Питер хорош в любых отношениях, даже если в данный момент у тебя их нет

      Когда Сергей написал Хольту, что свободен, была половина девятого вечера. Да, это было поздно; да, Разумовский проспал целый день; да, он в самый последний момент взялся за составление нового информационного блога для приложения. Зато он не забыл про Хольта! И да, он не извинился, что поздно написал…       — Марго, как там Хольт? — спросил Разумовский и приложил руку ко лбу: если честно, пусть он и проспал до четырех, потому что поздно лег, он засыпал. Или так могла на него влиять головная боль.       — Печатает, Сергей, — раздался тихий голос виртуальной ассистентки по всему помещению. И через полминуты она произнесла нужный для Разумовского ответ: — Он будет через сорок минут, — Марго опять делала остановки в своих предложениях в ненужных местах. Отчасти это бесило Сергея, но по большей части это было ему напоминание: Марго — всего лишь код. Программа, которой свойственны ошибки, иначе в скором времени будет и правда не отличить машину от человека.       Разумовский потянулся в кресле. Сорок минут. Стоило задуматься о еде.

***

      Здание Vmeste пустовало; это было неудивительно, все же сейчас около девяти вечера. Башня привлекала внимание одним лишь светящимся логотипом на вершине и еле заметным в зеркальных окнах внутренним небольшим освещением. Автоматические двери открылись сами, как только Август задумался, что же делать перед огромным и пустым зданием. Он так и не понял: наступил ли он на нужную панель перед входом, или же умная Марго подсмотрела, кто явился в ее дом. Тем не менее, виртуальная помощница Разумовского же и проводила Хольта на предпоследний жилой этаж мертвого на вид здания. В окне лифта Август видел стремительно уменьшающиеся размеры соседних построек. А потом он об этом вовсе забыл, когда двери открылись. Марго теперь молчала, и Хольт ступил в тишину помещения. Это была серверная, освещенная лишь синеватым светом самой техники; Август остановился у одного из оборудований, узнав в корпусах чертежи своей компании. Находящиеся за стеклянными панелями, сервера казались даже больше, чем были на самом деле; а размер у них был не маленький. Хольт прошел по мерно гудящему коридору к прозрачным дверям и, толкнув их, услышал звуки печатания.       Офис Разумовского был… до крайности необычным. Во-первых, он был большой: занимал место, практически равное переговорной. Даже отец Хольта такого не имел; у него был обычный кабинет, обставленный всем дубовым (потому подобную мебель Август не очень любил из-за ассоциаций с родителем). Во-вторых, он сочетал в себе технологичность и искусство: рабочий стол, даже при дальнем рассмотрении казавшийся не просто столом, а умным экраном, очень странно сочетался со скульптурами в стене. И в-третьих, кабинет Сергея был… уж слишком обжитым, для человека, который мог бы в нем не появляться некоторое время подряд.       — Август! — Разумовский поднялся из-за стола и сделал к гостю шаг вперед, протянув руку. Хольт скромно улыбнулся, увидев довольно «домашний» вид Сергея — джинсы, серую футболку с надписями и синюю потертую кофту. Немного взлохмаченные рыжие волосы все больше убивали уверенность Августа в том, что этот образ не «для дома». — Извините, я слишком заработался сегодня. Надеюсь, вы не слишком на меня злитесь? — поджав губы, улыбнулся Сергей и отпустил чужую руку.       — Нисколько, Сергей, не беспокойтесь, — ответил Август. Для себя он отметил, что достаточно пристально разглядывает делового партнера и практически никакого внимания не уделяет новой обстановке. Разумовский не заметил этого пристально взгляда (или решил игнорировать его) и обрисовал рукой пространство.       — Это мой кабинет, — с нескрываемой гордостью произнес он. — Вы, наверное, сильно удивлены, что он очень отличается от остальных офисных комнат, верно?       На предвкушающую улыбку Сергея Хольт прикрыл глаза и все-таки их отвел: посмотреть поподробнее было на что. Сергей начал «экскурсию» со входа, у которого практически во всю стену был автомат с газировкой. «Закрываю гештальт», — выразился он. Это в который раз доказало Августу, что тот не гнался за роскошью; эта черта в Разумовском его тоже сильно цепляла. Рядом со стендом находилась застекленная часть стены, за которой изящно вилось множество античных тел, будто бы собиравшихся пробиться сквозь прозрачное окно. Сергей объяснил свою любовь к скульптурам, что были не только в этой части кабинета, увлечением детства: «он всегда видел красоту не так, как все». Дальше долгий рассказ был посвящен умному столу; Хольт, поджав губы, подумал, что в этой машине есть абсолютно все, кроме панели, чтобы остужать напитки.       Это все было до крайности интересно, ведь Август не был равнодушен в отношении технологий, и все же всем его вниманием овладели элементы более осязаемого искусства, в противовес панорамным окнам, меняющих уровень затемнения по одному слову разработчика.       Пока Разумовский увлечено говорил про плазменный экран невообразимых размеров и удобства его использования, Хольт отвлекся на противоположную от входа стену. Картина Сандро Боттичелли. «Рождение Венеры». В золотистой рамке и в окружении еще пары скульптур в стекле, которые словно защищали свою рыжеволосую богиню. Чудеснейшее произведение искусства, находящееся в самой инновационной точке мира, которую Хольт вообще видел за свою жизнь. Он сел на мягкую танкетку перед картиной и смотрел на нее так, будто видел впервые. Будто это была не просто репродукция. Август поймал себя на крайне странной мысли: быть с Разумовским — значит любить искусство. Даже если у каждого человека понятие «прекрасного» разное.       Сергей, заметив заинтересованность гостя в картине, не понимал, отчаяться или же радоваться, что интерьер его кабинета хоть отчасти был встречен вниманием. На самом деле для Разумовского поведение Хольта было загадкой. Его нельзя было сравнить ни с Игорем, которого занимал автомат с газировкой и снеками; ни с Юлией Пчелкиной, которой не терпелось поговорить о блогах; ни с Димой Дубиным, которого интересовал огромный экран практически во всю стену, рассказ о котором как раз таки Август не дослушал. Сергей мог сравнить Хольта лишь с одним человеком — ему тоже нравились различные увлечения Разумовского, и он также ценил его страсть к прекрасному. Но он остался где-то там, в далекой, забытой прошлой жизни.       — Красиво, правда? — робко сказал Сергей и, подойдя к Хольту, остановился за его правым плечом. Август не шелохнулся, и тогда Разумовский, борясь со здравым смыслом, положил ладонь ему на плечо. — Венера плывет по морю на морской ракушке. Слева от нее летят бога ветров, а справа нимфа времен года с одеждами в руках, и под ее ногами цветут фиалки.       Хольт промолчал и даже не повернулся, когда Сергей сделал шаг вбок и оказался в поле его зрения. Его исчезнувшая ладонь оставила фантом тепла.       — Моему другу Олегу она тоже нравилась, — вспомнил со вдохом Разумовский и закрыл глаза. Куда-то не туда свернул диалог, подумалось ему, когда Хольт наконец-то что-то произнес:       — А где он сейчас?       Разумовский уж слишком вымученно улыбнулся, благо Август не видел.       — Одна только пустыня знает, где его носит.       На этом моменте закончилась чем-то печальная часть их сегодняшней встречи и началась следующая. Хольт, наконец, оторвался от картины, и Сергей утянул его на диван. Для отличного просмотра Паддингтона было все: пицца и роллы, и Разумовский достал из соседнего помещения, которого не заметил Август, ввиду заинтересованности в другом, холодную бутылку шампанского. Было решено смотреть фильм на русском, потому что при просмотре в оригинале Сергей не мог концентрироваться на действиях, потому что долго читал субтитры.       — Я могу вам переводить, — лукавым взглядом посмотрел на разработчика Хольт. Сергею подумалось, что это сказано в знак милости; и это было не совсем правильно: Август хотел поиграться.       — Ваш голос будет меня отвлекать, — вздернув нос, Разумовский откусил кусок пиццы (на этот счет Хольт уже пошутил).       — С ним что-то не так? — в голосе Августа послышалось наигранная оскорбленность. Это рассмешило Сергея, и он издал громкий и нервный смешок.       — Он убьет меня своим акцентом.       — Для многих он очаровательный, — Разумовский не ответил и посмотрел на него с видом «да что вы говорите».       Подобные диалоги разжигали внутри Сергея непонятный жгучий огонь. С одной стороны, он был каким-то знакомым, но с другой — он навлекал на разработчика угрозу сгореть заживо. Это ощущение было до сильной дрожи желаемым и практически физически нужным. Разумовский закрыл глаза, вслушиваясь с звуки дождя из фильма. Ничто не могло потушить разгорающийся пожар.       Вскоре время перевалило за полночь. Сергей, повеселевший и перегревшийся от шампанского, смотрел на карточку на лбу Хольта — «Джонни Депп» — и глупо улыбался. Это идея пришла самому Августу, и Разумовскому будет еще долго вспоминаться его неуклюжее объяснение: «Сергей, ну игра из «Inglourious Basterds», ну». И сейчас эта занимательная игра приносила хорошее настроение только Разумовскому, своего «Леонардо Ди Каприо» угадавшему намного раньше Августа, который чуть ли не бесился.       — Все, сдаюсь, — сняв карточку и взглянув на нее, Хольт закинул голову на спинку дивана и зарычал. Сергей громко засмеялся, пролив на джинсы остатки алкоголя.       — Жалкое зрелище, мистер Хольт, — прокомментировал он, устремляя блестящие глаза на собеседника.       — Помолчали бы, Сергей, — вернул ему Август безрадостно.       Разумовский закатил глаза и поднялся с дивана. Марго обозначила время: тридцать шесть минут второго. Они и правда засиделись — время в приятной компании пролетает быстро, так же говорят? Отправлять Хольта в отель было бы неправильно, по мнению Сергея: уже ночь, пока ждать машину, пока ехать, все это займет около часа, даже если и дорога будет более-менее свободной. Но решение у Разумовского было, хоть он и не умел просчитывать действия.       — Август, оставайтесь у меня: уже поздно. Сейчас будет длинная история вам добираться до гостиницы, — поставив бокал на столик, Сергей потянулся. Шея почему-то болела.       — Я благодарен вам за такое предложение… Но, боюсь, на одном диване мы не уместимся. Комфортно не уместимся, — с неловкостью ответил Хольт, плеская шампанское на дне бокала. Сергей повернулся к нему; на его лице отразилась тень некого умиления и гордости одновременно.       — А, вы про это… Весь этот этаж находится в моем распоряжении, по большей части. Ну, потому что я хочу одновременно и быть ближе к работе, и все-таки иметь какие-то личные границы… — Разумовский к концу фразы замялся и стих.       — То есть вы действительно живете в своей башне? — в недоумении спросил Август.       Поджав губы, Сергей продолжил:       — Да. Поэтому на этом этаже есть спальня. Моя личная. Вот. Там большая кровать. И на ней удобно. Поэтому я… предлагаю вам… если вы не против… — отчего-то только к концу фразы он ощутил неправильность или некорректность своего предложения.       — Вы предлагаете нам уместиться на вашей большой кровати? — Хольт улыбался, как уже успел научиться различать конкретно эту интонацию Разумовский.       — Нет! — нервно перебил его Сергей, отчего Август заулыбался шире. — Я предлагаю вам разместиться там. Я буду здесь.       Отказываться от довольно необычного и неожиданного предложения Разумовского Хольт не стал. В некоторой степени поступки Сергея с каждой встречей все чаще и чаще ставили в приятное ошеломление. Просыпались неясные чувства предвкушения, но предвкушения чего — Август не знал.       Сергей кратко обрисовал обстановку спальни: большая кровать, практически такая же, как и в люксовом номере отеля; ванная комната, в которой — на удивление — не было ничего технологичного; и скромный гардероб, из которого Разумовский достал вещи на три размера больше своего. «Я не люблю обтягивающее», — сказал он, подавая Хольту черные штаны и белую футболку с точно такой же надписью, как и на серой футболке Сергея, в которой он был в данное время.       — Собственно, — подытожил Разумовский не то свои мысли, не то сегодняшний вечер, — это все, Август. Я распоряжусь, чтобы по пробуждении вас ожидала машина. Вам не обязательно подскакивать рано, — улыбнулся Сергей, — этого правда не стоит делать.       — Хорошо, — произнес Август, смотря, как у Сергея буквально слипаются глаза. — Спасибо за такую заботу.       — Не стоит. Я рад, если смогу оказать вам такую легкую услугу, — Сергей опустил голову, но Хольт заметил в его виде желание сказать что-то еще. Но Разумовский молчал, а после просто вышел, закрыв за собой серую дверь.       Спать разработчику не хотелось — ночное время было для него наиболее продуктивным. От пары бокалов шампанского присутствовала приятная нега, которая придавала желания просто лечь и ничего не делать. Разобраться в своих чувствах даже насчет времяпровождения Сергей не мог, что уж говорить про его нервное осознание того факта, что их взаимоотношения с Августом ван дер Хольтом рискуют перейти за границы обыкновенного партнерства. Не сказать, что это не радовало; это приятно волновало — неизвестно, куда дальше повернет их жизнь после более тесного знакомства. Может, в дружеские отношения, а может, и в неоценимую помощь друг другу в будущем.

***

      Время было около десяти утра, и на рабочем месте Сергея уже не было. Это не было удивительным: Сергей все-таки, в отличие от того же Хольта, был на работе, и ему нужно было заниматься своими делами. И тем не менее, Август был в неприятном замешательстве, когда на утро его встретил светлый кабинет, на стенах которого сквозь стекло переливались разными цветами лучи рассвета, а провожал душный воздух и механический голос Марго.