Заводь

      Уилл обнаруживает, что даже одна мысль о том поцелуе вызывает в нем гнев.       Он ужасно смущен тем, насколько сильно его удалось застать врасплох. Агрессия - это не то, что обычно повергает его в состояние шока. Когда его бьют, Уилл бьет в ответ не раздумывая.       Проблема в том, что агрессия мужчин никогда не была направлена на него в сексуальном плане. Его подавляли и раньше, как и провоцировали, но никогда - вот так.       Сукин сын.       Несколько вечеров он проводит в гневном ступоре. Неприятным мыслям свойственна навязчивость, но в случае Уилла это похоже на воронку, которая затягивает его на дно, захлестывая с головой и не давая выбраться. Он выполняет свою рутину, ест, чистит зубы, выгуливает Уинстона, разговаривает с Молли (возможно, чуть меньше и неохотней), ложится спать и все это время думает лишь о Ганнибале Лектере, и о том, как он прижался к его рту, и о том, какое предложение за этим последовало, и о том, какое выражение приобрели его глаза сразу после нападения или перед ним.       Этот сукин сын.       Молли подбирается к нему как уличному бездомному псу и осторожно касается его сжатой челюсти, словно опасаясь, что он цапнет ее в ответ. - Милый, - говорит она серьезным тоном. - Что-то случилось?       Он медленно разжимает зубы, сознательно возвращает себя в настоящее, поворачивает голову к жене. Молли смотрит полувопросительно, ожидающе, уткнувшись подбородком ему в плечо. Уилл знает, что она заметила перемены в нем сразу, но не сразу решилась спросить, и он видит, что она знает - дело не в ней, но все равно мучительно думает, может быть, все-таки в ней.       Уилл смягчает глаза, пробует улыбнуться. - Невкусные мысли, - говорит он, и это не убеждает Молли на сто процентов, но успокаивает ее нервное, чуткое самоедство.       Они никогда не обсуждали это в открытую, но оба условились, что когда Уилл отвечает так, он имеет в виду свое прошлое. В основном он говорит это, когда не хочет что-то обсуждать. Молли никогда не лезет.       Вскинув брови, она предлагает: - Возможно, я могу сделать их вкуснее.       И тянет шнурок на его домашних штанах, чтобы стянуть их минутой позже и опустить голову ему между ног. Уилл не возражает. В конце концов, это - правильно. И напряжение уходит из тела.       Но не из мыслей. И Уилл заталкивает их подальше.       Ганнибал Лектер просачивается в его рутину самым незаметным образом, и Уилл обнаруживает, что кружит по дому в настороженном, подвешенном ожидании. Визиты, вежливые и светские до скрипа, случайные встречи, домашние вечеринки.       Всегда ли в пригороде кипела такая жизнь?       Но проходит неделя, и никто не появляется на пороге (в гостиной, на веранде, в кресле, на диване, с чашечкой чая, без кружки дрянного кофе). Воронка рассасывается, и Уиллу удается высунуть голову поверх бесконечных мыслей. Поглощенный облегчением, он не замечает, что неподобающее предложение Ганнибала висит над его головой набирающей силу волной.       Затем в один из пасмурных холодных дней ему звонит Молли. - Заберешь Уолли из пансионата? - просит она. - Он уехал с Нилом. Не хочу, чтобы он шел пешком в такую погоду. - Конечно, - соглашается Уилл.       Мать Нила работает горничной в лечебнице, и Нил берет туда Уолтера "позависать". Уилл против, но он смотрит на Уолтера и видит необщительного застенчивого мальчишку, которому нравится, что закрытое крыло пансионата недоступно ни для кого из детей, кроме него, даже не все взрослые могут туда попасть. Уилл против, но он вспоминает свое собственное тайное место из детства, которое принадлежало ему одному, и он не хочет отбирать у Уолтера его место, куда он будет возвращаться мыслями каждый раз, когда станет взрослым.       К тому же у Уолтера есть друг, и делить тайное с кем-то всегда очень трепетно.       Поэтому Уилл никогда не возражает. Иногда мать Нила просит подбросить и ее сына, если остается на работе допоздна, и Уилл не возражает тоже, забрасывая громоздкий велик на машину.       Он почти никогда никому не отказывает здесь.       Уилл привычно напряжен, когда подъезжает к лечебнице. Снаружи здание обманчиво меньше, чем внутри - лечебница не пользуется большим спросом и, как и коттеджи вокруг, по большей части пустует. Западное крыло здания стояло закрытым и не функционировало все время, что Уилл жил здесь. Он задается вопросом, почему лечебница вообще все еще остается на плаву. Что-то, думает он, нечисто на этом берегу озера.       "Не лезь, - говорит голос Молли в его голове. - Ты сам по себе. Это тебя не касается".       Уилл вылазит из машины. Бросает мрачный взгляд на серое прямоугольное здание, вытянутое, кончающееся тонкими опорами на резком склоне. Каждый раз, подъезжая, он думает о Балтиморской психиатрической лечебнице. О широких арочных окнах и колоннах на входе, и о выхоленной парадной лестнице с ковром, и о нижних этажах, где содержались особо опасные душевнобольные, и о решетках вместо дверей, и о голой кирпичной стене без окон.       Уилл входит внутрь. Он кивает старому темнокожему сторожу, который при виде него приветливо хмыкает: - Пришел за своим парнем, Грэм? Он наверху, как обычно.       Уилл коротко благодарит мужчину, который возвращает свое внимание газете, потому что все старики вечно где-то находят газеты, и поднимается по лестнице. Холл просторный и пустой, с отделкой, склоняющейся не к строгости, а к сдержанному уюту, будто трехзвездочный отель. В холле никого нет, и шаги раздаются эхом, пока Уилл добирается до двухстворчатых дверей, ведущих в закрытое крыло.       Двери всегда открыты, и он заходит внутрь.       Он видит Уолтера почти сразу - как и всегда, тот с Нилом сидит за столиком в центре комнаты отдыха. Столик обтянут зеленой материей, будто стол для бильярда. Уилл чувствует вспышку раздражения при виде этого стола и стен такого же зеленого оттенка, и этого нелепого ковролина под ногами, приглушающего шаги, и этих включенных светильников, размазывающих грязные оранжевые пятна света по стенам. - Уолтер, - говорит Уилл.       Комната пуста, не считая их троих, хотя иногда Уилл натыкается здесь на кого-нибудь из персонала. Он приближается к столу и видит доску с шашками. Нил вскидывает глаза, чтобы поприветствовать его, но голова Уолтера все так же сосредоточенно склонена вниз. - Заканчивайте, - говорит Уилл. - Пора домой. - Еще минуту, пап, - отзывается Уолтер.       И Уилл замирает.       Это первый раз, когда Уолтер обращается так к нему - не потому, что Молли попросила его, и не потому, что ему надо сделать школьный проект с участием отца. Это слово слетает с языка Уолтера само собой, неосознанно, между делом.       И Уилл замирает. - Конечно, - говорит он, неожиданно смущенный и растерянный. - Я подожду тебя. Не торопись.       Уилл отходит, и его захлестывает простая любовь к сыну. Он не родной отец Уолтеру. Но все-таки он ему отец.       Уилл решает подождать в коридоре, и его глаз цепляется за приоткрытую дверь. Он подходит, ожидая увидеть мать Нила, чтобы поинтересоваться, поедет ли Нил с ними, но вместо этого в замешательстве моргает, открывая дверь шире. - Беделия?       Та поворачивает голову. - Уилл, - отзывается она. - Пришли забрать сына? - Да. Ждете Ганнибала? - Нет. Я пришла на кулинарный мастер-класс. Он уже закончился.       Уилл хмурится. Он не может не чувствовать облегчения, но часть него страстно желает встретить Ганнибала снова, чтобы наконец поставить его на место.       Он колеблется, все еще стоя в дверях, и Беделия предлагает: - Вы можете подождать здесь, если хотите.       Уилл коротко оглядывается, прежде чем зайти внутрь. Комната меньше, с видом на лес. Уилл не может определить, для чего она предназначена. Он подходит к окну, выглядывая наружу. Отсюда слышно, как мальчишки вскрикивают от радости или досады.       Он поворачивается, ловя спокойный взгляд Беделии. Она стоит, прислонившись бедрами к письменному столу. Из окна льется холодный блеклый свет, и кожа на ее лице под этим светом белеет, словно лицо призрака. На столе оставлен пустой стакан. - Не похоже, что вы торопитесь домой, - замечает Уилл.       Беделия недолго молчит, разглядывая его. - Как выражается мой супруг, полезно иногда сменить обстановку.       Ее тонкие руки скрещены на груди, худые ключицы выпирают из ворота блузы. Для той, чей муж греховно хорош в готовке, Беделия до странного равнодушна к еде. Даже Уилл, как сильно бы он не пренебрегал приемами пищи раньше, набрал пару фунтов за время совместной жизни с Молли, а она не сказать что особо искусна на кухне. - Или вы просто не хотите возвращаться, - заканчивает Уилл.       Беделия смотрит на него. - Я бы не советовала вам в это лезть, Уилл, - говорит она все же с глазами ясными и проницательными в отличие от всех тех раз, когда появлялась с Ганнибалом. - Не дай бог вы станете ему интересны.       О Ганнибале, разумеется, она говорит о Ганнибале. На секунду вздох застревает у Уилла в груди при мысли, что она знает, но это невозможно, о таких вещах просто не рассказывают, тем более своим женам. - Поверьте, я сносил нападки и похуже, - сухо произносит он.       Беделия лишь качает головой. - Не превращайте это в игру. Ганнибал обожает играть.       Уилл молчит. "Вот что он сделал с вами? - думает он. - Заигрался?"       Учитывая, что произошло в его гостиной неделей раньше, Уилл не ставит ее слова под сомнения. Очевидно, что Ганнибал любит играть.       "Сукин сын, - снова думает Уилл не без злости. - Сукин ты сын".       Ему становится жарко, несмотря на прохладу. - Уилл? - зовет его Уолтер из коридора.       Они оба отвлекаются, и натянутое напряжение несколько блекнет. - Мне пора, - коротко бросает он, направляясь к двери. - Всего доброго.       Беделия остается на прежнем месте.       Она не отвечает.

***

      Когда Ганнибал передает приглашение на ужин через Молли, Уилл соглашается. Молли в удивлении спрашивает: - Правда? Мне даже не придется тебя шантажировать?       Его не приходится шантажировать. Уилл соглашается, потому что если он не сделает это, Ганнибал снова появится внутри его дома, их с Молли дома, и он не уверен, что тогда сделает.       Ужин назначен в шесть. Уилл подъезжает за десять минут. Молли наносит блеск для губ и коротко прихорашивается перед тем, как выйти из машины. Она не имеет привычки наряжаться, даже когда они проводят время где-то вне дома, но Лектеры задают планку. Уилл обнаруживает, что даже он побрился накануне утром.       Он пытается сгладить мрачное выражение лица, когда поднимается на крыльцо. Дверь им открывает приветливо улыбающийся Ганнибал. Мазнув взглядом по Молли, держащей бутылку приличного вина, он переводит глаза на Уилла, угрюмо взирающего на него позади жены. - Вы как раз вовремя, - галантным жестом Ганнибал пропускает их. - Молли, Уилл.       Он делает Молли комплимент. Вежливо. Благодарит ее за прекрасный выбор, когда она вручает ему вино. Молли не очарована Ганнибалом, как одинокие женщины за сорок, но он тоже оказывает на нее определенное влияние. Уилл может сказать это, глядя на чуть уплотнившейся румянец на ее лице.       Его наполняет настороженность напополам с раздражением. Это не ревность, едва ли в их с Молли отношениях двух взрослых людей, принявших взвешенное решение прожить жизнь вместе, есть место для этого чувства. Уилл чувствует, что должен быть настороже.       Он скользит взглядом по Ганнибалу. На том нет пиджака. Нет галстука. Первые три пуговицы на рубашке расстегнуты, обнажая крепкую ключицу.       Ганнибал ловит его взгляд, в глазах искрится веселье. "Помнишь?" - насмешливо спрашивают эти глаза.       Уилл отворачивается.       Коттедж полон мягкого теплого света, всюду на стенах висят причудливые изгибающиеся рога. Беделия стоит у накрытого стола с хрустальным бокалом в руке, волосы закручены и спущены на одно плечо, обнажая ранимый изгиб шеи. Ее глаза холодны, как сталь, когда она смотрит на Уилла.       Они не говорят друг другу ни слова. - Пожалуйста, располагайтесь, - просит Ганнибал с безупречным радушием гостеприимного хозяина. - Еда будет готова с минуты на минуту.       Их рассаживают за стол - тканевые салфетки, посуда в тон, начищенные столовые приборы. Ганнибал подает закуску, Беделия комментирует, Молли сдержанно смеется. - Каких усилий вам стоило уговорить Уилла присоединиться к нам? - слышит он.       Молли усмехается, глядя на Уилла через стол. - О, совершенно никаких. Он был хорошим мальчиком в этот раз. Сразу согласился.       Уилл напрягается. "Упс, - говорит ему задорный взгляд Молли. - Да ладно тебе, просто шутка". - В самом деле? - заинтересовывается Ганнибал. - Я полагал, он снова будет занят своей книгой.       Уилл опять смотрит на Молли. "А что я, по-твоему, должна была сказать все те прошлые разы, когда ты отказывался?" - говорит ее взгляд. - Книга подождет, - отзывается Уилл; его раздражает, что о нем говорят так, словно его тут нет. - Вы здесь ненадолго, а она всегда со мной.       Ганнибал очаровательно улыбается. Он причесан не так старательно, как обычно, но все еще щеголеват. Уилл отнес бы его скорее к метросексуалу, чем к гомосексуалисту, но даже он временами ошибается, не имея дополнительных сведений.       Теперь у него есть парочка. - Сара упоминала, что у вас сейчас творческий кризис, Уилл.       Молли приподнимает брови. "Сара?" - спрашивает ее взгляд.       "Проклятье", - думает Уилл.       Он сердито пьет воду, выгадывая момент, но все ждут его ответа. - Писать истории не всегда легко. - Слишком многое нужно пропустить через себя, - понимающе произносит Ганнибал. - Трудно оставаться собой и при этом становиться кем-то другим.       Уилл неверяще усмехается. Ганнибал что, только что намекнул ему, что однажды он сошел с ума?       "Уилл, - говорит ему предупреждающий взгляд Молли. - Не кусайся". - Проблема часто кроется в формулировках, - едко возражает он. - Иногда слова это только слова.       Молли хмурится в ответ на его тон, на возникшие складки у рта, когда он становится слишком резок. Ганнибал внимает с дружелюбным участием, не обращая внимания на колкость.       Уилл не из кротких гостей, если его провоцируют. - Я уговариваю Уилла начать с рассказов о животных, - Молли шутливо закатывает глаза. - Знаете, он становится ужасно поэтичным, когда речь заходит о собаках. - Какая прелесть, - бесстрастно комментирует Беделия. - Почему бы вам не начать писать для сына? - Уолтер предпочитает проводить время за видеоиграми, - не соглашается Уилл. - Я пытаюсь приучить его читать, но... - Молли изображает неловкий смешок. - Ему больше по душе рассекать на велосипеде с друзьями. Мальчишки. Сами понимаете.       Ганнибал вежливо улыбается ей. Он просит недолго подождать, чтобы принести основное блюдо. Молли поворачивает голову к Беделии. - Значит, вы остаетесь на озере еще ненадолго? - Ганнибал решил, что проще дождаться конференции здесь, чем ехать снова. Он переживает, что дорога излишне меня утомит. - Почему вы не останетесь дома в таком случае? - спрашивает Уилл.       Его стул стоит так, что он отлично видит кухню и вместе с ней Ганнибала, наклоняющегося к духовке. Бедра длинные и подтянутые. Достав блюдо, Ганнибал поворачивается, чтобы поставить поднос на кухонный остров. Услышав голос Уилла, он поднимает глаза, ловя его взгляд.       Уилл отворачивается. - Ах, - тень улыбки не касается глаз Беделии; она подносит бокал к губам. - Ганнибал так привязан ко мне. Сомневаюсь, что он выдержит ночь вдали.       Приблизившись, Ганнибал тепло улыбается ей. Они обмениваются взглядом, и в этом взгляде есть обоюдное... предостережение.       Молли ничего не замечает. Она задает вопрос, но Уилл пропускает его, задумавшись.       Изменял ли Ганнибал Беделии раньше?       Изменял ли он ей с мужчинами?       Эта мысль вызывает в нем дискомфорт. Не заметив, Уилл по ошибке берет бокал с вином, который до сих пор игнорировал, и делает большой глоток, лишь бы заглушить беспокойство.       Он думает об этих бедрах. Крепкие, узкие бедра, которые толкнулись в него.       Жар поднимается в нем волной. Помрачнев, Уилл делает еще глоток, прежде чем обратить внимание на дымящееся блюдо перед собой. Кусок мяса ни о чем ему не говорит, но выглядит аппетитно. - Я всегда приветствую обмен опытом, - отвечает Ганнибал на вопрос, который Уилл пропустил.       Беделия беззлобно хмыкает: - Ганнибалу трудно отказать, если его хорошо попросить о чем-либо. Коллеги знают к нему подход. - Не зря они психоаналитики, - шутит Ганнибал и, взглянув на Уилла, предлагает: - Я мог бы провести вас, если хотите.       Уилл фыркает. - В качестве подопытного кролика? - не удерживается он.       Молли пинает его под столом, мило улыбаясь. Ганнибал не выглядит ни на грамм смущенным. - В качестве гостя. Никогда не угадаешь, что поможет выбраться из писательского ступора. Возможно, некоторые темы вас вдохновят.       Уилл дарит ему убийственный взгляд. - Боюсь, у меня аллергия на большое количество психиатров в одном месте. Я сразу же начинаю хамить.       Он игнорирует красноречивый взгляд Молли.       Ганнибал беспечно улыбается. - Что ж, - говорит он. - Я должен быть благодарен, что вы в силах выдержать одного в своем присутствии. - Если только вы не перейдете границу, доктор Лектер.       Беделия безучастно прикладывается к вину. Молли громко откашливается. - Милый, - вклинивается она. - Кажется, я забыла телефон в машине. Не принесешь? Вдруг Уолли не сможет до нас дозвониться.       Другими словами: "Тебе нужно остыть. Сейчас же". - Конечно, - сухо соглашается он, отодвигая стул.       Ганнибал с сожалением поджимает губы, опустив глаза на нетронутое блюдо. Уилл отворачивается. За его спиной звучит: - Чем увлекается ваш сын, Молли? Я видел его в пансионате пару раз.       Хмурясь, Уилл выходит из коттеджа. Он отсутствует чуть дольше, чем ему понадобилось бы, чтобы сходить за забытым телефоном. Озеро тихо плещется совсем рядом, и какое-то время Уилл просто стоит, глядя на него.       Плохо. Он давно не выходил из себя.       Уилл возвращается, когда у него замерзают руки. Все до сих пор сидят за столом. Он молча передает телефон Молли, коротко взглянувшей на него, чтобы проверить, успокоился ли он.       Дождавшись, пока он сядет, Ганнибал произносит: - Уилл. Мясо остыло, я могу подогреть его. - Не надо, - обрывает Уилл, не глядя. - Спасибо.       Он берет вилку и нож. Мясо все еще теплое. Нежное и сочное, с хрустящей корочкой. Он не может определить на вкус говядина это или, возможно, оленина. Ему кажется, ни то ни другое. Мясо слишком темное, чтобы быть свининой.       Затем следует десерт. Уилл ведет себя хорошо. Он даже ни разу не язвит. После десерта следует бокал вина перед камином. Уилл почти не участвует в разговоре, чтобы не портить Молли вечер. Он сидит, молча вдавившись в спинку кресла, как хороший муж, и только его тлеющий от раздражения взгляд то и дело запинается о выставленную лодыжку.       Ганнибал сидит, закинув ногу на ногу, как и всегда. Отблески огня масляно мажут по носкам его начищенных туфель. Уилл прослеживает от самого кончика. Взбирается по тугой шнуровке. Доходит до выглядывающей щиколотки. Носок облегает ее идеально, без единой складочки, словно вторая кожа. Длинная нога, кончающаяся острым коленом.       Уилл представляет, как вдавливает пальцы в хрящи на этом колене, пока Ганнибал не взмолится. "Не смей быть таким любезным с моей женой, когда ты пытался трахнуть меня, - шепчет он мысленно, низко склонившись, и чужое дыхание, судорожное от боли, оседает на его лице. - Не смей".       Ганнибал пытался его трахнуть. Он предложил его трахнуть.       Уилл чувствует себя взвинченным. И снова гнев пульсирует в виске тупой болью, нарастая.       Бокалы пустеют. Молли, извинившись, удаляется в уборную перед их уходом. Беделия молча перебирается на кухню. Уилл слышит, как глухо звенит бокал, когда горлышко бутылки стукается о его край.       Они остаются вдвоем у камина. Руки Ганнибала сцеплены в расслабленный замок на бедре. Нейтральная, лишенная движений поза - так сидит психиатр, чтобы не сбивать пациента с мысли.       Уилл знает, что изучающие глаза Ганнибала прикованы к нему. - Ваше предложение меня не интересует, - цедит он в тишине. - Охотник на людей из вас никудышный. Вам лучше переключиться на дичь, если вы так увлечены идеей загнать кого-то в угол.       Ганнибал приподнимает бровь. - Мои увлечения не так банальны.       Уилл бросает на него угрюмый взгляд. - Банальнее, чем вы думаете.       Виснет пауза. Глаза Ганнибала цвета подсохшей крови, черные под одним углом, самодовольные - под другим. - И все же вы здесь.       Уиллу нечего сказать. Выходит Молли, распинается в благодарностях за ужин, чувствуя неловкость за смурное поведение Уилла. Еще через минуту они сидят в машине. Через две Молли прерывает сердитое молчание, чтобы выбранить его - сдержанно, не переходя на резкости, недоуменно. - Да что с тобой такое? - расстраивается она.       Уилл молчит.       "И все же вы здесь", - повторяет Ганнибал ему в ухо.       Уилл сжимает его колено в тисках, и боль должна быть невыносима.       Вместо этого она приятна, и Ганнибал улыбается - довольно и приглашающе.