Заводь

      Уилл не тот человек, которого часто приглашают в гости. Если он и бывал в чужих гостиных, то никогда не сидел на диване. Никакого смеха. Слезы. Много крови. Чья-то смерть.       Теперь все это в прошлом. Он давно не работает в правоохранительных органах. Теперь его часто приглашают в гости, и он сидит на диване в чужой гостиной, окруженный смехом. Напротив него сидит Ганнибал Лектер.       Нелепая обивка в мелкий цветочек до абсурдного сочетается с темным костюмом в клетку. Взгляд Уилла стекает вниз по выставленной ноге, пока не застывает на конце носка, указывающего точно на него. Затем его глаза возвращаются к острому колену, где Ганнибал беспечно держит блюдечко с крошечной расписанной чашечкой, словно они чинно попивают чай в высшем свете долбаной Англии, а не просиживают штаны в нелепой гостиной где-то у черта на куличках.       Ганнибал переводит взгляд на него и подносит чашечку к губам, пряча улыбку. Чашка Уилла категорично отставлена на столик сбоку.       Теплые губы Молли касаются его уха. - Не будь таким кровожадным.       Моргнув, Уилл опускает глаза на собственные руки. - Кровожадным? - также вполголоса уточняет он.       Молли красноречиво выгибает брови, склонившись к нему. - Ага. Знаешь, у тебя появляется такой блеск в глазах, когда ты смотришь на кого-то из пансионата. Это мне Джун сказала.       Уилл косится на нее. - Кровожадный, - скептически повторяет он, заставив Молли игриво дернуть уголком губ. - У меня есть основания. - Я знаю. Но не похоже, что доктор Лектер из впечатлительных. Он все еще не убежал от тебя, как все остальные. - Я заметил. - Эй, не будь таким букой. Смотри, он хочет с тобой подружиться.       Уилл близок к тому, чтобы закатить глаза. В голосе Молли мелькают уговаривающие нотки, как и всякий раз, когда она разговаривает со сложными детьми из своего класса. Он знает, что она нарочно его поддразнивает. - Или написать обо мне статью-другую. - Какой ты параноик. Так сексуально.       Они шепчутся достаточно тихо, чтобы их не было слышно в общем гомоне, но Уилл все равно замечает, как Ганнибал поглядывает на них. Уилл криво улыбается Молли в ответ на шутку, и та отворачивается, чтобы вернуться в общую беседу. Уилл едва заметно шевелится. В отличие от Ганнибала, который при всем своем отличии прекрасно вписывается в обстановку, будто не водит самый дорогой автомобиль в округе, он застывает на месте, чтобы слиться с окружением, и все равно отчаянно выделяется. Чужие взгляды слетаются на его дискомфорт, как мухи на мертвечину. - Беделия, отличная закуска, - громко произносит женский голос. - Это ветчина?       Беделия, как и Уилл, не кажется заинтересованной в компании. Вместо чашечки она держит в руках бокал с вином. Волосы спускаются на одно ее плечо идеальной волной, кончаясь закрученным колечком. - О, - говорит она, скользнув водянистым взглядом. - Я тут ни при чем. Мой муж взял на себя обязательства готовки.       Ганнибал чуть ведет гладко выбритым подбородком. - Это кростини с прошутто и козьим сыром, - поясняет он. - Еще в юности я обнаружил, что получаю удовольствие от незатейливого дуэта ножа и сковороды. - Так вот почему Беделия никогда не появлялась в ресторане вместе с вами, - улыбается Джун. - Просто незачем выходить из дома, когда мужчина знает толк в итальянской кухне. - Какая редкость. Если в доме есть женщина, мужчины обычно появляются на кухне только за тем, чтобы взять пиво из холодильника, - присоединяется еще один женский голос, ему вторит другой: - Ага. Однажды на годовщину мой муж решил приготовить ужин, так он до сих пор припоминает, как опрокинул на себя кастрюлю с кипящей водой.       Вкрадчивый сарказм подразумевает, что курьезность ситуации понятна только женщинам. Пальцы Ганнибала нелепо мужские на расписных боках чашечки. Никого это не смущает так, как угрюмое присутствие Уилла, которое все вежливо обходят в разговоре. - Да, лучше их туда и не пускать. - О да, мой давно знает, что путь на кухню ему заказан. Только придет со своей рыбалки и вываливает рыбу прямо перед телевизором. Знает, что я прибью его, если увижу хоть одну чешуйку на новом гарнитуре.       Звучит смех. Взгляд Уилла теряется в нагрудном платке Ганнибала. Они единственные мужчины на этом собрании. - Точно! Джим тоже оставляет мне рыбу, как кот, который приносит тебе дохлую птицу на подушку и ждет, пока ты его похвалишь. - Уилл делает так же? - подначивают Молли.       Молли откашливается. - Обычно Уилл готовит рыбу на костре перед тем, как подложить ее ко мне в постель.       Смех. Уилл сухо приподнимает уголки губ. Его глаза мечутся между знакомыми лицами, прежде чем запинаются о лукавый взгляд Ганнибала. - Чудесно, - комментирует тот. - Иногда нет ничего лучше, кроме как отдаться первобытным побуждениям.       Уилл размыкает губы, когда женщины опережают его: - Первобытным побуждениям?       Уилл закрывает рот. Ганнибал смотрит поверх его плеча. - Конечно. Представьте восторг, с каким наши далекие предки получали пищу, приготовленную на собственноручно разведенном огне. Избалованные благами цивилизации, мы уже почти забыли этот трепет. - Так вот почему мужчины так важничают на барбекю. Это просто первобытные побуждения.       Ганнибал кажется невозмутимым, но Уилл замечает крошечную паузу в его застывшей улыбке. - Вы увлекаетесь охотой, доктор Лектер? - спрашивает кто-то. - Ганнибал находит оружие слишком прямолинейным, - отзывается Беделия, допивая вино. - Ему больше по душе созерцание.       Ганнибал чуть склоняет голову. - Наблюдать за животными в их естественной среде кажется мне намного более занимательным, - соглашается он.       Взгляд Уилла перескакивает с дивана на коврик под ногами и вверх - на стену позади приглаженных волос Ганнибала. От цветочного узора - всего этого шума - у него рябит в глазах, и его глаза цепляются за тусклый блеск обручального кольца на чужом пальце. Намек на головную боль зарождается где-то в затылке. Уилл пропускает несколько следующих реплик, снова раздается смех.       Он возвращается только тогда, когда ладонь Молли пару раз хлопает его по колену. Уилл кидает на нее короткий взгляд, обнаруживая, что женщины стекаются в сад, даже Беделия. Ганнибал, впрочем, остается на месте, и он решает, что также освобожден от нужды следовать за всеми.       Ганнибал выглядит так, будто готов к удушающему молчанию. Уилл уверен, что он не просто делает вид, словно его это не напрягает, но и в самом деле не ощущает ни малейшего стеснения. - Так вот что вы здесь делаете - наблюдаете за животными в естественной среде обитания?       Позже Уилл задается вопросом, что заставило его говорить.       Брови Ганнибала взлетают на лоб. Не слишком высоко, но достаточно, чтобы выдать удивление.       Уилл улавливает это краем глаза. Он также скорее чувствует, чем видит, как зрачки вонзаются в его лицо. - Вы так думаете? - спустя паузу интересуется Ганнибал.       Узор на его галстуке переливается как живой. - Я думаю, - подчеркивает Уилл, - что вы отлично осознаете различие между вами и всеми этими людьми. Для них ваше общество все равно что событие городского масштаба, для вас же быть здесь - декадентство.       Уилл привык к тому, что люди часто испытывают потребность обороняться в разговоре с ним. Примерно так же часто, как он сам испытывает потребность ощетиниться просто потому, что слишком хорошо видит.       Ленивая расслабленность позы Ганнибала не меняется, он даже не ерзает, лишь задумчиво смакуя его слова. - Декаденты упивались собственным упадничеством. - Вы упиваетесь чужим упадком. - Разве? - Это унылое место, где рождаются и умирают в серости. Вам нравится быть предметом чужого волнения. Вы наслаждаетесь этим.       Уголок рта Ганнибала дергается. - Другие углядели бы в этом самолюбование. - Вы не столько любуетесь собой, сколько находите юмор в пресности здешней жизни, которая заставляет этих людей кружить возле вас, как мотылек кружит возле света лампы. - Вы мотылек, Уилл? - А вы - свет?       На долгое мгновение они сталкиваются взглядом. Люди часто принимают его болезненное нежелание смотреть в глаза за слабохарактерность, а прямой взгляд - за агрессию. Уилл слишком много видит, но все еще не знает, как смотреть.       Спокойное дружелюбие Ганнибала не трескается от его мрачного взгляда. Разумеется, некоторые психиатры пытались снискать его расположение, но в истоке их приветливости всегда лежало любопытство. Клиническое, жадное, брезгливое - Уилл знал много оттенков. Он удивлен странной симпатией, которую, казалось, источает Ганнибал.       Его настораживает то, что он не может отыскать ее начало.       Интересуется ли Ганнибал им как предметом исследования? Возможно. Прочие психиатры, пытающиеся нажиться на недугах Уилла, не теряли столько времени зазря, предпочитая переходить к делу как можно быстрее.       Уилл не понимает, что в таком случае Ганнибал мог забыть среди всех этих людей. Много кто здесь работал в лечебнице, но в основном в качестве обслуживающего персонала. Разве Лектеры не должны сидеть в коттедже друга, среди врачей?       Молли появляется в дверях с таким видом, будто сбежала с родительского собрания. Возможно, так и было - по крайней мере, две женщины были матерями детей, которые учились в классе Молли, и Уилл видел, как они пытались насесть на нее ранее. - Что ж, - преувеличенно бодро произносит Молли, на ходу расстегивая куртку и падая на диван рядом с Уиллом. - Я пыталась остановить их, но, боюсь, они твердо намерены закормить вас маффинами с морковью, Ганнибал. - В таком случае я не вправе отказаться, - приятно улыбается он, отставив чашку и одернув пиджак. - Просто скажите, что одного достаточно, иначе это грозит обернуться маффиныткой.       Ганнибал моргает. - Простите? - Эм, это... пытка маффинами, - Молли неловко прочищает горло. - Просто здесь принято угощать всех своими маффинами, их там целая куча, и... ладно. Наверное, это глупо, извините.       Ганнибал хмыкает.       Несколько женщин появляется в гостиной, мгновенно заполняя своими разговорами все пространство, и Уилл находит минутку, чтобы нежно улыбнуться Молли.       Поразительно, как временами она умудрялась сказать что-то еще более неуместное, чем он.       Молли отвечает на улыбку, наклонившись к его уху. - Смотрю, ты оставил доктора Лектера в живых. Переключил свою неприязнь на чашки в буфете?       Если уж на то пошло, Уилл не понимал, кому вообще может понадобиться девять чайных сервизов. - Это действительно перебор. - О, правда? А у тебя когда-то было семь собак.       Они обмениваются взаимными укоризненными взглядами, и Молли в качестве извинения мажет по его скуле теплым поцелуем, потому что знает, что произошло с его сворой во время заключения в психиатрической лечебнице Чилтона. - Ладно. Вообще-то я пришла проверить, не убежал ли ты домой, - замечает Молли, украдкой кривя лицо в сторону женщин-родительниц, от которых она бегает все это время. - Но раз ты тут, пойду посмотрю, не разлетелись ли маффины по саду.       Стол по случаю домашней вечеринки вынесли на улицу, несмотря на усиливающийся ветер. Если бы не Лектеры, женщины, возможно, решили бы остаться за лучшее внутри, но желание похвастаться местными красотами перед приезжими было сильнее. - Вас позовут через пару минут, - добавляет Молли, оглянувшись на Ганнибала. - Не забудьте одеться потеплее.       Ганнибал благосклонно кивает. Несмотря на болтовню женщин, пытающихся решить, кому достанется плед в саду, они вновь оставлены в компании друг друга. - Ваши суждения интересны, но не совсем верны, - говорит Ганнибал.       У Уилла уходит секунда, чтобы понять, что он продолжает разговор. Так, словно их не прерывали.       Его взгляд останавливается на подбородке, совсем близко от шевелящихся губ. - Неужели? - Я здесь ради супруги.       Уилл обнаруживает, что закидывает ногу на ногу - почти зеркальное отражение Ганнибала. Невольная реакция его тела напрягает, но Уилл заставляет себя успокоиться. Вскинув подбородок, он твердо произносит: - Как и я.       Ганнибал улыбается.

***

      Уилл смотрит на озеро. Мелкие круги расходятся по воде, серой и беспокойной. Холодные капли бьют его по плечам и козырьку кепки. - Уилл!       Вздрогнув, Уилл переводит взгляд правее, на берег. С замешательством он обнаруживает, что добрел до коттеджей у подножия лечебницы. Это уже не первый раз, когда ноги несут его в такую даль от дома, и он едва замечает это, проваливаясь вглубь мыслей.       У него уходит несколько секунд, чтобы узнать свесившуюся с перил женщину. - Сара, - произносит он и поднимает руку в приветствии.       Сара его не слышит. Она нетерпеливо машет ему в ответ и кричит: - Эй! Ты же весь промокнешь, скорее иди сюда!       Помедлив, Уилл оглядывается в сторону своего дома, смотрящего ему в спину темным пеньком. Дорога обратно займет у него минут сорок. В хорошую погоду такая прогулка даже полезна, но только в прошлом месяце он простыл уже дважды, и сейчас дождь лишь сильнее расходится. Уилл поднимает глаза на угрюмое темно-серое полотно, тянущееся до самого горизонта. - Ну же! Ты идешь?       Вздохнув, Уилл поворачивает в противоположную от дома сторону. Мокрая трава хлещет его по ногам, когда он взбирается на склон, где его поджидает Сара - молодая женщина чуть за тридцать, которая приезжала в лечебницу дважды в год. Едва Уилл ступает на дощатый настил, бегущий вдоль берега, она притягивает его в объятия. Дорогой тонкий парфюм щекочет ему ноздри. - Боже! - восклицает Сара, отстранившись. - Да ты весь вымок.       Уилл неловко усмехается. - Слишком поздно заметил дождь. - Снова думал над книгой?       Уилл неопределенно жмет плечами. Написание книги превратилось в отговорку, к которой он прибегал уже годы подряд. На деле его мысли были устремлены в никуда, в блеклое прошлое, в чернильную меланхолию. - Творческий кризис, - использует он еще одну удобную отговорку и возвращает вопрос: - Снова не разрешают курить?       Так они и встретились в прошлом году: Сара то и дело бегала из лечебницы курить припрятанные сигареты, а Уилл в беспамятстве добредал до редких коттеджей, лениво раскиданных у озера в этой части. Коттеджи пустовали круглый год. Большинство из них все еще были выставлены на продажу. - О, дурацкие запреты никуда не делись. В этом сезоне меня спасает женушка одного важного доктора. Дурак привез ее сюда сразу после медового месяца в Тоскане, и ей ужасно скучно. Я как раз иду к ней пропустить бокальчик-другой.       Невольно Уилл настораживается, думая о докторе Лектере, но, насколько он знает, Лектеры состоят в браке уже не первый год. - Эй, - Сара берет его под локоть, приникая сбоку, - ты должен присоединиться, тут всегда такой облом с мужчинами. Там будут еще эти новенькие. Конечно, доктор Лектер мужчина хоть куда, но он женат.       Уилл напрягается. "Доктор Лектер, - думает он не без досады. - Ну конечно". - Я тоже женат, - с легким беспокойством сообщает он. - Ага. Но миссис Грэм с нами не будет, в отличие от Беделии.       Они шагают к ближайшему коттеджу, в окнах которого ярко горит свет. Уилл начинает качать головой раньше, чем собирается с ответом. - Не думаю, что это хорошая... - Да ладно, Уилл! - перебивает его Сара и прижимается теснее. - Выпей с нами. Пожалуйста.       Помимо духов от нее крепко пахнет сигаретным дымом - мягким, со сладкой женской отдушкой. Уилл вздыхает. В конце концов он уступает ее просящим глазам. - Ладно. Только ненадолго, Уинстон один дома. - О нет, - с притворным сожалением протягивает Сара; каблучки гулко стучат по деревянному настилу, наполовину занесенному песком. - Все такой же заботливый хозяин. Как поживает твой славный пес? - Неплохо. Роберт?       Бывало, Сара показывала ему фотографии пса на телефоне - золотистого ретривера, названного в честь покойного отца, который любил собак. - В этот раз остался в надежных руках моей подруги, так что не волнуйся за него. Она разводит этих маленьких лысых собачек.       Теплое тело Сары прижимается к его руке. Уилл надеется, что ее духи не прилипнут к нему, иначе Молли снова будет подшучивать над ним весь вечер. Особое удовольствие ей доставляло шутить о родительницах, которые бы ломились к ним в дом в ее отсутствие, чтобы через постель улучшить оценки своих детей.       Уилл говорил, что в таком случае в постель должны заманивать ее. Молли говорила, что он просто не знает, на что некоторые мамаши готовы ради любых высоких результатов.       Уилл в самом деле не сталкивался с мамашами напрямую, но ему были знакомы люди, чья целеустремленность и методы достижения этих целей вызывали большие сомнения.       Они заходят в коттедж, оставляя позади серость и холод. Аккуратная прическа Сары намокла и растрепалась. - А вот и мы! - объявляет она, когда они входят в основную зону, где разожжен камин и сидят люди. - Простите, что задержалась, встретила своего старого друга Уилла Грэма.       Удивленный, Ганнибал позабавлено улыбается, глядя на них с дивана. - Уилл, - говорит он. - Какой приятный сюрприз. - Мы уже встречались, - произносит Беделия, окинув его взглядом, полным вежливого безразличия. - И даже не один раз.       Сара что-то говорит им. Уилл не вслушивается, только невольно фиксирует ее веселый тон. Его глаза направлены на Ганнибала, безжалостно холеного в кофейного цвета кофте и однотонных брюках. Ганнибал смотрит в ответ.       Только когда тепло Сары исчезает, он, моргая, растерянно оглядывается. Еще одна молодая женщина ему незнакома, но это, приходит он к нехитрому выводу, наверняка и есть женушка некоего доктора. Если Сара и представила их друг другу, Уилл пропустил это. Он скомкано кивает в знак приветствия. - Прошу, Уилл, - голос Ганнибала вновь тянет его внимание к себе. - Садитесь. Похоже, погода застала вас врасплох. - Точно, - бормочет Уилл и, чувствуя себя безродной промокшей дворнягой на фоне этих сытых жизнью людей, садится в свободное кресло рядом с Беделией. - Сара, на пару слов, - женушка доктора увлекает Сару за арку, ведущую в кухонную зону.       Очевидно, его непредвиденное появление потревожило легкий разговор. Уилл хмурится. Резким жестом он снимает с себя кепку, козырек которой потемнел от влаги, и проводит ладонью по примятым волосам. - Не знал, что вы выпиваете с пациентами.       Ганнибал вскидывает брови в ответ на его резкий выпад. Уилл всегда грубит, когда оказывается не в своей тарелке. - Я приехал сюда не в качестве лечащего врача. К тому же сейчас в этом доме я такой же гость, как и вы.       Замечание справедливо, и это только сильнее раздражает Уилла. В голове у него раздается голос Молли, упрашивающий его быть помягче. Уилл выдыхает, успокаиваясь. - Я думал, врачебная этика предписывает вам отговаривать пациентов лечебницы от алкогольных излияний.       Это не извинение в прямом его понимании, и люди зачастую воспринимают его неочевидное предложение мира за дальнейшие нападки. Возможно, ему стоило быть более прямолинейным.       Уилл делает это только ради Молли - пытается быть приличным человеком в компании Ганнибала. Если тот не поймет этого, то пусть катится к черту, Уилл не обязан распинаться перед людьми, на которых ему плевать.       Ганнибал тонко улыбается. - Любопытно, - комментирует он. - Вы единственный во всей округе называете пансионат лечебницей.       Уилл хмыкает, не глядя на него. - Вы просто не общались со старыми рыбаками.       Чем меньше люди имеют к чему-либо какое-либо отношение, как заметил Уилл, тем негативнее отзываются об этом. Сам он терпеть не может лечебницы хотя бы по той причине, что сам отсидел в подобной, пусть она и не пыталась выдать себя за замшелый курорт для состоятельных дамочек, которым не мешало бы подлечить нервы в спокойной обстановке с видом на озеро.       В камере Уилла даже не было окон. - Уилл? - раздается голос Сары. - Не поможешь мне тут кое с чем?       Бросив короткий взгляд на Ганнибала, который выглядит так, словно собрался в клуб для гольфа, Уилл встает с кресла. По пути он сталкивается с женушкой некоего доктора, и та чуть съеживается, торопливо отступая.       Сара поджидает его у раковины. На ней простого вида джинсы, но сережки в ушах дорогие, броские. У Уилла мелькает мысль о том, что ей повезло, что в пригороде почти нет бедняков. И не такие серьги, думает он, становились поводом для неосторожных убийств.       Это циничные мысли бывшего копа. Возможно, думает Уилл, он просто стареет и становится старым ворчливым козлом.       Сара скрещивает руки на груди, прислонившись бедрами к краю раковины. У нее чуть извиняющийся вопросительный взгляд. - Я не знала, что вы знакомы, - говорит она вполголоса. - У тебя с доктором Лектером какие-то проблемы?       В прошлом году они вскользь обменялись взаимной антипатией к психоаналитикам. Уилл никогда не углублялся на свой счет, но не мог не спросить у Сары, зачем она приехала сюда в таком случае. Сара тогда с улыбкой сообщила, что они не столько занимаются психотерапией здесь, сколько отваливают денежки за то, чтобы от них все отвалили. "Это вроде как политика пансионата", - сказала она. "А таблетки всегда можно смыть в унитаз, если ты имеешь что-то против витаминов".       Подойдя ближе, Уилл пожимает плечами. - Просто видимся чаще, чем мне того хотелось бы. - Правда? - удивляется Сара. - А в пансионате жалуются, что его не поймать. Вечно он где-то в разъездах.       Она поворачивается к раковине лицом, чтобы сполоснуть бокалы. В окно над раковиной косыми росчерками ударяет дождь. В отдалении глухо рокочет гром.       Уилл с сомнением поглядывает на нее. - И кто жалуется?       Сара поднимает на него взгляд от бокалов. Улыбаясь, сладко говорит: - Ты же знаешь, у меня здесь полно знакомых. - Это правда, - отвечает им голос за спиной. - Так или иначе разговор с коллегами всегда затрагивает миссис Приммс. Доктор Приммс случайно не ваш родственник?       Едва не выронив бокал, Сара поворачивается вслед за Уиллом. Ганнибал со сдержанным весельем наблюдает за ними, стоя в арке. - Это родной дядя моего мужа, - кивает она и, поколебавшись, кокетливо улыбается. - Надеюсь, говорят только хорошее? Обо мне.       Ганнибал обходительно склоняет голову, и несколько зачесанных прядок падают ему на лоб. - Вы очаровали даже врачей. - Не слишком-то профессионально, - замечает Уилл себе под нос.       Ганнибал переводит взгляд на него. Сара неловко посмеивается, поддевая Уилла локтем. - Эй, ладно вам. Это правда, передо мной трудно устоять, - она выключает воду и хватает парочку вымытых бокалов. - Давайте переместимся поближе к огню.       Ганнибал с интересом следит за натянутой улыбкой, которая появляется на ее лице, когда она проходит мимо. Затем он поворачивается к Уиллу. - Вы нравитесь женщинам.       Уилл фыркает, отворачиваясь, чтобы вымыть руки. Под ногтями у него черная грязь озерного ила. Уинстон обожает запрыгивать в самые отвратительные места на мелководье и не вылазит, пока Уилл не лезет за ним в воду.       У собак странное чувство юмора, но все еще лучше, чем у большинства людей. - Я редко кому нравлюсь. - Но с теми, кому нравитесь, вы необычайно мягки.       Раздражение с легкостью поднимается в нем, как ил под лапами прыгающего Уинстона. - Снова психоанализируете меня, Ганнибал?       Небольшая пауза, прежде чем его голос раздается совсем близко: - Трудно удержаться.       Уилл поворачивается, резко закрутив воду. Ганнибал стоит дальше, чем он предполагал, но ловит его в ловушку изучающего взгляда. Мужчины нередко стараются подавить его, и когда это происходит, Уилл вызывающе выставляет подбородок. Ганнибал задумчиво мычит, вползая внутрь его зрачков. - Чувствуете себя некомфортно в компании мужчин? - Или я чувствую себя некомфортно в компании психиатров, - кусается Уилл.       Он понимает, что защищается, как защищается зверек, в чью нору вторгается зверь покрупнее. Ганнибал воспринимает это спокойно. Нейтрально улыбнувшись, он предлагает: - Расслабьтесь, Уилл. Я пришел лишь за тем, чтобы забрать закуски. Надеюсь, вы проголодались.       И проходит мимо так близко, что Уилла задевает шлейф его аромата: мускусного, однозначно мужского. За последние несколько лет в жизни Уилла это первый мужчина, кто использует парфюм, чтобы подчеркнуть силу собственной притягательности. Последним, чей надоедливый липкий запах все еще преследовал его во снах о заключении, был Чилтон.       Когда Ганнибал уходит с тарелкой, оставив его наедине с собой, Уилл тяжело сглатывает. Только сейчас он обнаруживает беспокойный ритм своего сердца. Намек ускользнувшего аромата все еще дразнит его нос.       Уилл прочищает горло и, оттряхнув руки, выходит к остальным.       Сара предлагает ему сесть поближе к огню, и Уилл благодарно улыбается. Он берет протянутый бокал, наполненный вином, и едва удерживается от того, чтобы не опрокинуть его в себя полностью. Холодная настороженность женушки доктора заставляет его сделать крошечный глоток. - Угощайтесь, Уилл, - протягивает ему Ганнибал тарелку с закусками; ухоженные ногти матово блестят в свете потрескивающего в камине огня. - Мы хотели разместиться на веранде, но у погоды оказались свои планы.       Уилл скупо кивает, принимая тарелку. Он вопросительно оглядывается на Беделию. - Вы будете есть?       Изрядная порция вина, которую Беделия уже, должно быть, успела принять, делает ее движения вялыми. Она чуть поворачивает голову, глядя на тарелку в его руках, когда говорит: - Я вегетарианка.       Ганнибал улыбается. - Поедание мяса противоречит глубоким гуманным соображениям моей супруги.       Беделия переводит взгляд на него, прижимая к губам край бокала. Уилл хмурится, готовый передать тарелку дальше, но женушка доктора демонстративно отворачивается. Сара забирает у него закуски. - У меня нет никаких гуманных соображений, - улыбается она. - Я обожаю мясо.       С довольным видом Ганнибал откидывается на спинку дивана. - Любая жизнь будет отдана напрасно, пока мы не в состоянии насладиться ее поглощением. - Ганнибал, - обрывает его Беделия.       Уилл видит, что это давний неразрешенный конфликт между ними двумя. Возможно, один из многих других.       Сара стонет с закрытыми глазами. - Ох, - с трепетом произносит она. - Это превосходно. В жизни такой вкуснятины не ела.       Уилл засовывает закуску в рот, и Ганнибал облизывает губы, глядя на него. Уилл замирает. Мясо оставляет пикантное насыщенное послевкусие. - Рад, что вам понравилось, - отвечает Саре Ганнибал, все еще не отрывая от него взгляда.       Уилл отворачивается к огню. Что это, смятенно думает он. Провокация?       Он едва следит за ходом разговора. Говорит в основном одна Сара, иногда прерываемая голосом Ганнибала. Уилл проваливается глубоко в свои мысли, когда вопрос выдергивает его из задумчивости: - Правда, Уилл?       Моргнув, он растерянно поворачивается к ним. Его лицо теплое от пляшущего пламени в камине. Чужие взгляды, скрещенные на нем, сбивают с толку. - Что?       Сара открывает рот, чтобы повторить, когда женушка громко фыркает. Ганнибал разворачивает голову к ней. - Что-то не так, миссис Джонс? Вы высказываете беспокойство с тех пор, как Уилл присоединился к нам.       Джонс напрягается. Бросив неприязненный взгляд на Уилла, она впервые за весь разговор открывает рот: - Я просто не понимаю, почему должна проводить свое время в компании бывшего заключенного.       Уилл мрачнеет. Спустя столько лет, когда его лицо сошло с первых полос криминальных сводок, он и не думал, что кто-то вспомнит об этом. - Тоже питаете слабость к TattleCrime?       Ганнибал игнорирует колкость. Женщина морщит нос. - Я работала журналисткой, пока жила в Мэриленде. Меня тошнило каждый раз, когда нужно было писать статью о процессе над делом Мэрилендского мясника. - Если вы следили за процессом, то должны знать, что обвинения против меня были выдвинуты напрасно. - Я следила за этим достаточно, чтобы знать, что после вашего заключения зверские убийства прекратились. - Эй, хватит, - пытается урезонить ее Сара, но та с резкостью перебивает: - Откуда мне знать, что вы в самом деле не убили этих людей, пока были больны? Мэрилендского мясника так и не поймали после вашего освобождения.       Наступает обнаженное, заряженное враждебностью молчание. - Миссис Джонс, - коротко говорит Ганнибал. - Ваши упреки в адрес Уилла не вполне справедливы. Его невиновность была доказана, и он прошел психиатрическую экспертизу дважды. Вы сомневаетесь в компетентности органов?       На краю сознания Уилл обеспокоен тем, что Ганнибал встает на его защиту так, будто лично участвовал в этих процессах. - Ошибки случаются, - замечает Джонс. - И что-то в этой истории не сходится, доктор Лектер. Простите, если вас задевает мое нежелание сидеть рядом с предполагаемым убийцей.       Ганнибал хмурится. Уилл с досадой обнаруживает, что в какой-то момент выпил вино. Прежде чем кто-то снова успевает заступиться за него, он поднимается на ноги. - Не надо. Мне в самом деле лучше уйти. - Уилл... - обеспокоенно приподнимается Сара, но Ганнибал останавливает ее плавным жестом руки. - Я провожу, - любезно предлагает он, и никто не смеет возразить.       Ганнибал выходит следом, пока Уилл натягивает на себя все еще влажный после дождя жилет, который скинул на просушку. Только после этого он понимает, что забыл кепку в кресле. Ганнибал молча протягивает ее. - Жаль, что эта неприятная ситуация омрачила нашу встречу, - говорит он. - Не берите слова миссис Джонс близко к сердцу, некоторые люди становятся грубыми, когда испуганы.       Уилл хмыкает. Он хочет сказать, что привык к чужому страху, но вместо этого вдруг бросает: - Еще немного, и я начну думать, что вы уделяете мне больше внимания, чем своей жене, Ганнибал.       Подчеркнутая пауза. Взгляд Ганнибала тяжелеет достаточно, чтобы сойти за оскорбленный. "Ну же, Уилл. Не будь таким козлом", - говорит голос Молли в голове. Ганнибал оборачивается, чтобы позвать: - Беделия, дорогая, подойди на минуту.       Стыд мгновенно растекается по венам Уилла. Зачем здесь Беделия? Неужели он собирается повторить его слова?       К стыду примешивается тревога.       Беделия присоединяется к ним с вопросительно вздернутой бровью. Ганнибал нежно улыбается ей. - Наш дорогой Уилл сетует на равнодушие, царящее между нами.       Протест рождается на языке Уилла, но застревает, когда Ганнибал наклоняется, чтобы глубоко поцеловать ее. Губы размыкаются с тихим, отчетливым звуком. Беделия прикрывает глаза. Уилл видит мелькающий язык между губ - единственная точка соприкосновения, кроме пальцев Ганнибала, обманчиво мягких на лице супруги.       Ошеломленный, Уилл не говорит ни слова. Любая мысль замолкает в его голове, пока он позволяет этому продолжаться.       Поцелуй длится вечность. Наконец Ганнибал отстраняется, напоследок одарив Беделию довольным взглядом, с каким хозяин поощряет послушного питомца. Повернувшись к Уиллу, он улыбается как ни в чем не бывало. - До свидания, Уилл. Надеюсь, мы еще увидимся.       Уилл молча выходит за дверь. Когда он доходит до дома, дождь кончается. Он не замечает этого.

***

      Сон не идет к нему, хотя он привык засыпать рано. Раньше, чем Молли, которая допоздна проверяет сочинения прямо в кровати. Бессонница напоминает Уиллу о старых временах, когда он еще жил в Вулф Трапе, не в состоянии справиться с кровавыми видениями, преследующими его во сне и наяву. Единственное, что осталось прежним с тех пор, это Уинстон, который все еще спит возле кровати с его стороны.       Уилл перекатывается на спину, глядя в потолок, где замер тусклый свет от прикроватной лампы. Молли бросает на него взгляд. - Не спится?       Уилл тихо мычит, соглашаясь. Постель шелестит, когда Молли шевелится, откладывая тетрадь и сползая головой на подушку. Ее ласковые пальцы находят его волосы.       Уилл прикрывает глаза. - Ну и какие мысли бродят в этой кудрявой голове?       Он хмыкает. Какое-то время молчит, убаюканный почесыванием, но затем все же спрашивает: - Что тебе сказала Беделия, когда вы ходили на причал?       Молли не отвечает. Повернувшись, Уилл обнаруживает, что она разглядывает его. Серьезность оттеняет ее обычно игривый взгляд.       У нее уходит какое-то время, чтобы сказать: - Она потеряла ребенка. Внематочная беременность, пришлось сделать операцию.       Уилл хмурится. - Я заметил признаки депрессии, - мягко соглашается он. - Не был уверен, что стало причиной.       Он пытается не думать о Ганнибале. О покорности, с какой Беделия приняла его поцелуй, хотя ее отстраненность не предполагала, что она желает этого. Об отсутствии возмущения, которое неизменно испытала бы любая другая женщина, окажись она в подобной бесцеремонной ситуации. О равнодушии в ее взгляде. - Почему ты спрашиваешь? - интересуется Молли.       Уилл снова смотрит в потолок. Что-то неприятно царапает его, когда он думает о Лектерах. - Ганнибал не кажется тебе странным? - Составляешь профиль на доктора Лектера? - дразнит она, но, помолчав, серьезней добавляет: - Почему он должен был показаться мне странным? - Вспомни Фишеров.       Пальцы останавливаются, запутавшись в его волосах. - Брось. Ганнибал не может колотить Беделию. - Нет, - соглашается Уилл. - Но насилие может быть не только физическим.       Женщины, перенесшие домашние насилие, справлялись с этим по-разному, но у всех них было что-то общее в том, как они держались. Уилл видит в Беделии похожее оцепенение, тщательно контролируемое, почти задавленное. Подчеркнутая нейтральность вместо очевидных реакций.       Молли вздыхает. - Мне не кажется, что дело в этом, - задумчиво отзывается она. - Смириться с потерей неродившегося ребенка бывает... очень трудно. Беделия не говорила, но, думаю, она больше не может иметь детей. Как видно, она не очень хорошо с этим справляется.       Тяга Беделии к алкоголю была более чем очевидна. Молли добавляет: - Ганнибал сказал, что привез ее сюда, чтобы сменить обстановку. Я думала, он имел в виду пансионат, но Джун сказала, что Беделия там не появляется.       Уилл вскидывает брови. - Когда ты успела обо всем узнать?       Молли пихает его ногой под одеялом. - Эй. А кто не пошел со мной на ужин к Лектерам? Пришлось отдуваться за нас двоих, а они ведь оба психотерапевты. Представь, через что мне пришлось пройти. - Ганнибал психиатр, - поправляет Уилл.       Молли закатывает глаза. Выключив свет, она перекатывается, целуя его в щеку. - Ага. Я устала, давай спать.       Он так и не засыпает.

***

      Это похоже на шутку, думает Уилл.       На обеденном столе все еще не убрана посуда. Лектеры принесли кровяные колбаски (для Беделии - вегетарианские колбаски из тыквы и свеклы). Джун приготовила салат из зелени и кроваво-красных апельсинов, за которыми ей пришлось съездить в соседний город. Молли налила целый кофейник, потому что ее скромные запасы чая подошли к концу и они успели выпить вино за обедом.       Ганнибал Лектер сидит напротив, закинув ногу на ногу. В его руках покоится кружка с препаршивым кофе, к которому он ни разу не притронулся. Лодыжка выглядывает из-под отутюженных брюк, острая стрелка образует строгую прямую линию.       Они давно переместились в гостиную. Уилл едва следит за разговором.       Он путается взглядом в нагрудном платке Ганнибала. Этот человек привез с собой платки, которые гармонируют с повязанными на его шее галстуками. Абсолютно ненужная здесь, показушная вещь.       Раздражение зудит внутри Уилла, приправленное совершенно неуместным волнением.       Как будто Ганнибал мог встать и снова втянуть Беделию в откровенный поцелуй. Уилл задается вопросом, как далеко он смог бы зайти тогда, пару дней назад. Это было шоу для него или для Беделии? Мог бы он стянуть с ее плеча шелковую блузу прямо при нем?       Поймав его взгляд, Ганнибал улыбается с каплей озорства, словно знает, о чем он размышляет.       Уилл отворачивается. "Глупо", - ругает он себя.       Губы Ганнибала перед его мысленным взором чувственно проходятся по обнаженной коже над женской грудью. Уилл почти слышит вздох, слетающий с губ Беделии. Он ерзает. - Вы ведь еще останетесь здесь ненадолго, Ганнибал? - интересуется Джун.       Носок его туфли совершает спокойное покачивание, и Уилл обнаруживает, что снова карабкается взглядом по его ноге, длинной и стройной. Линия мышцы проступает сквозь ткань. - Я планировал, что мы проведем на озере весь месяц. Если Беделия захочет задержаться, я не смею ей отказать. - Беделия?       Беделия, до этого отсутствующе глядящая в окно, за которым шумит ветер, растерянно поворачивается к ним. Она напоминает Уиллу голубоватый тоскливый туман, который стелется над озером поутру. - Что?       Джун барабанит пальцами по колену. - Я спрашиваю, не хотите ли присоединиться к нам послезавтра? Я провожу в пансионате кулинарный мастер-класс для своих. В конце будем делиться друг с другом тем, что получилось.       Беделия долго молчит, словно не до конца понимая вопрос. Затем в ее взгляде мелькает осознанность, как если бы она только что очнулась. - О, - говорит она. - Конечно. - Я буду вам благодарен, если вы вернете Беделии аппетит, - приходит ей на помощь Ганнибал. - Боюсь, сколько бы похвал я не получал, она все равно отдает предпочтение вашей кухне, Джун.       Джун отмахивается, но по румянцу видно, что она польщена. Беделия не отвечает. Молли с хмурым беспокойством вглядывается в ее бледное лицо. - Беделия? С вами все хорошо? - Да, - медленно отвечает та и поднимается на нетвердые ноги. - Думаю, мне просто нужно... выпить воды.       Кажется, еще секунда - и она упадет. Ганнибал оказывается рядом так быстро, что Уилл задается вопросом, действительно ли он сидел все это время.       Ладонь заботливо прижимается ко лбу Беделии. Она прикрывает глаза. Уилл впервые видит тревогу на лице Ганнибала - довольно сдержанную, проступающую в кривящихся губах и хмуром взгляде. - Прошу нас извинить, - мягко говорит он, придерживая Беделию за талию. - Мы отойдем на минуту. - Может, мне?.. - поднимается Молли, но Ганнибал останавливает ее жестом властным, не терпящим вмешательств. - Не стоит. Всего лишь небольшое недомогание.       Они уходят из гостиной. Уилл ловит напряженный взгляд Молли. В ее выражении лица он может прочесть, что она вспоминает их недавно состоявшийся разговор о Лектерах. Уилл тоже думает о нем.       Джун издает неловкий смешок. - Я всегда подозревала, что Беделия довольно болезненная женщина. Как думаете, может, это из-за алкоголя?       Последнее она шепчет, наклонившись. Снова откинувшись в кресло секундой позже, громче добавляет: - Она и до того, как с доктором Лектером повстречалась, изрядно выпивала, но я не думала, что все настолько плохо. - Джун, - укоряет ее Молли с многозначительным взглядом. - Давай хотя бы дождемся, пока они уйдут.       Последнюю часть предложения она заговорщицки шепчет, превращая все в шутку. Джун прикрывает улыбку ладонью, вспомнив, что они взрослые женщины. Ей быстро удается обуздать свое веселье. - Как-то мне не по себе, - делится она со вздохом. - Только подумаю о том, что на месте убитой могла оказаться я, так дрожь по телу.       Уилл моргает. Теперь, когда Ганнибал не отвлекает его одним своим присутствием, он подключает все свое внимание. - Что?       Джун переводит на него глаза с таким видом, будто забыла о его существовании. На мгновение она выглядит сбитой с толку. Затем говорит: - Ага. Убийство. Я ездила с Джо за закупкой ингредиентов, чтобы не получилось, как в прошлый раз. Мы остановились совсем рядом с тем местом, где совершили убийство. Возможно, его совершали как раз в тот момент, пока я выбирала томаты, Господи Иисусе. Было ведь уже довольно поздно.       Взгляд Молли мечется к Уиллу, чья внимательность быстро становится болезненной.       Он сомневается, что кто-нибудь напал бы на Джун, если она была в компании мужчины, но некоторым людям просто нравится представлять себя в главной роли в подобных сценариях, когда кровь стынет в жилах. - У меня вся лента новостей в этих ужасных снимках, - продолжает Джун, и под демонстрацией страха Уилл видит удовольствие. - Они просто заблюрили изуродованный труп, всю эту... кровищу и пустили по интернету, как будто все в порядке. Где-то пишут, что это уже не первое подобное убийство. А если поблизости завелся маньяк? Просто жуть берет.       Уилл переводит взгляд на напряженно вглядывающуюся в него Молли. "Перестань", - молча говорит она.       Слышно, как дальше по коридору открывается и закрывается дверь. Они замолкают, прислушиваясь к приближающимся мягким шагам. Ганнибал возникает в дверном проеме с вежливым выражением лица. - Все нормально? - неуверенно интересуется Молли, развернувшись на диване. - Да, - кратко отвечает Ганнибал. - Прошу прощения за неудобство. Беделия просит подойти вас к ней.       Он адресует настойчивый извиняющийся взгляд Молли и Джун, минуя Уилла. Переглянувшись, они встают и уходят к Беделии. Оставшийся сидеть на стуле, Уилл слышит голос Молли, спрашивающий, можно ли им зайти в уборную.       Ганнибал садится на прежнее место. - Что вы делаете с ней? - спрашивает Уилл.       Ганнибал застывает. - Прошу прощения?       Уилл поднимает взгляд, смотря прямо ему в глаза. Это нелегко. Внимание Ганнибала насыщенное, вызывающее зуд внутри головы. - Что-то не так с вашим браком, - без выражения заявляет Уилл. - Вы и Беделия находитесь либо на грани развода, либо...       Он не знает, как деликатно сказать, что подозревает Ганнибала в избиении собственной супруги. Что-то смущает его во всем этом, потому что какая-то часть в нем, бóльшая часть, уверена, что Ганнибал этого не делает.       Уилл видел мужчин более, более безобидных на первый взгляд, которые измывались над своими женами, но он все еще не думает всерьез, что Ганнибал такой же.       Он не может не рассматривать этот вариант как возможный. Жизнь Уилла слишком долго была связана с насилием, чтобы он мог просто так отмахнуться от этого.       Ганнибал моргает. - Хотите сказать, я причиняю вред Беделии каким-либо образом? - любезно подсказывает он.       Уилл вглядывается в него. Показное хладнокровие, подавляемая нервозность, бегающий взгляд, вспыльчивость - ничего из того, что указывало бы на домашнего насильника, не проступает на лице Ганнибала. - Не берусь утверждать, - помолчав, отвечает он.       Ганнибал удовлетворенно мычит. Что-то вроде интереса мелькает в изгибе его рта. - Жизнь научила вас осторожности. - Это не обо мне, а о вас, Ганнибал, - довольно резко обрывает его Уилл. - Верно, - соглашается тот и вздыхает; на несколько секунд он погружается в задумчивость. - Брак никогда не бывает легким. Сейчас у меня и Беделии наступило непростое время. По всей вероятности, она справляется с этим чуть хуже, чем я.       Уилл продолжает настойчиво смотреть на него. Ганнибал смягчается: - Я не домашний тиран, Уилл, - он опускает глаза, будто в момент кроткой откровенности. - Пожалуй, мы с Беделией оба прожили слишком большой отрезок времени, будучи одинокими людьми. Одиночество... накладывает отпечаток на личность. Возможно, наши отношения кажутся холодными со стороны, однако это не означает, что мы не привязаны друг к другу. И все же каждый из нас стремится к уединению бóльшую часть времени, - Ганнибал вскидывает взгляд. - Вам ведь знакомо это чувство, верно?       Уилл думает о Беделии, о бледности ее лица, о губах, раздвигающихся по велению чувственного языка. - Зачем вы поцеловали ее? - спрашивает он.       На лицо Ганнибала набегает веселье. - Беделия моя жена. - Вы поцеловали ее передо мной. Для меня, - настаивает Уилл.       Все это время он ни разу не отвел глаза в сторону. Его последний продолжительный зрительный контакт состоялся давно, так давно, что минули годы.       Ганнибал выглядит самодовольным. - Вам понравилось?       Уилл тщательно контролирует дыхание. Он игнорирует крошечное изменение языка тела Ганнибала, когда тот сознательно расслабляется, как расслабляется дикая кошка на теплом камне. - Это было неуместно. - Разве? - Вы неуместны.       Ганнибал ухмыляется. - Разве? Что делает меня таким неуместным в ваших глазах?       Уилл сохраняет тщательно пустое выражение лица. Он знает, что у него это получается, по тому, как увлеченно зрачки Ганнибала вглядываются в него, пытаясь уловить любую эмоцию.       Он научился прятать это в клинике под лазерами чужих алчных взглядов. - Ваш костюм.       Уилл подразумевает большее, но это глупо, если он скажет - роль. Какую роль играет Ганнибал, сидя на дешевом диване среди безынтересных ему людей, спрятавшись за безупречными манерами, в этом вызывающем дорогом наряде? - Что бы вы предпочли изменить? - Прежде всего, - Уилл позволяет паузе зависнуть между ними, - я бы убрал ваш платок.       Ганнибал выдергивает платок из нагрудного кармана излишне драматичным жестом. Тот падает на диван. Он спокойно моргает. - Что еще?       Уилл чуть опускает подбородок в быстрой попытке оценить его намерения. - Пиджак, - коротко говорит он. - Снимите его.       Ганнибал молча переставляет ноги, чтобы наклониться и стянуть с себя пиджак. Оставшись в жилете и рубашке, он вновь откидывается на спинку дивана и скрещивает ноги. - Что еще? - Галстук.       Ганнибал расслабляет узел. Гладкая ткань скользит по его шее, прежде чем полоска ткани присоединяется к отброшенному платку.       Вопросительное ожидание.       Уилл облизывает губы. - Расстегните рубашку.       Пальцы Ганнибала невозмутимо расстегивают первые три пуговицы, обнажая крепкую ключицу. Это кажется почти неприличным.       Уилл молчит, окидывая его взглядом. Ганнибал позволяет рассмотреть себя. - Достаточно? - уточняет он. - Достаточно.       Голос Уилла не хрипит. Он игнорирует насмешливый взгляд и, внезапно поняв, что это зашло слишком далеко, встает со стула. Он не выбегает из гостиной только потому, что он взрослый мужчина и это его дом. Вместо этого его тянет к окну, и он напряженно вглядывается в озеро, пытаясь остынуть. Ветер треплет верхушки деревьев вдалеке. В спину ему бьет забавляющийся голос Ганнибала: - Могу ли я попросить вас об обратной услуге, Уилл? - Нет.       Молчание густеет. Уилл слышит шелест одежды, когда Ганнибал, должно быть, собирает ее, прежде чем встать. - Жаль, - беспечно отзывается он; его шаги приближаются.       Уилл не собирается разворачиваться. Он считает, что и без того сделал ситуацию достаточно неловкой.       Чужое дыхание легонько щекочет заднюю часть шеи. Уилл переключает свое внимание. Он чувствует присутствие за спиной всем своим существом.       Бедра прижимаются к нему сзади. Ганнибал совершает однозначный, совершенно безошибочный толчок.       Уилл застывает. - Я предполагал, что серость счастливой семейной жизни давно вам наскучила, - почти что шепчет Ганнибал в его ухо.       Пораженный, Уилл разворачивается. - Что?       У него есть секунда, мучительная, бесконечная секунда, когда он видит карие глаза так близко, что может разглядеть каждую отдельную ресницу, и губы Ганнибала накрывают его рот. В этом нет томной чувственности, с какой Ганнибал целовал Беделию. Поцелуй с ней служил обольщению - его, поцелуй с ним - нападение, подначка, превосходство.       Уилл совершенно разорен, когда Ганнибал отступает. - Вам некомфортно, потому что вы боитесь потерять контроль, - тихо говорит он, снова ловя его взгляд. - В прошлый раз это кончилось не очень хорошо для вас, верно?       Что-то расползается внутри Уилла, как сгнившие нитки, когда он вдыхает этот сводящий с ума аромат - мускусный, однозначно мужской. Он тяжело сглатывает. Ганнибал выглядит чертовски самодовольным, отступая на шаг. Только сейчас Уилл замечает, что он держит в руке сложенный пиджак. - В этот раз все может сложиться иначе. Подумайте об этом, Уилл.       Уилл задается вопросом, почему он до сих пор его не ударил. Улыбнувшись, Ганнибал направляется к выходу из гостиной как раз в тот момент, когда в дверном проеме мелькает Беделия. - Беделия, дорогая, - учтиво произносит он. - Полагаю, нам лучше вернуться домой. Молли, благодарю за приглашение. До свидания.       Уилл видит, как мимо гостиной проходят Молли и Джун, чтобы проводить Лектеров. Он едва замечает, как доходит до дивана.       Темно-красный, как венозная кровь, платок лежит нетронутым.       Сердце Уилла загнанно колотится в груди.       "Ублюдок", - думает он.       Платок исчезает в его кармане.