Витражи

      Поёт сталь скрещенных клинков. Кости подпевают своим скрипом. Мышцы воют. Но я с пламенем в глазах не отступаю, а лишь сильнее давлю на тяжелый меч. Калеб умело выскальзывает из прямого противостояния. Сталь о сталь вызывает искры. Те посыпались на землю тренировочной площадки. Срыв. Тяжеленный валирийский меч падает вниз под своим весом. Переставляю ноги и с разворота бью уже появившегося за спиной Калеба. Его меч из обычной стали завибрировал, заскулил, передавая дрожь рукам владельца. Калеб отступает.              — Ещё раз! — реву я сама себе. Искры посыпались от нового столкновения.              Если меч будет выбит из рук или слома — это проигрыш. Поэтому Калеб предпринимает попытку сделать подножку.              Короткий разбег, импульс размахом ноги и вот я в воздухе. Прыжок даёт мне больше силы в удар.              Треск.              Валирийская сталь разрезает простенький меч Калеба. Он удивляется, теряет заветные мгновения.              Острие клинка Покинутой упирается ему прямо в лицо.              У меня трясутся колени и дрожат руки. Используя предплечье левой руки, я поддерживала тяжелый меч на вису, продолжая им угрожать своему оппоненту.              Но победа уже была за мной. Холодная серая сталь разбита втоптана в грязь.              — Хорошо, что свой любимый не взял, — только и усмехается Калеб беззлобно, поднимая руки над головой, — Сдаюсь. Ты победила.              А тяжелым выдохом мои руки перестают держать Покинутую. Валирийский клинок вонзается в землю. От тренировки всё тело ноет, гудит, кровь в ушах шумит. Тяжело сглатываю вязкую слюну, пытаясь унять саднящее ощущение в груди.              Пока я опираясь на эфес меча пыталась прийти в себя, Калеб уже успел сходить за водой и вернуться ко мне.              — Неплохо, — игнорируя льющуюся по моему подбородку воду, — Особенно твой прыжок. Такой рубящий мощью можно мечи покрепче ломать. Не говоря уже о доспехах.              Наконец отдышавшись, я выпрямилась.              — Если бы ты не сдался, я бы проиграла тебе, — вынимаю клинок из земли и начинаю обтирать его чистым платком. Такими платками принцессы рыцарей поощряют. А я валирийскую сталь утираю от грязи, — Мне не хватает выносливости.              — Разумеется. Это очевидно. И ты с этим ничего не сделаешь.              — Значит нужно обезоружить врага за три удара. Четвертый добивающий.              Покинутая легко входит в протянутые ножны. Мне даже завидно, как Калеб легко держит его в одной руке. Я знаю, что с Покинутой Калеб был непобедим. Мой самый надежный защитник. Но я не желаю отсиживаться за спинами любимых людей. Разбитый стальной клинок в земле — доказательство моей способности. Самой держать свой клинок. Самой защитить себя.              Утирая со лба пот, я замечаю недовольную бабушку в окнах галереи. Она отводит взгляд и исчезает где-то в замке. За ней семенят беспокойные слуги.              Мне жаль, что наши отношения так сильно испортились. Возможно, это правда из-за моего вспыльчивого характера, а может из-за привычной свободы, которую мне дала как раз бабушка. А теперь пыталась отнять. И я понимаю причины её жестоких слов. Её здоровье лучше не становится, а хозяином Дом Сердец должен стать человек с сильной рукой. Приближенные к нам Лорды и дальше будут выпрашивать моей руки, чтобы завладеть остатками богатства и величием Рода Корбрей. А я и дальше буду каждому мило отказывать, балансируя между обидами и объявлением войны.              — Дракону нужен дракон, — только и твердила бабуля на мои горестные вопросы о молчании Сайласа.              Он улетел и больше не возвращался. Просто исчез из моей жизни. Словно никогда в Доме Сердец не было бастарда королевской крови.              Я не знаю куда он направился на драконе. Не знаю куда посылать воронов с письмами. И самое обидное, в моё окно никакая почтовая птица не стучалась. Ни разу за эти годы.              Мне уже 22. В этом возрасте Сайлас покинул мой дом.              — Моя Леди!              Я дернулась, выходя из мыслей. Это Калеб меня окликнул, находясь у ступеней в замок. Рядом с ним стоял мальчишка, посыльный. Явно от него Калеб получил письмо, которое сейчас активно читал.              — От кого? — на ходу спросила. Стоило мне подойти ближе, как одёрнула руку рыцаря с письмом ниже, чтобы мне было удобнее прочитать написанное, — Аррены? — тут же вырвалось у меня, стоило увидеть печать сокола и месяца.              Из-за своего счастливого детства я не привыкла ждать кинжала в спину от самых близких людей. Даже разногласия с бабулей мне виделись как обычной семейной ссорой, которая никогда бы не перешла в войну.              Мы ведь семья.              Но вот в моих руках письмо с приказом прибыть мне в ближайшую неделю в Орлиное гнездо для помолвки с неизвестным мне Лордом Севера. Моего мнения не спрашивали, это приказ о первом знакомстве. И что ещё более оскорбительное, она в доме наших покровителей, отказам которым я точно не смогу выкрутиться.              И я бегу по коридорам замка. Витым лестницам. Мимо витражей и длинных пыльных штор. Мимо гобеленов с вышитыми ликами моих предков.              Мимо фамильных воронов с ворованными сердцами.              — Это ты их подговорила?! — крича я с самого порога. Слуги едва успели поймать массивные двери, прежде чем они с грохотом врежутся в стены. Но шума мой приход принес не меньше.              Служанки удивленно заохали. Замерли с пуховыми одеялами в руках. Старая Леги Корбрей улеглась в кровать. Прогулка её утомила, хотя солнце было ещё высоко.              — Не понимаю, о чём ты.              — Что это за помолвка?!              — Та, что выполнит твои обязанности.              — Обязанности? — мой тон стал совсем нехорошим. Бабушка хмурится пуще прежнего, — Впервые слышу об обязанности уехать на Стену.              — Ты преувеличиваешь, — всё так же размеренно, до раздражающего равнодушно.              Серебряное блюдо с фруктами покатилось по полу. Задела в порыве ярости рукой.              — Это Север! Холодный, неприветливый, суровый Север.              — И поэтому там люди привыкли помогать каждому, кто оказался в беде. Они люди чести. Они никогда не нарушают слова.              — Тогда как я могу нарушить его?!              Тишина.              Мой собственный крик продолжает шуметь в ушах. Горло саднит, дыхание спёрло, а руки дрожат. Письмо с соколом Арренов безнадежно смято.              Слуги помогают бабуля сесть в постели. Взгляд её, некогда мягкий и самый любимый, было таким же суровым, как ветра в горных вершинах.              — Сколько ещё ты будешь его ждать? А главное — зачем?              Бабушка читала меня как открытую книгу и меня это убивало. Потому что я сама себя едва ли понимала.              Любила ли я Сайласа? Да, безусловно. С ним я чувствовала себя полноценной, живой, настоящей. Но точно не Леди Дома Сердец. Мечтала ли я выйти замуж за Сайласа? Не знаю. Мне хотелось верить, что став его женой, между нами не исчезнет это взаимопонимание. Мне хотелось мечтать о великих совершениях, которые бы мы смогла совершить вместе. Но всё, что мне осталось после его ухода, это будущее Дома Сердец на моих плечах. В нём Сайлас быть просто не могло.              И бабушка, пекло, знала это. Она видела моё смятение.              Она чувствовала, что я начинала терять надежду.              В пекло!              Пусть всё горит огнём!              Я бросаюсь из замка к горной пещере. Загоняю лошадь почти до мыла. И всё лишь для того, чтобы коснуться выжженной земли, которая не проросла за эти пять лет. Я пачкаю пеплом руки, словно напоминая себе.              Нет. Всё это было не сном.              Сайлас не мог меня обмануть. Не мог бросить. Зная его могучие амбиции, он отринул от себя всё что могло ему помешать достичь желанных высот. Скрывался и таил все свои секреты. Даже лишнего письма не мог позволить, лишь бы не дать повода в себе усомниться. Так ведь?              — Моя Леди! — слышится позади сквозь ветер. Это Калеб. Верный рыцарь бросился следом за мной.              Я клялась хранить тайну этого места ещё до того, как Сайлас улетел. И после. Но вот выжженная пещера прямо перед нами. Я встаю на ноги, вся в пепле и саже, и оборачиваюсь на рыцаря.              — Почему ты так на меня смотришь? — срывается с языка.              Калеб почти дрожит. Глаза его широко раскрыты. Губы распахнуты, ловят влажный ветер.              — Показалось… — хрипит он, — Показалось на миг… Словно ты сама дракон.              Тайну о драконе в горах знал лишь Сайлас, я и Калеб с бабушкой. Сайлас, ради сохранности слабого дракона, поделился местом нахождения этой пещеры только лишь со мной. Ни Калеб, ни бабушка его в глаза не видели. Напряжение между ними грозилось обернуться трагедией каждый божий день.              Теперь я чувствую себя предательницей.              Хотя… Едва ли было что предавать.              — Калеб.              — Да? — не заходя на территорию дракона.              — Ты ведь останешься со мной несмотря на моё решение?              Мой голос отражается от стен пещеры эхом. Обрушивается на Калеба. Но он бы не был моим рыцарем, если бы дрогнул сейчас.              — Твоё сомнение меня оскорбляет.              Чужая уверенность во мне давала ощущение твердой почвы.              Потому что этого мне будет очень сильно не хватать в Орлином гнезде.              Всё верно. Я откликнулась на требования Девы Долины.              — Не возвращайся с пустыми руками, — заклинала меня бабуля, провожая в долгий путь.              Не скажу, что у меня был четкий план, когда отправлялась в Орлиное гнездо. Лишь наметила для себя возможные варианты как действовать. Если не получится договориться с Джейн Аррен по поводу помолвки, я могла надавить на будущего мужа, на его благочестие и запятнать попутно себя в его глазах. «Найди носителя клятвы и забери её, если хочешь стать моим мужем». Что-то в этом духе. На этот вариант я больше всего рассчитывала. Ведь если Лорды Севера действительно так благородны, то он обязательно помог бы мне.              Но всё сложилось совсем иначе.              Джейн Аррен была интересной женщиной. Леди Долины с трёх лет, сумевшая превозмочь регентство и желание власти других претендентов. Сражаясь со своим братом за власть над Долиной, она в итоге победила и заперла его в одной из высоких башен самого неприступного замка Семи королевств. Все знали о её способности править, сильной руке. А ещё шептались о её предпочтениях.              Предпочитала уток гусям. Но об этом едва ли можно было понять, сама Джейн Аррен никогда не позволяла себе оскорбительно отношения к другим девушкам. Поэтому ездить в Орлиное гнедо мне было не так страшно. Даже опасный путь до замка не обременял меня.              На Копье гиганта, среди облаков и завывающего ветра, мне было удивительно спокойно. Я буквально парила в облаках. Ушла твёрдая почва из-под ног.              — И всё же, я бы советовала тебе присмотреться к этой ситуации с другой стороны. Он второй сын, поэтому наследство его дома ему не достанется. Наилучший расклад для него сейчас — это рыцарь по правую руку от старшего брата. Так что ты ничего не потеряешь. Будешь хозяйкой Дома Сердец с высокородным преданным мужем. Родство с Севером укрепит позиции рода Корбрей. Никто не посмеет с такой надежной защитой…              — О какой преданности может идти речь, когда с двух сторон лишь холодный расчёт?              — Клятва. Их они держат отменно. Или же у тебя есть… личные причины для отказа?              Красноречивый взгляд Леди Аррен и моя реакция давали чёткое заключение о моих предпочтениях.              Не знаю, какие Боги мне помогли в тот момент.              Стоило мне раскрыть рот, хлебнуть обмана и лжи, чтобы такой ответ выдавить из себя, как нас прервали. Дорогая подруга Девы Долины, Джессамина Редфорт, заходит в зал облаченная в чёрны.              Чёрный.              Всегда милая, задорная, яркая Леди облачилась в траурное платье. Джейн не даёт своей тревоге пробиться сквозь холодный фасад лица. Но слова похоронным колокольным звоном раздаются в Орлином гнезде.              — Король Визерис Таргариен умер. Принца Эйгона Таргариена короновали в Драконьем логове как законного короля Семи королевств. Красный замок прислал письмо с требованием приклонить колено и поклясться в верности.              Так меня настигла весть об этой чудовищной войне.              Её необратимость была, кажется, очевидна всем, кроме самой Королевы. Клятвы? Ей клялись все лорды в верности, признали наследницей многие годы назад, а теперь приклоняли колени перед её братом.              — На чьей стороне будет Дом Сердец? — коротко и прямо спросила Дева Долины.              — На стороне Дома Аррен.              Ответ её вполне удовлетворил.              В том, кого поддержит Джей Аррен, не было сомнений. Рейнира Таргариен была её кузиной, носила на своём гербе символ Арренов. Предательство Королевы говорило бы о предательстве своего рода. Выдвижение женщины на Железный трон могло бы полностью стереть любые препирания в сторону законности власти Джейн в Орлином гнезде.              У меня не было власти говорить от лица всего Дома Корбрей, но с пустыми руками я не могла вернуться домой. Либо с мужем, либо с властью. Поэтому я напросилась остаться при дворе Девы Долины, при этом знала — врала сама себе. Мне просто не хотелось возвращаться к бабушке.              Она права. Сколько ещё я буду ждать возвращения Сайласа? Пока не состарюсь? Находясь рядом с такой же незамужней Леди мне было чуть легче.              «У тебя есть власть не притворяться» — твердил мне Сайлас.              — Нет, — сама себе шепчу под нос, — Мне не нужен Север.              Мне нужен был дракон. Ни утка, ни гусь, ни волк.              И это принесло окрыляющее облегчение. Когда принимаешь своё желание, потребность. Да, мне нужен был Сайлас. И рано или поздно я его найду. Он должен прийти за мной.              Как давно мне не снилось небо…              Пока одним прекрасным утром я не проснулась от драконьего рёва. Он буквально сотряс всё Гнездо, небосвод, Копье Гиганта. Позабыв о любых накидках или халатах, я выбегаю в одной ночнушке на балкон. Рассвет пламенем ослепил мои глаза. Ветер ревёт, хлистает меня по коже, разметал волосы. Но пробрал до души именно вихрь, взлетевший совсем рядом с замком. Из глубин к самому пику высочайшей вершины континента. Триумфальный драконий кличь резонирует с костями.              Как же я давно не видела живого дракона…              В Орлиное гнездо прибыл Джекейрис Веларион. Старший сын Чёрной королевы и родственник Девы Долины. Законный Таргариен, но вот удивление, в нём от Таргариена действительно один дракон. Ни белых волос, ни цветных глаз. Я успела лишь мельком его разглядеть, прежде чем принц скрылся в коридорах замка, в чертогах Леди Аррен. Послушать разговор царственных родственников мне, конечно, никто не дал. Да и мне не очень хотелось, когда во дворе замка был настоящий дракон.              Он был ещё молод, но был уже способен сражаться и летать на дальние расстояния, раз его послали с Драконьего камня. Зеленая чешуя на скрывала сильных мышц. Перепонки и гребни уходили в бурую рыжину. И морда совсем друга в отличие от Мефисто. Рога чёрного дракона были остры и опасны, мы с Сайласом сразу поняли, что таким можно не только доспехи пробивать насквозь, но и шкуры чужих драконов. У зеленого же они были скромнее. И зубы меньше.              Хотя, для обычного человека всё будет летальным.              — Что вы делаете?! — кричу я стражникам, который пытались ни то отпихнуть дракона с королевского сада, ни то со своими жизнями поскорее распрощаться, — Опустите оружие! Держитесь на расстоянии и не делайте резких движений. Пошлите на кухню, пускай приведут поросёнка. Дракон голодный.              Поступок совершенно безумный. На грани глупости. Потому что всё то, что я знала о драконах, было выяснено опытным путём на одном единственном Мефисто. А тут чужой, воспитанный другими, по науке Таргариенов… И я, которая командует дворцовой стражей, лишь бы скорее предоставить комфортные условия для дракона. А откуда мне вообще было знать, какие комфортные условия для дракона?              Именно. Ниоткуда. И всё же, когда спустя пару часов зеленый дракон никого не сожрал и ничего не подпалил, я посчитала это успехом.              С облегчением я опёрлась спиной о мраморную колонну с голубыми прожилками. Из него весь замок был сделан.              — Ты хоть представляешь, как это выглядело? — шептал яростно Калеб, — Когда слухи поползут, что делать будешь?              — Какие слухи? Ничего не знаю.              — Ага, я так и понял, — вдохнул рыцарь, крепче сжимая мой фамильный меч на своём поясе.              Но он не потребовался.              Зеленый дракон, сытый и довольный, улёгся кольцом дремать, пока хозяин вел переговоры с Девой Долины. А я, словно сторожевой пёс, сидела рядом, неотрывно наблюдая за каждый мерным вздохом зверя. Как гребни шевелятся от вдоха, расширяется грудина. Как блестят чешуйки. Словно кошка, дракон закрыл морду хвостом, будто грел свой нос.              Смеркалось.              Закат зажигал горные вершины и высокие шпили башен. Теплый свет отражался в белом мраморе дворца, делая его светлее обычного. Но это лишь до момента, когда солнце окончательно зайдет за горизонт. Меня начало клонить в сон. Может от переживаний, а может из-за уютного дракона рядом, под чьё дыхание так и хотелось уснуть. Так же на меня влиял Мефисто.              Ах! Как было тепло спать под его боком. Теперь же мне светил только бок Калеба, который любезно подставил, продолжая стоять рядом со мной, пока я сидела на скромной табуреточке перед драконом.              — Вермакс, когда ты успел уснуть?              Я вздрогнула, как и дракон, который пробудился, стоило хозяину появиться.              Принц был явно не в самом хорошем расположении духа, но удивительно хорошо держался. Могу поверить какими тяжелыми были переговоры. Плечи устало опущены, каштановые волосы разметались по голове, лицо посерело. Даже страшно представить, что именно принц обсуждал с Девой Долины до самого заката. Уверена, она ни за что бы не продешевила для себя.              Принц был высок и силён, но лишённый того царственного изящества. Каштановые кудри и тёмные карие глаза делали его оруженосцем, который по ошибке подошел слишком близко к дракону. И не будь крови Таргариена в нём, обязательно бы встретил свою смерть именно здесь, в маленьком саду Орлиного гнезда. Спросони драконы особенно сварливы.              — О тебе хорошо позаботились, да? — устало, но искренне улыбается Веларион, оглаживая морду заспанного дракона, — И какого храбреца я должен благодарить?              Никого, кроме меня и Калеба, поблизости не наблюдалось.              Это глупо. Это безумно. Это храбро. Потому что я, даже стараясь держать почтительную дистанцию, была слишком близко. Калеб остался позади, тревожно держа ладонь на рубиновом эфесе меча. Был готов в любой момент сорваться и защитить меня, хотя едва ли он успеет что-то сделать до того, как пламя нас уничтожит. И несмотря на всё это я продолжала стоять, в скромном платье и не менее усталым выражением лица. С похожей улыбкой на лице.              Я склоняюсь в реверансе перед подошедшим ко мне принцем.              — Приветствуя вас, Ваше высочество, — необъяснимое волнение охватило меня, — Леди Корбрей. Младшая, — почти проглотила слова, прежде чем выпалить, — Прошу простить мою наглость. Я осмелилась предложить дракону откормленного поросёнка, и он ему пришелся по душе. Насколько я могу судить.              Принц понимающе кивнул. Тёмные кудри закачались.              — Благодарю за предусмотрительность. Я собирался сам отдать приказ, но мой дракон уже развалился как у себя дома.              — Рада быть полезной, — мой скромный ответ продолжал сопровождаться опущенным взглядом.              Не хорошо. Не могла ничего с собой поделать. Я либо же начинала совершенно оскорбительно блуждать взглядом по лицу принца, либо же разглядывать дракона. Обе моих цели не должны облагаться стольким моим вниманием.              Моё любопытство невозможно было игнорировать. И видимо принц нашел меня забавной, раз отошел чуть в сторону, любуясь сонным драконом вместе со мной.              — Вермакс не может преодолевать такие большие расстояние без отдыха. В отличие от дракона моей матушки. Уверен, Сиракс бы без труда перелетела всю долину Аррен.              В светских беседах с королевскими особами нельзя давать советы, заверять в чём-то. Не в моём положении. И всё же искренний ответ выпорхнул из меня птицей.              — Обождите, мой принц. Дайте ему время, свободу и пищу, и тогда его крылья смогу обнять небеса.              — Вы так думаете? — звенит неясная мне эмоция в голосе юноши.              — Я знаю это.              Сайлас рассказывал, что когда Мефисто только вылупился, он боялся его даже брать на руки. Он был хрупче чем котёнок, уже плевался языками пламени и охотно кусался. Когда его заковали в цепи в той жуткой пещере, Сайлас боялся каждый раз приходить туда. Ожидал голодной смерти. Но дракон не умирал. В нём была сила, томящаяся в чешуе и крыльях. Даже сквозь невзгоды и отнятого неба, Мефисто рос сильным и могучим. Как сам его хозяин, Сайлас.              А у свободного драконьего принца, за которым целый Драконий камень и стая драконоблюстителей… Разумеется дракон вырастит могучим зверем.              — Простите, — наконец спохватилась я, — Совсем не слежу за тем, что говорю. Что за глупости…              — Нет, — неожиданно резко остановил меня принц, — Продолжайте. По… Будьте так любезны. Мне интересно услышать ваши мысли. Откуда вы это знаете?              Так я узнала ещё одну драконью особенность.              Драконы не выносят одиночества. Одинокие драконы дичают. Дикий дракон не управляем. И всё это так или иначе относится и к всадникам.              Джекейрис Веларион — старший сын с позорной внешностью. Выкрики «бастард» прилетали ему прямо в лицо с самого рождения, когда мать с отцом не могли в полной мере защитить их. На очевидное можно долго закрывать глаза. Но Джекейрис попытался преодолеть это клеймо на его лице. Он оказался достаточно силён для того, чтобы преодолеть самого себя. Учиться вместо высокомерно вздёрнутого курносого носа. Принц трудился над владением клинком, ведь валирийский ему давался с трудом. Договариваться с высокими Домами отправили именно его с уверенностью в заключаемых договорах. И я совру, если скажу, что у принца не было таланта к дипломатии.              Но Джейкейрис был простым человеком. Об этом кричала его внешность и усталость на молодом лице.              — Мне кажется вы преувеличиваете, — мой неловкий смех уже медленно переходил в истеричный, — Никто не захочет заводить дружбу на голодный желудок. Так мой друг говорил…              — Вы либо безумны, либо храбры, — заключил Веларион. Кажется поверил, что всё я знаю из книжек и своего искреннего интереса к драконам.              — Предпочитаю храбрость.              Зря. Зря я сказала это. Зря вышла к дракону. Зря вообще пошла за Сайласам тогда, к пещере.              — Храбрость граничит с безрассудством. Мейстеры рассказывали мне о моём прадеде, Бейлоне Таргариене, которого как раз прозвали «храбрым» за то, что он ударил Балериона по морде. И остался после этого жив.              — Ох, поверьте, не бить дракона у меня хватит здравомыслия. Или же я просто недостаточно храбра?              — Если вы спросите моего мнения, то я бы сказал, что малолетний Бейлон Храбрый просто не задумывался в этот момент об опасности таких созданий, как драконы. Незнание порождает невежество. А его так часто путают с храбростью.              Мне не нашлось что ответить. Поминать королевского родственника, отца почившего Везериса Первого, было для меня недопустимо.              — Я бы была счастлива, искорени я из себя это незнание. Но вы ведь понимаете, Ваше высочество, из книжек и сказок да уст моряков из-за Узкого моря едва ли это возможно сделать.              — Тогда приезжайте на Драконий камень, когда я стану его принцем, — в очередной раз удивил меня Джекейрис, — Не обещаю раскрыть всех тайн обращения с драконом, но вам откроется настоящий драконий быт. Не по сказкам.              Я застыла с раскрытым ртом, смотря на облаченного в походную одежду принца. Черный и красный. Трёхглавый дракон.              — Сочту это за согласие, — усмехнулся юноша, резво вскарабкиваясь на Вермакса.              Молчи.              Молчи. Молчи. Не смей говорить.              Не смей упоминать в суе его имя.              — Ваше Высочество! — с криком кидаюсь я к дракону. Калеб меня едва успевает поймать, боясь что просто попаду под крыло или когтистую лапу. Джекейрис удивленно натягивает поводья, останавливая дракона от рывка в небо, — Скажите! Быть может вам известен…              — Дура, — шипит Калеб над головой.              — Сайлас! Его зовут Сайлас! Бастард. У него белый волосы и красные глаза. Высокий. Очень сильный! Смотря на него, дважды подумаешь, стоит ли подходить к нему… Вам он… Он не попадался на Драконьем камне?! Быть может среди драконоблюстителей…              Эмоции перекатываются по сильному лицу принца.              — Нет, Леди Корбрей. Мне не знаком бастард по имени Сайлас.              И он улетает.              Больше я никогда не видела Джекейриса Велариона, первенца Королевы Рейниры. То, за чем он прилетал в Орлиное гнездо, он получил — армия Арренов и защита своего дома.              Но принц мне соврал. Как и я, собственно, ему.              По всем Семи королевствам громом пронеслась весть — Принц Эймонд Таргариент попытался на своей Вхагар убить Люцериса Велариона в небе над Штормовым пределом. «Попытался» ключевое слово. Отомстить за свой глаз зеленый принц не успел. Вхагар вступила в бой с двумя юными драконами. Позже это событие назовут Первым драконьем танцем, знаменовавший всю ярость преданных Чёрных. Этой ярость стал черный дракон. Буквально.              Сторонники Чёрных слагали хвалебные песни о прозорливости и уме Королевы Рейниры, которая предугадала такой шаг Зелёных. Король-узурпатор заходился ядом, как и вся его партия, что Рейнира стала не просто Королевой-шлюхой, но и Королевой басстардов.              Истину мне поведала Рейна Веларион, которая прибыла по договору в Орлиное гнездо вместе с младшим темноволосым сыном Королевы.              — Достопочтенная королева, всё ещё не оправившаяся от выкидыша, была готова сама выкинуть этого наглеца в самую тёмную и далекую пещеру острова, — посмеивалась младшая дочь Деймона, совсем расслабившаяся в беседе со мной, — Он преподнёс ей маленького, но взрослого дракона, а она, боясь предательства, настрого запретила ему садиться в седло. Мой отец не самый благородный человек, это известно всем королевствам, но его предложение оседлать чужого дракона при жизни его наездника меня обидели. Особенно его намеки «устранить» это проблему. Хотя, признаюсь, я мечтала с самого детства стать драконьей наездницей.              — И что же тебя остановило?              — Не «что», а «кто». Сайлас очень поладил с Джаком. Ну… Знаешь… — юная Леди Веларион наклонилась над низким столиком, за которым мы распивали чай, и прошептала, — По ним сразу видно их происхождение, — и заозералась машинально, привыкшая к вспыльчивой реакции на любой такой намёк. Не получив осуждения, юная Леди со вздохом продолжила, — Только Джак мог воспротивиться Дейману. Это и спало его голову и голову дракона. Ну а когда он спас Люка… — голос истинной Веларион дрогнул, — Королева была настолько впечатлена, что даровала своё благословение летать и сражаться на Чёрном огне. А это уже дало Джаку продвинуть в совете идею найти всадников для всех диких драконов. Даже если они бастарды.              Я внимательно слушала всё, чем могла поделиться девица. Горло пересохло, а чай совсем не шёл.              В голове у меня с самой собой шла ожесточённая война.              Пламя и кровь.              — Десять драконов… Королева обречена на победу.              — Сиракс отпадает, ведь никто в здравом уме не отправит Королеву сражаться. Драконы Люка и Джоффри слишком малы и не способны воевать. Уже поняли это. А ведь это ещё дождя из стрел и болтов не было.              — Даже драконы Завоевателя не смогли их избежать.              — Именно. Значит, уже три бесполезных дракона. Затем мой отец. Прежде чем я уехала, он сильно повздорил со своей царствующей женой… Она не безосновательно боится предательства с его стороны.              — Разве? — вырвалось у меня, — Разве принц Деймон не был предан своему брату? Разве он может предать его дочь…              — Ослушание приказов Королевы является изменой.              Измена.              Вся эта война является одной большой изменой дому Дракона. Обещания ничего больше не стоили. Только сила и действия.              Всё началось с Грачиного приюта.              В тот самый день, когда бастард убил Короля Эйгона Второго.              В небе над маленькой крепостью сцепилось четыре крылатых змея. Небо полыхало, ломалось на части. Первым ранили Солнечного огня с его бестолковым наездником. Дракон сумел спикировать на землю, обожжённый и обезумевший от боли. Оставив Вхагар на Красную королеву, Черный огонь бросился за раненным врагом.              Первую кровь пустили Чёрные.              Пустил Сайлас, спрыгнувший с Мефисто прямо в полёте. Когда Кристан Коль прибыл на место падения своего короля, тот уже был обезглавлен. Как и Красная королева, поверженная Вхагар. С Мелейс стан Чёрных лишился принцессу Рейнис.              На смерти Эйгона Второго война не закончилась, она только ожесточилась. На смену совсем недавно коронованного старшего зеленого дракона пришёл средний, самый свирепый и жестокий. Королева Рейнира его боялась, так же, как и своего мужа, раз все силы направила на борьбу с ним, а не защиту своих тылов после сомнительной победы.              При нападении флота Триархии бастарды на драконах не смогли спасти старшего сына Чёрной королевы. Джакейрис Веларион вместе со своим драконом поглотила морская пучина. Получив эту скорбную весть, младший Веларион, Джоффри, сбежал из Орлиного гнезда верхом на своём драконе, чтобы помочь матери с захватом Королевской гавани. Гнев за убитого брата был невыносим и всеуничтожающий, несмотря на его совсем юный возраст.              Но на смену принца Велариона мне на попечительство попал другой принц. Сразу два.              Эйгон и Визерис Таргариен, сыновья Чёрной королевы от её второго мужа. Их спасителем был почивший старший брат. Джакейрис посчитал, что в Доме Сердец смогут присмотреть за совсем ещё маленькими драконами. В последний момент, в тайне от Порочного принца и своего деда, Морского змея, Джак приказал кораблю плыть не в Пентас, а в горы Арренов. Тяжелое для прохода наемной армии, имеющее возможности спрятать маленьких драконов.              Это Сайлас подсказал принцу эту идею.              Только он знал, что у нас есть своё драконье логово.              — Я тебя просила не возвращаться с пустыми руками, но не приводить к нам в дом трёх драконов, — заявила мне бабушка украдкой, вдали от глаз достопочтенных гостей. Для всех они были всё ещё детьми, но в глазах Леди Корбрей ходячей и летающей опасностью.              Когда наступил тот момент, когда мою свободу отобрали? Когда я стала пешкой на чужой доске? В какой момент всё так запуталось?              Знаю.              В тот самый момент, когда я приказала Сайласу стать королём.       Он умел играть свою роль безупречно, когда ему было это нужно. Так он сначала завоевал доверие старшего сына Рейниры, обеспечив себе безопасность и место за столом совета Чёрных. Затем сама Королева прониклась к нему благодарностью, возгордилась своим новым верным рыцарем. Затем охотно подливал масла в огонь её ярости за Джака. Именно бастард на Чёрном огне первым вошёл в сдавшийся Красный замок.              Интересно, что почувствовал Сайлас, когда впервые сел Железный трон?              Наверное, он жалел, что раньше не убил всех бастардов на огромных драконах. Вермитор и Сребракрыла были сильны и величественны, а вот их наездники — грязь под его ногтями. Из-за их предательства Рейнира много поломала ему планов. А может и напротив, подтолкнула к ещё более решительным действиям.              Весть о падении последнего дракона Эйгона Завоевателя настигла меня в тот момент, когда его маленький принц с тем же именем дрожал от страха перед своим драконов. Нет, Грозовое облако не был столь пугающим, на мой взгляд. Дракон ещё слишком маленький, едва ли мог взлететь со своим наездником без вреда для них обоих. Характер обычный, драконий, в меру сварливый и в меру упрямый. Но Эйгон смотрел на него как на врага. Молчаливый и мрачный принц не поддавался на мои расспросы, его скорлупа была мне не под силу. Поэтому я просто сидела рядом с ним, наблюдая за тем, как Грозовое облако пытается разбить цепи на своих лапах.              Поляна перед хорошо знакомой пещерой вновь наполнилась людьми. Рейна бродила в траве, собирая последние летние цветы. Веларион с упорством плела кривые венки. Опыта немного. На Драконьем камне слишком скудная растительность.              А вот Визерис, младший из всех представителей династии Чёрных, с завести смотрел на Грозовое облако, сам теснее прижимая драконье яйцо в груди. Рейна с пониманием разрешала ему таскаться с ним везде, не выпускать из рук почти никогда, и полностью разделяла разочарование каждым днём. Её дракон тоже не вылупился.              Даже у Таргариенов с такой сильной кровью драконы не всегда рождаются.              Калеб, на взмыленной лошади, сам выглядящий не лучший образом, настигает нас во время этого молчаливого единения.              С вестью.              Сайлас победил Эймонда Одноглазого на Вхагар.              Сайлас — безродный бастард на чёрном драконе. Убил второго короля.              Но вместо Вхагар стан Зелёных получил Сребракрылую и Вермитора. Предатели на самых больших из ныне живущих драконов, особенно после смерти ужасной драконицы, нацепили на себя самодельные короны. У последнего Зелёного дракона не было выбора как начать торговаться с ними.              Предательство бастардов на драконах пошатнуло Чёрную королеву. И она начала чистки в своих кругах.              Ох, я с дрожью представляю, какую ярость испытывал Сайлас, когда эти безродные кузнец с пьянчугой помешали его идеальной игре.              — Началось, — устало отозвалась бабуля, читая тоже самое письмо с чёрной печатью. Всё в ней говорило о том, что именно старая Леди Корбрей оказалась права в нашем с ней противостоянии.              Первая трещина в идеальной игре Сайласа была битва бастардов. Аллен Веларион на Морском дыму, по заявлению самого Сайласа, обезумил от завести и решил убрать своего прямого конкурента за внимание Королевы, исполнив её приказ об устранении оставшихся бастардов. Разумеется, Сайлас вышел из этого противостояния победителем, а затем сам выхаживал раненного Морского дыма. И разумеется, Корлис Веларион не мог проигнорировать это событие. Королева лишилась флота.              — Избавься от них, — твердила бабуля, — Он придёт за ними и тогда нам всех не сносить головы.              — Я не позволю Зелёным навредить этим детям. Они останутся с нами.              — Ты не тех драконов боишься.              — Я не боюсь драконов.              Надо мной смеются громко и скрипуче.              Визерис не выпускает драконье яйцо из рук. Эйгон не подходит к Грозовому облаку ближе, чем на вытянутую руку. Рейна уходит к реке. Вода носила её тревоги и печали.              Дядю-бастарда казнили. За Морским змеем придут позже, обязательно, за его предательство Чёрной короны. Покойная мать не может их защитить.              А принц Деймон Таргариен был убит в битве у чардрева Харренхолла.              Это была дуэль двух драконов. Крылатые змеи вились над разрушенным замком, освещая ночь словно два солнца. Кровавый змей и Чёрное пламя бились не на жизнь, а насмерть, как и их всадники. На глазах у лордов Простора. Специально.              Чтобы больше ни у кого не осталось сомнений, чьим бастардом являлся Сайлас.              Два злобных драконов в шкуре людей. Одинаково высоки, широкоплечи, изящны и ужасны в своей ярости. Сайлас был моложе, яростнее, свирепее, но его отец был хитрее. Жаль, что хитрость не спасла Деймону жизнь. Как и Темная сестра. Сайлас был сильно ранен в грудь. Дракон жил прямо в его покоях, охраня неспособного сражаться хозяина. Тело Деймона Таргариена предали огню. Как и поверженного Кровавого змея.              Вместо дыхания осени Дом Сердец чувствовал дыхания войны в затылок.              — Он придёт за ними, — не прекращала давить бабуля, словно в пророческом припадке, — Дайте мне яду, я не хочу видеть, как мой дом горит!              Я плакала в своих покоях. Страх за его жизнь был сильнее моей обиды. В рыданиях я просила Богов, чтобы он скорее ко мне вернулся.              Ох, как же я была наивна.              Узнав о том, что два самых страшны человека в партии Чёрных были так или иначе не опасны, бастарды захватили Красный замок. Воспользовались бунтом, а может его и сподвигнули. Не так важно, чем то, что после него браться Веларион, темноволосые и курносые, были растерзаны толпой. Драконье логово было уничтожено, а драконы в ней погребены под обломками огромного сооружения.              Королева Рейнира бежала обратно на Драконий камень.              У неё осталась только Лунная плясунья и её собственная Сиракс. Морской дым только восстановился после битвы с Чёрным огнём. Она в своём безумии призвала Рейну, последнюю свободную пешку, попробовать вновь оседлать дракона своего дяди.              Рейна отказалась. Она бы просто не успела.              Не успели и войска Арренов, посланные Джейн на помощь захваченной Королевской гавани.              Бастард на Бронзовом ужасе, возгордившийся собой, с самодельной короной на голове, полетел на Драконий камень, чтобы стать полноправным наследником трона. Правом силы. Всадник Сереброкрылой же остался в Красном замке, сел на Железный трон и пировал беспробудно и страшно. Удивительно, как он не напоролся в пьяном угаре на один из многочисленных клинков трона.              Лунная плясунья с Бейлой на спине смогли взлететь в воздух и отважно встретить Вермитора. Отважная девочка знала, что ей не справиться в одиночку с таким зверем. Королева Рейнира не стала пытаться дать самой бой.              Его дал Сайлас.              Всё ещё не оправившийся от ран. На раненном Мефисто.              Спрыгнул со своего дракона прямо в полёте, в небе. Угодил прямо в седло венценосного бастарда и казнил его.              У Бейлы не было выбора. Сайлас спас её от огромной пасти Вермитора. Признанный их отцом. Брат.              Его никто не останавливал в темном замке.              Сайлас был пропитан драконьей кровью и пламенем. С открывшимися ранами он шёл, словно бы бессмертный, с мечом на перевес. На каменных стенах блуждали тени парящего Мефисто. И глаза его пылали в тот момент как рубины.              Никакая Рейнира не воительница. Она была труслива, капризна и безбожно глупа.              Потому что силой делиться никогда нельзя.              Даже мертвым нельзя выпускать клинок.              Даже отрубленная голова волка может кусаться.              — Признаешь ли ты меня настоящим Таргариеном? — раздался вопрос Сайласа в тронном зале Драконьего камня.              — Признаю. Ты настоящий дракон. Жестокий и беспощадный.              Чёрная королева пала от клинка своего кровавого брата.              Ну а шута на троне убрать было совсем просто.              Так Сайлас стал королём.              А затем он пришёл за мной.