ты что-то спросил? Прости, я кажется недослышал. — О, мне просто было интересно, встречал ли ты великого пирата Черную Бороду. Любопытно, насколько точно его изображают в моих книгах. Я даже сейчас покажу, если смогу найти, кажется, одна как раз была где-то здесь, я читал ее, пока… Стид отчего-то замялся и, не договорив предложение, обошел кровать с другой стороны и наклонился к тумбочке. Эд озадаченно смотрел, как он выдвигает ящики один за другим, и пытался сообразить, что ему ответить на последний вопрос. Встречал ли он Черную Бороду? Интересно, а зеркало блять считается? — Знаешь… а пожалуй можно сказать, что встречал, — наконец ответил он. — Похож? — Стид с радостной улыбкой плюхнул ему на колени раскрытую книгу. Со страницы на него скалилась зверская рожа, из которой во все стороны торчало нечто, похожее на… Эда почти замутило от этой картинки. Чудовище со скользкими щупальцами вновь поднялось из пучины сознания. Он уже практически чувствовал холодное прикосновение, такое же холодное, как эти жестокие глаза, смотрящее на него с листа. — Страшный он тут какой-то… — пробормотал он, почти полностью забыв, что у него есть собеседник. Однако тот быстро напомнил о себе, прогнав фантомное ощущение скользкого ледяного щупальца: — То есть в жизни он более… Приятный? Или может симпатичный? — Да нет, я бы его так не назвал. — Поморщился Эд и резко захлопнул книгу. — Знаешь, я очень надеюсь, что он умер. Да. Именно так. На него напали англичане, он упал в море и умер. Вот так-то. — Ты это точно знаешь? — удивленно округлил глаза Стид. — Ой, слушай, я понял! Ты из его команды, да? Поэтому и оказался на берегу в таком состоянии? — Может лучше поговорим о чем-то другом? — с надеждой спросил Эдвард, про себя немного поражаясь, что его собеседник не понял больше. — Например… расскажи о своей жизни. Чертовски круто, наверное, жить в этаком поместье и каждое утро вот так завтракать. — Наверное, никогда не думал об этом, — чуть смущенно пожал плечами Стид. — Знаешь, дом, конечно, красивый, удобный. И еда вкусная, чего уж, и много чего еще. Но все это так… бессмысленно. Я часами хожу по этим бесконечным комнатам и чувствую себя просто фамильным призраком. Разве что книги про пиратов и парусные корабли немного спасают. Но, если подумать, это ведь только фантазии… Что у меня есть, кроме книг, чертежей и моделей? Признаюсь честно, я даже рад, что тебя выбросило именно на мой пляж — хоть это и нехорошо, конечно, радоваться чужой беде. Но мне теперь хотя бы есть с кем поговорить… Если, конечно, я тебе еще не надоел своей болтовней. Эдвард смущенно кашлянул, пораженный одновременно внезапной откровенностью Стида и тем, что его, видимо, сочли хорошим собеседником. Неужели он может быть интереснее всей той толпы образованных и высокородных друзей, которые наверняка есть у этого милого человека? — Ну, можешь заходить поболтать в любое время, ведь это твой дом, да и я, очевидно, никуда не уйду, — Неловко пошутил он, и, увидев внезапно погрустневшее лицо собеседника, тут же поправился. — Нет, правда, приятель. Я буду рад. — Точно? — переспросил Стид, внимательно вглядываясь в его лицо. — Потому что я мог бы тебя не беспокоить, если ты этого не хочешь. Ты же все-таки гость, а правила вежливости… — В жопу вежливость! — решительно перебил его Эд, которому категорически не понравилось внезапно изменившееся настроение собеседника. — Я же уже сказал, что буду рад. Просто шутки у меня иногда дурацкие, не обращай внимания. — Ну тогда… Может поможешь мне понять, как устроен набор? Хочу построить модель идеального корабля, но, честно говоря, немного запутался во всех этих флорах, стрингерах и привальных брусьях… хотя у меня есть чертеж и книги о конструкции кораблей, но я… — Тащи сюда, сейчас разберемся! — преувеличенно бодро приказал Эдвард, надеясь окончательно прогнать этим неловкость. «Ну хотя бы не расспрашивает о Черной Бороде и моих приключениях, — подумал он, провожая взглядом выскочившего за дверь Стида. — А устройство корабля - хорошая тема, безопасная…» Наверное, он останется ненадолго и залижет раны — похоже, здесь ему ничего не угрожает. И перед уходом можно будет прихватить чего-нибудь на дорожку. Наверняка тут где-то валяется куча денег. Да, определенно он пока останется. Совсем на чуть-чуть.