Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Спал Крис на удивление отлично. Прямо-таки как младенец: как отложил ноутбук после ухода Феликса и залез под одеяло — так и всё, моргнул и выморгнул обратно только после сигнала будильника. Восемь часов проспал. Обалдеть. Что ж, если так, усмехнулся он сам себе, лениво потягиваясь и приводя себя в порядок, то надо почаще с Феликсом общаться перед сном. Проверить, так сказать, теорию. Занавесочка перед кроватью Минхо оказалась уже отдёрнута, кровать пуста и заправлена — тот встал раньше, а, значит, можно было шуметь спокойно, не боясь его разбудить. От души зевнув, Крис собрался с духом — и с силами — и потащил себя в душ. Хёнджин встретил его на кухне — и не один, завтракали, как оказалось, полным составом, однако именно Хёнджин подорвался с места и принялся наливать ему кипяток в заранее кем-то приготовленную кружку с уже обмотанным вокруг ручки пакетиком чая. — Хён! — улыбаясь, с поклоном Хёнджин передал ему кружку. Еду никакую совать даже не пытался — опытный, знал уже, что бесполезно. — Как дела? Сделав первый, аккуратный глоток, Крис вскинул брови: — Что тебе нужно? — Ну почему сразу нужно? — надулся Хёнджин. — Я просто так! Разве донсен не может позаботиться о своём хёне? Крис скользнул взглядом по остальным. То ли всему виной было утро, то ли ещё что, но на ломаемую Хёнджином комедию внимания никто не обращал. Все сидели сонные, недовольные ранним подъемом… Ан нет. Не всё. Феликс улыбался. Настолько редкое явление было, что Крис даже засмотрелся и чуть не разжал пальцы, и только чуть было не пролившийся чай привёл его в себя. Но как можно было перестать смотреть? По сравнению с тем, как выглядел Феликс в последние дни… или особенно в первый день, сразу после приезда, сейчас он казался выспавшимся и чуть ли не лучше, чем сам Крис, отдохнувшим. Конечно, всё ещё слишком острые черты лица никуда не делись, да и массу тела Феликс магическим образом за одну ночь не набрал, но совершенно определенно он выглядел уже далеко не настолько измождённым, как в тот раз. Даже ревность брала, честное слово. Кто это его так? Что этот «кто» с ним сделал, что Феликс настолько в порядке себя чувствовал? В связи со вчерашней просьбой Крису на миг даже причудилось, что от этого кого-то Феликс и пытается отбиться с помощью запаха — но, мотнув головой, он отбросил эти мысли как совершенно дурацкие и не имеющие под собой никаких оснований. Наверняка разгадка была куда проще и очевиднее. Бритва Оккама: самое просто всегда самое верное. Незачем усложнять. Феликс, вероятно, выспался. Запах Криса он хотел… ну, скажем, потому что ему нравился Крис? Бритва Оккама, повторил себе Крис, отгоняя очередные навязчивые подозрения про актёрство и притворство. Не усложнять. — Хён?.. — Хёнджин, казалось, уже отчаялся привлечь к себе вновь его внимание и, не выдержав, протянул руку и потормошил его за плечо. — Так ты не против? — Не против чего? — вынырнул из болота размышлений Крис. — Ты меня пометишь запахом? Наклонив набок голову, Крис внимательно всмотрелся ему в лицо. На этот раз Хёнджин казался самим собой — без притворств, естественным, тем, кем он был всегда, когда не строил очередных планов добиться чего-либо. И, впрочем, как и в первый раз, ничего серьезного за собой его просьба не несла. Кроме подтекста, но он легко считывался и правился столь же легко. — Не только тебя, Хёнджин-а, — согласно кивнул он. Проследив за его взглядом, Хёнджин на миг зло сощурился — Крис даже решил, что ему показалось, — но тут же широко улыбнулся снова: — Классная идея, хён! Пусть тобой от всей группы пахнет! Посыл был ясен как день. «Если уж не я один, то никаких привилегий, ты один из многих». Хёнджин всё-таки опять играл в свои игры, хотя уже и не так в лоб. Но отказывать в подобной ситуации значило обидеть их всех, разрушить только-только начавшиеся зарождаться отношения. — Если все захотят, — пожал плечами Крис, не сводя взгляда с тарелки ягвы. Вдруг захотелось что-то поесть — на нервной почве, видимо, — и он потянулся к печенью, искоса глянув вправо. Интересовала его, как ни странно, вообще не реакция Феликса, а вовсе даже Джисона. Набатом звенело в голове беспокойство, вызванное слишком долгой тишиной с его стороны. Однако увиденное не просто успокоило его, но и почти рассмешило, заставило с облегчением выдохнуть и расслабиться: Джисон дрых. Слово «спал» описывало происходящее недостаточно красочно, поскольку Джисон абсолютно расслабленно возлежал на груди Сынмина и сопел в две дырочки, навёрстывая вероятный ночной недосып. И яростный взгляд Сынмина, встреченный Крисом, его и рассмешил так сильно. Вроде бы недавно воевали — не так, как с Хёнджином, конечно, а просто ругались при каждом удобном случае, и тут такое! Крис проверил и Минхо с Чонином. Чонин казался куда спокойнее, чем вчера, уже не пытаясь просверлить в Крисе взглядом сквозную дыру. Минхо же, наоборот, мгновенно заметил обращённое на него внимание и тяжело вздохнул. Указав ему глазами на Джисона, Крис вопросительно вскинул брови. Пожав плечами, Минхо отвернулся, и на этом их безмолвный диалог закончился; Крис для себя вынес только уверенность в том, что всех, кроме Хёнджина, вроде бы всё устраивает. Правда, метиться запахом никто не вызвался — но как-то Крис не то чтобы настаивал, потому что зачем выделяться среди бет, считал он. Да и омег из персонала нервировать, им и его самого наверняка хватало за глаза. Но спросить всё же стоило — вдруг кто просто боялся сказать первый? Доев, Крис опустил тарелку в мойку. — Ну что, кому запах нужен? — громко уточнил он; Джисон сонно захлопал глазами, ещё не соображая, что происходит, и Сынмин одарил Криса ещё одним раздражённым взглядом. Хёнджин отчего-то медлил. Зараза. Крис смотрел только на него, и оттого поднявшийся Чанбин стал для него точно таким же сюрпризом, как и для остальных. — Ну что, — прогудел тот. — Нюхаться мы уже нюхались, так что иди сюда, хён. Натри меня… полностью. Чанбин как никто другой умел снять напряжение, и в этот раз он справился не хуже: сдержаться не сумел ни один человек, и даже со стороны Феликса Крис услышал явственное хихиканье. — Иди сюда, мой сладкий сахар, — сквозь смех проговорил он и потянулся к Чанбину выставленными запястьями. Удивительнее всего — для него лично, конечно же, да и непривычнее тоже — оказалось, что тот поддался, шагнул навстречу и закинул голову. Бергамот легко перекрыл еле ощутимый запах кофе, смягчил его резкость и наложился так хорошо, так идеально, что Крис с трудом подавил вспыхнувшее вдруг сложноописуемое чувство и гордости, и собственнического желания проводить Чанбина побыстрее в здание лейбла и там показать как можно большему количеству людей, и… и, наверное, расстройства: это Чанбин должен был бы стать альфой. Слишком уж ему подходил этот запах, шла эта уверенность в себе, заставившая его незаметно даже для самого себя выпрямиться и чуть сильнее расправить плечи; если дело было только и исключительно в запахе Криса, запахе альфы — вожака и лидера, то Крис хоть каждый час готов был его метить. Запахом, разумеется. И не только его. Чанбин отступил в сторону, и на его месте возник ухмыляющийся Джисон. — А мне перепадёт? — поиграл бровями он. — Меня тоже потрут где-нибудь? Или только за шею? Вот когда Крис пожалел о своей политике невмешательства — так это сейчас, потому что очень захотелось сквозь смех рявкнуть: «Пусть о тебя Минхо везде трётся!», но нельзя было, и взгляд Сынмина по-прежнему преследовал его и сжигал заживо. Мысленно пометив себе с ним поговорить, Крис вздохнул: — Только шею, пожалуйста. Джисон надулся, сдвинул брови, отчаянно напомнив Крису тем самым кого-то смутно знакомого, и хитро, провокационно блеснул глазами: — Ну ладно, так и быть. Отметь меня альфа, сделай своим! Крис, кажется, сегодня, помимо совершенно неожиданного становления альфой стаи собирался ещё и скончаться от смеха. Ну так, чисто на всякий случай, потому что дальше — он точно знал, и речь сейчас шла исключительно о Джисоне — будет только хуже. — О, моя маленькая милая бета, — фыркнул он и тоже поднёс запястья. — Всё, иди… И не смей раздеваться, Джисон-а, только шея! Его спас Сынмин — просто протянул руку и ткнул Джисона в мягкий, нежный живот, и тот с воплем согнулся, натянул свитер обратно и тут же отскочил в сторону. Тут же рядом образовался Хёнджин, которого Джисон, по-видимому, попросту оттолкнул. Запрокинул голову таким отточенным движением, что, нравься он Крису хоть немного — у него бы встало, потому что так не запахом метить себя предлагали, а кусать, и никак иначе. — Хёнджин-а, — против своей воли Крис построжел. — Встань нормально. Вот теперь Хёнджин расстроился и процедуру растирания перенёс без малейшего признака радости, а потом отступил к Чанбину и схватился за его предплечье так, словно нуждался в чем-то стабильном, что могло бы его заземлить. Крис и тут поставил мысленную галочку, собираясь позже записать это в свой ежедневник. Минхо остался в стороне, чем, честно говоря, вызвал у Криса незапланированное облегчение. Церемония возглавления стаи, по-видимому, откладывалась. — Не хочу чихать весь день, — пояснил своё решение тот. — Не привык ещё. И правда: сидеть рядом Минхо сидел после проявления второго пола Криса, но дышал в основном в другую сторону и уже настолько, как раньше, не приближался никогда. С одной стороны, это расстраивало, с другой — что-то Крису подсказывало, что именно к Минхо Феликс бы ревновал сильнее всего. Почему он вообще об этом подумал?.. Наверное, почувствовал. Потому что вместо Минхо из-за стола поднялся Феликс и замер — не там, где стояли все остальные, а сантиметров на двадцать дальше, так, что Крису пришлось подойти бы самому. Что ж, ни Сынмина, ни Чонина он и не ждал. Первого — из-за Джисона, второго — из-за его типичной расчётливости. Выгоды запах альфы пока никакой не сулил, а вот неудобств — море. Шагнув ближе к столбом замершему, уставишемуся в пол Феликс, Крис медленно, давая тому шанс передумать, потянулся к его шее. Да, Феликс просил сам. Но, в понимании Криса, целая ночь являлась достаточным сроком для того, чтобы испугаться или придумать какой-нибудь другой способ решения этих неизвестных проблем, которые потребовали настолько кардинального действия. Под кожей вместо ожидаемой теплоты оказалось нечто шершавое, неправильное, и Крис вопросительно отдёрнул руки. Точно так же, как и Феликс, мгновенно отшатнувшийся в сторону и схватившийся рукой за пластырь, будто только сейчас осознав, что для исполнения его же собственного желания ему придётся не просто смыть блокаторы, но и этот самый пластырь снять. Его лицо искривилось, сморщилось — и, вместо того, чтобы решить проблему, Феликс развернулся и бросился в сторону ванной. Хлопнула дверь, зашумела, скрывая все вероятные звуки, вода. Повисла тишина. — Да он издевается, что ли? — зло выпалил Хёнджин и потёр лицо. — Придурок. — Хёнджин-а! Я тебя на коврике ночевать оставлю! — осадил его Минхо, и никого из них вовсе не смутило то, что Хёнджин вообще-то в другой комнате спал. Минхо в принципе такие мелочи не смущали, а Хёнджин, видимо, подозревал, что тот вполне способен притащить его в их с Крисом комнату исключительно ради того самого коврика. — Ну а что он, — пробормотал Хёнджин и отвернулся. — Слабак, — поддержал его Джисон, потирая шею уже собственными запястьями и с явно различимым удовольствием их нюхая. — Нюня. Омежка. — Джисон-а, рядом хочешь лечь? Так я устрою! — тут же заткнул его Минхо и с тоской глянул в сторону ванной. Судя по выражению его лица, заподозрил Крис, чаша весов в вопросе, только что терзавшем Минхо, качнулась в не самую удачную для Джисона сторону. По Джисону, впрочем, заметно ничего не было — только оказалось, что к Сынмину тот стоит теперь чуть ближе. И одна рука Сынмина тянется куда-то к сложенным за спиной рукам зло выпрямившегося Джисона. Успокоить попытался, что ли? С точно такой же тоской, как и Минхо, Крис уставился на дверь в ванную, только вот его тоска была вызвана совершенно иной причиной. Идти туда не хотелось совершенно, но совесть не просто подсказывала, что нужно, она буквально требовала бежать со всех ног. И альфьи… альфячьи… инстинкты, в общем, тоже звали, кричали, что омеге плохо, его омеге плохо — и вот им сопротивляться выходило сложнее всего. Им — и лёгкому прикосновению Чонина к плечу. Без единого слова, просто по его нежному, понимающему взгляду Крис уже понял, чего тот хочет, и, смиряясь, вздохнул. Нечто незримое, неощутимое шептало ему, что, если он поддастся — будет тяжелее, хуже, сложнее и запутаннее; но, может, следовало разрубить этот узел? Хотя бы попытаться? В конце концов, максимум через полчаса уже за ними должна была приехать машина. Время поджимало. — Пожелайте мне удачи, — бросил Крис и зашагал к ванной. Нестройных пожеланий в спину он не ждал, но всё равно очень им порадовался, когда те всё-таки последовали. Дверь оказалась не запертой — будто Феликс подсознательно (или вполне сознательно, шепнула ему та внутренняя часть, что всё время старалась не попасться ни в одну ловушку) все же ждал его прихода; зная их сокомандников, Крис-то за собой как раз заперся, и только потом понял, как это могло быть воспринято со стороны. Феликс, правда, не воспринял это никак и не факт, что заметил в принципе: как стоял, сгорбившись, выставив острые углы лопаток, над раковиной, роняя в неё слезы, так и остался стоять, но, кажется, напрягся чуть сильнее, чем раньше. Для гарантии Крис подождал ещё секунд двадцать — на сколько хватило терпения. — Мне кажется, мы уже были в подобной ситуации, — тихо заметил он по-английски. — Феликс? Не ответив, тот напрягся ещё сильнее: костяшки пальцев, вцепившихся в раковину, побелели так, что Крис на какое-то мгновение даже испугался за его руки. Пытаясь вспомнить, что делал в прошлый раз — не получалось, голову тогда туманили гормоны и он действовал во многом интуитивно, — он осторожно приблизился. Феликс по-прежнему не пах — ничем, и в прошлый раз его раздражало именно это. Но способ решения проблем альфы-Криса… Подходил ли он для Криса трезвого? И ключевой вопрос: мог ли считать Крис себя трезвым сейчас, когда у него дрожали от переизбытка адреналина руки, а в запахе явственно проглядывала острота? В голове вертелось на самом краю что-то такое, что-то еле-еле ощущаемое, и Крис, глядя на тонкую шею, на темные волоски на ней и узкие плечи, потянул за ниточку, медленно додумывая воспоминание, вытаскивая мысль наружу — и поймал. Выхватил её из причудливой мешанины обрывков собственных размышлений и инстинктов. — Ликс, — позвал он так, как делал это во время гона, и шагнул сзади уже вплотную — точно так же, как делал это во время гона, когда Феликс доверял ему и с радостью жался спиной к груди. — Ликси? Феликс выдохнул так, будто всё это время задерживал дыхание, как будто задыхался и только сейчас ему дали кислородную маску, велели: дыши! И он послушался, дыша громко, с присвистом, через рот — но всё ещё молчал. Понятия не имея, что послужило причиной подобной реакции — как и побега в принципе, — единственное, что ещё сделал Крис — это приобнял его за талию, будто собой прикрывал со спины от всевозможных зрителей и опасностей, и снова замер, выжидая. Ещё бы, правда, он сам знал, чего, было бы куда легче — но он не знал. То ли слов каких-то, то ли дела. То ли того, что Феликс со всхлипом развернется и уткнется носом ему в плечо, пряча лицо и заглушая издаваемые им звуки — будто сдавшись наконец. И Крис снова не знал, чему. Слишком многого он не знал, и из-за этого страшно болело сердце, и нечто внутри, такое, к чему он ещё только привыкал, в голос завыло от боли вместе с Феликсом, заставляя его закрыть глаза и втянуть носом воздух, ловя даже крошечные частицы запаха. Пластырь был хорош — Крис так до сих пор и не чувствовал ничего, кроме естественного запаха чистых волос и, пожалуй, дезодоранта — и это казалось невыносимым. Особенно с учётом того, что они оба знали, чем всё-таки должны были закончиться эти их незапланированные объятия. Заставив себя высвободить одну руку, он на ощупь стянул с вешалки полотенце и бросил его в раковину. Открыл на пару секунд воду и тут же закрыл кран обратно. Полотенце как раз промокло достаточно, чтобы уже перестать быть сухим, но чтобы с него при этом ещё не текло ручьём. Крис положил его под рукой рядышком, чтобы не тянуться слишком далеко. — Ликс, — позвал он, чувствуя комок в горле. Пару раз кашлянул и предупредил: — Я сейчас сниму пластырь. Тот немедленно затих. Если бы Крис не ждал сейчас, обратившись всем своим существом во внимание, он бы пропустил этот крошечный, еле заметный кивок и, наверное, заколебался бы. Может, даже передумал. А так — только краешек подцепить и подтянуть. Медленно, аккуратно, задерживая дыхание. Волна скисшего запаха хлынула на него и мгновенно забила ноздри настолько, что захотелось не просто обчихаться, а вылететь стрелой наружу и там проблеваться, и Крис только огромным усилием воли запретил себе следующий вздох. Как же Феликсу было плохо — сейчас-то он это чувствовал, — как же долго ему было плохо… Дотянувшись до полотенца, Крис медленно, еле касаясь, промокнул мокрой тканью по-прежнему воспалённую железу — почти как тогда, до гона, может, лишь немногим легче — стёр запах застарелой боли, и всё. Его отключило точно так же, как и тогда, и гон здесь оказался ни при чём или почти не причём: альфа внутри требовал утешить своего омегу. Защитить. Дать то, что ему нужно. Почему-то, что именно омеге нужно, этот альфа внутри инстинктивно знал — в отличие от самого Криса. Но и до Криса дошло, как только он прислушался к инстинктам и поддался им — он нужен был Феликсу, он сам, и никоим образом ни с какой актерской игрой это связано не было и быть не могло. В этот раз он принялся вылизывать его уже куда смелее, увереннее, стараясь лишь быть не менее нежным, чем тогда, в первый. Может быть, тогда ему слишком кружили голову гормоны, что он не обращал внимания на реакцию — или не было её, этой реакции? Не могло не быть. Сейчас Феликс обмяк почти сразу, и Крис, прижав его своим телом к стойке раковины, обнял его и вновь коснулся языком шеи. Разница в запахе его поражала. Сколько боли было тогда — столько же сейчас было и удовольствия; Крис откровенно боялся его выпускать. Сейчас, с чистой — ну, более или менее — головой, он мысленно вспоминал их общее расписание и прикидывал, сможет ли весь день провести с Феликсом рядом. Посмотреть, что происходит, своими глазами. Их прервал стук в дверь. Феликс тут же напрягся, и мгновенно появившиеся кислые нотки заставили альфу Криса жалобно заскулить: всё было зря. Он зря старался. Снова кто-то пришёл и всё испортил. Пусть их больше не тревожат, разозлился он и зарычал на смельчака-самоубийцу по ту сторону. — Хватит трахаться, хён, мы опаздываем! — явно развеселился Минхо, и именно его протяжный, легко узнаваемый голос вывел Криса наружу, в разумный мир. Там, в сладком мареве, ему, если честно, нравилось больше. Никаких забот. Никаких проблем. Только Ликс, понятный, простой, свой, близкий… А здесь и Ликс превратился в Феликса, и мир стал злее, и на хореографию пора было ехать, и причины чуть ли не всего происходящего он не понимал совершенно. Хуже того, отложить мир возможности не было совсем. Требовалось собираться и выходить, причем — в темпе. От Феликса не просто пахло Крисом, как от остальных, от него снова несло альфой так, будто они трахались всё это время напропалую. Только вот Крис по-прежнему пах самим собой, но, наверное, так было правильно? Он же стаю метил, а не своего омегу? — Ликс, — заставил себя отодвинуться он, но тонкую талию из рук так и не выпустил. — Пора. Машина уже ждёт. Феликс глубоко, с явным сожалением вздохнул и отстранился, по-прежнему не глядя ему в лицо, и прямо так, без единого слова направился к выходу. Крис проводил его растерянным взглядом. Это вот что такое сейчас было? Очередной побег?.. *** Весь день Крис провёл рядом с ним. Ни единого альфы, кроме него самого, рядом с Феликсом не появлялось в принципе. Зачем тот просил его отметить запахом, Крис так и не понял. К концу вечера он накрутил себя настолько, что с подозрением уже косился и на бет, и на омег, даром что последние только среди сотрудников и встречались. Ни-че-го. Никого. Зачем?