Витражи

      Она долго и упорно уничтожала квартиру, ставшая для неё клеткой. И не смотря на свою скромную фигуру, в ней находятся силы опрокидывать даже шкафы.       В первую очередь пошли декоративные элементы. Вазы, подсвечники. С особым упоением она рвала книги, хотя у самой сердце обливалось кровью. Варварский поступок, но если это принесет боль этому ублюдку, который похитил прямо с порога дома, то она готова уничтожить каждую в клочки. Затем пошли более весомые вещи. Удивительно хорошо летят картины, словно бы диски фризби. В порыве ярости дева даже разломала стул, чуть сама не получив ответку в качестве отлетевшей ножки. А затем пошло стекло.       За свои годы ей никогда не доводилось бить посуду. Вот так, театрально, тарелка за тарелкой. Но с каждым разбитым блюдцем она сама покрывается трещинами. До тех пор, пока целая гора не появилась в углу кухни. Покосившиеся створки шкафчиков покачивались, как и её сознание.       Уничтожив его квартиру, Перси ничего не чувствовала. Вообще. Лишь опустошение.       Она ощущала себя частью этого беспорядка.       Некогда аккуратная карешка казалась облаком чуть вьющихся волос. Рабочая форма из светло-зеленых брюк и белой футболки всё ещё хранили в себе темные пятна грязи после похищения. С ней не церемонились. Следы от веревок всё ещё чувствовались на запястьях, хоть и времени прошло достаточно. Теперь ещё добавились поломанные ногти после такого буйства. Парочка синяков зудят под кожей. Освящения нет, Перси в буйстве разбила плафон люстры. Свет был лишь в упавшей на пол настольной лампы, державшаяся на честном слове в розетке.       Последнее, что девушка доламывает, так это длинная блэк-аут штора. Хрустят крепления, явно автоматические, дорогие, но удивительно легко поддаются этой несчастной девчонке. Заворачиваясь в штору, Перси садится напротив панорамного окна и наконец затихает.       Окно разбивать не вариант, такие делают способными выдерживать взрывы, да и с огромного этажа таким образом у нее не получится сбежать. Крыльев за спиной не имелось, да и в птицу не превращалась. Пытаться привлечь внимание к себе через соседние здания? Да было бы проще заметь соседи. Но ни внизу, ни сверху к ней не пришли. Перси не верила в такую хорошую звукоизоляцию. Да и если квартира, в которой её заперли, была настолько дорогой, а хозяин способен организовать похищение, логично подумать, что и разобраться с соседями у него возможность найдется.       Перси пыталась вредительством привлечь к себе внимание. Пускай похититель думает, что она совсем отбитая на голову. Безумная! И может тогда отпустит. А может он внезапно вспомнит, что ему дороже его книжки и посуда, чем какая-то замухрышка из цветочного.       Но к ней так никто и не пришел.       Весь бардак остался лишь для неё одной. Вот и сидит Перси посреди него на полу, укутанная в плотную штору, и горюет страшно.       Она здесь уже достаточно количества времени. Пятый день пошел. Перси была приличной гостьей, была любознательной, была молящей, была злой, а теперь ещё и отчаявшаяся.       Зачем её похитили, если в итоге даже никто и не приходит? Еду оставляли на пороге в те моменты, когда Перси спала или уходила в ванную. Таким образом она выяснила, что за ней точно кто-то следит. А если следит, то так или иначе донесет информацию до похитителя о её кровожадном настроении. Настоящая бунтарка!       Но нет.             Тишина.       Звенящая тишина, резонирующая с разбитыми осколками на полу. А затем ей приходит очень мрачная мысль.       Если её похитили, то значит, её жизнь нужна. Но пока что Перси властна над ней.       Поэтому ручки Перси тянутся к большому осколку с рамки чудной картины. Они у неё белые, маленькие несмотря на то, что она с работой знакома. Сколько раз она обкалывала их об острые стебли роз, резалась ножницами, бритвой. Они не портятся от холодной воды, таскания тяжелых коробок. Жизнь в цветочном магазине не так легка, как кажется.       И именно такими руками она берется за острый осколок, протягивая его к своему запястью. Где-то она слышала, что для того, чтобы действительно покончить с собой, нужно резать вдоль, а не поперек. Но Перси и представить не могла, что жизнь подведет её к такой грани.       Ей 23 года. Всю жизнь она живет с мамой в собственном цветочном магазине. Перси дочь хорошая, послушная и добрая. У них с мамой доверительные отношения. Несмотря на то, что своего отца она никогда не знала, мама с лихвой закрыла все возможные пробелы в воспитании. Разве что только с противоположным полом проблемы.       Матушка часто твердила, что от мужчин можно ожидать только худшего. Никакой надежности, никакого доверия. Лишь секс озабочивает их, а о серьезных отношениях задумываются едва ли к 40. И то — из-за необходимости, чем из искреннего желания. Перси не знает своего отца, но по словам матушки, он был именно таким. Недостойным мужчиной.             Перси — дочь недостойного мужчины и самой любящей матери.       Настолько любящей, что Перси — словно цветок от огромного количества удобрений — загибалась в темнице цветочного магазина. В школе её забирали сразу после окончания уроков, не давая и возможности пересечься со сверстниками. Университет она проходила онлайн, в него мать была категорически против отпускать дочь, сославшись на магазин. Вот так и получилось, что с миром Перси была знакома через кассу и букеты, которые посетители их цветочного салона приобретали. А ещё спасибо интернету, который ограничить матери не удалось.       Поэтому не всё так было плохо. Перси вполне была довольна своей жизнью. У многих и такого нет, а её любят, ценят, и есть дело, которое у неё получается едва ли не лучше, чем у матери. У неё есть амбиции. Благодаря Перси они запустили интересную акцию — мини-букеты. Она прекрасно понимала, что цены на полноценный кусаются, а желание полюбоваться кусочком природы в стеклянных джунглях — почти необходимо. Поэтому Перси смогла разработать крошечный, который легко положить в сумочку и не испытывать дискомфорта. Скромный по цене, но при этом выгодный самому магазину. Акция пошла, соц сети тоже помогли. Любая дама сфоткает подаренный ей букет, даже если он умещается в ладони.       У Перси была настоящая жизнь, но вот она оказалась с зажатым осколком в руках. Среди уничтоженной квартиры и собственного отчаяния.       Она не могла знать, что её мучитель находился так близко. В нескольких метрах от неё, за стеной, которую не могла проломить. Сквозь камеры, оставшиеся после её буйства. Перси думалось, что она уничтожила всё, но на деле и части не смогла разгромить. Сквозь крошечные камеры за ней наблюдали пристально и жадно. Не постоянно. Перси — как наркотик, чью дозу повышают постепенно.       Сайлас рассчитывал, что понаблюдать за ней ему будет достаточно. Как за мышкой в прозрачном боксе. Интерес утихнет. Ему не придется её сжирать. Сайласу мышку было жалко.       Да, жалко, поэтому он заставил её пройти сквозь эти мучения. Неделя полного одиночества и непонимания, зачем она вообще была здесь. Ему казалось, что это лучше, чем быть пожранной. Разорванной и уничтоженной.       Но чем больше он наблюдал, тем жажда его укреплялась. Проникала в кости и истлевшее сердце. Как весенняя вода, возвращающая жизнь мертвой почве.       — Господин! — послышался встревоженный голос одного из его помощников. Они втроем наблюдали за очередным буйством. Но сейчас всё переходит границы, — Это слишком опасно!       — Не на долго её хватило, — отозвался второй с долей разочарования.       Все замерли перед экраном, на котором пленница сжимала осколок стекла и прижимала к своему запястью. Замерла недвижимо, кажется, даже не дышала. У Сайласа тоже дыхание перехватило, неосознанно. Красные глаза неотрывно наблюдали за пикселями, мышцы напряженные, на руках вены вздулись от силы сжатия подлокотников кресла.       Это проверка. Кто слабее. Вот в её руках выход, способ сбежать из его цепкой хватки. Смерть освобождает без возможности отступить. Действительно ли она настолько слаба, чтобы закончить всё вот так?       Настолько ли сам слаб Сайлас, чтобы рвануть прямо сейчас к ней. Закончить самому эти дни наблюдений. Потерять преимущество, свой статус «кво». Готов ли он сам отпустить её таким жестоким способом?       Ему меньше всего хотелось, чтобы его просто взяли на слабо. Но Перси, вся истерзанная, как упавший с небес ангел, повалявшийся в грязной смоляной луже, сжимается в клубок. Скрывается от взора камер, пряча хоть это. Её последний отчаянный ход.       Сайлас судорожно перебирает камеры, но ни один из ракурсов не дает ему понять.             Кровь пролилась на пол.       Эти капли крови, разбившиеся о бардак, Сайлас ощутил своей кожей. Своим естеством. Мурашками.       Не осознавая себя, мужчина кинулся к пленнице. Близнецы-вороны остались наблюдать, держа наготове номер врачей.       Перси прерывисто дышала от боли. Кровь быстро струилась из раны. Пугающе быстро. Она чувствует, как краска отливает от её лица, почти на грани обморока, но девушка берет себя в руки, когда слышит удар входной двери о стену.       Он пришел.       Тяжелыми стремительными шагами мучитель пересекает коридор, проходит в общую комнату и направляется прямиком к ней. Словно бы точно знал, где её было искать.       Перси не удержалась от кривой усмешки. Значит действительно камеры целые были. Она была права.       А ещё она выиграла.             Наконец.       Она обыграла его! Наконец сломила. Как котенок, которому наконец удалось вцепить зубками в руку злого мальчишки-обидчика.       Сайлас хватается за запястье руки, которая сжимала осколок. Нет ни намека на нежность в его грубости. Он просто заставляет девчонку выпрямиться, почти подбрасывая её над полом, такой легкой она была. Он ожидал увидеть слезы, отчаяние, страх.       Но на него смотрели яркие зеленые глаза, сверкающие изумрудами. И змеиная ухмылка на белых обескровленных губах. Перси смотрела яростно в алые глаза мучителя. Такого же цвета, как кровь, стекающая на пол. Капли разбиваются о беспорядок как о лужи.       Сайлас замирает на месте. Понимает, что его обыграли.       Окровавленный осколок легко выскальзывает из её сжатой ладони. Мелкие царапины наливаются красным. Осколок разбивается, как и её терпение.       А затем Перси с размаху влепила пощёчину окровавленной ладонью. Она, словно краска, чувственным узором брызг окрасила белые волосы и холодное лицо.       Ну разумеется Перси слишком любит жизнь, чтобы с ней так просто расставаться. Она не позволит ублюдкам испортить её. Перси сможет превозмочь боль, стыд, отчаяние, но вернет себе саму себя! Это её выбор.       Мама научила её многому, кроме как убивать.       Но кровь, словно любимый гранатовый сок, выплеснутый ему в лицо. Символ её непокорности. Результат её ярости. Боль не отвлекает её до такой степени, чтобы не выказать своего возмущения.       — Идиот!       Всё ещё не отошедший от шока Сайлас ещё больше распахивает свои глаза. Женская ручка легко высказывает из его хватки, словно бы он и вовсе её не удерживал.       — Ну что молчишь? Язык прикусил?! Не ври, я недостаточно сильно тебя ударила, — ершится Перси словно котенок. Шипит и ругается. Даже окровавленной рукой толкнула его в грудь, заставляя мужчину отступить. Осколки под его ногами затрещали, как и всё мироощущение, — Тебя разговаривать учили? Работой неотложной был занять всю неделю? Паршивец, мало того, что похитил меня, так ещё и поговорить со мной не мог. Или ты боялся меня? Заточенную никчемную девчонку.       — Ну не скажи… — всё же наконец выдавливает из себя Сайлас, — Таких пощёчин мне ещё не давали.       — Получишь ещё раз, если сейчас же не объяснишься!       — Давай сначала остановим твою кровь, — пытается миролюбиво отвлечь внимание, да только девушка оказалась куда сильнее. Точнее ловчее. Перси проскользнула под его рукой, пользуясь огромной разницей в росте, — Перси, не время для игр. Ты уже достаточно много крови потеряла. Ты просто ещё не понимаешь…       Голос мучителя раздается позади неё, но Персин е останавливается. Со всех ног несется к входной двери, которую он точно не закрыл. Не успел. Слишком спешил к ней. Перси тоже спешит, на свободу, собирая все углы, опрокинутые вещи. Испарина выступила на её бледной коже.       Да. Дверь открыта настежь. Только бы до лифта успеть… или лестницы.       С первого взгляда. Когда он поднял её на ноги, заставил смотреть на себя. Обдал своей убийственной аурой.       Перси вспомнила его. Их встреча была мимолетной. По её глупости. Когда перси убирала перед закрытием магазина цветочные горшки с улицы, которые они обычно выставляли для красоты. Один такой горшок выскользнул из её уставших рук. Любая работа тяжелая, даже если она любима. Этот самый горшок не разбился, а покатился по тротуару, прямиком к проезжей части. И Перси выбежала за ним на дорогу.       Лучше бы к черту разбился тот цветок. Зачем она вообще побежала за ним? Неужели бы водитель не успел объехать?       Её не сбили, но водитель дорогущего авто был просто в ярости. Глаза его горели алым, от него жаром веяло на осенней прохладе. Перси толком и не помнит уже, как лепетала извинения. Что самое забавное, так это то, что она выставила этот самый проклятый цветок перед собой, словно бы он мог её защитить. Разозленный мужчина выхватил его из её рук. Перси был уже готова получить им по голове, но её просто оставили. Цветок закинули в дорогущий солон, а громкий протяжный автомобильный гудок заставил Перси наконец опомниться. Уйти с дороги.       В квартире, в которой её заперли, не было этого цветка. Сайлас держал его в смотровой, боясь за его сохранность. Всё же памятная вещь.       Перси не добежала до спасительного выхода. Сознание помутнело. Пол словно бы начал уходить из-под ног.       Лишь кровавый след остался на стене, за которую девушка успела схватиться во время падения.       Но поцеловаться с полом ей не дали сильные руки. Перси почти нежно ложится в его объятия. Долгожданное тепло обрушивается на неё тяжестью в конечностях и шумом в голове. Кровавым маревом, гранатовым цветом.       На грани сознания Перси слышит почти раскаивающееся:       — Прости.             Не сбежит Перси от него. Дверь без рук захлопывается за ним, возвращая холлу привычную тишину.