Секреты

***

Вновь нам солжет Общая история масс Общая история нас Это пьяные вопли в ногах «Первая встречная» Перемотка

      Кажется, всё начинается из-за Кэмерон, пожаловавшейся Кадди на то, что Хаус невыносим. Нет, он всегда невыносим, но сейчас особенно. Оно и понятно: постоянная перемена настроения, варьирующаяся от готовности безвылазно сидеть в клинике до грубого отказа даже слушать о результатах анализов «основного» пациента. Поведение странное, непонятное для всех, но только не для Кадди. Она знает, какая сегодня дата и, наверное, поэтому даже не пытается приструнить Хауса, чем тот пользуется.       С расставания со Стейси прошёл год и сегодня образовывается эдакая годовщина возобновления холостяцкой жизни. «У меня всегда есть номера проституток, некоторых тоже зовут Стейси» — говорит Хаус Кадди, а сам мысленно искренне жалеет, что той самой нет рядом, что её не вернуть, что одинокая жизнь возобновилась. Она привила вечное отвращение ко всему, в частности к самому себе.       Хаус много шутит о своей ноге, говорит, что парковочные места для инвалидов лучшие, хвастается возможностью бесплатно получать наркотики и легально наслаждаться ими. Однако всё это он готов отдать, лишь бы вернуть прошлую жизнь. В этом он никогда и никому не признается: ни Кадди, ни Лукасу, ни самому себе.       Намного проще отшутиться и сорваться на окружающих, потом понять, что это не работает, удариться в отработку часов клиники, понять, что это тоже не помогает и снова сорваться, чтобы не страдать одному. Дома можно будет напиться за просмотром паршивой мелодрамы про любовь и забыться.       Правда, последнее бесцеремонно нарушается Кадди и её порывом помочь (и вероятно желанием предотвратить пьяные выходки):       — Хаус, погоди.       — Прости, я не смогу сегодня заменить Лукаса, у меня планы на ванну с двумя проститутками и шампанским.       Кадди тяжело вздыхает, закатывает глаза, а Хаус бегло прощается и ковыляет к выходу, стараясь не показывать, насколько это больно.       — Хаус! — Кадди быстро нагоняет, становится впереди, преграждая путь, и чуть улыбается. — Я и Лукас приглашаем тебя в театр.       — Ещё никто так деликатно не предлагал мне секс втроём, но, увы, меня ждёт проститутки. Нехорошо заставлять дам ждать, сама понимаешь, — Хаус собирается уходить, когда замечает стоящего недалеко Лукаса, смотрящего прямо на него.       Тот явно не восторге от возможной компании Хауса, но послать не может, потому что это расстроит Кадди. А ради её счастья Лукас готов залезть буквально в любую дырку и достать оттуда то, что способно разрушить ни одну жизнь.       — Ладно, хорошо-хорошо, но, чур, мне достанется твоя задница, — Хаус вздыхает, пока на лице Кадди расплывается счастливая улыбка.       Ничем хорошим этот поход не обернётся. Хаусу придётся видеть счастливых Кадди и Лукаса и скучную постановку. Наверняка она про любовь. Наверняка там хороший парень получает хорошую девушку. Наверняка там всё будет приторно сладко. Наверняка Хаус будет чувствовать себя самым лишним и ненужным.       Планы на жалость к себе и пьянку с треском рушатся.       И Кадди и Лукас фактически силой тащат Хауса в театр, чтобы заставить расслабиться, отвлечь от работы и мыслей о Стейси, ушедшей год назад. Она, по их мнению, умудрилась одновременно и спасти, и сломать Хауса. Тот и первое, и второе упорно отрицает, пусть и в глубине души признаёт, что его друзья правы.       Чертовски правы.       Хаус считает, что идти в театр без пары глупо. Особенно на постановки о любви. Это двойное издевательство. Тем более тогда, когда ты год назад расстался с той, кому открылся и доверился. Видеть счастливых парочек на сцене и вне её невыносимо. Однако Хаус почти не протестует, веря, что хотя бы раз стоит попытаться замолчать и попробовать побыть здоровым. А ещё шантаж Лукаса сработал.       Первые минут пять спектакля Хаус пропускает мимо ушей, кусает щёки изнутри, подавляя порывы бросить едкие комментарии в сторону актёров. Рядом сидящий Лукас одним своим видом намекает, что готов открутить шею, если Хаус посмеет открыть рот и начать вести себя как… ну как обычно, как сволочь.       Сюжет кажется невыносимо скучным. Это очередная история о том, как девушка из богатой семьи собирается познакомить с родителями своего бедного хахаля, перебивающегося случайными заработками, но имеющим «чистое сердце». Скучно и глупо. Это возможно смотреть только тогда, когда ты сам счастлив.       Мерзкое желание уйти и глупая злость на Кадди и Лукаса душат, нервируют и убивают, пока на сцену не выходит он…       …красивый мужчина высокого роста, с широкими плечами, густыми бровями, яркой улыбкой и щенячьими глазами, в которых прямо-таки искрит восторг от выполняемой работы. Тёмные волосы немного взъерошены, а белая плотная рубашка обтягивает мышцы рук, подчёркивая их рельеф. Актёр одет согласно образу, то есть заметно хуже, чем коллеги, но у Хауса язык не поворачивается даже мысленно пошутить на этот счёт. Что-то едкое внутри тонет, когда актёр открывает рот и начинает говорить.       Его голос прекрасен.       Он чарует, приковывает внимание и заставляет Хауса внимательно, не отрывая взгляда, наблюдать за актёром.       Он хорош.       Он чертовски хорош.       Он исполняет роль так, словно был для неё рождён, словно сценарист посмотрел на него, изучил повадки, вдохновился внешностью и уже потом создал своего дурацкого героя. Это было бы неудивительно.       Пока актёр яростно «спорит» с «отцом» девушки, Хаус пожирает первого взглядом, старается запомнить каждый изгиб тела, чтобы всё отпечаталось в памяти максимально достоверно. Наверное, если бы актёр разделся — его преспокойно можно было бы использовать в качестве натурщика для художников.       Мужчина на сцене заставляет Хауса вспомнить бурную молодость в университете и эксперименты, принёсшие какое-никакое удовольствие. Сейчас было бы хорошо всё возобновить, вспомнить молодость и отдаться страсти… Интересно, а какой актёр вне сцены? Такой же неуклюжий и простоватый как его герой? Или, наоборот, мрачный и загадочный? А может он самый обычный? А может просто открытый и общительный, эдакий щенок среди людей, что дарит тем энергию и поддержку?       Он в любом возбуждает не столько тело, интерес. Этого человека хочется подкараулить после постановки, разговорить его, узнать, как можно лучше, а потом встретиться ещё и ещё. Желательно за пределами театра. Желательно в более интимной обстановке, где не будет лишних глаз, где будет только спокойствие.       В конце постановки, когда актёры выходят на поклон, Хаус неожиданно для всех (и для себя тоже) один из первых подскакивает на ноги, морщится от боли, но хлопает, не сводя взгляда с того самого актёра, прижимающего к груди букет.       На мгновение Хаусу кажется, будто тот самый актёр заглядывает ему в глаза и шире улыбается. От этого в груди что-то теплеет.       Актёры уходят, зрители тоже. А Хаус так и стоит очарованный и… улыбающийся? Он глядит в след удаляющемуся мужчине и, несмотря на боль, не может заставить себя сдвинуться с места ни на миллиметр.       — Понравилась та ведьма? — Усмехается Лукас, но ответа не получает.       — Хаус, что с тобой? — Кадди хмурится.       Он не реагирует, только улыбается, но вздрагивает, когда на плечо опускается ладонь Лукаса. Он будто прогоняет сказку, возвращает в суровую реальность и вынуждает ногу болеть в несколько раз сильнее.       Хаус морщится, чуть дёргает плечом и натыкается на обеспокоенные взгляды Лукаса и Кадди. Им не стоит знать.       —Я в норме, — тот отмахивается и медленно хромает к выходу, прокручивая в голове все те моменты, когда актёр улыбался.       — Точно? Ты так пялился и даже ничего не говорил, — Кадди хмурится, она чувствует, что что-то здесь не так.       Это «что-то не так» — чувства Хауса. Он впервые расслаблен и в какой-то мере даже счастлив после разрыва со Стейси. Мысли впервые не возвращаются к ней, теперь они плотно заняты тем светло улыбающимся актёром с щенячьими глазами. Глупо это, если подумать, но разве не в глупостях заключается истинное счастье?       — Открою тебе тайну, но в театрах люди обычно молчат, — Хаус отмахивается.       Ему слишком хорошо, чтобы продолжать огрызаться или пытаться раскрыть душу. Кажется, Лукас это понимает и останавливает Кадди от расспросов.       А уже дома, погрузившись в интернет, Хаус узнаёт имя актёра — Джеймс Эван Уилсон.

***